Эвакуация

В этот раз он не стал поднимать шум и будить спящих. Он даже не пошёл в летний домик, который временно обустроили для Аоши. И так понятно, что его там нет. Ясно как божий день — Сайто и Шиномори втянули Каору в какую-то тёмную историю. Скорее всего это как-то связано с Синдикатом Эниши. Было бы наивно предполагать, что правительство не заинтересуется таким лакомым куском. Каору провела в компании Эниши больше десяти дней. Она — ценный свидетель. Вот поэтому они к ней и пристали. И время нашли правильное — пока он валялся в отключке и не мог контролировать ситуацию. Но и ты, Химура, тоже хорош. Был настолько беспечен, что предпочёл поверить в ложное объяснение причины, вынудившей Каору пить сакэ в компании непьющего шиноби и и в общем-то не особо злоупотребляющего инспектора. Деньги Патриотов конечно сильный аргумент, но похоже, что и его она выставила в качестве заменяемого. Он хорошо понимал — какой бы безрассудной Каору ни была, она бы никогда по доброй воле не стала бы участвовать в попойке с Сайто. После той отвратительной схватки в додзё, когда он чуть было не снёс бывшему шинсену голову, девочка недолюбливала и втайне побаивалась полицейского. Для неё он оставался символом вторжения в их мирную, сладкую грёзу хаоса Бакумацу и устрашающего явления Хитокири Баттосая. После Джинчу, конечно, многое изменилось, но не настолько же, чтобы Каору вдруг так внезапно поменяла свои приоритеты. Сейчас чувства Кеншина обострились до предела. Как только он обнаружил вторичное исчезновение Каору, тщательно подавляемые собственнические инстинкты вспыхнули с необычайной силой. Он даже был готов отправить к чёрту Рурони со всеми его нравоучениями. По правде сказать, он был зол и растерян одновременно. Девочка… Или нет. Всё-таки женщина. Юная, наивная, но женщина, которую он в глубине души наконец-то позволил себе считать своей, внезапно отгородилась и начала что-то скрывать. Он хорошо помнил, чем подобные игры закончилось в последний раз. Кеншин чувствовал, что ещё чуть-чуть и границы его терпения окончательно размоются. Он во всём разберётся сейчас же и больше не допустит, чтобы Каору убегала из дома в ночи и пропадала в неизвестно где. Если понадобиться, он будет сторожить её как пёс. Стараясь не обращать внимания на глухую боль в предплечье, он быстро скинул опостылевшую юкату, переоделся в болотного цвета ги и тёмно-серые хакама, не без труда собрал и завязал волосы в свой традиционный хвост, покопался в коробке с лекарствами (на счастье Мегуми оставляла её у него в комнате), вытащил три пакетика жаропонижающих и обезболивающих порошков, засунул за пояс сакабато, дошёл до кухни, развёл один из порошков в чашке из-под супа, выпил не морщась, вышел из дома, пересёк двор и понёсся по освещённой луной дороге. До полицейского управления — двадцать минут быстрой ходьбы. Он, разумеется, доберётся быстрее. Да, сейчас второй час ночи и весьма возможно, что Сайто нет на месте. Но интуиция подсказывала Кеншину, что вряд ли лейтенант Фуджита мирно спит в своей кровати. В любом случае, поиски Каору следовало начинать, побеседовав с Сайто. В этом у Кеншина не было никаких сомнений. Полицейское управление располагалось в новом, построенном на западный манер, здании. Сейчас в нём горело только одно окно — на первом этаже. Притормозив около ограды, Кеншин сосредоточился, пытаясь вычислить ки Сайто. Да, похоже он тут! Незаметно прокравшись к окну, Кеншин заглянул во внутрь. Керосиновая лампа освещала только половину комнаты — хорошо просматривался заваленный грудой бумаг стол, остатки скудного ужина, состоявшего из рисовых лепёшек и маринованных овощей, неизменная пепельница полная окурков. Где же сам Сайто? Он явственно ощущал его присутствие. — Я здесь, — высокая поджарая фигура полицейского возникла прямо в проёме окна, — Нет необходимости прятаться в тени, словно ты какой-то хитокири, Баттосай, — в голосе Сайто слышались знакомые издевательские нотки. — Заходи уже. Ты предпочитаешь через окно или всё-таки через двери? На подначки Сайто Кеншин отреагировал в своей обычной манере — то есть никак. Так повелось ещё со времён киотской резни. Сталкиваясь с командиром третьего отряда Шинсенгуми и его соратниками в уличных схватках, он предпочитал отмалчиваться, тогда как те неоднократно пытались ёрничать на его счёт. Возможно, что с их стороны это был способ подавить страх перед смертоносным Баттосаем. После того как Кацура снял с него обязанности хитокири и он раскрыл свою личность, главным поводом для разговоров среди участников Новой гвардии стала его внешность. За год кровавых бесчинств, устроенных Баттосаем, его имя стало нарицательным. У страха глаза велики, поэтому многие рядовые самураи представляли его гипертрофированным образчиком мужественности. Раскрытие подлинного облика легендарного хитокири, чуть ли не в одиночку осуществившего самую крупную акцию устрашения за всю историю сёгуната, произвело настоящий фурор в столице. На фоне рослых и маскулинных ополченцев Исин Сиши и не менее брутальных шинсенов, Кеншин выглядел более чем экзотично: его тонкие черты лица, светлая кожа, субтильность и обманчивая хрупкость больше подходили женщине и никак не ассоциировались со стремительным гением кендзюцу. Многим он казался до неприличия сексапильным. Некоторые поэтически настроенные рубаки, перебрав сакэ в питейных домах, даже называли Баттосая кицунэ-но-данна, с намёком на двойственное гендерное восприятие его натуры. Все это служило поводом для болтовни, шёпота, а то и прямых насмешек, но ровно до того момента как Кеншин выхватывал меч, выдыхал короткое «я иду!» и обрушивался яростным вихрем на противника. Сайто новой эпохи не вспоминал о тех былых шутках. Впрочем и не удивительно. За десять лет, проведённых в шкуре Рурони, Кеншин фактически вытравил из себя все признаки внешней соблазнительности. Люди, встречавшие его время странствий, видели щуплого несмело улыбающегося, слегка неуклюжего, молодого мужчину в мешковатой одежде. Неудивительно, что в новое время предметом издёвок Сайто стал именно Рурони и его клятва не убивать, которую тайшо воспринимал как слабость. Не говоря не слова, Кеншин перемахнул через подоконник. Порошок сделал своё дело — боль в плече утихла. Он чувствовал, что его рефлексы на время восстановились. — Предлагаю не упражняться в остроумии, Сайто-сан и сразу сказать мне, куда ты подевал Каору-доно, — как можно спокойнее проговорил Кеншин, мягко приземлившись напротив полицейского. Замер, не касаясь рукоятки меча. Пока не касаясь. Рурони всю дорогу уговаривал его не лезть на рожон. Сайто оказал ему неоценимую услугу в истории с Джинчу. Он принял достаточно нелёгкий бой с последним из Яминобу Яцуме Мюмои, ради того чтобы вызволить Каору из лап Эниши, снарядил патруль из трёх кораблей, кроме того, на острове полицейский уложил одного из громил Ву Хейшина. С какой стороны ни посмотри — он обязан Сайто. И потом, несмотря на то, что номинально, бывший шинсеновский тайшо ещё ждёт продолжения незавершённого поединка, драматические события последних нескольких месяцев скорее сделали их союзниками, нежели врагами. Поэтому Кеншин пока просто стоял напротив письменного стола и сверлил волка взглядом. Свет керосиновой лампы прыгал золотыми бликами в его глазах. Но Сайто просто так не сдавался. — Позволь спросить, почему ты решил искать её здесь? — насмешливо спросил он, высекая искру из кремня. Кеншин вздохнул, вытащил из рукава именной платок Фуджиты Горо и бросил его на стол. На секунду лицо Сайто посетило какое-то невыразимое чувство. — Элегантная вещица, — сказал Кеншин по-прежнему не теряя самообладания. — Похоже, что твоя жена обладает многими добродетелями. Когда я третьего дня обнаружил около комнаты Каору-доно этот скомканный платок, он был слегка влажным. Как так получилось, что ты осушал её слёзы? Сайто кажется оценил его попытки играть в миролюбие и скривился в своей обычной полуулыбке, полуоскале. — Скорее я вытирал её сопли. Девчонка совсем расклеилась. Умерь уже свою ярость, Химура. Твой ки скоро перевернёт этот книжный шкаф, — Сайто повёл бровью с сторону стеллажей с грудами бумаг. — Впрочем я тебя отчасти понимаю. Меня удивляет одно, ты только сейчас обнаружил, что её нет дома? В такое время? Неужели ты тайком проник в спальню невинной девочки с целями известными тебе одному? — Сайто! — голос Кеншина переключился на другие, более низкие, октавы — Ладно-ладно, — полицейский поднял ладонь. — Не кипятись. С ней всё в порядке, она в безопасности. Сидит и попивает чай в доме Кидо Мацуко. По-хорошему, тебе бы следовало дождаться её в додзё, а не хвататься сразу за меч. С другой стороны, я помню, что тебе пришлось пережить в последнее время, так что нервозность твою понимаю… — В чьём-чьём доме? — переспросил Кеншин, сконцентрировавшись на главном. То, что Сайто попытался утопить ключевую информацию в пустой болтовне, только усилило его тревожное нетерпение и подозрительность. — Она у Кидо Мацуко, — повторил Сайто, глядя ему в глаза. — Так сейчас зовут гейшу Икумацу, вдову твоего патрона Кацуры. Каору у Икумацу? Кеншин попытался осмыслить новость. Но с первого раза у него ничего не получилось. Слишком неправдоподобно звучало. Память услужливо подослала ему облик холёной красавицы с белёным лицом и в роскошных одеждах. Кацура много раз приглашал его на вечеринки в чайный дом Хакуйрин, где Икумацу служила гейшей. Иногда приходилось принимать эти приглашения, чтобы не прослыть окончательным грубияном и деревенщиной. Звуки сямисэна, протяжная речь ловкие руки, подливающие сакэ в его чашку. Сначала ему было неловко в её присутствии: он остро ощущал свою чужеродность в камерном мирке Гиона. Гейши и майко вели себя так, как будто за стенами их квартала не лились реки крови, не вспарывались животы, не побирались нищие, не умирали от голода дети. Впрочем, позже ему доводилось видеть Икумацу и, что называется, без грима. Он даже сблизился с ней: после трагедии в Оцу, она оказалась единственной собеседницей, с которой он иногда мог говорить о Томоэ… Икумцу конечно была женщиной душевной, но всё равно, сама попытка представить Каору, это солнечное и юное воплощение Мэйдзи, рядом с искушённой любовницей, а впоследствии и женой лидера патриотов Чоушу, не представлялась возможной. В его понимании, Каору и Бакумацу оставались явлениями параллельными. — Кого ты пытаешься обмануть? — тут же ввернул недремлющий Рурони. — Ты же сам — воплощение непроглядной ночи смуты. Но несмотря на это, ты остаёшься рядом с ней. — Что ты такое говоришь, Сайто? — растерянно проговорил Кеншин — Каору-доно сейчас в гостях у Икумацу-доно? А что ей там понадобилось? — Сядь и выслушай, — от насмешливости Сайто не осталось и следа. — Три дня назад Камия Каору обратилась ко мне со странной, на первый взгляд, просьбой. Она попросила рассказать о том каким ты был хитокири. — Как ты сказал? — сдавленно спросил Кеншин, едва удержав внутри крик. — Каким я был хитокири? — Именно. Как и кого ты убивал в Киото. Почувствовав слабость в коленях, Кеншин был вынужден прислониться к подоконнику. В голове зашумело, а в горле образовался спазм. Похоже, что сейчас Сайто не шутил. Так значит Каору пришла к нему узнать каким он был головорезом? Такого он услышать не ожидал. С самого первого дня их знакомства, Каору аккуратно обходила разговоры о его прошлом. Даже когда его призраки стали регулярно появляться на пороге её додзё, девочка не изменяла себе. Ей самой не приходило в голову расспрашивать его о киотском терроре, более того, она мастерски пресекала разговоры на эти темы, если их заводили другие. Кеншин был благодарен ей за это. Воспоминания о проклятом годе, когда вся его жизнь укладывалась в промежутки между получением очередного чёрного конверта, он попробовал закопать в самую глубокую могилу памяти. Но когда пришло время рассказать историю своей трагедии, он конечно постарался объяснить Каору и друзьям мотивы побудившие его принять бремя хитокири. Тогда, сидя на энгаве, в уплотнившемся страхом и отчаянием воздухе, Кеншин мучительно долго подбирал слова. Но на выходе всё равно получался лишь пересказ лозунгов Кацуры. Очевидно для неё эти объяснения прозвучали не столь убедительно. По правде сказать, его самого они тоже уже давно не убеждали. И чем дальше он был от хаоса Бакумацу, чем прочнее врастал в мирное время, чем больше наблюдал за хлопотами и рутинной суетой соотечественников, тем меньше понимал, что же заставило его с такой лёгкостью пересечь границу тьмы и начать убивать людей. Правда заключается в том, что ты просто не смог справиться с дарованным тебе Хитен Мицурюги, Химура. Ты посчитал наставника слабаком и уклонистом. Хотел действовать во что бы то ни стало и исключительно по своему плану. Хико был прав. Эгоизм, помноженный на невежество - это всё, что тобой двигало. Конечно, были и прочие, куда более благородные, мотивы — защищать слабых, положить конец трёхсотлетнему рабству… Но посмотри правде в глаза, ты хоть кого-нибудь защитил, спустившись с горы и присоединившись «Кихейтай»? Попавшую в беду семью или какого-нибудь одинокого торговца? Их же тысячами грабили и убивали на дорогах. Или может ты хотя бы спас караван с рабами, которые вереницами ходили по всей Японии? Нет, ничего такого ты не сделал. С тех самых пор как Кацура привёз тебя в Киото, ты просто кромсал людей в мясо, да ещё и получал за это жалование. Эти безрадостные выводы нельзя было назвать новыми. В течение десяти лет Рурони не давал ему не единого шанса оправдаться. Хорошо, что в этот монолог не встревал Хитокири. Иначе бы Кеншин точно сошёл с ума. Сейчас, будучи почти тридцатилетним и эмоционально выгоревшим, он хорошо понимал лишь одно — в свои четырнадцать он совершил ошибку, исправить которую уже не представляется возможным. Сейчас Рурони был к нему беспощаден. Как будто наказывал на вспышку ярости, случившуюся полтора часа назад. — У Каору-доно наконец-то открылись глаза каким чудовищем ты был. И остаёшься таковым по сей день. Наверное от этого она и плачет каждую ночь. После Джинчу ей слишком многое пришлось переосмыслить. Тайны, которые ты скрывал — открылись. И они оказались слишком тяжёлыми для неё. Ты думал, всё закончилось? Ну так ты был прав, всё действительно закончилось. Она увидела тебя настоящего — Каору…доно, — произнёс Кеншин и с некоторой отрешённостью посмотрел на свои перебинтованные ладони. — Моя Каору-доно…простите… Сайто, очевидно почувствовав ледяной холод его ки, медленно повернул голову в сторону окна. Воздействие было таким сильным, что полицейский даже потемнел лицом. — Только не делай скоропалительных выводов, Химура, — резко бросил он и затянулся сигаретой, — Думаю, я понял её мотивы и они вовсе не те, что ты прямо сейчас себе придумал. Во-первых, уясни. Она ни в чём тебя не винит. Девочка растеряна…но вовсе не потому, что вдруг осознала каким беспощадным и эффективным убийцей ты был. В конце-концов, все и так об этом хорошо осведомлены, не так ли? Кеншин вскинул на него непонимающие глаза. Что волк может знать о мотивах Каору-доно, воспитанной в идеалах школы Камия Кашин. Что он может понимать об отвращении нормального человека к насилию, хрусту костей и чавканью вываливающихся внутренностей. Ничего он не понимает, потому что сам порченый убийца. — Что ты хочешь сказать, Сайто? — устало спросил он, пытаясь извлечь хоть одну полезную и практическую мысль из резкого и обвинительного монолога Рурони. Иногда он порядком уставал от несгибаемости последнего. Каору. Пришла к Сайто и попросила рассказать ему о том, каким он был хитокири. Почему именно к нему? Логично. К кому же ещё идти? Среди его нынешнего круга — волк похоже единственный свидетель его бурной молодости. Тогда откуда взялась Икумацу? — Как бы это странно не звучало, но думаю, что девчонка хочет влезть в кожу твоей первой женщины, Жены. — голос Сайто с некоторой безапелляционностью врезался во внутренние рассуждения Кеншина. — Что? — Рурони внутри него внезапно притих, словно набирался сил для новой атаки. Кеншин даже почувствовал секундное облегчение, — Но причём тут… Томоэ? — Имя прежней возлюбленной он как всегда произнёс после секундной заминки. Сайто поиграл желваками, очевидно пытаясь подобрать нужные слова. Тема была щекотливой. Они никогда не разговаривали с волком, что называется «о личном». Какое уж тут личное, если вас кроме общей резни, в сущности, ничего больше и не связывает. Да и какое может быть личное у убийц? Такие как он или Сайто вообще не имеют право на счастье. Тем сильнее было изумление Кеншина, когда пару месяцев назад полицейский мимоходом обмолвился о том, что женат. — Если совсем коротко — она считает, что ты никогда не сможешь полюбить её так, как любил первую жену, — наконец выдал инспектор. Кеншин вздрогнул и прикрыл глаза, чтобы хоть как-то сконцентрироваться. Он-то примчался сюда требовать рассказать ему о местонахождении Каору и даже готов был пустить в ход сакабато. Но вместо этого слушает странные речи Сайто. Это было как-то не по сценарию… Каору говорила с Сайто о том как он может или не может её любить? Она обсуждала это с ним??? Любовь моя…Я же сам с собой порой не могу об этом говорить… Рурони сразу затыкает мне рот. — Я ничего не понимаю, Сайто, — наконец сдался он, признавая своё поражение. — То, что ты сейчас сказал…как это соотносится с желанием Каору-доно узнать о том каким я был хитокири? Сайто похоже не оставалось ничего другого как снова закурить. — Она считает, что Юкиширо Томоэ приняла тебя со всеми твоими грехами. Оттого ты и хранишь её в своём сердце до сих пор. Для того, чтобы понять каково ей было, Камия Каору хочет узнать каким ты был убийцей. Безумное, но не лишённое смысла, желание. Ей это нужно, чтобы стать к тебе ближе. Ну как-то так, — Похоже, что словарный запас Сайто на этом исчерпался. — Одним словом, Химура, для того чтобы вытащить это из неё, мне пришлось нормально так принять на грудь и вытирать ей сопли. Последние слова, как ни странно, снизили остроту реплики волка. Кеншин даже слабо улыбнулся. — Я так и думал, что это ты напоил её, — сказал он. — Пришлось пойти на это исключительно ради того, чтобы разобраться — что ей на самом деле нужно, — поднял ладонь Сайто. — У женщин так всегда — хотят одного, говорят другое, думают — третье. Они пришли ко мне с Шиномори. Он, как ты понимаешь, не смог справится с поставленной задачей. Мы немного выпили и довольно быстро выявили корень проблем — она считает, что никогда не сможет заменить тебе первую женщину. Потому что той, первой, ты открывался полностью — а ей только со стороны пацифиста. — Но почему она сейчас сидит в дома вдовы Кацуры-сана? — осторожно спросил Кеншин, радуясь, что Рурони всё ещё молчит. Значит есть шанс разобраться с этой неожиданной проблемой самому. — Привести её к Кидо Мацуко была идея Ямагаты Аритомо, — голос Сайто снова стал насмешливым. — Старый лис благоволит к тебе ещё со времён Смуты. Говорит, что в Симоносеки ты каким-то образом спас весь его флот да и благодаря твоим диверсиям… Хотя неважно. Для того, чтобы устроить твоё счастье он придумал историю с Нихон Гинко и вот попросил Мацуко вправить мозги Камии. Думаю, вдова Кацуры сейчас рассказывает ей каким ты был прекрасным парнем. Она-то как раз должна знать Баттосая с хорошей стороны. Ты же не устраивал резни в Гионе? Кеншин встряхнулся и скривился. Он сопротивлялся манипуляциям, даже есть они казались благонамеренными. Ситуация, между тем, приняла совершенно абсурдный характер. Получалось, что Каору, мучимая неуверенностью в его чувствах, решила изложить о своих тревогах не подружке Тай, не Мисао, не Мегуми в конце-концов. Она выбрала жилеткой волка Мибу. Парадоксальность её поступков всегда сбивала его с толку. Его Каору. Беззаконная комета среди расчерченных светил. — Я должен наконец поговорить с ней сам, — выдохнул он и выпрямился. — Иначе она вовлечёт в это дело не только Ямагату Аритомо, но и чего доброго — весь кабинет министров. Она это может… Сайто, где находится усадьба Икумацу? Пора забрать Каору-доно домой. — В Сибуя. И мы пойдём вместе, — Сайто посмотрел на переполненную пепельницу, отправил окурок в окно и вытащил из-под стола меч. Пока они шли по ночному городу, Кеншин снова вступил во внутреннюю перепалку с Рурони, который теперь обвинял его бессердечности по отношению к девочке. — Каору-доно была так добра, так терпелива с тобой. Она пустила тебя в свой дом, открыла своё сердце. Но ты только и знаешь, что доставляешь ей одни страдания, — нудело его супер-эго. — Позволь, но ты сам миллион раз говорил мне о том, что я её недостоин. Это ты делаешь её несчастной, ограждая меня от её чувств! — Кеншин уже давно столь открыто не выступал против своего второго я. — Ты можешь вести себя вежливо, преданно, но сдержанно, — наставительно возразил Рурони. — Ты дурак! Эта твоя хвалёная сдержанность, это твоё Каору-доно и «покорный слуга» ей уже поперёк горла. Она хочет поцелуев, страсти…она хочет большего. Неужели ты не чувствуешь этого, болван? Так и будешь наблюдать за ней со стороны, неудачник? Женщина расцветает в любви. Так было и с Томоэ…когда-то. Так должно быть и с Каору. — Ты неслучайно сейчас назвал имя Томоэ. Вспомни как она расцвела от твоей любви. На белом снегу это было очень хорошо заметно, — Когда было нужно, Рурони мастерски умел бить в самое больное место. Чья-то крепкая рука внезапно ухватила его за шиворот. — Химура, ты как будто на другом свете, — вклинился в их бурный диалог невесть откуда взявшийся Сайто. — Очнись. Ты только что чуть не свалился в канаву. Кеншин кинул на полицейского рассерженный взгляд и только потом посмотрел под ноги. Действительно. Ещё один шаг и он бы искупался в городских нечистотах. Да что же с ним такое происходит! Стычки с Рурони были нечастыми и уж точно они никогда не происходили в присутствии других людей. Хорошо ещё, что он не начал пререкаться с ним вслух. Иначе бы вместо имения Кидо Мацуко, Сайто нашёл бы способ сопроводить его в дом умалишённых. Но Сайто, похоже, по-иному объяснил себе его разобранность. — Возможно поведение Камии Каору кажется тебе идиотизмом, но на самом деле оно вполне закономерно для женщины, — начал он, снова закуривая. — Не знал, что ты такой тонкий знаток женщин, Сайто. — слегка вызывающе буркнул Кеншин, посчитав, что его затянувшееся молчание будет растолковано как грубость. Вот только нравоучений Сайто ему сейчас не хватало. Выставить против него Рурони? — Возможно кое-какой опыт у меня имеется, — усмехнулся Сайто. — Но в данном случае, дело не в нём. Просто у меня тоже была женщина, — снова ни тени насмешки в голосе. — В смысле - жена. Первая. И она тоже погибла в хаосе войны. Это обстоятельство до сих пор не даёт покоя Токио — второй жене. Даже несмотря на то, что она успела родить мне ребёнка и сейчас беременна вторым. Мир женщины, Баттосай — это настоящий ад. Многие очевидные вещи они понимают не так как должно. Ну и конечно каждая из них хочет быть единственной и неповторимый в глазах своего мужчины. Проще с этим согласиться или попросту не обращать внимания. Но в последнем случае, надо иметь железные нервы. Кеншин в изумлении уставился на полицейского. И это про него, Химуру, домашние говорят, что он ходячий сундук со скелетами? Да они просто не знают Сайто! — Я не знал, что ты тоже прошёл через это, — Кеншин посчитал, что многословие в таком разговоре ни к чему. — Я сожалею. — Ну, всё было не так…хм…запутано как у тебя. Но смерть есть смерть. И я любил её, — сухо ответил Сайто. — Всё случилось уже после сдачи Эдо. Во второй год Мэйдзи. Я оказался с частью отрядов Шинсенгуми в Айзу — вотчине нашего патрона Мацудайры Катамори. Не знаю, в курсе ли ты, что там происходило. Говорят, что после битвы у Тоба и Фушими ты больше не принимал участия ни в одном из сражений. — Да. Я решил, что дальше они справятся и без меня, — не меняя интонации сказал Кеншин. — Я следил за новостями, но не слишком пристально. Слышал, что в Айзу был настоящий ад. — Это мягко сказать. Там всё перемешалось. Жители Айзу — все как один восстали против ваших. Сколачивались отряды из женщин, юношей, детей. Слыхал наверное про Бьяккотай. Ну так был ещё и женский медицинский дивизион — Таккотай. Моя первая жена Ясо и Токио были в нём. — Они ещё и знакомы были? — изумился Кеншин. — Да. Коротко. Ясо была старше меня на три года. Мы познакомились в госпитале, куда я загремел после одной, весьма яростной стычки с силами империалистов. Ну, обычная история — сестра милосердия и раненый боец. Меня она выхаживала с особой нежностью. Потом, после того как замок Айзу сдали и всему клану было велено переселиться в северные земли — префектуру Тонома. Мы отправились туда вместе с Ясо. Там и поженились. Сколотили домик и прожили в нём два года. Бедно, но вполне счастливо. — И что с ней случилось? — со страхом спросил Кеншин, поражённый некоторой схожестью их с Сайто историй. — Как-то утром она в компании ещё нескольких женщин нашей деревушки отправилась в соседний городок на рынок. С ними был всего один сопровождающий. На них напала залётная группа бандитов из бывших самураев Бакуфу. Всех порезали. Забрали провизию… Я их конечно потом нашёл, но было поздно. Ясо умерла. После этого я уехал в Токио и нанялся в полицию нового правительства. Какая бы власть не установилась в Японии, кто-то же должен стоять на страже порядка и уничтожать зло. Они помолчали, каждый обдумывая своё. — Ты не чувствовал вины? — внезапно спросил Кеншин. — Не винил себя в её смерти? — Нет, с чего бы? — пожал плечами Сайто. — Это трагический инцидент войны. В Тонома нам жилось тяжело. Мы были проигравшие. Всё было окрашено этим трагическим флёром. Но надо было как-то устраиваться дальше. У всех переселённых из Айзу были свои обязанности. На мне была целая строительная артель. На женщинах — закупка продуктов. Они ходили на этот рынок каждую неделю. Кто мог прогнозировать появление шайки головорезов на дороге? Никто. — Понятно, — обронил Кеншин — Я слышал, что Томоэ Юкиширо бросилась между тобой и противником в тот самый момент, когда ты разгонялся для удара. Разве ты мог предположить, что такое произойдёт? — Оставь, Сайто, — Кеншин поднял ладонь, предостерегая его от дальнейших попыток развить тему, — Я спросил не потому что ищу оправданий себе. Просто знаю, как это горько — потерять женщину, которая была к тебе добра и любила… -Через два года после смерти Ясо я женился на Токио, — сообщил Сайто. — Честно говоря, сейчас я уже с трудом представляю, что рядом может быть кто-то кроме неё. Объективно, если сравнивать их обеих — Токио в выигрыше. Она красива, умна, образована. У неё, кстати, тоже есть своя школа. Учит девчонок письму и манерам. Но несмотря на это, она всё равно втайне считает, что Ясо до сих пор живёт в моём сердце. Постоянно пытается соревноваться с ней. Иногда мне кажется, что переубедить Токио не получится никогда, Ясо будет жить в ее голове вечно. — А что насчёт твоей головы? Или сердца? Она там? — Кеншин решил, что это будет его последний вопрос. — Нет, — ответил Сайто, щелчком отправил окурок под ноги и посмотрел на него в упор. — Она мертва, Химура. А я — живу. В этом есть большое различие между нами, не находишь? Между кем "нами"? — машинально подумал Кеншин. Между Сайто и мной или между Сайто и его первой женой? Что он сейчас имел в виду? Намекает, что Томоэ живёт в моём сердце и не отпускает к Каору? Но ведь это не так. К Каору меня не подпускает Рурони. А Томоэ…осталась где-то там, за снежной пеленой и тонким ароматом белой сливы. Словно бесплотная тень. — Мы пришли, — провозгласил полицейский и остановившись около внушительных ворот, украшенных мифическими драконами, ударил в гонг, — Сейчас ты увидишь свою Каору-доно, Химура. Но прежде чем мы зайдём, я хочу тебе дать совет. Только не хватайся сразу за сакабато. Кеншин хмуро воззрился на Сайто. Нет, определённо, он не очень-то хотел слушать его советы. Но волку удалось вытащить из Каору то, чего не удавалось ему. — Ну? — нетерпеливо бросил он. — Твоя девчонка необычайно хороша, - проговорил Сайто, устремив на Кеншина острый и совершенно серьёзный взгляд. - Думаю, ты и сам в курсе, хотя почему-то ведёшь себя с ней как недоумок-девственник. Когда я говорю, что хороша, то имею в виду ровно то, о чём ты сейчас подумал. Камия Каору - просто ходячее вожделение. Пока мы сидели в "Сарубайя" я раз пятнадцать ловил себя на известном желании. Не знаю почему я раньше этого не замечал. Вероятно она раскрылась только вот-вот. Буквально в последние дни. В ней настоящий огонь и нега. И она необычайно предана тебе. Ты будешь полным дураком, если продолжишь обращаться с ней как с ребёнком. И ты будешь подлецом если, если и дальше будешь держать себя с ней как бесполое существо. — Сайто,ты зашёл слишком далеко... — угрожающе начал Кеншин, но в небольшом квадратном окне ворот появилось голова с тёмными вихрами, перевязанными повязкой. — Вы не сошли ли с ума, господа, беспокоить хозяев в такое время? Что вам угодно? — возмущённо прошипела голова. Сайто натянул перчатки на руки и презрительную мину на лицо. — Мы c визитом к Кидо-сан. Впусти нас. — распорядился он. — Мы знаем, что она не спит сейчас. Приношу извинения читающим, дальше планирую сдавать главы быстрее :)