Я ищу тебя в ком-то, каждый раз...

      Мирону понадобилось секунд 30, не больше, чтобы осознать все происходящее. Далее мужчина как ошпаренный несся к больнице, которая стала ему являться в его самых страшных кошмарах.       Расталкивая прохожих, которые попадались ему по пути. Пару раз пробегая на красный свет и чудом оставшись в живых, мужчина стоял перед крыльцом того самого заведения, куда привозили с целью спасти.       «У меня сейчас сердце выпрыгнет… Или вырвет вообще… Бок колит… Че я тут забыл?»       Жуткие воспоминания прошлого плыли перед глазами, расталкивая цветные круги, которые обычно появляются, когда вы переутомитесь.       «Так давно это было… Фил решил поиздеваться что ли? Я как дебил распинался, душу изливая, а он просто решил допинать? Сукин сын…»       На качелях, находящихся рядом с больницей качались дети с их мамами, явно являющиеся пациентами детского отделения. На скамейках, вдоль главной аллеи сидели пенсионеры и люди преклонного возраста, так же являющиеся постояльцами данного места. Полностью отдышавшись и осмотрев обстановку вокруг Мир понял, что ловить здесь больше нечего, поэтому собрался домой, попутно костеря все вокруг. — Молодой человек! Подождите! Не могли бы вы мне помочь бутылку газировки открыть? Сил не хватает, стыдно, если честно, но… Так давно не пила ее, хочется ужасно! — тонкий девичий голосок оглушил Мира, заставляя невольно повернуться.       Что не говори, а в глубине души он был отзывчивым и добрым. — Ладно, давай сюда. Врачи отругают за газировку. Не страшно? — Окси не смотря на источник голоса, взял бутылку Кока-колы, легко открывая ее одним движением. — Спасибо! Нет, не отругают, меня выписали еще пару дней назад, я просто пришла справку взять… И увидела ларек. Надеюсь, мне простят это маленький грех. — Девушка выдохнула морозный воздух, собираясь уйти.       Знаете, я не верю в такие случайности, когда за один день событие может поменять жизнь человека полностью или когда кто-то опаздывает на работу, а в итоге избегает страшной катастрофы, но…       Если бы Мир случайно не поднял глаза, то возможно он бы не смог больше исправить ничего… Перед ним стояла Агата, собственной персоной. Голубой лыжный костюм, два синих озера в глазах, благодарно смотрящих на него. И белый шарф, на половину скрывающий ее лицо. — Ты… Так не бывает… — Голос Окси резко отключился, от чего ему приходилось шептать. — Я, почему не бывает? Вас что-то смутило? — Девушка явно не понимала в чем дело, — Знаете, я лучше пойду… А то, вам явно как-то не по себе рядом со мной. Или может врача позвать?       Мирон не верил глазам. Зато прекрасно верил сердцу. И оно кричало, требуя схватить и не отпускать то, что принадлежит ему по праву. Так он и поступил… Не думая ни секунды, как это будет выглядеть, мужчина крепко обнял синеглазую, прижимая к себе на столько, что последняя начала задыхаться, стараясь выбраться. Несчастная бутылка с колой давно вылетела из рук девушки, расплескав содержимое по снегу вокруг. Окси целовал ее в макушку, лоб, замерзшие щеки. Кружил, не пытаясь хоть на секунду поставить ее на землю. При этом повторяя, что больше не желает ее отпускать, что если нужно выбрать, кого забрать на тот свет, то только его. Он смеялся, не замечая собственных слез, подступивших как раз вовремя. Все это время Агата безрезультатно старалась выбраться, уже изрядно устав задавать вопрос кто он такой и почему треплет ее как куклу. — Да, боже мой, поставьте меня! Вы кто?! — Брюнетка старалась выглядеть серьезно, но вся ситуация целиком ее страшно веселила. — Прости-прости! Просто я нереально счастлив, что ты жива, что ты есть! Что ты рядом со мной снова! — Мир наконец-то успокоился, поставив девушку на землю, но при этом крепко держа ее руки. — Простите, а мы с вами вообще знакомы? Я вас не помню… — Агата понимала, что мужчина ее явно знал, да только не могла вспомнить его.       «Я вас не помню». Адское пламя разрывало сердце артиста, когда он услышал эту фразу. Она жива, она стоит прямо перед ним, но… Она его не помнит. Та Агата, которую он так любил, умерла?       В его голове сразу всплыли фразы главврача этой злосчастной больницы:

«Знаете, Мирон Янович, я часто встречаю людей, которые любят, но при трудностях сдаются. Больница — это как раз то место, где такие драмы не редкость. А зная положение Агаточки, хотелось бы вас сразу подготовить к худшему…»

      Сейчас его самая большая слабость смотрела на него, ожидая хоть каких-то объяснений, но Мирон впал в ступор. — Знаете… Пожалуй, я пойду. Простите, всего доброго… — Девушка, смущенная таким поведением скрылась за поворотом, оставляя Мирона размышлять над собственным поведением.       До самого вечера Мирон сидел в квартире, тупо смотря в стену. Он не знал, что ей нужно было сказать… Он был не в состоянии поверить в случившееся. Он был убит. Сигареты кончились максимально быстро. Поэтому Окси, дабы не доходить до крайности решил идти до магазина за новым блоком сигарет.       Снова крупные хлопья снега. Фонари, как обычно освещали пространство вокруг. Прохожие, автомобили, все как всегда. Но казалось, что все проходило в слоу мо… Затарившись так необходимым мужчине табаком, он не спеша возвращался обратно. — Мирон Янович, почему вы так быстро сдались? Неужели все ваши мучения были напрасны? — Голос Филиппа за спиной вывел мужчину из тупой прострации. — Фил? Ну… А чего ты от меня ждал? Она меня даже не помнит… Невероятно… — мужчина поник. — Ну, а что же вы не напомнили о былом? — Как, по-твоему, она бы на меня посмотрела? Да и что бы я ей сказал?! Извини малышка, просто ты появлялась у меня в квартире месяц в костюме феи? Не смеши меня… Мой диагноз сейчас даже мне ясен, Фил… — Каков же он? — Синдром подкаблучника: «Ван лав — Ван кис»… Я был с ТОЙ Агатой, которая меня помнит. А тут… — Мирон Янович… Я не могу судить наверняка, но все же… Думаю, она вас помнит, просто вы ей времени не дали… Совершенно. Разве так делается? — С чего ты это решил, Филипп? — Убитый тон Мирона был невыносим. — Ну, хотя бы с того, что она пришла и стоит вооон там. Подойти боится. Она еще не понимает наверняка, почему пришла сюда. Но… Она прекрасно понимает, что отрывки воспоминаний в ее голове как-то связанны с вами, Мирон Янович. Она даже адрес вспомнила, поразительно, не так ли? — клетчатый был как всегда сух и спокоен. Окси обернулся, вглядываясь в одиноко стоящую женскую фигуру, озирающуюся по сторонам. Было понятно наверняка, что она растеряна. Филипп давно растворился во тьме вечера, оставляя парочку наедине. — Агата… Ты сюда пришла? Неужели… — Окси подходил к девушке осторожно, стараясь больше ее не пугать. — Ты ведь Мирон? Верно? — Видно было, что синеглазая с трудом вспоминает что-то, — Почему я тебя помню… кажется… Ты постоянно пиццу заказывал, смеялся над блестящими платьями, а еще у тебя есть дома тот пушистый белый ковер, который тебе навязали… Почему я тебя помню… Почему я к тебе что-то чувствую?       Было больно смотреть на нее. Отчаянные попытки вспомнить. Но знаете, нашему герою этого было достаточно. Он знал, что теперь объяснит ей все. Расскажет, что было. Не побоится признаться во всем, что чувствует к ней. И точно больше не отпустит ее. — Идем домой? Расскажу тебе все по порядку… Если тебя тот ковер бесит, то выбросим его нахуй и купим другой, хорошо? Какой захочешь! — Окси хотелось смеяться, хотелось сделать все, что она попросит, если ей станет легче. — Н-нет… не надо. Мне он нравится. Очень… И ты, кажется тоже… Это я помню и чувствую… — Агата прижалась к мужчине, обнимая его настолько крепко, насколько позволяло худенькое тельце.       Снежинки еще сильнее закружились в вальсе, скрывая пару от посторонних глаз. С этой минуты все наконец-то, встало на свои места. Эта зима унесла с собой всю боль, оставляя два любящих сердца вместе. Думаю, все прекрасно понимают, что случайности не случайны… Так ли случайна была их встреча? Решать вам… Возможно в тот день, 14 августа Филипп совершил непростительную ошибку, случайно переписав дату смерти девушки и отложив ее на долгие годы вперед. А возможно он сделал самое благое дело за всю историю своего существования… Мы не узнаем об этом никогда. Но так ли это важно теперь? Весь мир теряет смысл перед великой силой любви, и даже старая смерть ей подвластна…       На этой фразе Филипп усмехнулся. Поставил точку в конце предложения и отправил очередной манускрипт на полку. — Они там, в этом своем отделе писания судеб совсем расслабились! Ну как так можно? Эксплуатировать старую больную смерть? — Филипп негодовал прокручивая перо между длинных сухих пальцев. — Филипп, ну ты же сам прекрасно понимаешь, что нужно помочь детишкам… Пусть будут вместе, пока время позволяет… — Катрин обняла за плечи мужчину, давая понять, что он находится в любви и заботе, — Идем пить чай, сегодня твой любимый Эрл грей. — Конечно любовь моя…