Полуночники

Ля-ля-ля, мы просто дружим. Ля-ля-ля, что-то здесь не так. И опять это чувство стягивает лёгкие, перекрывая дыхание. Тревога. Она душит, становится страшно. Но что-то резко начинает порхать в солнечном сплетении — слащавые бабочки в животе — зудит, ноет, приятно. Доигралась, думает она, а теперь страдай. И снова. И снова. И снова. У вас есть прекрасная дружба, взаимопонимание, ломай и это, игра гормонов. Её жизнь — бег, и она бежит, расшибая голову. Она чувствует себя человеком, упавшим со всей дури на асфальт, разбившим коленку; только он не пытается подняться, а продолжает долбить колено в мясо. Есть опора, надёжное плечо. Сны пропали — пропали за счёт того, что она не спит вообще. Крис шатается по комнате, малюет картины, летсплеи на ютубе выходят поздней ночью, фанаты строят теории в комментариях, почему. «не, ну это перебор. хотя я рада, в жопу сон, еей)» И кто-то наблюдательный ответил: «да и некрос тоже так стал делать» Ответ остаётся без внимания. Никто не проявил интереса. Ну и славно, думает девушка. Шипперы бы понабежали, больше бы фанфиков наплодилось (Прим. авт.: АЗХЪАХаха), никогда не любила их. Отлично шифруемся. Только она никак не поймёт, почему Некрос не спит. Он шатается по комнате, царапает стихи, летсплеи на ютубе выходят поздней ночью. Его жизнь — спокойный шаг, резко сорвавшийся в галоп. Он не привык, падает. Их жизнь побег — они бегут и страдают. И снова. И снова. И снова.

***

— Смотри, что могу! Упс, перелёт… Рюкзак, который она хотела бросить в обшарпанное баскетбольное кольцо, полетел в стоящую рядом клумбу. Некрос, стоящий под баскетбольным кольцом, ухмыльнулся. — Да ничего, тем более, той противной женщине так и надо. Будем анархистами, мстящими в ночи, — он сделал голос мистическим. Они стали гулять по ночам. — Анархизм. Романтично. «Я опять несу какую-то чушь». — Дай сюда, смотри как надо, — голос наигранно наглый. — Воу-воу-воу! Что на него нашло? Темнота и близкий человек рядом, ему уютно. Он может быть настоящим, немного выпустить бесов, дать свободу переживаниям. А, нет, некоторым не может. Он иногда раздражает сам себя. Ладно, остыли. — Трёхочковый! И рюкзак падает вместе с кольцом прямо на Кристину. — Твою ж! — он чуть не сматерился, кольцо очень тяжёлое, — Ты в порядке? — Я не хрустальная, норма-ально. — И черепная коробка у тебя из титана, конечно. — Опять вы! — голос из парадной разрезал тишину двора и всю атмосферу. — Съебались отсюда, и чтобы я вас не видела больше здесь! Оглушительно гогоча, они убежали. — Победа! Мы победили эту ведьму! — она показала язык в сторону двора. — Победный танец! — его движения походили на танец аборигена. Кристина смеётся и предлагает танец покультурнее, вальс, ещё что-нибудь. Рустам на полном серьёзе соглашается. Она смутилась. Что происходит с ними? Рамки давно слетели — одна искренность, горящая, трещащая осталась между ними. Электричество в темноте улиц. — Танцевала когда-нибудь парные танцы? — Н-нет, не пробовала вообще. — Многое пропустила, давай покажу. Научишься плавности… Нет-нет, не в том смысле, что ты угловатая! — у Кристины было выражение лица «А не оборзел ли ты?» — Люблю вальс, медленный, иногда тягучий, иногда торжественный. Он учит синхронизироваться с другим человеком. Я не знаю, как объяснить… Я лучше вижу внутренний мир человека. Сенсорный контакт помогает, как бы странно это не звучало. На улице не светили фонари, период белых ночей закончился. Зрения нет. Остались только руки на плече у него, на талии у неё, и растомлённый шёпот. — Всё просто. Расслабленный ритм в три четверти, ведёт обычно мужчина. Можно сначала походить квадратом, потом увеличим площадь. Я делаю шаг вперёд, ты назад, — синхронно с первого раза, тело будто предугадало момент движения, — влево, приставка. То есть, другую ногу ставишь рядом. Потом ты шагаешь вперёд, я отступаю, шаг вправо, приставка… Ему хочется прижать этого человека к себе, он лучше понимает всё её существо. Почему наша жизнь не вальс? Рустам отчаянно не может понять, что он делает не так. Увеличиваем скорость, раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три… Спокойствие, и всё так правильно, стоит на своих местах. Весь мир их, они танцуют где угодно — на перилах, поребриках, карнизах, им не страшно, ведь жизнь наконец-то принадлежит им. У них нет проблем, нет сейчас ничего, они что-то разрушили, но их ничего не тревожит. В головах светло, как днём, и будто выбило мозги, остались только облака, плывущие куда-то. Сильно хочется спать обоим. Расцепившись, они плетутся домой. — Пока! — Рустам зевает, — Приятная усталость. — У меня тоже. — Крепких снов нам… Оба обломались и чувствуют себя глупцами.