Я ищу тебя в ком-то, каждый раз...

      Встреча с психологом, Малиновским Филиппом Викторовичем была совершенно непростой. Мирона страшно смущало само имя Филипп, возможно где-то в подсознании Окси старался найти некую схожесть с тем Филиппом, который когда-то перевернул его жизнь. Сам же Филипп Викторович был обычным мужчиной 63 лет. Седая борода и сухое лицо. Тонированные очки, находящиеся почти на кончике носа и внимательные темные глаза. Со стороны казалось, что он может заглянуть в душу любого сидящего перед ним.       «А костюмчик в полоску надел… Клетка была бы слишком палевным элементом, да?» — именно так думал Мирон, разглядывая своего спасителя, пока тот искал блокнот где-то в недрах стола. — Вы, Мирон Янович, впервые на приеме у специалиста моей квалификации? — старик, наконец, сел в кресло, внимательно оглядывая своего оппонента. — Да, знаете, как-то, раньше не было прецедентов. — Знаете, вынужден предупредить, если вы будете подсознательно отталкивать меня попытками съязвить, то помочь я вам не смогу, увы.       Дааа, что ни говори, а язвительность Мира ощущалась, даже когда он молчал. Поэтому следующие два с половиной часа Окси просидел как на иголках, стараясь как можно приземленнее объяснить как он познакомился с Агатой и почему ее потерял. Все это время Малиновский внимательно слушал мужчину, периодически что-то помечая в блокноте. И вот, по истечении этих непростых часов, психолог все же решил подытожить. -Ну, что я могу вам сказать Мирон Янович… — Скажите уже хоть что-то? А то, мне как-то неловко становится.- честно признался Окси ожидая исцелительных речей о том, что время лечит и прочее. — Знаете, хотелось бы сказать, что время лечит, — Психолог, будто прочел мысли артиста, — Но. Этот случай следует охарактеризовать, как настоящую любовь. Позвольте поделиться с вами краткой историей из моей жизни?       Мир кивнул, понимая, что вряд ли услышит что-то утешающее, но все же. — Кхм, когда я не был так стар, и седина на голове была лишь смехотворной фантазией, я имел неосторожность влюбиться. Она была представительницей знатного рода… Красивой, статной. Звали ее Катрин. Как же я любил проводить с ней вечера. Распитие чая или прогулки по великолепному саду казались мне чем-то невероятным лишь от того, что это происходило в ее компании. Знаете, ее отличала от всех детская непосредственность, которую она осмеливалась показывать только при мне. Сердце замирало, когда она пела, как птичка… А потом была война… Война ее забрала. — Эммм… Подождите, пожалуйста. Вы же, если я не ошибаюсь, сообщили, что вам всего 63 года, а значит, вы родились в 1955 году. О какой войне вы говорите? — Мирон Янович. Я родился гораздо раньше, чем вы можете представить…       Тон психолога и его голос внезапно стали до боли знакомы Миру, от чего тот невольно сглотнул ком, успевший образоваться в его горле. — Кажется между нами пробежала мышь непонимания… Ведь я совершенно отказываюсь понять, что вы пытаетесь сказать мне. — Окси старался держать самообладание. — Ну как же, друг мой. Вы давно уже все поняли. Просто боитесь признать этот факт, вот и все… А еще, мне тоже кажется, что клетка мне идет больше, нежели костюм в полоску, — После этой фразы Малиновский хлопнул в ладоши, и сквозь дымовую завесу его костюм сменился на привычный клетчатый, — Так то лучше. — Филипп! Что это значит?! — Мирон аж подпрыгнул на месте, когда увидел полностью преобразившегося в себя обычного Филиппа. — Вам требовалась помощь, я, как психолог, ее оказал. Что, позвольте спросить, не так? — невозмутимость — его конек. — Ты же говорил мне, что встретимся мы только, когда я умру. Че происходит? Я че отъехать должен? — срывающийся на высокие нотки голос мужчины был весьма к месту. — Ну, нет, что вы! Таких невежд в моем царстве не требуется! Живите как можно дольше на этом свете, прошу вас! — что ни говори, а подкалывать Филипп тоже мог. — Тогда че ты тут делаешь?! Ответь уже блин! — Хммм… Рассказываю вам историю из своей жизни, а еще спешу сообщить, что мы находимся рядом с Мариинской больницей. И, я настоятельно рекомендую вам, Мирон Янович, как можно быстрее оказаться там. — С этими словами клетчатый кратко поклонился и удалился из кабинета.