Мир для двоих

*** На базу мы возвращаемся в полном согласии. Происходящее между нами – не обсуждается никогда, никогда – вслух. И внешне – все, как было прежде – напарники, партнеры, друзья. С самого начала, мы тщательно разграничиваем эти две стороны нашей жизни – профессиональную и личную, особенно, после Будапешта. Сейчас – после возвращения из Швейцарии – эта граница, он не исчезла, нет, но стала нечеткой, размытой. Недосыпание вновь становится основной проблемой, только совсем по другой причине. Эти три дня в Альпах будто сорвали все предохранители, и разум благополучно отступает, пасуя перед основным инстинктом. Кажется, на базе не осталось ни одного укромного уголка, не апробированного нами, мы занимаемся любовью в любое свободное время, в любом свободном месте. Иногда – быстро, страстно, жестко – до синяков, следов от укусов и вывихов в интересных местах. Иногда – медленно, томно и сладко, как патока, не замечая, как заканчивается день. Нам всегда мешали слова – взгляда, движения или жеста достаточно, чтобы понять друг друга. И теперь, мы выработали нечто вроде кода – когда мне невтерпеж, я накручиваю локон на пальцы левой руки, а если Бартон начинает постукивать пальцами по столу – значит, до наших отсеков на базе мы не доберемся. Я до того обнаглела, что пытаюсь соблазнить его прямо на брифинге, под монотонный голос Хилл, зачитывающей очередной доклад. Чуть развернувшись в его сторону, я то развожу, то свожу ноги, едва сдерживая улыбку, он посылает предупреждающий взгляд, который меня лишь раззадоривает. Он возбужден так же, как и я – его ноздри раздуваются, зрачки расширены – но выдержка у него железобетонная, я это знаю. Однако – шесть минут спустя мы оказываемся в небольшой кладовке, где он с силой прижимает меня к стене, я оплетаю ногами его бедра и опираюсь на плечи руками, чтобы ему было удобней. Он уже внутри – мы двигаемся быстро. В полной тишине слышно лишь наше тяжелое дыхание да сдержанные стоны удовлетворения, когда все заканчивается. И, по-прежнему, мы не обсуждаем то, что происходит между нами, как будто все так, как должно быть. Даже, если вдруг нечаянно меня посещает мысль – о том, что я продолжаю использовать его, как буфер между собой и внешним миром – я настойчиво гоню ее прочь. Я обязана Бартону жизнью, а никак иначе этот долг не погасить. После Будапешта, когда я понимаю, что он чувствует ко мне – кажется, рухнет весь мир, а потом приходит осознание – я кому-то должна, все просто и я переезжаю к нему. Эти пять лет миновали, словно один день, и я не могу сказать, что хотя бы раз пожалела о том, что делаю. Только после звонка Коулсона с сообщением, что Бартон перебежчик, до меня начинает доходить – он единственный. И это пугает ничуть не меньше того факта, что я готова на все, чтобы быть с ним. Буквально. Именно это и разглядел Локи. И. если бы понадобилось – я бы сделала все, что он захотел, ради спасения Клинта. Я приношу неудачу тем, кто любит меня, я – Черная Вдова. Наши миссии различны, он в Дубаи, я – в Буэнос-Айресе, если и видимся на базе, то – мельком, этого недостаточно для разговора, но – вполне хватает для любви. После – еще месяц у меня уходит на подготовку и реализацию операции в Конго, а все, о чем я могу думать – его руки, ласкающие мое разгоряченное тело и губы, терзающие мои. Нет сил сосредоточиться на мишени, я едва не проваливаю все дело, и, вернувшись, первое – что делаю, иду к Бартону. Но он отсутствует на базе еще сутки, которые я провожу в нетерпеливом ожидании. Если бы его задержал Фьюри, наверное – все сложилось бы иначе. Он возвращается и я, уже полностью мозги отключив, затаскиваю его в ближайшую пустую комнату. - Я тоже очень скучал, Романофф, - смеется он, позволяя мне расправиться с верхней частью его костюма. - Заткнись, Бартон, - шепчу я ему прямо в губы, - и сделай уже то, что я хочу! Это заводит его и он, подхватывает меня под бедра, не прерывая зрительного контакта, до стен слишком далеко и, для устойчивости, я руками хватаюсь за светильники, свисающие с потолка, и кусаю губы, чтобы не кричать. - Боже мой, - доносится до нас, сквозь пелену страсти, очень знакомый голос. - Восхитительно! Браво! – начинает аплодировать второй, - Даже судья из России поставил бы вам высший балл! - Разве Человек-Птица получит удовлетворение в подобном положении? - На выход – все! – это снова Стив, хвала богам и его врожденной учтивости. Он выставляет призадумавшегося Тора за дверь и едва ли не силком утаскивает упирающегося Тони, - нет, постой, Роджерс, я непременно должен рассказать им… - Мы уходим, Старк, СЕЙЧАС! – Стив лишь на секунду встречается с нами взглядом, с треском захлопывая дверь. ТВОЮ МАТЬ. Доигрались. Нет времени ни на обсуждения, ни на принятие решений – Клинт убывает рано утром, и я не вижу его еще месяц, как и остальных членов команды, к счастью. - Таша, то, что случилось тогда… - первым начинает он, едва мы оказываемся наедине по возвращении. Я держу дистанцию, иначе разговора не выйдет, а он и без того предстоит тяжелый, - Надо это прекратить, - говорю я, прерывая его, - все, что было. Надо поставить точку. По его лицу я могу прочесть то, что он чувствует сейчас – неверие, растерянность, боль, - О чем ты, Нат? Что ты хочешь прекратить? Мы… - Какие – мы, Бартон? – знаю, что причиняю ему боль, но – так надо. Мне не отодрать его от себя иначе, только по-живому, - Нас – не было никогда! Нам нечего разрушать, то – чем мы занимались все это время – приятная физкультура, не более. Хорошо снимает стресс, согласен? – волна боли проходит по его лицу, я успеваю заметить ее прежде, чем он нацепляет на себя маску безразличия. Только глаза все еще живут, - Ты, правда, так думаешь? И – это то, чего ты хочешь? - Не все в мире зависит от наших желаний, - ухожу от прямого ответа и избегаю взгляда, потому что боюсь – если посмотрю в его глаза, он поймет… - То есть – ты все решила за НАС, - выделив последнее слово, тихо произносит он, подходя, - я могу высказаться? Скрещиваю руки на груди, пожимаю плечами, - говори что хочешь, это все равно ничего не изменит. - Да, не изменит, - он еще вглядывается в меня, надеясь отыскать что-то, но я старательно держу лицо, он вздыхает, - ты закончила? – киваю, - Я тоже. Я вздрагиваю от звука закрываемой двери, как будто она закрылась между нами. Следующие дни становятся адом на земле – мы не разговариваем, стараемся избегать встреч, не смотрим друг на друга. И все усугубляется тем, что остальные не подозревают о нашей размолвке, мы – напарники и никого не волнует, что между нами разлад. Брюс подсаживается ко мне, когда Клинт, после моей очередной демонстрации своих способностей на Роджерсе, выходит из комнаты. - Ни слова! – предупреждаю я, и тот поднимает руки, соглашаясь, - ни одного слова. - Вы же знаете. Наташа, я не вмешиваюсь в чужую личную жизнь… - Но – у Старка рот не закрывается! – обжигаю его взглядом, но на Баннера это действует, кротко улыбнувшись, он кивает, - Тони не может иначе. - Ну да, я и забыла, - едко замечаю я, - что вы пропустили шоу. - Мне описали все достаточно подробно, - он смотрит с беспокойством, - Как вы держитесь? – я молчу, потому что – ответить нечего. Я снова не сплю, мне плохо без Бартона, но в этом я не хочу признаваться даже себе. - Я знаю, что вы не любите чьи-либо советы, - Брюс снимает очки, принимаясь их протирать, - но – все-таки я выскажусь. С первого дня нашего знакомства было ясно, что – ваше сердце не свободно. Он в ваших мыслях, поступках, словах. - Между нами – ничего нет, - отрицаю очевидное я, но – блеф мне плохо удается. Брюс качает головой, - И – это неправда. Вы можете лгать мне, ему, всему миру, но – не самой себе. Если говорить, что чудовища в шкафу нет – оно от этого не исчезнет, - он улыбается, как умеет только он, - Поверьте, мне кое-что известно о бегстве от самого себя. Это невозможно, все настигает тебя, рано или поздно. *** Как мы дошли до этого? Она сказало – нас нет и – не было никогда. Я наливаю хорошую порцию виски и врубаю музыку. Это моя вина – мне не стоило так давить на нее, после всего того, что было, после Манхэттена. Надо было продолжать ждать – тогда все постепенно бы наладилось. Отхлебнув обжигающей жидкости, я закрываю глаза – она тут же появляется передо мной – моя Нат. Я не верю, не могу поверить – в то, что она сказала, но – это было ее решением и спорить с ним я тоже не могу. - Поздновато работаешь, старичок, - Тони вваливается со всей своей фамильярностью, на какую способен - Как и ты, - отвечаю я, лишь бы что-нибудь сказать. Тони кивает, роясь на полках, в поисках каких-то деталей, - Я всегда работаю поздно, поутру голова не варит, как вообще можно что-то изобрести в девять часов утра? Я молчу, в напрасной надежде на его скорый уход, но тот, отложив в сторону свои находки, наливает виски и себе и устраивается рядом. - Ну, давай, поговорим, как мужик с мужиком – я чувствую, тебе это необходимо. Проблемы в раю? Девушка? - Она – не моя девушка, - не успеваю вовремя закрыть рот, Тони удовлетворенно кивает, - Точно. А Пеппер – мне все равно, что сестра. - Тони, чего ты ко мне прицепился? – допиваю виски, тут же наполняя стакан снова, - Иди – к Романофф с этим приставай. - Нет, это не безопасно, - делится тот со мной, - Она уже обещала убить меня двадцатью шестью различными способами, используя при этом только мизинец. Не хочу повторений. - Мне понадобится только это, - поднимаю стрелу, выразительно гладя на Старка, - и пустое пространство между нами. - Ладно-ладно, сиди один, - примирительно ворчит он. - Но – для протокола – вы, ребята, созданы друг для друга. Просто еще не поняли этого. - Для протокола, - я поднимаюсь, нависая над ним, - Мы, как вы все, наверное, заметили, едва можем выносить присутствие друг друга в одном помещении, вряд ли это можно назвать любовными играми. Но Тони нельзя обескуражить, - это ненадолго, старик, поверь мне, – засунув руки в карманы, он меряет комнату шагами, - Я расскажу тебе одну байку, Леголас. Пару лет назад ко мне в офис пришла роскошная, даже по моим меркам, женщина. Красивая, умная, - он останавливается, уточняя, - совершенно убойное сочетание – для меня. Да, так вот – смертельно-опасная. Великолепная и … холодная, как айсберг в Арктике. И – до сих пор все остается именно так. Это не в упрек ей – просто констатация факта. Она та, кто она есть. Со всеми, исключая тебя. Ты бы видел, как она загорается, стоит тебе появиться поблизости! А как она злится, когда тебя долго нет или – ты собирался вернуться и не прибыл вовремя! – он снова подсаживается ко мне. – Когда ты был под контролем Локи – она небо и землю перевернула, чтобы тебя вернуть. Это ли не любовь…- он похлопывает меня по плечу, - Ну, это всего лишь байка и что с ней делать – решать тебе. Только – долго не тяни, в жизни нет ничего вечного, сам понимаешь. - И что я должен, по-твоему, сделать? – сам себе поражаюсь – спрашиваю совета у Старка! - А ты поймешь, - кивает тот, - когда придет время. – Уже в дверях, оборачивается, - Да, и поменьше кантри, старичок. Перейди на Элвиса или Битлов. – Я выразительно тянусь за луком, и он ретируется, смеясь, - Удачной охоты, Бартон.