Эвакуация

            

Завтрак, который Мегуми с таким старанием готовила для Кеншина, в итоге был съеден Саноске и Яхико за рекордные десять минут. Она даже не успела предостеречь ученика Каору не объедаться, как он запихал в свой маленький прожорливый рот всё, что было выставлено на подносе. Но если на поведение мальчишки ещё можно было закрыть глаза, всё-таки он почти две недели сидел на отварах, то громкую отрыжку Саноске она спускать не обиралась. Треснув кулачного бойца по затылку, Мегуми в досаде удалилась в кухню за чаем. Проходя мимо комнаты Каору, она притормозила и навострила уши. Ни единого звука. Вздохнув, Мегуми продолжила свой путь. Её томило и даже раздражало отсутствие ясной информации о творящихся в доме делах. С утра снова все переволновались. Мегуми пришла в додзё пораньше, чтобы проконтролировать соблюдение режима своими недисциплинированными пациентами. В первую очередь, тревожила температура Кен-сана. По её глубокому убеждению, мечника необходимо было удерживать в постели как минимум ещё неделю. Но эта балбеска Каору не смогла справиться даже с такой элементарной задачей. Мегуми специально перенесла все важные операции в клинике, чтобы собственным примером показать малолетней дурынде, как работать с выздоравливающими, чтобы они снова не перешли в ранг больных. Но учить оказалось некого. Ни Каору, ни Кен-сана в их комнатах не оказалось. Впрочем, не успела Мегуми поднять на уши домочадцев и сопроводить Саноске и Мисао в полицейский участок, как к разрушенным воротам додзё подкатила внушительных размеров карета, управляемая вихрастым молодым пареньком в чёрной повязке. Каору и Кен-сан находились в ней. Одного взгляда на них хватило, чтобы понять — парочка побывала в очередной заварушке. Кен-сан обзавёлся новыми синяками и свежими повязками, а туалет и волосы Каору пребывали в сильном беспорядке. Несмотря на это, оба пытались сохранять видимость спокойствия. Кен-сан сплёл какую-то неправдоподобную историю про разбойное нападение на склад поставщика досок и отсёк всякую возможность задать ему уточняющие вопросы. Он также мягко уклонился от попыток Мегуми осмотреть его, сообщив, что всю необходимую помощь уже успел получить от Генсай-сенсей. Вот прямо только-что от него. Жаль, что мы разминулись, Мегуми-доно! Каору в разговоре не участвовала. Просто стояла около Кен-сана и отмалчивалась. Девчонка была бледна, под глазами залегли синие круги, губы потрескались.Откланявшись, Кен-сан буквально силком уволок её в дом и вот уже битых два часа они не выходят из комнаты девчонки. Что они там делают, в конце-концов? Она было сунулась к ним с подносом, но внезапно получила от ворот поворот. Кен-сан возник на пороге, едва приоткрыв фусума на решительный стук. В его глазах поблёскивали золотые искры. Никак раздражён? — Каору-доно спит, а я не голоден, Мегуми-доно, — твёрдо сообщил он и задвинул перегородку. Таким невежливым она видела его впервые. Мегуми не оставалось ничего другого, как пригласить к завтраку Сано и Яхико. Они, кстати, сообщили, что Мисао обнаружила отсутствие Шиномори Аоши и недолго думая отправилась на его поиски. — Главное, что все живы и здоровы, — резюмировал Саноске, после того как они разместились в главной комнате. — Предлагаю не дёргаться и подождать, пока Кеншин сам не расскажет нам, что за чертовщина происходит здесь последние пару дней, — с этим словами кулачный боец подмигнул ей и впился белоснежными зубами в сочную сардинку. Мегуми вздохнула и поставила на огонь чайник. Завтрак пошёл насмарку. А ведь она так старалась! Вместо традиционных бобов натто и тофу, которыми пичкала домашних Каору, доктор Такани приготовила рассыпчатый рис с маринованными абрикосами, хорошо пропечённые сочные сардины дополнили мисо-суп с грибами и зелёным луком, а также собственный вариант омлета тамагояки, в который она добавляла немного акульего мяса и картофеля. Определённо, для Саноске и Яхико это было слишком изыскано. Им бы хватило супа, риса и пары кусков жареной селёдки. Всё делалось для него — Химуры Кеншина. Всё и всегда. Кен-сан, хоть и казался многим аскетом и бессребреником, но хорошую, сбалансированную кухню ценил на удивление высоко. Мегуми не раз замечала румянец удовольствия, разливающийся на бледных скулах рыжеволосого мечника, когда он осторожно надкусывал приготовленные ею охаги или хрустел баклажанами, запечёнными в лакрично-соевом соусе. Потрёпанный бездомный бродяга, как со временем отметила Мегуми, вообще отличался нехарактерной для своего социального статуса изысканностью манер — он был до болезненности чистоплотен, каждый день менял таби, всегда имел при себе белоснежный платок, которым частенько утирал сопли Каору. В копилку несообразных навыков можно было добавить ровную и твёрдую каллиграфию, правильную речь и умение держать себя в руках. За его сдержанностью скрывался ясный и острый ум, знание основ стратегии и тактики, а также фантастическая способность находить единомышленников. Когда Кен-сан не прикидывался оро-недотёпой, то изъяснялся тихо, жёстко и ясно. Мегуми видела, что все это приобретённые навыки. В сочетании с природным изяществом и скрытой твёрдостью духа, эффект это давало необыкновенный — доктор Такани увлеклась мечником не на шутку. Долгое время Кен-сан оставался для неё загадкой. Анализировать его поступки и поведение стало её почти болезненной привычкой. Поначалу Мегуми принимала его за выходца из высокородного клана, которого смутное время заставило стать хитокири Патриотов. Но, познакомившись в Киото с наставником Хико Сейджуро, она поменяла установки, решив, что большая часть знаний передалась Кеншину от него. Сварливый наставник-социопат не был чужд искусству — его стихи и керамика, как выяснилось, пользовались популярностью даже при императорском дворе. Однако окончательно пазлы сложились совсем недавно. После той страшной исповеди, открывшей тайну возникновения крестообразного шрама экс-хитокири, Мегуми поняла, что выверенность манер, бессознательная тяга к упорядоченности и даже любовь к простой, но элегантной пище — явное влияние покойницы Томоэ, воспитанной по самурайскому канону. Кен-сан недолго наслаждался семейным счастьем, но похоже, что его память, помимо трагедии, сохранила и несколько светлых моментов. Осознав это, Мегуми с особым тщанием бросилась ухаживать за мечником. А кто ещё, если не она? Каору, несмотря на всю свою преданность и привязанность к Рурони, совершенно не считывала его скрытой потребности в красоте. Мегуми искренне считала, что девчонке в принципе было чуждо понятие эстетизма. Иначе бы она не покупала все эти жуткие цветастые кимоно. В душе доктор даже убедила себя в том, что только она может разделить с Кен-саном его чувство прекрасного. Возможно, надеялась Мегуми, когда-нибудь её усилия будут вознаграждены. Ведь очевидно же — простушка Каору не пара такому удивительному мужчине, как Кен-сан. Куда сподручней ей было бы сойтись с тем же Саноске. И по возрасту, и по темпераменту, и даже по привычкам, они куда ближе друг-другу Её чувства к Рурони, в общем-то, не были секретом для окружающих. Однако она умело маскировала их за завесой ироничного флирта. Все считали, что её публичные авансы Кен-сану — всего лишь методы воспитания Каору. Трактирщица Тай однажды даже выразила доктору Такани благодарность за то, что та держит девушку в тонусе. Каждый сеанс кокетства Мегуми с Кен-саном заканчивался для Каору либо покупкой новых кимоно, либо походом к поварам «Акабеко», у которых шихан Камия-додзё пыталась брать уроки готовки. Все, в том числе и Кен-сан, были уверены, что флирт Мегуми — невинная шутка. Все да не все. Саноске, каким бы шалопаем не казался, но несколько раз давал понять, что видит её игру насквозь. Собственно, он ведь сразу распознал её натуру. В первый же час знакомства — когда она, спасаясь от головорезов Такеды Канрю, влетела в игорный дом и бросилась на грудь, ничего не понимающего Кен-сана. Сано не имел привычки копаться в чужих чувствах, но иногда, когда Мегуми чересчур заносилась, критикуя Каору за неуклюжесть и дурные манеры, пребольно щипал ее за ягодицу. — Лисица, сбавь обороты, — шептал он ей на ухо. — Унижая Малышку, ты не наберёшь у него очков. Мегуми вспыхивала и старалась забыться в повседневных хлопотах. Работа в клинике, в сущности, спасала её от неразделённой страсти и необдуманных поступков. Генсай-сенсей, слава богу, перестал хлопать её пониже бедра и почти полностью передал ассистентке всю свою ежедневную практику, оставив для себя только самые сложные случаи. Вместе они неплохо управлялись. Доход Огуни, с тех пор как она поселилась в Нижнем городе, вырос в несколько раз. Кроме того, по инициативе самой Мегуми, три часа в день клиника бесплатно принимала малоимущих пациентов. Рекой к ней текли простуженные, кашляющие застарелой чахоткой, рыбаки. На рикшах приезжали торговки — кто с грыжей, кто с прострелом. Матери приносили младенцев с крупом или же приводили отроков с воспалёнными зубами, переломами, вывихами… Она принимала роды, лечила глазные воспаления, замешивала порошки, вела смету по закупке лекарств. А по ночам находила время читать западные справочники по медицине… Кен-сана она видела от силы пару раз в неделю. Иногда он сам приходил в клинику и оставлял для неё целый короб лекарственных трав, высушенных, промолотых, расфасованных и подписанных. На вопрос, где он научился травным делам, отшучивался. Теперь уже понятно где… Иногда она встречала их с Каору на рынке в Асакусе. Нагруженный тюками и кадушками, он плёлся за самоуверенной девчонкой, сияя дурашливой улыбочкой Рурони. Иногда она не выдерживала, мыла в бадейке волосы, сбрызгивала их лавандовой водой, красила губы и положив в корзинку вкусностей, отправлялась в додзё — потрепать нервы Каору. Она знала, что девушка бегает с уроками по токийским тренировочным залам, пытаясь заработать лишних десять иен. Её обычно ставили на группы к мальчишкам до двенадцати — такая работа оплачивалась по низкому тарифу, поэтому, чтобы наскрести более-менее приличную сумму, приходилось давать по пять-шесть уроков в день. Надо думать, что к вечеру Каору еле волокла ноги. Доктор Такани подбирала именно такой момент, чтобы заявиться в школу с предложением ужина. Мужчины, рабы своего желудка. Поэтому аншлаг Мегуми всегда был обеспечен. Она разливалась соловьём и обвивала благоухающей волной волос Кен-сана, пока Каору, не успевшая принять ванну, сидела в отдалении и с кислой миной грызла онигири. Но вечер, несмотря на все ухищрения Лисицы, всегда заканчивался одним и тем же: Кен-сан благодарил за угощение и отправлялся растапливать баню. — Вы устали, Каору-доно, идите — погрейтесь, — говорил он, посылая потной неумёхе ласковую улыбку. — Я тоже устаю! — мысленно кричала ему доктор Такани. — Сегодня я вырезала опухоль из груди, сшивала рваную рану и ассистировала Генсаю на трепанации черепа. — Вчера я всю ночь сидела рядом с парнем, которому косилкой оторвало ногу. Он кричал, приходилось вводить ему морфий. А девчонка всего лишь попрыгала и помахала своей деревянной палкой… Улыбнись мне тоже! Но ничего такого Мегуми, разумеется, не говорила. Она элегантно прощалась, принимала предложение Сано или его друга Кацу проводить её до клиники и пропадала ещё на две недели. Иногда они звали её прокатиться всей компанией до источников в Хаконе. Но чаще всего, Мегуми вызывали тушить последствия форс-мажоров, вызванных неистовой деятельностью Кен-сана-мечника. Вне всяких сомнений — он был её главным пациентом. Она изучила его тело как своё собственное и ей было о чём беспокоиться… — Было очень вкусно, — услышала она над собой хрипловатый баритон. — Саноске застрял в дверном проёме, смеясь одними глазами. — Я хотел ещё там сказать об этом, но ты так быстро убежала. Понимаю, что готовила ты не для нас с пацаном. Но всё равно — спасибо. Малышка так не умеет. Мегуми дёрнула плечом и стащила с огня, вскипевший чайник. — Не говори глупости, — строго сказала она. — Лучше помоги с подносом. Вы тут совсем от рук отбились, — продолжила она, пытаясь скрыть растерянность. — Скажи на милость, что здесь происходит? Неужели так трудно выдержать постельный режим…всем вам? Сано развёл руками, продемонстрировав рельефный торс. Что-что, а сложен он был как бог. Мегуми не отказывала себе в удовольствии рассматривать его не стесняясь. Как раз с Сано не нужно было флиртовать. Достаточно просто предложить. Но Мегуми раз и навсегда решила для себя, что покончила с распутством, в которое её вовлёк наркоторговец Такеда Канрю. — Мне известно не больше твоего, — пожал плечами парень. — Знаю только, Малышка что-то замутила с Аоши Шиномори. Позавчера он приволок её откуда-то сильно нетрезвую. Кстати, он и сам был основательно поднабравшись. Конечно, Кеншин от этого в восторг не пришёл. Кажется у них был серьёзный разговор с Малышкой. А сегодня вот это… Даже не знаю, что и думать. Мегуми была потрясена. — Так вот почему Кен-сан вскочил с постели раньше времени! — воскликнула она в гневе. Это всё она! Не прощу ей, что она не смогла держать себя в руках. Подумаешь сны! Нашлась кисейная барышня, — Мегуми с грохотом опустила чайник на плиту. — У нее нет никакого уважения к чужому труду! Сано пристально рассматривал её, убрав с лица ухмылку. — О чём ты, чёрт возьми, говоришь, Мегуми? — наконец поинтересовался он. — Что не так с Малышкой? — Ничего особенного. — фыркнула доктор Такани. — Она уже неделю жалуется, что ей снится Томоэ — жена Кен-сана. Дескать как-то её во сне терроризирует. Просыпается каждое утро в соплях. Я велела ей ни в коем случае не рассказывать об этом Кен-сану. Хватит с него тяжёлых воспоминаний. — И как это может быть связано с тем, что она наклюкалась в обществе Шиномори, — вскинул бровь Саноске. — Ой, не знаю. Наверное пошла к своей подружке Тай поплакаться в жилетку, — А Аоши там ее нашёл, — фыркнула Мегуми. — Вот глупая тануки! Когда уже у Кен-сана глаза откроются. — Не знаю, что происходит на самом деле, но лучше тебе не вмешиваться в эти дела, Лисица. Сами разберутся, — изрёк Сано и засунув руки в карманы отчалил из кухни, позабыв про поднос с чаем. Мегуми проводила глазами его широкую спину. Саноске пересёк двор и зашагал в сторону города. Как же не вмешиваться! Каору оказалась настолько эгоистичной, что заставила Кен-сана прервать лечение. А где она шлялась этой ночью? Наверняка он обнаружил её отсутствие и кинулся искать дурищу по всему Токио. А теперь сидит там над ней, как над тяжелобольной. Тогда как это ему нужен покой. Если бы они все знали, к чему могут привести все эти сверхнагрузки, которые он использует в схватках… Кипя негодованием, Мегуми решительно двинулась в сторону комнаты Каору, уже безо всякого стука раздвинула фусума и встретилась с острым взглядом Кен-сана. Мегуми вздрогнула и огляделась. Каору спала, укрывшись с головой, но высунув из-под одеяла розовую пятку. Рядом с её футоном стояла чаша с водой, в которой плавала лилия. Тонкий аромат наполнял комнату. Водяная лилия была отличным успокаивающим средством. Мегуми сама рекомендовала её излишне нервным дамочкам. Кен-сан сидел в противоположном углу, обложившись какими-то бумагами и смотрел на неё с вежливым недоумением. Похоже, она снова помешала ему. — Мегуми-доно? — прошептал он вопросительно. — Что-то случилось? Мегуми набрала воздуху в лёгкие и выдохнула, пытаясь вернуть себе спокойствие. — Случилось, Кен-сан, — прошипела она. — Я настоятельно прошу вас вернуться в постель. Нет необходимости поддерживать со мной светский разговор. Я знаю, что у вас сейчас ломит всё тело и саднит огнестрельная рана. Слава богу удалось купировать ангину. Имейте же уважение и к моей работе! Кеншин было открыл рот, очевидно собираясь возразить, но видно передумал. Перевёл взгляд на спящую Каору, потом посмотрел на бумаги, вздохнул стал подниматься. Похоже, что он решил, что её следовало как-то успокоить. Мегуми внутренне возликовала. Кен-сан собрал бумажную кипу и неловко придерживая её, двинулся навстречу Мегуми. Она посторонилась, пропуская его. Мечник поплыл в сторону гостевой. Мегуми плотно прикрыла фусума и направилась за ним. Его футон был развёрнут ещё с прошлой ночи. В комнате царил беспорядок — спальная юката валялась в стороне, коробка с лекарствами перевёрнута. Кеншин состроил недовольную гримасу и обернулся к ней. — Мегуми-доно, вы напрасно так переживаете, — проговорил он, глядя на неё почти умоляюще. — Ваш покорный слуга чувствует себя нормально. Гораздо лучше, чем пару дней назад. Прошу прощения, что доставил вам столько хлопот, но я больше не могу лежать. Простите… — Что происходит, Кен-сан? — почти крикнула она — Я же вижу, что вы сегодня опять ввязались в драку. Неужели нельзя было подождать пока раны затянутся. У вас огнестрел, резаные проникающие, я уже не говорю о последствиях обезвоживания, которое вы пережили, находясь в городе падших. Кен-сан, мы все хотим видеть вас здоровым. И больше всего в этом, полагаю, заинтересована Каору. Так почему же…- Мегуми смешалась, упершись в его сверлящий взгляд. — Куда девчонка втянула вас? — нелогично закончила она свой пламенный спич. Он снова вздохнул. На секунду прикрыл глаза и вернулся к ней прежним Рурони. — Вас не затруднит сделать нам чай, Мегуми-доно? — улыбнулся он. Через десять минут она вернулась в его комнату с подносом. Здесь уже было всё убрано — футон свёрнут, юката спрятана, бумаги сложены на комоде в углу. Кеншин открыл сёдзи, впуская в комнату солнечный свет и предложил Мегуми устраиваться на энгаве. — Ваш покорный слуга в норме, — ещё раз улыбнулся он, пригубив чай. — Сегодня была небольшая потасовка, но Генсай-сенсей заверил, что без каких-либо серьёзных последствий. Даже не пришлось обнажать меча… — Вы ушли из додзё ночью, — упрямо повторила Мегуми. — Вы искали Каору? — Да, Мегуми-доно, — медленно произнёс он, выдержав длинную паузу. — Я искал Каору. Мегуми машинально отметила, что он вдруг заговорил от первого лица. Такое с ним происходило в минуты откровенности, когда он переставал прятаться за маской вежливого Рурони. — Что-то случилось? — снова спросила она. — Много чего…- глухо проговорил он. — Её нашёл Эниши. Мегуми в страхе выпрямилась и побледнела. — Разве он не сбежал из Японии? — хрипло проговорила она. — Нет. Он сказал, что его дела здесь ещё не завершены, — Кен-сан потемнел лицом и плотно сжал чайную чашку. — Его снова арестовали, в итоге. — Ками-сама, — прошептала Мегуми. — Он не оставил своих безумных намерений? Он по-прежнему хочет убить вас? Кен-сан как-то криво усмехнулся и отставил чашку. — Нет, Мегуми-доно. В этот раз ему нужен не я. Ему нужна она. — Каору? Но зачем? — Похоже, он к ней привязался. Там — на острове. — Кен-сан невидящим взглядом уставился куда-то в глубину двора. Глаза его потускнели. — И меня это ничуть не удивляет. При её способности сопереживать и открываться… Мегуми вдруг припомнила странное поведение Каору на корабле. Её нервозность и нерешительность, когда она велела перевязывать впавшего в ступор Эниши. Её засветившийся нежностью взгляд… О, боги…неужели они… — Неужели он всё-таки взял её?! — выпалила она, не подумав. Кеншин дёрнулся как от электрического разряда и в каком-то потерянном смятении уставился на доктора Такани. — В каком смысле взял? — пролепетал он неуверенным голосом Мегуми закатила глаза — В самом прямом, Кен-сан. — жёстко проговорила она. — Как мужчина обыкновенно берёт женщину. Он её изнасиловал? Или она сама согласилась? Кеншин встряхнул рыжей гривой, очевидно пытаясь вернуть мыслям ясность. — Я уверен, что ничего такого не было, — твёрдым голосом сказал он. — Но похоже он пытался её соблазнить. -Понятно зачем. Чтобы причинить вам новую боль, — бросила Мегуми. — И что, это он её подпоил? — Что? — не понял Кен-сан. — Подпоил? Ах…нет. Это был Сайто. — Господи, во что влипла эта безумная девица? — заломила руки Мегуми.  — Постойте, Мегуми-доно. Не нужно делать скорые выводы, — Кен-сан окончательно справился с собой и поднял ладонь. — Сначала выслушайте меня. Он начал рассказывать какую-то запутанную историю о расследовании, которое учинила Каору, чтобы узнать о его, Кен-сана прошлом убийцы, о сделке с Сайто, её визите к вдове Кидо Коина, о внезапном появлении Эниши…ночном круизе по каналам Северного Синдзюку. О драке с шурином… Из всего этого Мегуми вынесла одно — девчонка оказалась сущей эгоисткой. Именно об этом она с гневом и сообщила Кен-сану. — Как только она проснётся, я задам ей! — бушевала доктор Такани. — Единственная ценность этого додзё — это вы Кен-сан. Я не позволю ей загнать вас в гроб. Всё то время, что я знаю Каору, приходится призывать её быть сильной и беречь вас. Но вместо этого, она ноет, жалуется на на какие-то сны, сбегает из дома именно в то время, когда вы нуждаетесь в ней... Я уже утомилась поить её успокоительными, когда она принимается рыдать. Ей уже семнадцать, а ведёт она себя как избалованная трёхлетка. Я в её возрасте таскала с поля боя раненых! — Вы знали, что она плачет? — Кен-сан пропустил мимо уха добрую половину её тирады, но встрепенулся услышав о рыданиях. — Всю эту неделю вы знали, что Каору-доно плохо и ничего мне не сказали? Мегуми с неудовольствием глянула на мечника. Порой он бывал совершенно бесчувственным болваном. — Не так плохо как вам, Кен-сан! — в запальчивости воскликнула она. — Руки и ноги у неё целы. Могла бы и потерпеть. Тем более, проблема яйца выеденного не стоит. Она говорила, что ей снилась ваша покойная жена и это породило в ней гигантский комплекс неполноценности. — Ей снилась… Томоэ? — с каким-то затаённым страхом переспросил Кеншин. — Вы не знали? Я думала она вам уже все выложила. — фыркнула Мегуми — Да. Она говорит, что сны начались как только мы все вернулись с острова. Каору рассказала, что Томоэ каждую ночь приходит о отнимает вас у нее. Боже, эти метафизические глупости… Я велела ей больше работать и все дурные сны уйдут. Кен-сан в волнении вскочил и стал мерить шагами энгаву. До Мегуми донеслось неясное бормотание что-то вроде «я был полным болваном…моя Каору-доно». Доктор Такани предпочла бы заткнуть уши, но вместо этого решила утопить горе в чае. Кен-сан снова плюхнулся рядом с ней. Он был взбудоражен. — Теперь всё встало на свои места. — сказал он. Я не мог понять что с ней происходит. А оказывается её мучает Томоэ. — Что за безумные вещи вы говорите? — простонала Мегуми. — Как её может мучить женщина, которая умерла много лет назад? — Это моя вина, — внезапно сообщил он. Мегуми с изумлением увидела у его глазах…слёзы? Нет.не может быть. Что за нелепая реакция. — Я не услышал её, я не смог, не сумел сказать, как она дорога мне, что я живу и чувствую только благодаря ей… — быстро и горячо заговорил он. — И она запуталась, засомневалась. Поэтому появилась Томоэ. Тогда она попробовала справиться с этим сама. Как обычно, впрочем… Мегуми-доно, поймите…всё это не так просто. Как вам объяснить… Когда вашему покорному слуге снится Томоэ, он заболевает недели на две. Когда Томоэ снится Эниши, он убивает людей и разносит в щепки весь Нижний город. Так что я не стал бы относится к этому с такой лёгкостью. Мегуми смотрела на него ошарашенно. — Кен-сан… — Я был бы счастлив, если бы Томоэ оставила бы нас всех в покое, — тихо произнёс Кеншин и коснувшись плеча докторессы поднялся на ноги. — И теперь я знаю, что должен для этого сделать. Настало время попрощаться с Томоэ навсегда.