Эвакуация

Прежде всего, хочу принести извинения за столь долгое отсутствие. Но лето, отпуск, море и прочее, немного отвлекли меня от Кеншина и Каору. Но, тем не менее, инджой! Кажется он немного успокоился, решила Каору. После того как она призналась, что по меньшей мере, неравнодушна к нему, из глаз Эниши, исчез провокационный голодный блеск. Каору была рада уже тому, что он прекратил выматывающую игру в соблазнение со всеми этими поглаживаниями и поцелуями. Они продолжали сидеть на энгаве. Каждый был погружен свои, не слишком веселые, мысли. Эниши по прежнему не отпускал её от себя, но Каору чувствовала, что его жар постепенно тает, сменяется едва тлеющим теплом. Она хорошо понимала, что с ним происходит. Эниши, проживший последние тринадцать лет в атмосфере ледяной ненависти ко всем и всему, вдруг обнаружил в себе новые, доселе неизвестные, чувства. Похоже, он теперь и сам не знал, что с что с ними делать. Каору прислушалась к тишайшим звукам раннего летнего утра — плеску воды за каменным забором, всполохам и редкому чириканью птиц, далёкому лаю собак. Примерно так начиналось утро и у неё в додзё. Но, в отличие от Нижнего города, здесь, в квартале Ига, явственно ощущалось отсутствие людей. Не хватало перебранки соседей, скрипа колёс телег рыночных торговцев, следующих мимо школы в строну Асакусы, едва уловимого аромата мисо-супа, который Кеншин начинал готовить за час до её пробуждения… Кеншин! Каору вздрогнула и тихо застонала: перед ней возник образ рыжеволосого Рурони, с его ласковыми глазами и грустной улыбкой. Ками-сама! Она совсем забыла о нём! Ещё пару часов назад, выбегая из поместья Ямано, переполненная думами о прошлом Кеншина, она и предположить не могла, что беспокойный братец Томоэ так скоро вытеснит любимого бродягу куда-то на задворки сознания. Как много в тебе ненадёжного и неустойчивого, Каору-чан! А ведь ещё недавно всё было так просто. Додзё, Кеншин… и немного подождать. Девушка отчаянно встряхнула головой и предприняла попытку вырваться из цепких объятий Эниши. Да что же в конце-концов, с ней происходит? Сидит в этом заброшенном доме, никак не может решиться дать отпор домогательствам пусть даже и обаятельного, но всё-таки своего, как ни крути, недавнего похитителя. Подумать только! Ей даже не пришло в голову предположить, что сейчас происходит с Кеншином. А ведь даже гадать не нужно. После истории с куклой…да он же сходит с ума, пытаясь отыскать её в ночном Токио. Остаётся надеяться, что Сайто сумеет убедить его, что она в безопасности. Эниши кажется почувствовал, как тревожно заполыхала её аура. Внимательно посмотрев на девушку, он с явной неохотой разомкнул руки и отодвинулся, зябко поведя плечами. В тёмных глазах осталась одна лишь тоскливая растерянность. — Нам придётся сейчас попрощаться, да Каору? — с пустой безнадёжностью констатировал он. — Придётся, Эниши, — севшим голосом ответила она, ощущая себя преступницей, приручившей котёнка и бросающей его одного. — Но ты же сильный. Ты же больше не пойдёшь плохой дорогой? Признание и так далось ей нелегко. А теперь вот ещё как-то нужно справится с откуда-то взявшимся чувством вины. Каору окончательно запуталась. Удивительные метаморфозы произошли с ней за последние десять дней. И точкой отсчёта, Эниши прав, следует считать исповедь Кеншина. Что-то оборвалось в ней после того, как он рассказал историю возникновения своего шрама. Что-то, что вынесло её в океан по-настоящему взрослой жизни со всей её неоднозначностью, трудностью, страхами и…соблазнами. Кто знал, что меньше чем через месяц она будет испытывать столь сильные чувства к своему врагу? Хотя, если рассудить, какой же Эниши враг? Чем больше она его узнавала, тем отчётливее видела в нём жертву проклятой Смуты. Жертвой была и его несчастная сестра. Их судьбы попали в жернова Бакумацу, а краеугольным камнем трагедии стал Кеншин, убив ни в чём не повинного Киёсато Акиру, молодого человека, больше десяти лет назад, проживавшего вот в этом, ставшем теперь мёртвом, квартале… Каору рассеянно оглядела двор. Утренние лучи уже не могли скрыть его запущенности и дикости. Похоже тут действительно никто не жил много лет. Трудно было представить, что когда-то здесь хозяйничала таинственная красавица Томоэ, бегал взлохмаченный, ещё темноволосый, мальчишка Эниши, наведывался с почтительными визитами Киёсато. Буйно разросшаяся зелень скрыла почти все следы обитаемости. Остались только каменные дорожки, которые в спешке расчистили подручные Эниши. Целая жизнь была стёрта из реальности двумя-тремя взмахами меча… Больше всего её пугало, что в этом контексте Кеншин жертвой уже не казался — сказались откровенные разговоры с самим Эниши, потом с Сайто и Мацуко. Каждый из них показал Кеншина с какой-то новой, неожиданной для неё, стороны. Эниши воспринимал его как хладнокровного убийцу и соперника, отнявшего самое дорогое, что у него было — Томоэ. Каору догадывалась, что дальнейший путь саморазрушения, избранный Эниши, был отчасти продиктован его интуитивным желанием стать таким же безжалостным и сильным как Баттосай. Сайто видел в нём безупречного воина, в котором не до конца угасли инстинкты развившиеся в Бакумацу. По мнению капитана третьего подразделения Шинсенгуми, каким бы пацифистом Кеншин не казался, в душе он не переставал оставаться мастером убийства. Мацуко, хоть и не отрицала пагубного влияния Кацуры на четырнадцатилетнего гения кендзюцу, но опять же, в глубине души видела в Кеншине лишь идеальное орудие, созданное специально для великих целей её возлюбленного революционера. Можно ли называть жертвой истинного вершителя эпохи? Кеншин убивал без тени сомнений и в этом процессе видел железный внутренний смысл. Его не остановила даже страшная смерть Томоэ. Он отнимал жизни и делал это вне зависимости от того, какими душевными и моральными качествами обладал противник. Странно, что она, наследница школы Камия Кашин, задумалась об этом только сейчас, а не полгода назад, когда рыжеволосый странник, с лёгкостью раскидав шайку братьев Хирума, переминаясь с ноги на ногу, назвал своё истинное имя. Что бы сказал Камия-сенсей, узнай он о прошлом Кеншина? Узнай он о том, что от его руки погиб Сакума Сёдзан, оказавший на отца сильное влияние в молодости? Кеншин… Идеальный убийца… Но его взгляд был таким тёплым, а руки такими утешающими. И ты была совсем одна, Каору-чан. Также как и Эниши. Он тоже совсем один. Эниши сжал её пальцы, пытаясь вернуть в реальность. Каору всхлипнула уткнулась ему в плечо. Интуитивно она понимала, что что младший братишка Томоэ попросту не в силах оторваться от неё. Ровно таким же образом на неё влиял и Кеншин. Каору вспомнила с каким отчаянием она цеплялась за рукава потрёпанного ги, когда Рурони уходил от неё в Киото. Интересно, чувствовал ли он тогда ответственность за тех, кого приручил? В конце-концов, покидал он не только её, но и Яхико, Сано, Мегуми, внучек Генсай-сенсея… А ей теперь придётся покинуть Эниши. Кто знает насколько? Возможно, что и навсегда. Эниши как будто услышал её внутренние размышления. — Больше всего на свете я бы хотел забрать тебя на свою лодку и уплыть за горизонт, — проговорил он, пытаясь выдержать нейтральную интонацию, — Подальше от этой проклятой страны. Но я понимаю, что в нынешнем моменте, мне ничего такого не светит. Ты останешься с ним, потому что…потому что он появился раньше! А спрашивать, что мне дальше делать — как-то совсем глупо. Я справлюсь. Я всегда справлялся… Но почему, — он содрогнулся как будто от холода. — Почему это так…это больно, Каору? — Эниши поднял на неё переполненные мукой глаза. Она провела пальцами по его выбеленным жёстким волосам. Эта была странная, какая-то неправдоподобная, седина. Волосы скорее походили на снег, нежели на серебро. — Не так всё плохо, Эниши. — прошептала она, — Ты выбрался из круга ненависти. Теперь тебе будет легче. Я знаю. Эниши дернул плечом и кажется большим усилием воли тоже не всхлипнул. Потом легко поднялся и скрылся в доме. Их свидание подходило к концу. Каору устало потянулась, задумываясь о том, найдутся ли у неё сегодня душевные силы, для того чтобы выдержать предстоящий разговор с Кеншином. В том, что тот потребует объяснений — она не сомневалась. Эниши, тем временем, снова появился на энгаве. В руках он держал средних размеров коробку, украшенную резным китайским орнаментом. — Это для тебя, — он поставил коробку рядом с ней. Каору непонимающе уставилась на него. — Осталось одно незаконченное дело, Каору, — глухо сказал Эниши, вытаскивая из-за пазухи очередную бутылку с вином. — Здесь примерно три тысячи ваших японских иен. На эту сумму можно построить два новых додзё. С ума можно сойти. Сначала счёт Ямагаты, теперь коробка с деньгами от Эниши. Она рискует стать состоятельной владелицей додзё! — Эм…- неуверенно промычала Каору. — Я думаю они тебе ещё пригодятся. Обо мне не беспокойся. После киотской истории с Шишио, о которой, как я поняла, ты знаешь, правительство Мэйдзи раскошелились. Нам есть на что восстановить разрушения. Его явно покоробило это «нам», но он сдержался. Только пожал плечами. — Возьми, — сухо сказал он. — Мне эти деньги не нужны. А тебе предстоит большой ремонт. В конце-концов, мои «товарищи» произвели немалые разрушения в вашем районе. Каору пришла в голову потрясающая мысль. — Тогда я могу поделиться ими со школой Маекава и Тае-сан? — радостно воскликнула она. — А может ты и сам им пришлёшь? С извинениями? Он усмехнулся и отточенным движением разлил по чайным чашкам красную рубиновую жидкость. — Ну, настолько далеко мои благородные порывы не простираются. Делай с этими деньгами что хочешь, Каору-сан. Можешь даже сжечь. В конце-концов они заработаны нечестным путём, — Эниши подмигнул в своей прежней провокационной манере, как бы показывая, что не намерен больше разводить здесь драму. — Последний глоток на дорожку и грузимся в лодку. Довезу тебя по каналам до Нижнего города и высажу около Асакусы. Это примерно минут сорок. Потерпишь ещё мою компанию, Каору-сан? Каору ощутила едва заметный укол сожаления. Искренний, пребывающий в растерянности от открывшихся ему чувств Эниши, снова спрятался за маской лихого контрабандиста. Если бы она могла присматривать за ним… Девушка взяла чашку отпила глоток. Европейское вино, которое она распробовала ещё на острове, совсем не походило на сладкое сакэ. Он было тягучим, терпким и оставляло странное послевкусие. К тому же, оно было сильно крепче сакэ и Каору было достаточно одной чашки, чтобы захмелеть. Но странным образом она научилась получать от него удовольствие, как и от некоторых других вещей. Каору внутренне покраснела — Ты не должен везти меня в Нижний город, — сказала она. — Там же наверняка патрули Сайто. Высади меня у Тайсодзи. Дальше я сама доберусь… Он поболтал вино в чашке и скривился. — Мы неправильно пьём это нюи, — неожиданно сказал он. — Для того, чтобы оценить его в полной мере, нужны стеклянные бокалы. У европейцев считается правильным проверить его не только на вкус, но и цвет. Важно продемонстрировать как оно играет на свету. Как отражается в глазах дамы… С вином и женщинами у них не меньше ритуалов, чем у нас — с чаем и мечами. Но я его пью просто, чтобы избавиться от шума в голове и лишних мыслей. А сейчас их у меня слишком много. Каору опустила голову, пытаясь скрыть подступившие слёзы. — Я люблю тебя, — почти сердито сказал он, глядя куда-то в сторону. — Помни об этом. От неожиданности у неё дёрнулась рука и почти всё содержимое чашки вылилось на грудь. Рубиновая влага вмиг пропитала тонкое кимоно, пояс оби и нижнюю рубашку. — Ками-сама, — простонала она, не понимая — то ли от потрясения, то ли от досады. Эниши фыркнул, отставил чашку и снова поднялся. Каору в оцепенении следила за беловолосым, пока он набирал в деревянную бадейку воду, ходил в дом за тряпками (ими оказались остатки его же рубахи). Она сползла с энгавы и принялась разматывать оби. — Люблю эту твою неуклюжесть, Каору. — хмыкнул он. — Только в тебе она кажется такой милой и естественной. Он привлёк её к себе и осторожно разведя ворот кимоно раскрыл грудь, провёл ладонями по плечам и встретился с ней взглядом. Сердце Каору снова предательски заколотилось. Она инстинктивно прикрылась рукой. — Эниши, — предупреждающе-просительно пробормотала девушка. — Да, не волнуйся ты так, — он снова сверкнул белыми зубами. — Напоминаю — я уже много раз видел тебя в чём мать родила. Это как-то тебе повредило? Лучше выпрямись. Не может же шихан как там...Камия-додзё заявиться в школу облитой с ног до головы красным вином. Что подумают твои домочадцы? Она расслабилась. И действительно. Чего теперь стесняться? После того как он чуть ли не до миллиметра изучил её тело. Эниши ловко обтёр её и подцепил новую, смоченную в воде, тряпку. Теперь он занялся кимоно. — На счёт домочадцев можешь не переживать, — мрачно ответила она. — После того как Аоши третьего дня приволок меня домой пьяной… Теперь они, думаю, готовы ко всему. Эниши засмеялся, продолжая замывать пятна. — Им придётся принять тебя новую. Или пусть катятся куда подальше, — наставительно заметил он. — Никогда не извиняйся за свои поступки, если в этом нет особой надобности. Эта дурацкая, чисто японская, привычка. Всегда меня раздражала. Сестра постоянно за меня извинялась… Каору покачала головой. Эниши удивительно ловко перепрыгивал от одной роли к другой. Ещё пять минут назад — брошенный котёнок, а сейчас — взрослый мужчина, ухаживающий за ней, как за несмышлёной девчонкой. — А, кстати, расскажи мне по какому поводу ты напилась в обществе бывшего Шинсенгуми? — спросил он. — Я был удивлён. Что тебя вообще может связывать с этим волком? — Нас связываешь ты, Эниши. — сердито ответила Каору. — Именно в тот вечер я согласилась помочь ему стать наживкой для тебя. Его руки на мгновение замерли. Она не успела отвести глаза от быстрого взгляда из-под снежных прядей. — В обмен на что? — тихо спросил он. Каору упрямо замолчала. Эниши провёл по её груди, как бы невзначай зацепив розовый бутон соска. Её бросило в жар. — Сайто организовал мне встречу с вдовой Кацуры, — выпалила девушка. — Мне было важно с ней поговорить о прошлом Кеншина. Она знала его и твою сестру в то время… — Понятно, — Эниши убрал ладонь от чувствительной точки и вновь занялся чисткой кимоно. — Пытаешься понять есть ли у тебя шансы получить от него тоже, что и сестра в своё время? Каору сердито вздёрнула нос. Он так быстро выводит её на чистую воду. Также как и Сайто. Отбросив мокрую тряпку, Эниши снова притянул её к себе и хрипло прошептал в ухо — Ты можешь взять меня, девочка. Всего. И получишь намного больше. Со мной будет весело, а с ним ты постоянно будешь давиться слезами. Каору осторожно выпрямилась. Терзания Эниши мучили её не меньше, чем его самого. — Прости, — едва слышно проговорила она. — Прости, что не могу ответить. Прости, что не могу уйти с тобой на лодку. Он шумно выдохнул, как будто избавляясь от чего-то внутри себя. — Ладно. Оставим. Тебе не за что извиняться, Каору. — Он на секунду обхватил её за талию и прижался лбом к животу. — Я выгляжу жалко, когда пытаюсь оттянуть момент прощания. Нам действительно пора двигать… Его руки уже начали натягивать на её плечи влажное кимоно, как внезапно что-то стремительное и ураганное оторвало от неё Эниши и отнесло его вглубь дома. На Каору, замершей около энгавы, внезапно обрушился целый листопад — старая шелковица, тревожно зашумела от странного для этого тихого утра вихря. Это…не может быть. Листья… Она сконцентрировалась и почувствовала знакомый ки. Кеншин! От тут! И он в ярости. Она в панике закрыла грудь и стала медленно оседать на землю, думая только о том как бы исчезнуть, выключится из этой реальности. Но в обморок ей упасть не дали. Кто-то довольно бесцеремонно схватил её под мышки и усадил на энгаву. Каору разлепила глаза. Ну, конечно. Куда же без него. Сайто с нескрываемым интересом пялился на её обнажённую грудь. — Ну, Камия-сан, мне кажется ты слегка перестаралась, — стараясь не засмеяться заметил он. — Мы договаривались лишь о том, что ты задержишь его разговором. А тут, как я погляжу, чуть ли до постельной сцены дело не дошло. Каору дико посмотрела на него, но тут же переключилась на звуки, доносящиеся из дома - треск, крики. Что-то тяжёлое глухо стукнулось о хлипкую перегородку, следом, разрывая масляную бумагу сёдзи, пролетела бутылка из-под вина. Сайто отбил её кулаком и нахмурившись двинулся в дом. Каору потащилась за ним. Эниши и Кеншин, десять дней назад сошедшиеся в эпической схватке не на жизнь, а на смерть, в память о погибшей прекрасной Томоэ, катались по полу подобно двум дворовым котам. Эниши удалось подняться и подтащить за ворот Кеншина, но тот сгруппировался и рубанул его по коленям пятками, потом извернулся в воздухе и засадил правой ногой в бок. Эниши в долгу не остался и схватил Кеншина за волосы, целясь ударить в лицо. Тот блокировал его кулак и тут же двинул локтём в челюсть. Каору кажется даже услышала какой-то треск. Девушка вскрикнула от от ужаса. Да они же сейчас поубивают друг друга! Она рванулась вперёд, но Сайто ухватил её за взметнувшийся хвост волос. — Успокойся, Камия-сан, — сказал полицейский. — Это не та драка, из-за которой тебе следует переживать. Видишь, он специально отбросил меч. Это не искупительный бой. Это всего лишь старая, дообрая драка двух самцов за самку. И я даже рад, что Химура в неё ввязался. Для него, полагаю, это новый опыт. Перестанет корить себя за то, что разделал этого сопляка под орех. Это хороший знак для тебя, Камия-сан. Всё понятно. Сайто тоже сошёл с ума. Каору схватилась за голову. Всё происходящее напоминало сцену из дешёвого уличного спектакля, которые она, тайком от трактирщицы Тай, бегала глазеть в Асакусу. В отличие от театров Кабуки и Но, специализирующихся на высоких драмах и трагедиях, странствующие безродные актёры разыгрывали комедийные мизансцены высмеивающие простые человеческие грешки — обжорство, манерность, семейные измены. Актёры частенько валяли друг-друга в пыли. Тай почитала себя театралкой с хорошим вкусом и корила Каору за любовь площадным драмам. Кеншин и Эниши продолжали мутузить друг-друга. Причём у последнего даже хватало сил, выкрикивать что-то оскорбительное. — Ты удивительно назойлив, Баттосай! — шипел беловолосый, обрушивая серию ударов на спину Кеншина. — Тебя тут никто не ждал. Ты даже не дал мне нормально с ней попрощаться! — Я оторву твои грязные руки, проклятый ублюдок! — проревел Кеншин, захватывая шею Эниши в тиски. — Ты больше никогда к ней не прикоснёшься! — Да неужели? — даже хрипы Эниши источали ехидство. — А где же наш хвалёный гуманизм? — Сейчас я покажу тебе какой я гуманист, — Кеншин тяжело дышал, но глаза его сверкали как два ночных фонаря. Не обращая внимания на пулевое ранение, он двумя руками вцепился в горло Эниши. Но тот попытался разомкнуть его пальцы. Каору стояла раскрыв рот. Она впервые видела Кеншина в такой небывалой собственнической ярости. В этом человеке не осталось следа от вежливого Рурони, не было и намёка на сдержанного Кеншина, холодного и смертоносного Баттосая… Он был чудовищно зол, восхитительно зол… Неужели он наконец стал собой? Эниши, между тем, поддавал жару. Каору услышала в его голосе знакомые истерические нотки. Если так продлится ещё пять-десять минут, он, чего доброго, свалится в припадке. В отличие от Кеншина, он не настолько крепок нервами. — Ну, давай! Покажи ей какой ты пацифист, Баттосай, — хрипел беловолосый, отбиваясь от ударов экс-хитокири. — Да у тебя же встаёт только тогда, когда ты кого-нибудь рубишь. А так как ты уже десять лет не позволял себе убийств, то наверняка стал импотентом, проклятый недомерок! Ты несёшь беды всем, кто вокруг себя! Ты убил сестру и превратил мою жизнь в помойку безумия. А теперь портишь карму этой невинной девчонке! Ненавижу тебя! Исчезни! Эниши, собрав усилия, придавил голову Кеншина к полу, но тот снова извернулся и подскочив с левой ноги, рухнул шурину на плечи. — Поплачь тут как женщина, — выпалил он в ответ, обхватив Эниши за голову. — Хочешь повесить на меня свои грехи? Вот с этим у тебя ничего не выйдет. Мне хватает своих. Надеешься, что она тебя спасёт? Эгоистичный сопляк! Сначала переосмысли всё, что ты сделал. Каждую секунду совершённых тобою преступлений! Они снова покатились по полу, уже оставляя на циновках следы крови — похоже у обоих открылись раны. — Больше тебе нечего сказать, доморощенный проповедник? Отступись от неё! Ты ничего не можешь ей дать, — продолжал захлёбываться Эниши. — Ничего. Ты даже любить её не можешь, сестра забрала в могилу всю твою страсть. А я…знаю её как самого себя. Отпусти её со мной… — Эниши закашлялся. — Отпустить с тобой единственное моё счастье? — послышался из клубка прерывистый и потрясенный шёпот Кеншина. — Ты не понимаешь о чём просишь! Я скорее дам разрубить себя на куски! — Отличный финал для маньяка-хитокири! Это было уже слишком. Выйдя из оцепенения, не обращая внимания на распахнутое косодэ, Каору бросилась к Сайто и повисла у него на рукаве. — Сайто, умоляю! Останови их сейчас же. Кеншин… Он же ранен, ранен! И болен! У него вчера была сильная температура. Уже открылись раны, которые заживали последние десять дней. Он на пределе. Эниши тоже, если продолжит в том же духе, что через пару минут упадёт в припадке и откусит себе язык. Прошу, останови их Сайто! Ничего не ответив, Сайто снова задержался взглядом на её груди, покачал головой и вышел из комнаты. Через полминуты он вернулся с полным ведром воды, которое с явным удовольствием плеснул в дерущихся. В комнате запахло палёным. Однако это возымело своё действие. Эниши и Кеншин отвалились друг от друга и, тяжело дыша, откатились в разные углы. Каору бросилась к Кеншину. Он сидел опустив голову, по обыкновению занавесившись рыжей гривой. На перебинтованном плече проступила кровь. Каору бросила взгляд на бедро — там тоже расплывалось пятно. Дерьмо! Десять дней лечения — коту под хвост. Домой лучше не возвращаться. Мегуми её утопит в колодце. На коленках она подползла к мечнику и дрожащей рукой отвела волосы, пытаясь по привычке заглянуть в его глаза. — Кеншин, пожалуйста.успокойся. Пожалуйста… Всё что ты тут увидел, всему есть объяснения. Пожалуйста, вернись ко мне… Он, точно также как и Сайто, сначала сфокусировался на открытой груди. Потом тряхнул головой и протянул руку, стараясь запахнуть косодэ. Каору и так была на пределе, но эта робкая попытка закрыть её от чужих глаз стала последней каплей. Она громко разрыдалась, опустив голову и размазывая слёзы по щекам Кеншин прерывисто вздохнул, погладил её по голове, кажется даже коснулся губами макушки. Затем осторожно поднялся и потянул её за собой. — Пойдёмте домой, Каору-доно. Хватит вам уже бегать от меня… Сцепившись руками, они пошли к выходу. Краем глаза Каору заметила, что Эниши смотрит на них исподлобья, сплёвывая выбитый зуб. Она с сожалением покачала головой. Эниши усмехнулся, подмигнул ей и приложил два пальца к сложенным дудочкой губам. — Ладно, герой-любовник. Настало время поговорить со мной, — широкая спина Сайто заслонила от неё Эниши, — Я могу рассчитывать на твоё благоразумие? — Я бы не рискнул, — процедил Эниши. — Но ты можешь попытаться. Каору и Кеншин вышли во двор. Здесь она, к величайшему своему изумлению, обнаружила давешнего своего провожатого Хиро — приёмного сына Мацуко. — Кидо-сан послала меня в квартал Ига с каретой, — переминаясь с ноги на ногу, пробормотал он. — У меня приказ — доставить вас домой Химура-сан и Камия-сан. — Вы нашли Шиномори-сана? — тихо справилась Каору у Кеншина, которого, как она с тревогой заметила, начала бить крупная дрожь. — Как он? Вместо ответа, Кеншин вопросительно посмотрел на Хиро. — Он пришёл в себя, — с готовностью закивал воспитанник Мацуко. — Всё хорошо. Двигательные функции восстанавливаются, но доктор дал ему сонного порошка. Каору облегчённо вздохнула и коснулась ладони мечника. — Ты не против, принять помощь Мацуко-сан, Кеншин? — спросила она. Он поднял исцарапанное лицо и вымученно улыбнулся. - Я не против, Каору-доно...поехали домой. — Но по пути, давай заедем в клинику Огуни, — виновато предложила Каору. — Мегуми, я уверена, сейчас в додзё. Значит у нас есть шанс, получить квалифицированную помощь от Генсай-сенсея и избежать скандала. В глазах Кеншина вспыхнуло неожиданное веселье. — Это вы хорошо придумали, Каору-доно. Признаться, мне тоже не хочется снова расстраивать Мегуми-доно. Решение и вправду было верным. В отличие от Мегуми, Генсай-сенсей не задавал лишних вопросов. Он быстро обработал вскрывшиеся раны, выдал Кеншину пакет со льдом для того, чтобы тот приложил их к свежим синякам. Соорудил ему новую повязку на руку. В додзё они прибыли почти в приличном виде. Каору перевернула оби наизнанку и постаралась замаскировать пятна от красного вина. Возможно они выглядели подозрительно, но по-крайней мере она была трезва, а Кеншин не истекал кровью. Домочадцы полным составом встретили их во дворе. Даже Яхико притащился. Конечно загалдели, конечно пришлось что-то отвечать. Но в этот раз с отвлекающей историей выступил Кеншин. — Мы нашли нового подрядчика и поехали к нему ранним утром, — пресекая галдёж, начал он. — Но оказалось, что на его склад напали разбойники. Пришлось немного поработать сакабато, — Каору видела, что Кеншину совершенно наплевать, верят ему или нет. — Теперь, прошу прощения, но Каору-доно нужно немного отдохнуть. Первым смекнул Сано. Щелкнув языком, он сказал, что должен прогуляться до своей берлоги в Окраинном квартале. Мегуми поджала губы, что-то пробормотала про завтрак и скрылась в кухне. Мисао срочно потребовалось проверить ночевал ли сегодня в додзё Аоши-сама. Ха-ха. Её ожидает сюрприз. Последними с энгавы убрались Яхико и Цубаме. Они остались вдвоём. Кеншин по-прежнему выглядел болезненно, но после безобразной сцены, разыгравшейся в квартале Ига, дымная неуверенность из его глаз куда-то исчезла. Кажется он принял какое-то решение. Но какое? Каору размышляла, с чего начать объяснительную речь. Но Кеншин, видимо, решил, что настало его время управлять событиями. — Каору-доно, вы не спали всю ночь, — он мягко улыбнулся и убрал с её лица спутанную прядь. — Разговор подождёт, пока вы не отдохнёте, вот так вот. Мы обязательно поговорим. И вы сможете задать любые вопросы. Ваш покорный слуга больше не будет скрывать от вас ничего. Он сам всем сердцем жаждет этого разговора. — Я тоже всё-все расскажу тебе, Кеншин, — она смотрела на него со смесью мольбы и вины. — Ты тоже можешь спрашивать у меня.я никогда больше не буду ничего от тебя скрывать. Никогда на свете! Они остановились на пороге её комнаты, держась за руки. Кеншин уставился на футон, сложенный в углу. — Мне кажется, что прошла целая вечность с тех пор, как я открыл сёдзи, ведущие в эту комнату и не нашёл здесь тебя, — тихо проговорил он. Каору не отнимала руки и не решалась зайти. — Кеншин, — неуверенно сказала она не словно боялась его отпустить. — Хотите я посижу с вами, пока вы будете засыпать, Каору-доно? — внезапно предложил он. Каору вздрогнула и подняла на него глаза. Он тоже не хотел её отпускать. — Ты останешься со мной? И никуда не уйдёшь? Кеншин? Он поднёс её руку к губам и не отводя взгляда проговорил — Этот вопрос должен был задать я, Каору-доно.