Ситхоаналитик

      Мол рывком оторвал лопатки от спальника, освободившись от тревожного сна. Одни и те же образы преследуют его вот уже несколько лет, и очередная атака случилась сегодня ночью. Он прошел в санузел, набрал стакан воды и залпом выпил. Холодный пот мгновенно стал горячим, и он присел на пол рядом с раковиной, привалившись спиной к стене.       Настал очередной день, бесцельный и долгий, как и все с момента гибели любимой женщины. И, как обычно, до захода солнца он просидит взаперти наедине со своими мыслями, а когда сумрак окутает улицы, выйдет из своего логова и отправится по закоулкам в надежде, что какому-нибудь бандиту посчастливится убить его в схватке (о том, чтобы покончить с собой Мол даже не помышлял: инстинкт самосохранения говорил в нем громче проявлений сознательного и заглушал любые разрушительные побуждения, направленные на него самого).       Выходить на улицу сейчас было незачем еще и потому, что день выдался аномально жарким, и лучи, испепеляющие находящуюся в перигелии планету, на тело в черных одеждах действовали смертельно. И все же что-то заставило Мола появиться на пороге «ЛайМержд». Едва уловимый сигнал, прошедший на границе восприятия, был послан Силой, предупредившей его о присутствии синтетической формы жизни в ближайших окрестностях завода. Мол, щурясь от яркого полуденного света, который в индустриальной части планеты из-за смога имел зеленый оттенок, заприметил торчащий из зева почтового отсека, над которым секунду назад кружил курьерский дрон, кончик бандероли.       Он взял пакет, разорвал его: внутри оказался сложенный вдвое гололист и цилиндрическая баночка с каким-то драже. Ситх развернул записку.       «Мистер Сарин! Не спешите выбрасывать тубу, которую сейчас держите в своей руке. Этот препарат поможет вам привести мысли в порядок и сконцентрироваться на терапии. Это ни антидепрессант, ни снотворное, и ни психодислептик. Прочитав аннотацию на баночке, вы удостоверитесь в этом. С учетом ваших реакций, я предприняла попытку помочь вам упорядочить ваши мысли и чувства и оградить вас от сильных негативных реакций, которые считаю естественными в вашей ситуации, но которые мешают нам с вами продвинуться вперед на пути к решению проблемы. Примите две таблетки, когда соберетесь заглянуть на просп. Кальдани вновь. Или не принимайте – дело ваше. В любом случае, очень надеюсь, вы не заставите себя долго ждать.»       Постскриптум гласил: «Если не примите – подвергну вас гипнозу», и вместо точки была отпечатана весело подмигивающая мордочка с высунутым языком.       Щеки Мола и его губы задрожали от спазма. Его лицо давным-давно разучилось улыбаться, и поползновение выразить впервые за столько лет пробудившиеся положительные эмоции встретило сопротивление лицевых мышц. Но улыбка, больше напоминающая сардоническую усмешку, сошла с его лица, как только он переместил внимание на пузырек с таблетками.       «Не дождешься».       Ситх замахнулся, чтобы отправить лекарство в дальний полет, но, внезапно, его осенило, что будет гораздо интереснее вернуть его доктору Фортис лично. Безусловно, она выманивает его, фактически принуждает к встрече, и Мол был не прочь пойти у нее на поводу. Эта смеющаяся рожица в конце сообщения ожила в его воображении и стала мощным раздражающим фактором, который побудил ситха впервые за долгие годы покинуть свой замок днем.       Покопавшись в ящике, забитом старым тряпьем, он разыскал себе одежду по погоде. Облегченный комплект отличался от традиционного болотным цветом, отодранными рукавами, отсутствием туники и укороченными, словно их погрыз гиенакс, брюками. В таком виде он мог сойти за лихого драчуна из молодежной банды, которые с наступлением вечера наводняют улицы его родного района.       Итак, он ступил на горячий файберпласт, глубже надвинув капюшон, и последовал привычным маршрутом. Знакомые места сейчас открывались для него заново; привыкший наблюдать их сквозь черно-белый фильтр ночи, Мол испытывал смешанные чувства. С одной стороны, яркость, шум, оживление раздражали его, вызывали пренебрежение и гнев, словно он наблюдал изнутри муравейник (ситх ненавидел насекомых), но с другой – он снова оказался в мире живых, «здесь» и «сейчас» вновь обрели для него смысл, и он, подхваченный потоком спешащих со смены сермяг, оказался в старом обшарпанном вагоне подземного метро. И даже облепленный со всех сторон массой чумазых, дурно пахнущих, сквернословящих и харкающих тел, он не испытывал отвращения.       Удивительно, насколько иным был его взгляд изнутри людского общества и его восприятие после стольких лет великой схимы.       «Подвергнет гипнозу, как же», - усмехнулся он, уже привыкнув к виду и запаху нависшей над его головой подмышки здоровенного бесалийца. Чего добивается эта дамочка? Другая на ее месте не то что бы бросила такого «пациента», но обратилась бы в правоохранительные органы, а то и вовсе перенесла бы свое предприятие в другое место, лишь бы никогда больше не иметь дела со свалившимся на ее голову исчадием. Но Фортис была бесстрашна, а если и боялась, то умело это скрывала; это делало ей чести в глазах Мола и интриговало его. Сильная, уверенная, умная, и даже в ее внешности он, вдруг, стал находить черты, напоминающие ему о женщине, без которой его жизнь потеряла всякий смысл.

***

      Она была одета в строгий коричневый костюм, сочетающийся с васильковой рубашкой, и этот туалет выгодно подчеркивал ее естественные тона, и наделял ее светло-серые глаза магическим синим оттенком. Весь ее вид демонстрировал серьезность и профессионализм. Никакого намека на то кокетство, каким сквозила ее квази-деловая записка.       - Прежде чем мы начнем, мистер Сарин, я бы хотела…       - Я не пил таблетки.       Фрина безнадежно вздохнула и покивала из стороны в сторону говоря, мол, так не пойдет.       - Мистер Сарин, я не имею права принуждать вас к чему-либо, и лишь хочу прояснить ситуацию.       - Попробуйте, - Мол впился в докторшу пристальным прищуром и скрестил могучие татуированные руки на груди.       Фрина сохранила свое «деловое» лицо, и только лишь ее достоянием были пикантные эмоции, которые спровоцировал у нее вид этих титанических мускул, избавленных от мешковатых черных одежд. Изменив привычному амплуа грозного ангела смерти, Сарин примерил типаж «плохого парня с окраины», и таким увлекал Фрину еще сильнее. Сделав глубокий вдох, она взяла мысли под контроль и сказала:       - Успех терапии напрямую зависит от раскрытия клиента. Однако вы и сами видите, какими реакциями с вашей стороны сопровождаются мои просьбы поделиться воспоминаниями, в которых и кроется ключ к непосредственному решению нашей с вами проблемы. Я попросила вас принять препарат, чтобы облегчить к ним доступ. Он абсолютно безвреден, кроме того, я ведь не назначаю вам курсовой прием – если вас смущает сам факт принятия пилюли.       - Смущает.       - Вы, что же, никогда не принимали лекарств? – Фрина тепло улыбнулась, чтобы этот странный пациент, не дай бог, не воспринял ее слова как насмешку, но, похоже так оно и вышло; в ответ Мол приподнял бровь, отчего его взгляд сделался еще более злодейским.       - Ну, хорошо. В таком случае, предлагаю вам альтернативный вариант: регрессивное погружение. Таким образом через воздействие на ваше подсознание, я смогу помочь вам найти причину вашего внутреннего конфликта и разрешить его.       - Значит, сдаетесь?       Доктору стоило некоторых усилий не выразить свое негодование. А между тем, Кэмер Сарин над ней откровенно издевался. По глазам было понятно, что происходящее его веселит, и что останавливаться он не собирается. Эдакая месть.       - Ни в коем случае, – сказала Фрина. – Почему вы говорите так?       - Вы должны оперировать словами, а не пичкать пациентов таблетками и не вводить их в транс. Или я чего-то не понимаю?       - Согласна, эти методы слегка экстремальны, но ваш случай очень редок и заслуживает подобного вмешательства. Но не будем тратить время! Ежели вы намерены настаивать, как скажете – мы проведем сеанс в обычном режиме. Но я опасаюсь, что он закончится раньше времени, как это было в предыдущие разы. – Фрина вздохнула и поднялась с кресла. – Пока мы не начали, я могу предложить вам воды со льдом? Сегодня жарко.        Мол кивнул и проводил взглядом тонкий силуэт женщины, пока та двигалась к минибару.       Пил он не спеша, с нескрываемой настороженностью глядя Фрине в глаза, которые та по определенной причине предпочитала прятать.       Сарин вспотел. Это было видно по темным пятнам на одежде. Покуда она, сама того не подозревая, то и дело бросала на него непозволительные для терапевта взгляды, ее периферийное зрение зарегистрировало каплю пота, выглянувшую из-под мочки его уха; оставив за собой блестящий след на зачерненной коже, капля скрылась за воротом ободранной жилетки. Фрина позвенела льдом о стенки бокала, и прохладительный эффект мгновенно улетучился; женщину бросило в жар от пришедшей ей в голову мысли, как было бы здорово прямо сейчас взять этот кусочек льда и пройтись им по потному телу мистера Сарина.       Наконец, он сделал последний глоток и протянул бокал.       - Убедили.       - …       - Я согласен на гипноз.       - Вы не представляете, какое это облегчение.       Просиявшая Фрина убрала посуду, но внезапно ее накрыла очередная безумная сверх-идея. Такая, что здесь не помог бы и целый кувшин ледяной воды.       - Прежде чем мы начнем, могу я задать еще один вопрос?       - Можете.       - Я, право, извиняюсь, но… - она не верила, что говорит все это… - какой у вас цвет кожи?       - Красный.       - Я так и полагала, просто меня смутило то, что даже ушные раковины у вас татуированы. Могу представить, какой дискомфорт вызывал у вас процесс нанесения татуировок.       - В каждый квадратный сантиметр моей кожи вонзили по игле, - бесстрастно ответил Мол, – чтобы чернила распределялись медленно и равномерно. Я висел так на цепях три дня.       - Ужасно! – женщина рефлекторно прижала руку к груди. – Это сделал «учитель»?       - А вы как думаете?       - Господи, наверное, это было невыносимо!       - Ошибаетесь, - ситх оставался безучастен. - К боли легко привыкнуть. Временами я даже получал от нее удовольствие.       - А, скажите, эти татуировки, они…       Мол прекрасно знал, что хочет спросить Фрина, и она, в свою очередь, видела это понимание в его самодовольном взгляде. Но, даже поймав простейший эмпатический сигнал в виде неловкой паузы, он предпочел молчать, пристально глядя ей в глаза и наслаждался тем дискомфортом, который женщина испытывала, сгорая от любопытства. Он знал, она не отступит. Еще никто из тех, кто остался достаточно жив после встречи с ним, и у кого возникал интерес к его татуировкам, не смог удержаться, чтобы не задать вопрос. Не удержалась и докторша.        - … они везде? – тихо закончила она с выражением тотальной сокрушенности. Такое чувство, будто мир внутри нее рухнул, и она потеряла остатки самоуважения. Молу такой вид был по душе, и он не стал останавливаться на достигнутом.       – Вы спрашиваете, есть ли на моем теле татуировки, которые вы в настоящий момент лишены возможности наблюдать?       - Д-да.       - Проверьте!       - Что, простите?       «Садист! Не забыть внести в историю!», - подумала Фрина, задыхаясь от волнения; сейчас она не слышала ничего, кроме собственного оглушительного дыхания и слов пациента, отдающихся эхом в ее голове.       - Вы сами это начали, доктор.       - Чт…       Она остановилась на полуслове. В секунду ее взгляд стал каким-то бессмысленным, но в то же время дерзким. Она расстегнула пиджак и бросила его на спинку кресла. Ее наманикюренные пальцы потянулись к застежке блузы и выудили несколько пуговиц из петель. Томным пантерьим шагом, стуча шпильками по паркету, Фрина пересекла кабинет и села на стол, закинув ногу на ногу.       Все это время Мол неотрывно наблюдал за ней, ощущая, как пробуждаются давно забытые чувства. Казалось, они покинули его навечно, но захлестнули с новой силой, когда доктор выдернула заколку и грациозным движением головы разметала свою роскошную гриву.       Отполированная кожа кушетки угрожающе захрустела, когда Мол поднялся и подошел к благонравной целительнице, которая в один миг превратилась в сексуальную сирену. Ее пышная грудь, выглядывающая из декольте, вздымалась так часто, что, казалось, оставшиеся пуговки вот-вот разлетятся по сторонам со звонким рикошетом; в ее расплавленных глазах была истома, а пухлые, яркие губы так и звали, требуя наградить их поцелуем.       Сарин был так близко, что Фрина смогла разглядеть детали татуировок на его лице, глубокие поры, борозды морщин, ощутить запах тела. Но она не осознавала этого. Ничего из того, что с ней происходило не было подконтрольно ей. Сейчас ею верховодило Оно, вытеснившее Я и Сверх-Я под натиском чужой соблазняющей воли, и это Оно развило ее либидо до небывалых масштабов.       Мол склонился в сторону и увидел торчащую из-под разреза юбки резинку чулка. Браво, доктор! Даже в жаркое время она блюдет дресс-код. Или все-таки сознательно приоделась, рассчитывая, что сеанс пройдет по ее сценарию?       Ситх подался вперед, Фрина прикрыла глаза и подалась навстречу. Их лица разминулись в каком-то микроне, когда Мол потянулся за брошенной заколкой для волос.       - Держите, доктор, - он вложил заколку в ее ладонь. – И еще кое-что…       В его руке загремела баночка с лекарством, которая была доставлена ему с утра. Мол потряс ею и выразительно, с нескрываемой усмешкой посмотрел в объектив замаскированной камеры.       - Приведите свои мысли и чувства в порядок.       Баночка опустилась на стол со звуком упавшего с высоты рельса, и Фрина очнулась.       - Мистер Сарин?! Что... что происходит?! – избавившись от головокружения, она не сразу оценила свой вид, но потом принялась спешно застегиваться. – Что это было?       - Гипноз, - ответил Мол. Секунду спустя, в кабинете его уже не было.

***

      Фрина долго не могла себя заставить просмотреть запись минувшего сеанса. Она то и дело вскакивала с кресла и принималась мерить кабинет шагами. Не стоило и говорить, что встречи на остаток дня пришлось отложить. И, когда она все же сподобилась, то не могла оторвать взгляда от терминала. Творящееся на экране завораживало, но не великолепием, а тотальной, невыразимой постыдностью! Она вела себя как… как последняя шлюха! Какой непрофессионализм! А этот мужчина, черт бы его побрал!.. был просто неотразим! Самоуверенный, самодовольный, хитрый котяра! Нет, змей! Как ловко он обвел ее вокруг пальца, побил ее в ее же игре! Она не помнила ощущений, испытанных ею во время нахождения под ситхским гипнозом, но судя по тому, что она видела на экране, она получала от этого наслаждение. Какой стыд!       Зато…       Просидев еще пару секунд с выражением глубокой скорби на лице, Фрина засмеялась. Это была победа! В целом не как женщины (что в идеале и вовсе не должно было ее интересовать), но как клинициста. Во-первых, ей удалось вытащить депрессивного пациента из дому. Во-вторых, ее письмо-приманка и злосчастные пилюли пробудили в нем мстительный азарт, заставивший его отвлечься от упаднических раздумий и побудивший к хоть какому-то действию. И если Кэмер Сарин не получил удовольствия от своей игры, то она может тотчас сжечь свои дипломы! Как изобретательно и стильно он воплотил в жизнь свою маленькую вендетту: неожиданное подчинение, возвращение таблеток в духе «кто к нам с мечом придет…», и под занавес - символичная формулировка и обращение прямиком в камеру. Он знал, что она будет смотреть, и все это говорило о нем, как о весьма изощренном постановщике, а следовательно – как о высокоинтеллектуальной личности, хотя и не лишенной садистских наклонностей.       И в-третьих: его внешний вид. Малозначительная деталь, но, как говорится, бог – в мелочах. И, да, пусть на улице зной, наверняка он мог надеть что-то менее вызывающее и не так подчеркивающее его внешнюю индивидуальность (хаки превосходно гармонировал с его естественными тонами и визуально выгодно повышал их агрессию). Тем не менее подсознательно он желал произвести на нее впечатление. Возможно, он даже распознал ее тягу к опасностям, которую сама Фрина разглядела в себе лишь недавно. Но это была уже победа женщины.       В любом случае, пусть она стала посмешищем, но впервые за дни их знакомства, она была уверена, что мистер Сарин вернется. Хотя бы ради того, чтобы потешить собственное Супер-Эго, ведь он, как бы некомфортно было Фрине это признавать, одержал гораздо более значимую победу над ней самой.       После случившегося Кэмер Сарин натурально сводил ее с ума!