***
Мол сделал пересадку и теперь плавно летел по наземным рельсам в чистом, светлом, комфортабельном вагоне, где кроме него находились еще с десяток пассажиров. Холеные, богатые, - они бросали недоуменные взгляды на брутального оборванца в наколках, которому в ВИП-составе явно было не место. Прошла неделя с тех пор, как он крайний раз смотрел доктору Фортис в глаза. Она была права насчет эмоциональных преград, и Мол, который явился к ней, в принципе, не рассчитывая ни на какое лечение, воспринял ее старания всерьез. И теперь решил помочь ей оказать помощь самому себе. Упершись локтем в уплотнитель окна, он задумчиво наблюдал безмятежный пейзаж заповедной области Корусанта: лазурное небо исчерчено неисчислимыми инверсионными следами воздушного транспорта; разной длины и толщины, из углов и фигур, они составляют композицию, словно вышедшую из-под кисти абстракциониста, и под этим великолепным небом, в золотистых лучах перевалившего через зенит солнца, словно гладь кристального озера, бликуют и колосятся изумрудные поля. И сегодня, именно сейчас его сердца защемило так сильно, что ситх рефлекторно схватился за грудь. Он сошел с поезда у дамбы – местной достопримечательности, где никогда не было недостатка в туристах, отдыхающих и влюбленных парочках. Он шагал по дороге шириной в пару десятков метров, любуясь ярко-оранжевой дорожкой на глади водохранилища и слыша шум низвергающихся потоков воды с противоположной стороны. Он привалился к балюстраде и прогнулся вперед. Когда-то здесь все начиналось. В его душе занялся настоящий шторм, в котором чувства и воспоминания, на подобии гигантских пенных валов, ревя и шипя обрушивались друг на друга, стремясь снести контур его самообладания. Эти ощущения - горькие и сладкие одновременно - переполняли его через край; вперившись в расплавленное солнце широко раскрытыми глазами, он продолжал смотреть на его слепящий диск, пока боль не стала нестерпимой, и из глаз не потекли слезы. Таким мучительным образом Мол нашел им оправдание перед самим собой. Он сделал глубокий вдох и почувствовал свежесть и прохладу, напоенную запахами воды и цветов, которых не ощущал уже много лет. Если судьба вновь вздумала потешаться над ним, у нее ничего не выйдет. Он шумно наполнил легкие этим пропитанным ароматами прошлого, воздухом и двинулся вперед, к тому месту, где когда-то испытал настоящее счастье. До самого заката он сидел на парапете дамбы, погруженный в те светлые моменты, с грустью понимая, что тогда они не воспринимались им такими. Какой он был недоумок! Он всегда хотел казаться недовольным и злым, даже в те редкие моменты, когда таким не был. Он никогда не думал, что будет скорбеть о ком-то так сильно. Но нужно двигаться дальше. Он спрыгнул на асфальт и устремился к станции.***
- Какой она была? - Такой же, как я – прошептал Мол, и Фрина услышала в этом ледяном загробном голосе столько несвойственных ему нежности и восхищения, что на секунду ею овладела зависть к его погибшей возлюбленной. - Отстраненной? Скрытной? Мрачной? – спросила она немного более эмоционально, чем предполагала. - Жизнелюбивой… чувственной… лучезарной… – ответил Мол после долгой паузы, и у женщины возникло ощущение, будто он произносит эти слова впервые в жизни – с таким трудом они ему давались. - Готовы рассказать мне о ней? - Да. Поведал он немного, но его глаза, губы, тело дополняли то, что не могли выразить слова. Оказалось, что с почившей супругой мистера Сарина связывала долгая, жестокая и очень закрученная история. Они знали друг друга с детства, познакомились в академии, но затем по приказу вездесущего учителя, он, будучи шестнадцатилетним юношей, совершил покушение на ее жизнь. Неудачное. Когда, спустя несколько лет девушка выследила его, чтобы исполнить возмездие, он пленил ее, и с тех самых пор взяло свое начало развитие их непростых романтических отношений. Сама Фрина то, что происходило между пациентом и его будущей женой, вряд ли могла назвать романтикой. - И сколько раз в день, вы могли, - она глотнула воды и всплеснула руками, - делать это? - Вы не поняли. Мы делали это, когда было необходимо. - И эта необходимость, как я понимаю, не всегда возникала на почве неразрешимого конфликта? Забрак на мгновение задумался и кивнул. - Как правило, эти драки были просто забавой. - То есть, вы просто искали повод? - Да. Фрина опустила глаза к датападу и внесла заметку. - Я нахожу, что путем выплескивания агрессии, при сознательно установленными вами обоими ограничениями, вы утоляли неудовлетворенное сексуальное желание. - Пациент шумно сглотнул, доктор бесцветным голосом продолжила: - Вам был необходим физический контакт, и боевые приемы казались вам обоим вполне приемлемым эквивалентом близости. - Вы… очень точно описали… - Мы можем задержаться на этом фрагменте ваших воспоминаний, если хотите, -сказала она, впервые заметив блеск в глазах Сарина, но сама испытала облегчение, когда тот отказался от предложения. Затем он рассказал о той роли, которую его избранница сыграла в уничтожении им своего извечного угнетателя и сколько света принесла в его жизнь, когда они, избавившись от него, наконец, открылись друг другу. Однако после этого, как решила Фрина, и начались трудности, приведшие Кэмера Сарина к ней. Слушая его исповедь, она мгновенно распознала в его жене прогрессирующую шизофреничку, расстройство которой усугублял целый букет токсических зависимостей, и ярко выраженная нимфомания. Доктор пришла к выводу, что Сарин и его суженная были людьми диаметрально противоположных характеров и предпочтений, и все, что их объединяло – страсть к разрушению и друг к другу. Но он и впрямь любил ее, и, возможно любит до сих пор, однако, с какой бы нежностью он не говорил о ней, в конце монолога он выдал: - … я никогда не мог быть в ней уверен. Мне часто приходилось отлучаться… И он умолк, в один миг став мрачнее тучи. - Вы опасались по возвращении домой застигнуть ее с другим мужчиной? Мол сжал челюсти и отвернулся, показывая, что затронутая тема ему неприятна; Фрина наседать не стала и перевела на другую. - Давайте поговорим о ваших снах. - О снах? - Почему нет? Они, как продукт работы бессознательного, могут очень многое рассказать о том, что вас гнетет, о ваших страхах и желаниях. Итак, расскажите мне о вашем последнем сновидении. - Мне уже лет шесть снится одно и тоже, - ответил Мол, скаля зубы. - Я еженощно переживаю собственную смерть. - Подробнее? - Я прибываю на Коррибан, иду к разрушенному храму и там меня встречает женщина ростом с небоскреб. - Небоскреб? Как интересно! - Фрина налегла на перо. - Здесь нечего толковать, доктор, она – реальный персонаж. - Продолжайте, прошу вас. - На этой стороне Коррибана всегда день, но в моем сне там постоянно ночь. Холод. Я кутаюсь в плащ и не могу согреться, а от одного прикосновения к рукояти меча пальцы леденеют. Я едва могу идти, все время падаю, потому что поступь этой огромной женщины заставляет твердь содрогаться. Я кое-как добираюсь до древнего амфитеатра, и в центре, на сцене… вижу ее. Лицо покрыто татуировками, вся в черном и из-под плаща просматривается живот. Она выглядит точно так же, как в тот день, когда я убил ее. Вернее, их. Она достает свой меч и нападает. Я не хочу биться, но и не могу позволить ей убить меня. Что-то руководит мной, заставляет защищаться. И все равно я постоянно проигрываю. - Могу сказать, что ваши сновидения свидетельствуют о том, что вас пожирает чувство вины. Вы видите жену, сражаетесь с ней, и тот факт, что вопреки своей воле вы делаете это – не что иное, как проявление сожалений. Вечный день, предстающий ночью в вашем сознании, холод – есть чувство безысходности. А эта, как вы говорите, огромная женщина, - могу представить, как ужасающе она выглядит, - шаги которой сотрясают землю, и из-за которых вы постоянно падаете, - ваши неуверенность и страх. - Нет! – воскликнул Мол и рывком подался вперед. – Я повторяю: она – реальна. И я вижу ее, потому что она связана с моей… с ней. - Я верю вам. - Считаете меня придурком?! – Мол не на шутку взъярился. – Думаете, эти сны – порождение моего больного разума?! Нет, доктор! Вы просто не в силах понять, что есть нечто за пределами вашего ограниченного сознания! Есть план энергии, где души могущественных созданий обретают вторую жизнь и возвращаются в реальный мир в виде духовных проекций! Она… - Внезапно Сарин запнулся и раскрыл рот, словно на него снизошло величайшее озарение его жизни. Инсайт. Он повалился на кушетку и обмяк. – Она зовет меня. Фрина действительно считала, что у него проблемы, и ей действительно было невдомек, что восставшие души джедаев и ситхов способны находить путь домой. Но она проявила то ангельское терпение и понимание, благодаря которым могла делать то, что делает, и без тени скептицизма позволила себе развить мысль Сарина. Как бы она ее не пугала. - Вы считаете, ваша жена зовет вас к себе из загробного мира? Мол желал избежать ответа, и, бросив взгляд на часы, мысленно поблагодарил время за то, что оно пролетело так быстро. - Сеанс окончен, доктор. Я ухожу. Мол встал с кушетки и двинулся к выходу, но Фрина преградила ему путь. - Сегодня вы впервые оказали мне честь высидеть до конца отведенного нам времени. Надеюсь, в следующий раз мы разовьем этот прогресс, и наша беседа будет столь же информативной и продуктивной, - сказала она с теплой улыбкой. О том, чтобы уговаривать его поделиться с ней всеми своими мыслями именно сейчас, не могло быть и речи. В настоящий момент перед Фриной горела одна-единственная цель: задержать Кэмера Сарина. Ситх открыл рот, чтобы немедленно что-то ответить, но произнес вовсе не то, что первым пришло ему на ум. - Ваша терапия помогает, - его тон был серьезен и учтив. – Осталось немного. И эта фраза Фрину испугала. - Сегодня у нас состоялся первый полноценный сеанс, и мы лишь в начале пути… - Не думаю, доктор. - Стойте! Она схватила его за запястье, намереваясь, что называется, «закинуть удочку». - Простите, мистер Сарин, но, если вас тяготит финансовая сторона… - Я могу позволить себе ваши услуги, - зло и с вызовом выпалил Мол. - Кэмер, - женщина вздохнула и со всем почтением, на какое была способна, продолжила, - вы живете на заброшенном заводе, ходите в обносках… - Если вы считаете, что я не способен добыть денег для посещения ваших сеансов, вы ошибаетесь! - Отнюдь. Я считаю, для вас нет ничего легче, чем добыть денег, и это меня пугает. - Вы заявили о себе, как о профессионале, и не обманули. До свидания. - сказал Мол тоном, не предполагающим дальнейшей дискуссии и повернулся к двери. Но Фрина не отпустила его руку. - Мистер Сарин, вы платите мне по четыре тысячи кредитов за полтора часа, и я уже должна вам за три сорванных сеанса. Позвольте хотя бы угостить вас ужином. Она крепче сжала рукав Мола, и тот почувствовал, как от прикосновения женщины волосы становятся дыбом на его конечностях. Ее рука пошла чуть выше, добираясь до локтя, а ее лицо тем временем становилось все ближе. Ее губы шевелились, произнося одно, но в серых прозрачных глазах читалось совсем другое. - Это плохая идея, - сказал Мол, чей взгляд уже был намертво прикован к влажным пухлым губам Фрины. - Ужасная, - ответила она с улыбкой.