Я ищу тебя в ком-то, каждый раз...

      Сказать, что у Мирона была истерика, когда Агата подавилась газами, впервые попробовав Кока-колу, не сказать ничего. Он угорал как гиена, на что получит этим же напитком в лицо. Было так же смешно наблюдать, как девушка пытается откусить горячий кусок пиццы, но обжигается и верещит как ребенок. — Ахахахах, господи, да ты как с другой планеты! — Мирон утирал слезы, пытаясь сконцентрироваться, — Ну я же говорил, что она горячая, как так то?  — Да не знаю! Отстань. — Краснела девушка, стараясь сохранять спокойствие. — У ти, боже мой, надулась, — продолжал веселье Окси, — недовольная такая! — Ну чего ты издеваешься? Меня как-то не балуют такими вещами там, откуда я прихожу… Да еще и униформа неудобная какая-то. Работенка не из лучших, я тебе скажу. — Девушка старалась сохранять спокойствие. — Хмм… Ну, с униформой помочь, допустим, я могу… — задумчиво изрек мужчина, на что получил осуждающий взгляд, — Не-не! Без приставаний. Я, конечно, не девушка, что бы иметь платья, но… Все-таки, пока я все равно крупнее тебя, поэтому могу одолжить тебе футболку подлиннее? Нужно?       Агата помялась немного, но в итоге согласилась. Поэтому Мирон начал копаться в шкафу, в поисках более-менее пригодной футболки для себя и для гостьи. После недолго переодевания, он оставил Агату наедине с длинной черной футболкой, на которой красовалось его лого. Девушка никогда не выпрыгивала из своих блескучих костюмов с таким удовольствием. Футболка как раз доставала ей практически до колен, что выглядело довольно мило. Так она и вышла к своему подопечному. — М? А тебе идет, если хочешь, то это будет твоя футболка на оставшееся время. — Предложил Мирон, ища что-то в телефоне. — Хочу, в ней куда комфортнее, чем в куче этого блестящего кала. — Так, раз тебе стало легче жить, то расскажи мне, пожалуйста, кто ты и откуда. — Окси устроился поудобнее на полу, облокачиваясь спиной на диван. Агата пристроившись на самом диване, как кошка решила начать историю. — Ну… Мне довольно трудно рассказывать что-то, так как половину я не помню… Ну, о себе естественно. Начну, наверное, с Филиппа. Он является смертью… — Как смертью? — Мирон немного не понял или не желал понять этого. — Ну, вот так, смертью! Приходит, оформляет клиентов, забирает «туда». Куда, сказать не могу, и не смотри на меня так… Я не знаю. Я тоже жду, когда он меня заберет туда. Таких, как я, Филипп называет «Особый случай». Знаешь, когда человек при жизни не грешил, но и добра не делал. Нейтральным был короче… Вот, их нужно оправить либо в Рай либо в Ад, но как бы нет предпосылок никуда. Вот и дается таким людям отработка в разных инстанциях. Обычно нас запихивают помогать Филиппу, забирать кого-то и так далее. Бумаги заполнять… Ну, а в связи с кризисом в сфере искусств их отдел запросил помощи в других инстанциях… Вот… — Погоди. То есть все-таки, есть разные инстанции? — Мирон слушал все как сказку на ночь. — Ну конечно. Отделы для всяких праздников. Искусства, где производят таланты и работают над вдохновением. Зубные феи всякие. Все это есть. Конечно, все привыкли больше делить на Рай и Ад. Но ведь в таких местах тоже кто-то должен быть… Вот и работают. Короче… От того, что всем нужно выдать по музе, но при этом на всех их не хватило, стали запрашивать в других отделах тех, кто может работать на подобных работах. — И поэтому ты здесь? -Верно. Шанс либо привести тебя к успеху, и отправиться в рай. Либо привести все твои старания к нулю и получить путевку в преисподнюю. Знаешь, мне бы уже хоть куда-нибудь. Тошно вот так находиться, между небом и землей… Ни жив, ни мертв. — Так, подожди… Значит, теоретически, если ты живешь уже на том свете, то… где, то есть твоя могила? — С неким ужасом в голосе произнес Мир. — Насколько мне известно, еще нет. Механически я еще не умерла. Где я нахожусь телом, я не знаю… Прости, ответить не смогу. Но душой я пока нахожусь в лимбе. (Лимб (лат. limbus — рубеж, край, предел) — термин, использовавшийся в средневековом католическом богословии и обозначавший состояние или место пребывания не попавших в рай душ, не являющееся адом или чистилищем.) — Так у Филиппа спросить? А то, может, ты еще сможешь вернуться к жизни?! — Мирону стало необычайно жаль девушку, что желание помочь преодолело его и вышло на первый план. — А зачем? Раз за мной пришел Филипп, значит, я уже не нужна на этом свете… Поэтому, пожалуй, стоит провести последний месяц на земле так, чтобы было что вспомнить. И в путь… — Голос предательски дрогнул. Страх неизвестности душил. — Выходит, тебе невольно приходится прощаться с этим миром в моей компании? — Ну… ты еще не самый плохой вариант, поверь мне. Есть те, у кого все намного хуже обстоит. Ты, вот даже пиццей с колой угостил, это невероятно вкусно, хоть и странно. Мне будет приятно вспоминать это. Спасибо… — Агата зевнула и прикрыла глаза, борясь со сном.       Оксимирон почувствовал ком в горле, и жгучее чувство боли. Человек скоро уйдет на тот свет, а из приятных воспоминаний у нее будет только пицца и компания Мирона? И это все? Пока мужчина боролся с собой и противным чувством отчаяния, синеглазая уснула. Мирон Янович заметив это, решил принести покрывало с кровати. Для него стало неожиданным, что Музы тоже могут спать. Но после того, как он убедился что она точно не замерзнет, мужчина не ушел. Он сел в то же положение, облокотившись на диван, откинул голову ей на колени, которыми она подпирала его затылок.       Так они провели свой первый совместный вечер. Почему я говорю первый? Разве можно назвать вечера совместными, если вы и словом не перекидывались ранее? Главное найти контакт.