Владыка Черных Песков 4. За горизонтом событий

      Что такое время? Одни философы считают, что это — прямая, которая состоит из цепочки мгновений, называемых нами «здесь» и «сейчас», другие заявляют, что время — это циклично повторяющийся круг, а третьи уверены в том, что оно на самом деле является спиралью… Все они правы и не правы одновременно, так как время — это крайне неоднозначная величина, каждым живым и неживым существом воспринимающаяся субъективно. К примеру, лично я с высоты всех пережитых злоключений вижу время как дерево, от основного ствола которого каждую секунду отходят веточки вероятностей, от коих в свою очередь также отходят побеги иных вариантов развития событий, что порождает миллионы и миллиарды похожих, но неуловимо отличающихся друг от друга миров, одни из которых стремятся вновь влиться в основу, а другие, наоборот, сами становятся новыми «деревьями».       В междумировом пространстве, еще называемом Междумирьем, такие понятия, как время и пространство, весьма относительны, а кроме того, исключительно субъективны. Бывает, что путь от одного до другого соседнего мира тянется годами, в другой же раз его удается преодолеть за минуты. Потоки энергий, что заполняют здесь каждый кубический миллиметр, сплетаются в безумные и прекрасные узоры, своим непрерывным течением и мерцанием успокаивая случайного путника, обещая обманчивый покой и ложную безопасность, при этом стремясь незаметно растворить в себе незадачливую жертву, либо проверяя на прочность, подкидывая встречу с одним из здешних хищников (в мире, где меня звали Микки Маус, я считался демоном, однако же, лишь попав в это место, оставаясь в полной дееспособности, мне удалось хотя бы примерно понять, откуда изначально в магических сообществах появилось это понятие).       Сейчас, находясь в теле трехглазого черно-серого тавраса, кутаясь в темно-красный балахон, стоя на внешней стороне брони Ковчега, я устремляю свой взгляд на сферу закрытого мира, который манит и зовет, радуется возвращению своей утраченной частицы и горюет о той боли, что раздирает его на протяжении уже сотни лет. И пусть внешний защитный слой оболочки непроницаем для вторженцев, но благодаря моему неординарному опыту, а также осознанным перерождениям и сохранению частицы своей прошлой жизни у меня есть нечто вроде гостевого пропуска, что позволит проникнуть сквозь преграду, при этом не прилагая сил, дабы сломать ее.       «Я даже не могу сказать, тот ли это мир либо одна из его вариаций, а может быть, вовсе отколовшийся в какой-то момент дубликат, созданный из-за того, что один из могущественных аспектов принял другое решение. Как же глупо было считать, что лишь моя вероятность будущего единственно верна: а ведь будь я менее горделив и самоуверен, то Уно давно удалось бы вернуть. Что же, если знания — это совокупность скопленной информации, то мудрость — это умение делать выводы из имеющихся знаний, а также способность принимать решения и признавать ошибки».       Усилием воли сцепляю Ковчег и закрытый мир тонким жгутом, дабы при следующих моих действиях их не разбросало в разные стороны. После этого перемещаюсь внутрь сферы моего собственного маленького мира и останавливаю время. Спустя бесконечно долгое мгновение пространство вокруг меня снова стало жить своей жизнью, время внутри Ковчега пошло вперед, а вот в окружающем нас Междумирии оно потекло в обратную сторону. Как подобное возможно? Все просто: междумировое пространство — это место, где реальность субъективна и подчиняется силе, которая способна ей управлять (магия, пси-сила, духовная энергия, воля — это неважно).       Следующие сто лет я и Мистика, а вместе с нами и ученые народа человекоподобных белок имели возможность наблюдать историю соседнего мира в режиме обратной перемотки. Мы даже зафиксировали несколько моментов, когда в событиях происходили развилки, становившиеся причинами ответвления альтернативных реальностей…       К слову о зверолюдах: под неусыпным присмотром моей дочери они расплодились до численности в почти миллион особей, а из-за отсутствия врагов да под влиянием ауры богини света любви стали крайне миролюбивы, а также любвеобильны. Сам я почти сразу после исхода из предыдущего мира отстранился от дел руководства и только помогал решать критические вопросы, если об этом просила Мистика, предпочитая экспериментировать, изобретать и изучать различные явления. Как показала практика, подобное мое решение принесло белкам только благо, ведь как их создатель я, может, и выполнил свою работу на высоком уровне, но вот становиться богом-покровителем не намерен (тем более что это накладывает слишком много обязанностей).       Отдельные деревушки зверолюдов превратились в техномагические или же маготехнические города, где жители с ранних лет изучают самые разнообразные науки. Так как чакра доступна всем без исключения, на здоровье почти никто не жалуется, а некоторые отдельные индивиды уже достигли уровня сил, при котором меня-Микки Мауса, могли бы свернуть в бараний рог (хорошо, что сам я не перестал развиваться, да и от каждого умершего получаю каплю жизненных, духовных и магических энергий).       Черное пятно на энергетике Мистики выцвело и поблекло, но при желании на белоснежной шкурке крылато-рогатой пони все еще можно увидеть бледно-серый участок, продолжающий напоминать о моей слабости и старой ошибке. Впрочем, с гордостью могу заявить, что из моей дочери выросла прекрасная богиня, искренне любящая и оберегающая народ, живущий под лучами ее маленького личного солнца.       «Время пришло».       Прозвучала, словно гонг, мысль одного из множества потоков сознаний, которые следили не только за ходом исследований и экспериментов, но также за событиями внутри Ковчега и за внешней границей соседнего закрытого мира. Усилием воли тянусь к яркому огню все еще молодой, но уже не юной аликорна:       — Готова встретиться со своими родственниками?

***

      До скального выступа, на котором стояла крепость грифонов, мы добрались без каких-либо сложностей, что само по себе заставляло нервничать. Мне, как, скорее всего, и всем остальным членам нашего отряда, было бы намного спокойнее, если бы из бойниц цитадели летели артефактные стрелы, об барьер, поддерживаемый Шайнингом Армором, бились пули, выпущенные из огнестрельного оружия, ну или хотя бы какая-нибудь химера встречала бы гостей у самых ворот.       «Заставляет задуматься: а не ошиблись ли мы с определением месторасположения базы Старсвирла? Может быть, в этой крепости устроена ловушка, которая активируется, как только мы окажемся внутри?»       Сканируя пространство всеми доступными способами, я никак не мог обнаружить хоть что-то опасное, что все сильнее разжигало паранойю. Только тот факт, что Селестия и Луна, судя по их сосредоточенности и исходящим от аликорнов магическим волнам, так же проверяют окрестности на наличие ловушек, слегка успокаивал мои нервы… Все же не доверять опыту принцесс причин у меня не было.       Приземлившись на край выступа, находящийся в полусотне метров от ворот крепости, мы приняли некое подобие боевого построения и молча направились ко входу. Соскользнувшая с моей спины Астрал привычно заняла место справа и чуть позади от меня, Жоан пристроился в самом хвосте процессии, готовясь прикрывать тылы или поддержать соратников огнем из винтовки, крылато-рогатые жеребец и кобыла двигались бок о бок в авангарде. Наши единороги, как и во время перелета, находились в середине строя.       «Интересно, зачем вообще в твердыне, находящейся на такой высоте, к которой можно добраться только при помощи крыльев, устанавливать широкие двустворчатые двери?»       — Кросс Бук, — негромко позвала своего архимага богиня солнца в теле жеребца.       Единорог понятливо склонил голову и зажег свой рог, а в следующую секунду телекинетическое поле вырвало из проема створки ворот, опрокинув их внутрь помещения. Сделано это было, скорее всего, с расчетом на случай, если по ту сторону нас кто-нибудь ожидал.       — Не ощущаю в крепости живых. — делюсь своими наблюдениями с соратниками. — Неживых тоже нет…       «Правда, оленью магию я так и не научился распознавать».       — В подземелье есть разумные. — в свою очередь подала голос Луна. — Как минимум двое живых.       Сосредоточившись, создаю пятерку энергетических дубликатов, которые первыми метнулись внутрь крепости и тут же устремились по коридорам, исследуя проходы и закоулки. Меньше чем через минуту первый из двойников развеялся, передавая мне свою память.       — Внутри полно мертвых грифонов, вооруженных немногим хуже Жоана. — отвечаю на незаданный вопрос Соляриса и тут же добавляю. — Упокоили их совсем недавно, но надежно, так что теперь даже для поднятия скелета придется потратить много сил и времени. Энергетика буквально вырвана из плоти.       — Может, нас кто-то опередил? — предположил глава «Мертвых душ».       — Следов боя нет. — отрицательно качаю головой. — Такое чувство, будто они все умерли одновременно в процессе выполнения повседневных обязанностей.       — Яд? — на этот раз вопрос задал «щит»-капитан, под барьером которого мы все и находились.       — Не обнаружено. — после короткой паузы добавляю. — Впрочем, окончательно отвергать эту версию не будем. Мне кажется, что это последствие разборок между Старсвирлом и кем-то, приблизительно равным архимагу по способностям.       К этому моменту и все остальные дубликаты успели развеяться, передавая информацию о том, что верхняя часть крепости пуста (не считая трупов грифонов), а вот внизу прямо сейчас идут какие-то разборки. Об этом я и поспешил рассказать моим спутникам.       — Поторопимся. — выслушав меня, Селестия решительно вошла в арку, оставшуюся на месте вырванных ворот. — Что бы там ни происходило, нам не следует давать врагу лишнее время…       Зал, находящийся сразу после входа, перешел в довольно широкий коридор с ответвлениями, одно из которых вело в подземелье. Мы продвигались вперед довольно быстро, постоянно находясь под прикрытием магического купола Армора, но все же не забывали бдительно осматривать и «ощупывать» пространство при помощи сенсорных способностей. Стоило же спуститься на десяток метров вглубь толщи скалы, как снизу донеслись отголоски затихающего боя, происходившего между порождениями стихий воды и огня. По некоторым специфичным признакам мне удалось узнать одного из зверобогов, созданных неудачным исходом ритуала шаманов, но, кто ему противостоял, так и оставалось неясно.       «Какой-то искаженный огонь. Чем-то напоминает то, что использовали культисты минотавров».       Невозможность использовать пространственную магию вынуждала преодолевать весь путь собственными ногами, одновременно с этим создавая ощущение какой-то неполноценности. Тот факт, что мне никак не удавалось локализовать источник помех, вызывал раздражение и нервозность (все же я впервые за очень долгое время собираюсь вступить в бой, при этом находясь в своем настоящем теле).       В один момент оба источника возмущений, порядком истощившиеся из-за противостояния между собой, исчезли из восприятия. Весь наш отряд почти одновременно остановился, а аликорны нервно расправили крылья.       — Остался один разумный. — сообщила Луна. — Направляется в нашу сторону.       Рог Соляриса вспыхнул ярким сиянием золотого цвета, разгоняя тьму туннеля, проложенного в толще скалы. Я в свою очередь ускорил течение чакры в теле, а также начал сжигать жизненную энергию в мышцах. По какой-то причине ни один из доступных мне видов сенсорики не позволял обнаружить противника, и лишь контроль воздуха после некоторого сосредоточения дал хоть какой-то результат.       Дальний конец коридора потемнел, а затем на свет, создаваемый сиянием рога богини солнца, находящейся в теле жеребца, неспешно вышла нежно-розовая аликорн. Грациозно шествуя по каменному полу, Каденс шла, высоко подняв голову и мелко семеня изящными копытцами. Полуприкрытые глаза выражали спокойствие и радость, на губах играла легкая улыбка, а на груди красовался «амулет аликорна».       — Команда спасения? — кобыла улыбнулась чуть шире. — Вы слегка опоздали, все уже закончилось. Селестия…       — Гррр… — жеребца-аликорна буквально затрясло, крылья распахнулись в боевую позицию, волна жара распространилась по всему пространству туннеля. — Как ты посмел?       — Оу… — отшатнувшись назад, «Каденс» приложила правое переднее копытце к губам, широко распахнув глаза. — Это даже немного обидно: а ведь я так старался.       Последние слова были произнесены уже голосом жеребца, в то время как в зрачках нежно-розовой аликорна вспыхнули серебряные звезды.       — Что ты сделал с Каденс, тварь? — голос Соляриса перешел на бешеное шипение, которое подошло бы скорее чейнджлингу, нежели аликорну.       — Ничего особенно страшного… пока что. — снова встав на все четыре копытца, Старсвирл (а в его личности никто уже не сомневался) при помощи телекинеза извлек из-под правого крыла обруч из белой кости, инкрустированный крупным рубином, от которого ощутимо веяло силой принцессы любви. — Мне ведь идет?       Водрузив артефакт себе на голову, древний маг оскалился в улыбке, а из-под его левого крыла вылетела черная книга…       — Я бы и рад с вами поиграть, но боюсь, что времени осталось слишком мало. — едва прозвучали эти слова, враг раскрыл фолиант и замер, удивленно распахнув глаза.       Порыв ветра колыхнул гривы присутствующих, за спиной нежно-розовой крылато-рогатой пони, словно из ниоткуда, материализовался высокий силуэт черно-серого трехглазого тавраса, одетого в свободное темно-красное одеяние, вокруг рук которого кружились острые потоки ветра. В следующую секунду из многочисленных ран Старсвирла выступила кровь, и тело аликорна осыпалось изрубленными кусочками плоти, а сама душа расползлась лохмотьями не в состоянии удержать хотя бы каплю животворной энергии.       — Что я усвоил за свою жизнь, так это то, что над врагом можно глумиться только тогда, когда он безвозвратно мертв, — с едва уловимой печалью в голосе заявил новый… вероятно, союзник, так как, судя по продемонстрированным способностям, нас он мог убить с той же легкостью, что и Старсвирла.       «Это что еще за фокусы?»       Сделав шаг назад, при помощи контроля воздуха одергиваю Астрал, которая собиралась попытаться зайти противнику во фланг. К счастью, зебра правильно поняла мой намек и не стала геройствовать, к несчастью, незнакомец заметил мои манипуляции, но лишь усмехнулся уголками губ, с непонятным выражением сфокусировав на моей жене все три глаза (третий расположился во лбу на том месте, где у единорога находится рог).       «Неизвестный противник, игнорирующий блокировку пространственной магии… или просто двигающийся с такой скоростью, что это похоже на телепортацию. Выглядит как зебрас, владеет магией воздуха, манипуляциями духовной энергией, имеет три разноцветных глаза, два из которых уж больно похожи на мои собственные. А ведь день так хорошо начинался».       — Кто ты? — первой подала голос принцесса дня, находящаяся в теле жеребца.       — Я свидетельство прошлого, искажение настоящего и память будущего, которому уже никогда не суждено свершиться. — переведя свое внимание на Селестию, отозвался таврас. — Приветствую вас, венценосные сестры… и тебя, гранд-магистр.       — Нас ты знаешь, но вот мы тебя — нет. — заметила Луна, как-то незаметно оказавшаяся чуть в стороне от центра коридора (да и вся остальная группа поспешила разойтись, чтобы в случае боя хотя бы первый удар не задел всех сразу). — Не находишь это грубым?       — Отнюдь. — отозвался трехглазый. — Нет смысла называть имя тому, чья история в этом мире началась минуту назад, а закончится спустя еще пару минут. Но, раз вам нужно как-то ко мне обращаться… Микки Маус к вашим услугам.       На последних словах этот… шутник изобразил поклон, а затем в его руке сверкнул рубин, ранее находившийся в обруче Старсвирла.       — Мы безмерно благодарны вам за помощь, мистер Маус, но не могли бы вы отдать нам эту вещицу? — решаю наконец-то вступить в конструктивный диалог, всеми чувствами пытаясь прощупать зебраса. — Если хотите, мы могли бы поговорить о цене…       — Деньги не имеют значения, — прервал меня обладатель трех глаз.       — По-моему, драматическое отступление уже затянулось, — прозвучал звонкий кобылий голос у нас из-за спин.       «Да что за день такой?! Опять не почувствовал чужого приближения».       Стоило мне бросить взгляд назад, как в голове что-то щелкнуло и сломалось: в том конце коридора, откуда пришел наш отряд, стояла и улыбалась высокая белая аликорн с розовыми гривой и хвостом, у которой вместо копыт были кошачьи лапки. Подняв правую переднюю ногу, она помахала нам и радостно произнесла:       — Привет, пап.       «Богиня… Светлая богиня… Сильная светлая богиня, которая даже не пытается скрывать свою ауру. Да как она вообще подкрасться умудрилась? Откуда она… они взялись?»       Радовало лишь то, что, по всей видимости, не только я нахожусь в шоке, но Селестия и Луна хорошо скрывают свои эмоции в отличие от остальных членов отряда. А тем временем зебрас закатил глаза (что в его исполнении смотрится довольно необычно) и произнес:       — Мистика… Такой момент испортила. Ладно, раз уж на то пошло, то никто не возражает, если я воскрешу Каденс? Ей слегка надоело сидеть в кристалле, да и с дочерью познакомиться интересно.       — Оживить? — нахмурилась принцесса ночи.       — С дочерью? — недоуменно покосившись на, по всей видимости, Мистику, спросил Солярис.       — Все вопросы… к ней, — указал крылом на белую аликорна с розовой гривой Микки Маус, в ту же секунду сжимая кулак с рубином, из-за чего раздался отчетливый хруст, ему вторил испуганный вскрик богини солнца, а затем сверкнула магия, и мы все застыли, будто мухи, попавшие в янтарь. — Спасибо, дорогая.       Последние слова предназначались Мистике, бесшумно подходящей к нашей группе.       — Пап, твоя театральность начинает раздражать. — заметила кобылка, останавливаясь рядом с жеребцом-аликорном и тыкая его левой передней лапкой в нос. — Хммм… Как ты говоришь, мама наделила тебя частицей своей сущности? Меня начинают терзать смутные сомнения…       «Чем это они нас? Даже чакра остановилась».       Осколки рубина рассыпались пылью, затем втянулись в изрубленную плоть, которая сперва поплыла неаппетитной массой, затем приняла вид крылато-рогатой пони без шерсти, застыла и ярко сверкнула. Стоило освещению вернуться к норме, как нашим взглядам предстала Каденс, у которой тело прикрывали только грива и хвост, ну и перья на крыльях.       — Как-то холодно. — передернула плечами принцесса любви, затем посмотрела на свои передние ноги и ахнула, тут же поднялась на задние копытца и с силой влепила пощечину правым передним копытцем по морде трехглазого тавраса. — Нахал! Извращенец! Наглец!       — Против извращенца я протестую: я — здоровый жеребец. — плавно уйдя от последнего удара, Микки Маус отошел на пару шагов назад, а затем его тело начало бледнеть.       — Пап! — испуганно воскликнула Мистика и в пару прыжков оказалась рядом с жеребцом. — Что с тобой?       В это же время я ощутил, как оцепенение исчезло, да и все остальные соратники начали двигаться, впрочем, никто нападать не спешил. Микки Маус же словно бы истаивал, хотя, правильнее, наверное, будет сказать «выцветал», будто старая фотография.       — Каденс, это правда ты? — подойдя к лишенной шерстки кобыле, неуверенно, видимо, боясь поверить в удачу, спросила богиня солнца, находящаяся в теле жеребца.       — Я все объясню, Тия, но позже. — неожиданно строгим голосом произнесла принцесса любви. — Сейчас ради меня просто подожди. И если кто-нибудь вмешается…       «Я вообще перестал что-либо понимать».       Раздраженно тру переносицу, ощущаю, как к моему левому боку прижимается Астрал, напряженным взглядом наблюдая за разворачивающейся перед нами картиной.       — Не плачь, моя маленькая. — таврас нежно погладил розовогривую и белошерстую аликорна по гриве. — В этом мире и времени есть место для одного Владыки Черных Песков, а тот вариант будущего, который должен был породить меня, я сам только что отменил.       — Ты ведь знал, что так будет? — шмыгнула носом кобылка.       — Предполагал. — улыбнулся Микки Маус. — Мир сам избавляется от парадоксов… Как умеет.       — А я? — Мистика посмотрела на отца снизу вверх. — Я тоже исчезну?       — С чего бы? — удивился трехглазый жеребец. — Ты — богиня иного мира, и твое рождение — это заслуга Микки Мауса. Его существованию ничто не угрожает. Вот такой вот парадокс. Я надеюсь, ты позаботишься о них?       Вопрос был задан спокойным и ровным голосом, при этом все три глаза тавраса смотрели точно на меня. В это время мысли в моей голове наконец-то встали на свои места и озарение опалило разум, едва не заставив воскликнуть: «Ты — это я!»       Молча киваю, получая в ответ грустную, но вместе с тем довольную усмешку. Сразу же после этого силуэт моего возможного, но уже перечеркнутого будущего беззвучно истаял, исчезая из всех спектров восприятия. Мистика тут же плюхнулась на круп и начала хныкать, будто большой жеребенок, а Каденс, метнувшись к ней размытой тенью, начала утешать аликорна, в сравнении с которой сама была словно подросток.       «Узнаю ли я когда-нибудь, что же это за завтра, которого теперь уже никогда не случится?»