Семнадцать осколков души

Мы не знаем, что будет завтра; наше дело — быть счастливыми сегодня. С. Смит

      Месяц спустя…       Начало июля в Нью-Йорке выдалось довольно-таки прохладным. Летнее солнце, со всей возможной ответственностью подошедшее к возложенной на него миссии в июне, решило, что трудолюбие — вещь, конечно, хорошая, однако и оно должно выражаться дозировано. Сначала на город набежали облака, которые, впрочем, очень скоро сообразили собраться в группы по интересам. В итоге ближе к концу недели Нью-Йорк был полностью окутан серыми тучами, пока еще не готовыми обрушиться на город проливным дождем, однако морально уже к этому готовящимися.       Нил Кэффри, осторожно опираясь на трость, неспешно брел по Центральному парку, с несколько рассеянным видом изучая пространство вокруг. Парк, по его мнению, не претерпел больших и кардинальных изменений за время его отсутствия: знакомые скульптуры с радостью и радушием встречали очередных гостей, а туристы все с тем же одушевлением глядели вокруг. Нилу нравилось это. Было приятно осознавать, что хоть что-то в этом мире остается неизменным. Меняются люди, строятся новые улицы и магистрали, разрушаются дома и воздвигаются новые небоскребы, меняются законы и уходят в прошлое традиции, однако интерес человека к истории и подобным местам не иссякает.       Как же здорово было бы сейчас вновь, как и прежде, взять кисти и краски, холст и палитру и устроиться под одним из деревьев, отыскать какой-нибудь интересный ракурс и… Да, было бы здорово.       Однако сегодня подобное развлечение бывшему мошеннику не грозило. Сегодня должна была решиться его дальнейшая судьба. Поимка Розовых Пантер, произошедшая не без его активного участия, конечно, дала ему возможность досрочно сократить срок своего пусть на тот момент уже и не тюремного, но заключения, однако известие о фальшивой смерти несколько исказило ситуацию. Если еще четырнадцать лет назад покойному Нилу Кэффри согласились дать «вольную» посмертно, то теперь, когда выяснилось, что трагическая смерть — это лишь очередная гениальная афера, потребовали пересмотра дела. И не важно, что четырнадцать лет назад Нил выполнил условие сделки, упрятал Пантер за решетку. Он все равно улизнул с радаров ФБР и маршалов до окончательного и, что самое важное, законного прекращения надзора.       Чувствуя, как начинает ныть еще не восстановившаяся до конца лодыжка, Нил приблизился к притаившейся в тени дерева лавочке. Положив трость рядом с собой на лавку, бывший консультант прикрыл глаза и прислушался к пению птиц. Николь бы понравилось здесь. Надо будет как-нибудь обязательно погулять с ней по Центральному парку. А еще лучше устроить пикник. На какой-нибудь небольшой, но чистой и уютной поляне. Только он, она и Малыш. Ну, разве что, может быть, еще Питер с Элизабет. И их сын. Надо же, они действительно назвали его Нилом, Моззи не приукрасил…       — Я думал, ты будешь ожидать прямо под дверью, — устало хмыкнул голос Питера.       Кэффри открыл глаза и обернулся. Федеральный агент с кряхтением опустился рядом и, следуя примеру бывшего мошенника, положил рядом с собой папку с документами.       — Я не мог повлиять на решение комиссии, поэтому счел разумным провести время с большей пользой.       — И какую же пользу ты извлек из своей прогулки? — по-доброму усмехнулся Бёрк.       — Зависит от того, какие новости ты принес, — старательно игнорируя нарастающее беспокойство, улыбнулся Кэффри.       Взгляд Питера стал серьезным. Он несколько мгновений задумчиво изучал застывшего в ожидании друга, после чего вздохнул и, покачав головой, отвел взгляд. Нил сглотнул.       — Мы оба знаем, кем ты был много лет назад, — медленно начал Питер, рассматривая что-то у себя под ногами. — Знаю, люди меняются, но… Мне будет чертовски тяжело знать, что я больше не смогу точно выяснить, где ты находишься.       Нил выдохнул, не смея поверить в услышанное.       — Ты хочешь сказать…       — Ты свободен, Нил, — оборачиваясь к бывшему напарнику и протягивая папку, искренне улыбнулся ФБР-овец. — Комиссия приняла во внимание дело о International Leader и твою роль в разоблачении Джеймса Уилсона, поэтому решило закрыть глаза на твою фиктивную смерть.       Нил расплылся в счастливой улыбке и поспешил вскрыть протянутую папку. Вынув документы, он внимательно вчитался в текст.       — Спасибо, Питер, — отыскав самую важную строчку, Кэффри поднял на сидящего рядом друга благодарный взгляд и, прежде чем сам успел осознать это, крепко обнял вмиг смутившегося друга.       — Ты это заслужил, приятель, — похлопав бывшего напарника по спине, пробормотал федеральный агент.

***

      — Ты уже решил, чем займешься? — останавливаясь на светофоре, Питер обернулся к сидящему рядом мужчине.       — Я получил свободу и официально воскрес полчаса назад, Питер, — усмехнулся Кэффри, разглядывая знакомую, но давно забытую улицу.       — Вернешься в Париж? — осторожно поинтересовался Бёрк, не зная, какой желает получить ответ.       — Думаю, да, — чуть помедлив, кивнул бывший консультант.       Питер вздохнул и вновь перевел взгляд на дорогу. Светофор мигнул зеленым, и агент ФБР медленно нажал на газ. Нил тем временем, не отворачиваясь от окна, продолжил:       — Моззи звонил. Требует как можно скорее переписать контракт и избавить его от обязанности управлять кофейнями Терезы.       — Разве это настолько сложно для него? — удивился Питер.       — Кажется, его больше тревожит то, что его настоящее имя попало в официальные документы и, соответственно, в систему, — Нил улыбнулся. — Поставщики, договоры аренды, налоговые декларации…       — Я думал, он уже разочаровался в теории заговора, — улыбнулся в ответ Бёрк.       — Если это и было так, то после расшифрованной микросхемы все вернулось на свои места.       — Уилсон и его партнеры по нелегальному бизнесу арестованы, все офисы и сотрудники International Leader тщательно проверяются.       — Моззи убежден, что International Leader не единственная компания, скрывающая свое истинное лицо. Он говорил что-то про мойщиков окон, занимающихся шпионажем, и о ком-то еще, кажется…       — Нужно предупредить Нила, чтобы он на время сократил свое общение с ним.       — Кто знает, — пожав плечами, возразил Кэффри. — Может быть, Моз не так уж и не прав.       Некоторое время друзья ехали молча. Питер думал о том, к каким последствиям может привести возобновившийся интерес коротышки к правительственным и прочим заговорам, Нил же тем временем пытался дать для себя ответ на вопрос друга.       Действительно, чем он сейчас займется? Вернется в Париж? Да, обязательно. Чтобы подписать соответствующие бумаги и освободить своего старого приятеля от тяготившей его ответственности. Но захочет ли он остаться там? Несомненно, Париж — красивый город, и за годы, прожитые в нем, Нил Кэффри искренне его полюбил, но… Будет ли он там так же счастлив, как когда-то вместе с Терезой? И будет ли счастлива Николь?       Когда Питер припарковался на DeKalb Avenue, Нил задумчиво посмотрел на знакомый дом и улыбнулся. Вот то место и тот город, где он всегда будет чувствовать себя уютно. Несмотря ни на что. И не важно, какое решение он вынужден будет принять потом. Сейчас он счастлив, и это самое главное.

***

      В доме Питера Бёрка царила уютная тишина. Элизабет Бёрк, очевидно, ничуть не сомневаясь в положительном исходе слушания, колдовала над пирогом и тихо напевала под нос какую-то веселую мелодию. Увидев на пороге довольно улыбающихся мужчин, она тепло улыбнулась.       — Как все прошло?       — Перед тобой сейчас стоит Нил Кэффри, полноценный и, будем надеяться, так будет и впредь, законопослушный гражданин Америки.       — Я нисколько не сомневалась в тебе, милый, — поспешив обнять улыбающегося друга, воскликнула женщина.       — Разве первые объятия не полагаются мужу, отважно защитившему права своего бывшего консультанта? — с притворной обидой в голосе, хмыкнул федеральный агент.       — Такому герою полагаются не только объятия, — ничуть не смутившись, усмехнулась Элизабет и, отстранившись от Кэффри, позволила супругу заключить себя в объятия и поцеловать.       Пирог пах изумительно. Неожиданно для самого себя Нил понял, что, оказывается, голоден. Утром, выезжая с Питером на слушание, попытка заставить себя хоть что-нибудь съесть завершилась провалом. Зато сейчас желудок, взбодренный сигналами обонятельных рецепторов, с радостным возмущением напомнил о себе.       — Думаю, можно начинать накрывать на стол, — улыбнулась миссис Бёрк, от которой ничего не могло укрыться. — Мясо уже готово, пирог тоже.       Началась неспешная суета. Питер принялся сервировать стол, Нил направился за Элизабет в кухню, чтобы помочь с последними приготовлениями. Когда для праздничного ужина все было готово, Питер Бёрк оглядел задумчивым взглядом столовую с гостиной и, нахмурившись, произнес:       — А куда запропастились дети?       Выглянувшая из кухни супруга улыбнулась:       — В саду. Выгуливают Малыша.       Питер кивнул и направился к задней двери, намереваясь напомнить подросткам о приближающемся ужине. Открыв дверь, он собрался было окликнуть ребят, но замер, не произнеся ни слова.       — Надо же… — раздался за спиной хриплый голос Кэффри.       Питер обернулся и встретился с таким же, как у него самого, озадаченным взглядом друга. Однако Нил Кэффри быстрее, чем его бывший куратор, справился с замешательством и усмехнулся:       — Думаю, у этой дружбы вполне может быть будущее.       Питер потерянно вздохнул и перевел взгляд в сторону сада.       Нил Бёрк и Николь Кэффри сидели на лавочке, наблюдая за резвящимся на свободе щенком, и держали друг друга за руку. На плечи девочки был накинут свитер ее друга…