Царица 2. Сказка про тьму и свет.

Елень, тяжело дыша после быстрого бега, прислонилась к стволу дерева. Страшные существа пролетели мимо, не заметив девушки. Сердце бешено колотилось о грудную клетку. Журналистка вытерла со лба бисеринки пота и сдунула прилипшие кудрявые пряди. Было страшно. Очень. Что это за твари? Неужели мифы о чупакабре и мутантах с чернобыльской зоны не такие уж и выдумки? Высунувшись из-за угла, Елень оглядела местность на предмет теней в плащах. Не обнаружив таковых, тихо вышла и разрушенной постройки, стараясь не издавать лишнего звука. — Господи, я, наверняка, схожу с ума. — прошептала она. Воздух с гарью проник в лёгкие и заставил закашляться. Девушка ухватилась за стену в приступе неистового кашля. Никогда не могла спокойно реагировать на дым... Неожиданно земля под ногами просела. Елень постаралась за что-нибудь ухватиться, но напрасно. Через пару секунд её с головой засыпало мелким гравием, песком и щебнем. — Кхем-кхем! — закашлялась она, с ходу вдохнув порядочное количество пыли. — Господи... Вытряхнув из коротких кудрявых волос кусочки шпаклёвки и слипшегося песка, Елень встала и огляделась по сторонам. Единственным источником света в кромешной темноте коридора был, пожалуй, разлом в потолке. Девушка, чувствуя неимоверную слабость во всём теле и особо – в ставших ватными ногах, слезла с кучи камней, корешков и сухой земли. Отёрла лоб и только размазала грязь по щекам. Коридор тянулся вдаль. Пол был устлан алым бархатным ковром с золотистой бахрамой. Девушка раздражённо сняла с ног туфли и потрясла, стараясь вытряхнуть из-за под стелек мелкие камешки. Одела обратно. На каменных стенах коридора висели картины, высокие потолки уходили вверх. Елень слегка приоткрыла рот, вглядываясь в изображения на холстах. На одной из них был изображён молодой мужчина. Светло-русый, с бородой и кудрями. Серые глаза глядят смело, по-отечески ласково. Одет в царскую мантию, на голове золотая корона с драгоценными камнями. — Ну ничего себе... — тихо прошептала девушка, расширив глаза. Она наклонила голову вбок. Стоит ли идти? — По сути, — произнесла журналистка, поднимая голову вверх. — Мне не выбраться отсюда, да? Значит... Паника постепенно начинала заполнять разум. Так, мало того, что угодила в город, в котором бродят самые странные существа, словно сошедшие со страниц фентэзийных романов, так ещё и угодила невесть куда! Весь трагизм ситуации ощущался крайне остро. Елень почувствовала всю безвыходность ситуации. Прижавшись спиной к стене, она медленно сползла вниз и обняла колени, невидящим взглядом глядя в никуда. Неожиданно факелы на стенах полыхнули огнём. Елень вздрогнула и обернулась. Стало светлее. Девушка смотрела на огонь, пляшущий на фитилях лучин. Поднялась с пола, придерживаясь за стену. Может, это знак? Это спасёт её? Терять-то всё равно нечего... Елень, осторожно ступая по мягкому ковру, направилась вглубь коридора. Постепенно разлом исчез, сверху уже не лились лучи солнца. Единственным источником света были факелы. Девушка почти с детским любопытством осматривала стены, искренне стараясь запомнить путь, которым она шла, каждый поворот и дверь. Из-за этого было трудно сосредоточиться, она боялась, что, засмотревшись, что-то упустит и не сможет вернуться обратно. Картины поражали своей живописностью. Было ясно, что все они принадлежали кисти одного и того же мастера. На секунду Елень показалось, что этот стиль ей знаком, но она сразу же отбросила эту шальную мысль – откуда бы? Одно из полотен было особо интересно. На нём был изображён мужчина с русыми волосами и бородой и очень красивая женщина с вьющимися кремовыми волосами и густо-синими глазами. Смотрят друг на друга с лаской и любовью. «Господи, — Елень слегка наморщила и сдвинула брови. — Откуда же я их знаю?» Вспомнить, откуда ей знакома эта пара, девушка так и не смогла. Решив не заострять на картине внимание, она пошла дальше и резко свернула за поворот. Картины на стенах пропали. Вместо них стояли мраморные постаменты. На первом расположилась серебряная дудочка с искусной резьбой. На втором – удивительной красоты хрустальный башмачок. Елень не удержалась и притронулась к нему. Поверхность башмачка оказалась на удивление гладкой, но поистине ледяной. Она перевела взгляд на другую сторону коридора. На постаменте из твёрдого песчаника застыл настоящий арабский красно-фиолетовый ковёр с золотой бахрамой на концах, расшитый узорами. — Интересно. Это откуда? — заинтересовалась журналистка. Неожиданно пробежала тоскливая мысль, известившая о том, что её никто не ищет. Даже никто не подозревает о том, что она здесь. Печально... Тряхнув головой, Елень быстро потопала в конец коридора с постаментами, горя желанием поскорее его покинуть. Если она будет разглядывать каждую безделушку, то кто знает, сколько времени ещё потеряет. Ноги сами несли её. Девушка слабо представляла, куда вообще идёт. Она просто шла, лишь бы не стоять на месте. Неожиданно перед самым носом вырос огромный зал со множеством стеллажей, на которых ровными горками были разложены запечатанные сургучом свитки. Глаза Елень блеснули. Теперь-то она в своей стихии. Сколько тайн здесь схоронено, вовек не перечитать! Подойдя к ближайшей полке, взяла с неё один из свёртков. Разломала печать. Однако внутри оказалось совершенно пусто! Елень разочарованно выдохнула. — Да как так-то?! И неужели все пустые?! Она единым порывом снесла свитки с полок. Старый, плотно изъеденный временем сургуч распадался на мельчайшую пыль, пергамент разворачивался, обнажая совершенно свободное от каких-либо надписей нутро. Девушка простонала. Ничего! А для жизненного кредо любого журналиста это был суровый удар. Неожиданно в самом конце зала что-то блеснуло. Елень резко обернулась. Любопытство пересиливало любой инстинкт самосохранения, да и встреча с тенями девушку, судя по всему, ничему не научила. Она живо пересекла оставшееся до шкафа расстояние, но тут её ждало глубокое разочарование. Дверцы шкафа оказались заперты. А за стеклом собразнительно поблёскивала серебряным окладом толстая книга в кожаном переплёте! — Ну вот же... — прошипела Елень, нетерпеливо оглядываясь по сторонам в поисках того, чем можно было бы вскрыть, ну, в крайнем случае, взломать замок. Такового не обнаружилось. Девушка закусила нижнюю губу. А ну-ка, как там было... Во, вспомнила! С трудом вытащив из спутавшихся волос «невидимку», Елень немного замялась, пытаясь изогнуть заколку. Не так это просто, оказывается. Зато результат удовлетворителен. Подсуетившись, журналистка вставила «невидимку» в замочную скважину. Несколько раз повернула. С огромным удовольствием услышала тихий щелчок. Излишне нетерпеливо распахнула дверцы шкафа и взяла книгу в руки. Моментально откинула обложку. Текст был написан непонятными, непнивычными для глаза иероглифами, однако Елень очень скоро заметила, что она, к своему собственному удивлению, всё понимает «Он был самой ночью, непроходимой тьмой, готовой поглотить любого, кто имел неосторожность угодить в её смертельные объятия. Она была светом. Светом луны, звёзд, солнца, светом в бесконечной темноте, путеводным лучом, способным проложить путь в тени. Вместе эти два начала непобедимы. Они не могли существовать друг без друга, как не могли существовать земля без неба, огонь без ветра, птица без крыльев. Они дополняли друг друга, были основой идеальной гармонии...» Елень разочарованно захлопнула книгу. — Тьфу ты, лупость какая-то! — фыркнула она. — Старинная сказка. Таких уже века четыре никто не рассказывает. Заткнув образец старинного искусства подальше на полку, она развернулась с явным намерением уйти отсюда так же, как и пришла, однако неожиданно возникла маленькая неувязочка – двери не было! Елень стало по-настоящему страшно. — Что это за чертовщина?! — тихо прошептала, отступая на шаг назад. Наткнулась на что-то и вскрикнула, отпрыгнув в сторону. Возле самой стены стояла статуя тощего карлика с длинным носом и жиденькой бородкой. В руках этот карлик держал раскрытую книгу. Девушка облегчённо положила ладонь на грудь. — Ох, ну, дожили! Хотя, есть чего пугаться. В следующий раз инфаркт схвачу. А~а!!! Стена позади статуи неожиданно пропала, открывая тёмный проход. Витая лестница с крутыми ступенями уходила вверх. За спиной у Елень что-то громыхнуло. Ждать она не стала, и бросилась в проход, чувствуя, как сердце бешенно стучит о грудную клетку. Иногда начинало казаться, что подъём будет бесконечным. За каждым витком преследовала надежда, что вот он, последний, но ступени никак не желали кончатся. Девушка уже совершенно выдохлась и готова была сдаться и прекрать восхождение, как вдруг лестница кончилась. Это произошло так неожиданно, что Елень едва удержалась на ногах, оказавшись на прямой поверхности. Сзади вновь появилась стена и ступени исчезли. — Чёрт те что!.. — прошипела девушка, отирая пыль со лба. Прошла вперёд, скользя взглядом по стенам. Ничего особо примечательного. Лишь... — Похоже, я знаю этого человека... — тихо прошептала Елень, подходя к портрету статного молодого мужчины с тёмными волосами и бородой, одетого в старинный походной костюм, с мечом за спиной. Его серые глаза смотрели строго, томно, пробирая холодными мурашками до самого узла спинного мозга. Повинуясь какому-то старому, прочно забытому чувству, Елень протянула руку и прикоснулась к написанному масляными красками портрету. В тот же миг тело пронзили тысячи игл, сознание потемнело и задёрнулось серой дымкой. Пришло неожиданное видение, утянувшее за собой в серебрящийся туман... «Белокурая девушка в шёлковой рубахе, заложив руки за спину, мерила шагами комнату. — Нет! — раздражённо бросила она, хотя её подруга, сидящая тут же, молчала. — Нет! — Но, послушай... — возразила другая, с изумрудно-зелёными волосами. — Задача поистине пустячная, справится любой! — Тогда почему сама не сделаешь? — сухо поинтересовалась белокурая. Та красноречиво изогнула бровь: — А я что, очень на дуру похожа? — А я, значит, похожа? — ехидно спросила её подруга. — Какое прекрасное замечание. И какое лестное! — А тебе что, соврать трудно? — возмутилась зеленоволосая. — Ну хоть раз, для пользы дела! — Рисковать своей девичьей честью, даже для пользы дела, я не собираюсь! — отрезала светленькая. Уселась на мешок с картошкой и закинула ногу на ногу. — Сама Василевсу невесту изображай. — Кто премудрый, в конце концов?! — уже вконец разозлилась изумрудистая девушка. — Чей удел изображать и соображать? — С его «стержнем*» моей соображалки не хватит. Скрипнула дверь и в комнатку вошёл мужчина. Темноволосый, с прямым носом и глубокими серыми глазами. Красив. Наскоро поцеловав зеленоволосую, выжидающе посмотрела на девушку, сидящую на мешке с картошкой. Та гордо вскинула подбородок. Мужчина хмыкнул: — А у тебя и выбора нет. Кто ж, окромя тебя, справится? — Любой дурак. — усмехнулась она. — На лесть не куплюсь, живой не дамся! — А вот сейчас и посмотрим! — усмехнулся тот и, просто закинув белокурую на плечо, вышел из комнатки. Зеленоволосая, прикрыв губки ладошкой, хихикнула, слушая доносившиеся из-за двери возмущённые крики.» Голова болела нещадно. Елень слегка приоткрыла глаза. Похоже, она потеряла сознание, потому как лежала на кровати. Стоп, погодите, на кровати?!