Почти всё красное

— Вань, не видел, куда я сигареты дел? Вроде у меня была целая пачка, – спросил Мирон. — Была, ага. Ты ее при мне распечатал. — И куда я ее положил?.. Ваня со вздохом откинулся на спинку стула и начал наблюдать, как Мирон беспомощно осматривает комнату в поисках сигарет. Безуспешно, естественно. Мирон разгреб содержимое комода. Заглянул под стол. Сходил поискать сигареты в своей комнате, потом на кухне. Когда Мирон ушел искать сигареты в прихожей, Ваню кольнуло недоброе предчувствие. Он достал из кармана свою пачку и обнаружил, что у него осталось всего две сигареты. – Сколько? – с надеждой спросил Мирон. – Две последние. Дам тебе одну, мне всё равно не хватит. – Фу, с кнопкой, – недовольно бросил Мирон, закуривая драгоценную сигарету. – Во сколько закрывается “Магнит”? – спросил Ваня. – В девять, уже поздно. Только советский на углу остался, теперь тащиться туда, а еще дождь как назло… Ваня решил пожертвовать собой и прогуляться за сигаретами к магазину, который вся компания между собой называла “советским”, уж больно там всё, от товаров до вечно недовольной продавщицы напоминало о незабвенном СССР. Вот и сейчас работала та самая монументальная дама, которая всем своим видом говорила “Ходют тут всякие”. Приличных сигарет там не было, как и вежливых продавщиц, так что Ваня взял первые попавшиеся без кнопок. — Послушай, не сделать ли нам кофе? — Лучше чай. Хотя… Кофе, может, хоть немного заглушит эту капусту… За кофе Мирон с Ваней снова начали гадать, кто же может быть убийцей. Кажется, это превращалось в своего рода хобби. — Слушай, может, все-таки это кто-нибудь посторонний? Сидел в кустах… – И посторонний так хорошо знает порядки в этом доме и особенности твоего организма? Щас. Вспомни, и Рощев кричал о том, что ты пускаешь в дом каких-то неподходящих людей. Заметь: пускаешь в дом! И что ты рискуешь! Мирон, ну соберись уже в конце концов. Вспомни, что ты делал в последние пять лет! Может, где был, может, кого встретил, может, заметил что подозрительное? Да отвечай же! Где ты был?! — В Германии, – хмуро ответил Мирон. — В США. В Марокко. В Португалии... – Мда, — подытожил Ваня после недолгого молчания. — Ездишь много по свету и не вызываешь подозрений. Признайся, может, преступник все-таки ты? – Я уже и сам начинаю на эту тему думать. Может, правда я? А что действую часто во вред себе, так просто по дурости. В ажиотаже изысканий они оба даже не заметили, как снова выкурили все сигареты. Теперь в магазин общаться с неприветливой продавщицей собрался Мирон. На улице шел дождь, так что он прихватил с собой зонт, единственный, что был в доме — старый и сломанный, из которого торчали спицы. Ваня еще пару минут задумчиво посидел, таращась в потолок и докуривая последнюю сигарету, а потом его внезапно ожгло осознанием: осторожность. Они обязаны быть предельно осторожными — и вот Мирон один выходит из дома ночью. Идиоты! Рудбой, в чем был, отчаянно рванулся следом, побежал в сторону магазина, куда должен был идти Мирон. Ночную темноту лишь едва рассеивал свет далеких уличных фонарей, светивших на центральной дороге. В их свете Ваня увидел почти на самом перекрестке стоящую у тротуара машину, а возле машины шевелились черные тени. Одна из теней держала над головой странный предмет, похожий на растрепанную метлу или зонтик с торчащими спицами. Ваня уже открыл было рот, чтобы заорать на всю улицу, но тут машина вдруг взревела мотором и умчалась вдаль, а на перекрестке осталась одинокая фигура с метлой над головой. – Ты-то чего выскочил? — допытывался Мирон, когда они, уже купив сигареты, шли домой. – Сердце подсказало, – мрачно буркнул Ваня. – Только дебил мог отпустить тебя одного в такую пору. Знаем ведь, что убийца за тобой охотится… Что было-то? – Я не понял, — Мирон легкомысленно пожал плечами, — то ли они хотели меня увезти, то ли прикончить на месте. – А машина-то откуда взялась? – А хер знает. Я к перекрестку подошел, она откуда-то сзади подъехала, затормозила рядом со мной. Вышел какой-то тип, второй сидел за рулем. Тот, что выскочил, вроде собирался на меня кинуться, но как меня увидел, вроде расхотел. – Почему это? Мирон попытался сложить зонтик, у него это не вышло. Он бросил его в мусорный бак, мимо которого они проходили, полез в карман за сигаретами и вдруг принялся ржать. – Блядь… Слушай… Я ведь его обманул! Я шел по дороге, всё думал о происходящем. Дошел до Федорова… Не делай такие глаза, это фамилия электрика! – Да в жопу электрика! Я про то, что сейчас случилось! – Так ведь дело как раз в нем! Чувак, который из машины выскочил, спросил: “Федоров?” А я ему, не подумав, в ответ: “Так он в больнице!”. Чувак малость подохуел и переспросил: “В смысле?.. Уже?!”. А я говорю, мол, конечно, в него ж стреляли. А тут ты к нам несешься на всех парах, вот они и смотались. И вот только сейчас я подумал, что, может, это он обо мне спрашивал... Ваня только глаза закатил. – Думаешь, убийца в первую минуту поверил, что опоздал и тебя прикончил кто-то другой? Хрен с ним, меня другое интересует. Он что, в засаде сидел со своей машиной? Откуда он мог знать, что ночью кто-то пойдет за сигаретами? – Не знаю. Как думаешь, следаку сообщить надо? – Конечно, надо. Пусть думает — это его обязанность. На следующий день Ваня поехал в Краснодар на ипподром. Предупредил перед этим всех, что заночует в городе у знакомых. Однако с ночлегом не сложилось — к знакомым нагрянули родственники и Ваня предпочел тихо-мирно свалить подальше от мирных семейных посиделок. В итоге в станицу он приехал ночью на такси и только тут сообразил, что у него нет ключей от входной двери, оставил их дома. Дом стоял темный, тихий, как будто вымерший. Ваня постучал в дверь – сначала тихонько, потом сильнее. В доме ничто не шелохнулось. Он постоял, прикидывая, к кому в окно лучше постучать, чтобы разбудить одного человека, а не весь дом. К окнам Жени или Марика пришлось бы лезть через кусты и по высокой мокрой траве… Пройдясь вдоль дома, Рудбой увидел, что окно в комнате Мирона было слегка приоткрыто. Вот же долбоеб, а, как так можно относиться к собственной безопасности?! На всякий случай проверив остальные окна и убедившись, что они заперты, Ваня решил воспользоваться единственным открытым для проникновения в дом. Неудачно получается, конечно, что окно именно в комнату Мирона, вдруг он на нервах и внезапно разбуженный возьмет да и стукнет чем-нибудь тяжелым. Ну да что делать… Постаравшись как можно тише пролезть через окно в комнату, Ваня замер на середине, прикидывая, за что можно тут ухватиться и не загреметь, неловко наклонился вперед и повалился на пол с придушенным воплем. Падая, он что-то опрокинул, а что-то опрокинулось на него, свалилось на голову и залило сверху донизу чем-то липким и противным. Ваня, ругаясь, попытался встать на ноги и замер. Почему Мирон не просыпается от этого грохота? Луна светила ярко и в ее свете Ваня разглядел у себя на руках и на одежде какие-то темные пятна. Он посмотрел на кровать Мирона. Те же страшные темные пятна на простыне, прикрывающей скрюченное неподвижное тело… Ни шевельнуться, ни крикнуть, ни вздохнуть. Этот темный вымерший дом… Выскочив в коридор, Ваня наконец смог включить свет и едва не взвыл от ужаса в голос: пятна на одежде были красные и руки все были в крови. Последним рывком он вломился в ближайшую комнату, толкнул дверь и зажег там свет. Это была комната Марика. Ваня начал трясти его за плечо и что-то орать не своим голосом. Марик вскочил, ничего не понимая, и тоже заорал нечеловеческим голосом. Поняв, что от него толку не будет, Ваня рванулся к Жене и столкнулся с нею в дверях. – Помогите! Спасите! Мирон! В коридоре вспыхнул свет, и к Ваниным крикам присоединился страшный вопль Жени, разносясь эхом по округе. Ваня никогда и не думал, что в щуплом теле подруги кроются такие голосовые возможности! Отмахиваясь от Рудбоя руками, плача и истерически хохоча, она безостановочно выкрикивала одну и ту же фразу: – Всё красное! Всё красное!! Всё красное!!! Ваня пытался тащить ее за собой в комнату Мирона, однако Женя не давалась и вырывалась изо всех сил. Ничего не понимая, Ваня орал одно, что был в состоянии произнести: – Мирон!!! На помощь!!! В дверях соседней комнаты появился Рома, а вслед за ним и Мирон – живой, в прекрасном состоянии, абсолютно здоровый и абсолютно ничего не понимающий. Отчаянный крик застрял у Рудбоя в горле, он отпустил Женю и, чувствуя, что вот-вот упадет, оперся о стену. Абсолютное непонимание на лице Мирона сменилось ужасом. Со сдавленным криком он кинулся к Ване: – Бля, Ваня! Что с тобой? Женя! Марик! Рома! На помощь! – Все красное!!! – не переставая выла Женя. – Рома! Воды! Адская суета поднялась в только что тихом доме. К Ваниному изумлению, все бросились к нему с явным намерением спасать, как будто он собирался вот-вот испустить дух. Его силой затащили на диван, невзирая на отчаянное сопротивление и попытки рассказать о том, что он обнаружил в комнате Мирона. Чей же труп там лежит?! Этот активный протест убедил всех в конце концов, что Рудбой вовсе не собирается подыхать минуту и вообще держится неплохо. – Вы что, спятили? – орал Ваня. – Да отпустите же меня! Делать вам нечего? С непонятной для него радостью все четверо в упоении восклицали: – Он живой! Ваня живой! – Живой, конечно! С чего это мне помирать? Вы что, с ума посходили? Не меня ведь грохнули, а Мирона! То есть и не Мирона, а опять кого-то постороннего! – Он живой! Ваня живой! Наоравшись, все малость сбавили темп и притихли. – Что стряслось, блядь? – Ваня уже отчаялся получить вразумительный ответ. – Почему, нахуй, я не могу жить? – О боже, и он еще спрашивает! – возмутилась Женя. – Да ты посмотри на себя в зеркало! – Иди-иди, глянь. – поддержал ее Рома. – Сразу перестанешь удивляться. Они оказались правы. Посмотрев в зеркало, Ваня действительно сразу же перестал удивляться и вообще с трудом поверил, что в отражении он сам. С ног до головы вымазанный в чем-то темно-красном, с перекошенным лицом, с раскроенной надвое головой, он и в самом деле производил впечатление человека, нуждающегося в срочной медицинской помощи. – И к тому же ты орал во всю глотку «На помощь!» – с упреком сказал Мирон. – Я вообще не понимаю, как ты в таком состоянии можешь еще жить! Голова разбита, столько крови потерял! В таком состоянии человек не может ни двигаться, ни говорить, разве что он уже не человек, а привидение. – Это я не понимаю, как ты можешь быть жив! – обиделся Рудбой. – А если не ты, то кто же убитый лежит в твоей комнате? Все переглянулись. – Ты был в моей комнате? Ну, тогда все понятно. Никто не лежит, ловушка сработала. – Что?! – Ловушка! — Сработала! Тут на Марика и Рому напал припадок дикого смеха, они сползли с дивана на пол и с трудом могли говорить. – Ловушка! Мы поставили ловушку на убийцу! — Значит, она слетела с полки! – Марк! Рома! Немедленно успокойтесь! – Не могу! Мировую ловушку мы смастерили! Когда зажгли свет в комнате Мирона, во всем безобразии предстало ужасное зрелище. Пол и кровать были залиты толстым слоем густой красной краски, в которую влипли черепки битой посуды, мятые картонные коробки, кисти, тряпки и множество других предметов. Ваня угодил головой в лужу краски с черепками и тряпками, часть которых очень прочно прилипла к его волосам. – Мда, блядь. Все красное! А это смывается? – А хрен его знает, – не очень уверенно ответил Мирон. – Я еще не пробовал смывать. Ловушка слетела с полки, когда Женя с Мариком уже легли, и я не хотел их разбудить. Как только я вошел в комнату, так ловушка и грохнулась. Постель всю залило, не мог же я в ней спать! Поэтому сюда положил куклу, а сам перебрался на кровать в последней комнате. А когда ты, весь в крови, с разбитой головой ворвался к нам, я совсем забыл про ловушку… Женя схватилась за голову: – Ты с ума сошел! Ведь это надо сразу же смывать! Когда засохнет, ни за что не отмоется! Марк, Рома, попробуйте собрать с пола это безобразие. Возьмите газеты. Да прекратите ржать уже! – Нет, давайте сначала с Ваньки счистим… Уже через четверть часа все убедились: никакое мыло, никакой стиральный порошок, никакой кипяток не справятся с проклятой краской. Они просто на нее не действовали. Чистый бензин действовал – от него краска размазывалась еще сильнее. Ладно, черт с одеждой, всё равно на выброс, но Ване очень хотелось смыть краску с рук, с ног, а особенно с лица. Вся надежда осталась на какой-то особый растворитель, купленный в свое время вместе с краской. – Я даже помню, где он стоит. – гордо сказал Мирон. – Вон в той антресоли. Марк, надо влезть на какую-нибудь табуретку. Пока Марк ходил за табуреткой, Женя испытывала на Ване молоко, спирт, ацетон и даже сок из одного лимона. Все напрасно. – Скорее кожа слезет, чем эта проклятая краска! Женя стащила с Вани второй кроссовок, первый уже держал в руке Рома. Босой ногой Ваня тут же размазал лужицу, которая успела натечь с кроссовок. Везде виднелись будто бы кровавые следы. – О, и в самом деле всё красное! – с удовлетворением констатировал Марик с высот табуретки. – Не время сейчас заниматься колористикой! Доставай растворитель! – Легко сказать! А как я открою эту антресоль? Ухватить не за что. И в самом деле, дверцы антресолей были плотно закрыты, ни ручки, ни колечка, ни даже ключа, за который можно было бы потянуть, не было. Только у самого потолка что-то торчало в щели. – Была на дверцах такая штуковина, за которую их можно было тянуть, да оторвалась, – задрав голову, сказал Мирон. – А потом они стали все время распахиваться, пришлось в щель засунуть бумагу и как следует захлопнуть. Теперь не открываются. Попробуй потянуть за кусочек закладки, вон он в щели торчит! С помощью плоскогубцев Марк открыл наконец дверцу, выдернув торчащий в щели закрепляющий элемент. Растворитель во всей красе стоял на переднем плане, Мирон не перепутал. И какой замечательный растворитель! Он легко, безо всякого труда смыл проклятую краску. Только вонял сильно. Вскоре вонять начал Ваня. – А когда запах выветрится? – с беспокойством спросил Ваня. – И с кроссов смывает! – радостно ответил Мирон. – Только волосы фиг отмоешь, придется сбривать… Не, это теперь на долгие месяцы. Я потому и держу его на антресолях, а не в комнате. Так что сам выбирай – останешься в краске или будешь вонять. – Блядь, не знаю. В темноте можно и в краске. – Жень, ну как, с одежды сходит? Марк под потолком чихнул. Он все еще стоял на табуретке и рассматривал то, что вытянул из щели клещами. – Крепко сидело! Сложено в несколько раз… Вонь всегда поверху идет. Он опять издал чих, такой мощный, что чуть не слетел с табуретки. – А ты слезай оттуда! Сколько можно торчать без дела. Я просила тебя с пола собрать краску, – кипятилась Женя. – Завтра званый ужин, друг Мирона придет со своей женой, а тут и краска, и этот запах. – О господи! – ужаснулся Мирон. – И в самом деле, Генри! К черту мою комнату, оставьте все, как есть, тут бы навести порядок! Марк попытался закрыть дверцы антресолей, но у него ничего не получилось. Как он их ни захлопывал, они тут же распахивались и покачивались, издевательски поскрипывая. – Ну что ты там возишься! Воткни снова в щель то, что их держало. И слезай, дел по горло! Рома рассматривал кроссовок. – Вань, ты не возражаешь, если вот тут, по канту, останется немного красного? – На кроссе пусть остается, – Рудбой отобрал у Жени кусок ваты. – Ну вот, теперь и я приклеилась! Вань, может, футболку просто в красный выкрасить? – Ага. И штаны. И кроссы, на хрена их оттирать? Раз уж все красное… Интересно, из чего вы сделали эту адскую смесь? – Из краски с клеем… – начал было Марк, но Рома его перебил: – …и я должен был разлить ее у порога. Мы хотели, чтобы он вляпался и оставил следы. И чтоб они были заметны, – с воодушевлением излагал свою идею Рома, – и чтобы не очень легко стирались… – Ничего не скажешь, у вас отлично получилось. – Мы добавили в краску клей и хорошенько перемешали… – Марк! Сколько раз повторять – берись за пол! – Женя решительно воткнула ему в руку большой кусок ваты. – Не хватает еще, чтобы эти аристократы тут к чему-нибудь приклеились! Да не там, куда ты пошел? Здесь, в кухне, вытирай! И в прихожей! И около сортира. Там, где Ваня наследил. – Он же по всему дому успел, – буркнул Марк, но поймав суровый взгляд Жени, молча пошел оттирать краску. – Очень трудно было смешивать, – жаловался Мирон. – Как ни старались, немного вылилось на пол. И я тут же приклеился. Я пытался стереть с себя краску, но лишь больше измазался, ну, чистое наказание, вроде этой краски все больше делалось, плюнул и пошел спать. А в западню попался ты. Какого хера ты вообще полез в окно? – Ключи забыл. Думал, вы спите, не хотел вас будить. – И в самом деле тебе это удалось. От всех потребовалась поистине каторжная работа, чтобы по крайней мере по дому можно было передвигаться без риска влипнуть в краску. Свою измазанную одежду Ваня подбросил в мусорный мешок к куче с грязным постельным бельем из комнаты Мирона и подумал, что в недобрый час он придумал «все красное»…