Противоположности

      Утренние лучи солнца уже давно прожигали дыры в задёрнутых шторах, надеясь попасть в пространство комнаты, в которой торопливо собиралась девушка, проверяя лишний раз, не забыла ли главные аксессуары, не помаду или духи, а именно пачку ментоловых сигарет и зажигалку. Привычно собранные волосы в высокий хвост сегодня немного туже перетянуты и приносили лёгкий дискомфорт, вынуждая постоянно поправлять пряди. Эти действия не приводили к лучшему расположению духа, а лишь нервно заставляли вздохнуть в очередной раз, принимая факт, что на изменение не осталось времени и остаётся спуститься вниз, чуть зажмурившись от упрямого солнца, нашедшего другой путь попасть в дом, ведь мама Нары уже любезно встретила утро и дожидалась дочь в прихожей.       — Как у тебя дела в институте, Нара? — сразу бросает женщина вопрос, приметив дочь на лестнице, ведущей со второго этажа дома.       Ли чуть притормозила, бросив мимолётный взгляд на мать, и слабо улыбнулась, преодолев последние ступени. Приблизившись к зеркалу во весь рост, ещё раз осмотрела себя и поправила лёгкое платье, которое позволила надеть погода. Ей хотелось бы улыбнуться самой себе, оценивая собственный миловидный образ сегодняшнего дня, но раздражение из-за отмены утренней сигареты едва не сводило челюсть:       — Всё хорошо, — находит в себе силы улыбнуться матери так, чтобы ей, по обычаю, поверили и не пускали импульсы переживаний в родительское сердце.       Её искусство лжи настолько превосходно, что даже порой верила сама себе, смотря на собственное отражение, но именно от этого начинаешь ненавидеть себя ещё больше, испытывая отвращение и желание разбить зеркало, в котором отражалась другая девушка, а не та, что сейчас заламывала руки в душе.       — Конечно, ты же у меня такая умница, — госпожа Ли разглядывала единственную дочь, доставшейся только её глаза, а вот статность, сообразительность, красивую внешность — всё впитала от отца. — А ещё с каждым днем становишься всё краше.       — Мам, ты решила меня с утра в краску вогнать? — продолжала улыбаться, отводя взгляд на туфли, заныривая в них ступнями, и мечтать об удобных кедах, пока закидывала на плечо сумочку с необходимым ей содержимым.       — Просто я не могу нарадоваться тобой, — женщина притронулась к щеке дочери, погладив кожу большим пальцем, когда, закончив сборы, Нара всё же выпрямилась, бросая прямой взгляд.       Мягкие прикосновения матери отдавали теплом к самому сердцу, снимая с него броню и вызывая редкую искреннюю улыбку, отзывающуюся непривычным сокращением мышц лица, отвечающих за истинные чувства, доказывая, что в ней ещё осталось живое и тёплое. Но каждое проявление настоящего ведёт за ручку печаль, неприятно сжимающую органы и вызывающую дурноту. Порой такие моменты напоминают ей причину игры с самой собой и желание скрывать колкий характер — боязнь увидеть разочарование в глазах родителей, считавших свою дочь идеальной. Эта ложь загоняет в клетку собственных эмоций, сомнений и страхов. Построенные рамки идеальности на людях сжимают, стягивая горло, как надетый на неё ошейник, но именно это и является той неотъемлемой частью её двуличности, боясь представить лица родных, стоит им увидеть истинный облик.       — Кстати, а почему Юнги стал так редко к нам приходить?       Тонкий момент лопнул, как мыльный пузырь, проткнутый одним лишь именем, отдёрнув девушку от матери, возвращая привычное состояние. Вопрос оцарапал слух, и теперь хочется просто сбежать, чтобы не отвечать на подобное и отвлечься от моментально вплывшего в мыслях главного раздражителя с ухмылкой на лице.       — Я не знаю, у него, видимо, есть более важные дела, — вздёрнутые брови и мгновенно пропавшая улыбка. Знает она его важные дела — вечно ошиваться со своими дружками, попивая пиво и вляпываясь в драки, и эта его привычная «насыщенная смыслом» жизнь.       — А пригласи его к нам на эти выходные, я испеку лимонный пирог, — мать расцвела от собственной идеи, что абсолютно нельзя сказать о Наре, приобретшая бледноватый оттенок кожи, ощущая себя пожёванной жвачкой, сплюнутой на землю, чтобы в дальнейшем кто-нибудь на неё наступил.       Глаза с надеждой смотрят на неё, скрипевшую зубами, проверяя нервы на прочность. Да ей проще его пристрелить, чем пригласить в дом. Терпеть его в выходные хуже всякой пытки, лучше бросить курить, честное слово, ещё этот дурацкий хвост, очередной раз вызвав желание поправить пряди. Солнечный день сжигает, насмехаясь над Ли Нарой.       — Мам, у него навряд ли получится, — пытается выдавить надежду, но сама прекрасно понимает, насколько малы шансы, учитывая утвердительный взгляд матери. Разве может быть иначе? Она же примерная дочь… чтоб тебя. — Хорошо, я спрошу его, — сдалась, прохрипев слова и прикусив щеку с внутренней стороны.       «За что мне это?» — прикрывая за собой двери дома, сопровождающая при этом мысль срывает измученный стон.

***

      Прогретый воздух слегка утомлял, но приносил некую радость, позволяя студентам больше оголиться, а не теплиться в душной одежде. Солнце увеличивало контраст цветов, раскрашивая природу в более насыщенные оттенки, совершенно неосознанно поднимая настроение всем, кто сейчас совершенно не торопился на пары, а медлил, чтобы подольше побыть на улице, насыщаясь витамином «D» и лишний раз улыбаясь знакомым и друзьям.       Каждую такую улыбку сопровождал взглядом парень, что притаился в тени самого кустистого дерева и хмурил недовольно брови, не примечая своей цели. Натянутая кепка на глаза утяжеляла взгляд, а напряжённая спина, покрытая, даже несмотря на жару, косухой, прислоняется к стволу, пока он заламывал пальцы до неприятного хруста суставов. Раны на теле от прошлой драки уже больше походили на обычные царапины, заживая, вызывая зуд от стягивания кожи и желание разодрать коросты ногтями. Возможно, он бы и содрал одну из них на руке, которая уже отставала, так и заманивания отковырять ненужный участок, если бы не знакомый голос, способный захватить собой всё пространство, особенно с применением смеха:       — Мин, куда это ты пропал? — Джин демонстративно поправил свою новую куртку-бомбер, чтобы якобы невзначай покрасоваться обновкой перед другом, пока вся их компания присоединялась к прохладе, которую он забронировал в ожидании.       Юнги в ответ молча приподнимает кепку, рассматривая вошедших на территорию, не меняя своего положения, пока ладонь лучшего друга, опустившаяся на плечо, не заставила обернуться в его сторону.       — У тебя всё нормально? — похлопав его по плечу, Чимин заглядывал в глаза, улавливая причину напряжения в теле блондина. Он, пожалуй, единственный, приметив угрюмость Мина, решил удостовериться вопросом. Пак обладал тонкой способностью подмечать перепады настроения, которые, на первый взгляд, кажутся обычными и не требующими к себе внимания. Именно такая способность более прочно связала слишком разных по темпераментам парней.       Их компания не выделялась ничем примечательным. Типичны, как и любая шайка, как называет их Нара, лоботрясов, периодически прогуливающих пары, ввязывающиеся в передряги с синяками, но привлекая при этом глуповатый противоположный пол, восхищённо провожающий их взглядами в коридорах, желая оказаться в постели хоть одного из них. Как они стали друзьями, трудно сказать, спроси любого из них — не ответят, предпочитая отмахнуться тем, что это уже и не важно. Ким СокДжин (или просто Джин) — вечный заводила, считающий своё чувство юмора получше любого комика с телика. Именно он обеспечивал «приключения на задницы», находя авантюры и подстрекая дружков, окуная в них с головой. Ким Намджун — вполне мог бы стать хакером высшего уровня, но предпочитает тусоваться с ними и оценивать женскую красоту, чем превращаться в задрота возле компа. Ким Тэхён — самый молчаливый персонаж с вечной сигаретой между губ. Его редкие фразы не сравняться с действиями, когда первый несётся в драку на защиту любого из них. Но самым не вписывающимся в их компашку оказывается Пак Чимин, и сложно поверить, что именно он объединил всех парней, найдя общий язык. Он спокоен и рассудителен, изредка пытается образумить безбашенные головы друзей и, когда не получается, просто плюёт на всё, смиренно вляпываясь в проблемы вместе с ними. Но лидерство всего их безрассудства уверенно держит тот, кто продолжает заламывать пальцы, по-прежнему высматривая своенравную особу, и внутренне психовать, когда прохожая девушка оказывается не «ей». Мин Юнги — человек действия. Чесать языком для него сравнимо, что натереть мозоль на том самом органе. Периодически, когда сносит крышу, даже друзья сторонятся неадекватности приятеля.       — Я в порядке, — ложь в сторону друга, ожидающего ответ, буравящего взглядом и сжимающего плечо.       Подмеченная краем глаза фигура, следующая неподалёку, отдёргивает, заставляя резко встрепенуться, словно за шиворот попала холодная вода, растекаясь по спине. Наконец увидев её, такую упрямую и с твёрдой походкой, во время которой лёгкое платье неприлично разлеталось (как думал он), открывая стройные ноги девушки. Мин бесится, подмечая абсолютно все взгляды парней, бросающие в её сторону, и каждому уже свернул шею, чтобы не засматривались на чужое. Ли Нара никогда не беспокоилась о его нервной системе, но сегодня она просто насмехается и играет с этими тонкими волокнами, медленно потягивая и резко отпуская ниточки, будоража все его внутренности. Причина была во взгляде, направленном на оголённый участок тела, подчёркнутый собранными волосами, позволяющими любоваться тонкой кожей шеи и ключиц. «Совсем стыд потеряла», — злостная мысль, которая уже срывает с места в «бой» к чёрствой и холодной девушке, совершенно пропуская слова дружков мимо мозга и ушей.       — Слушайте, давайте сегодня прогуляем всё нахрен, попёрлись в бильярдную, — Джин уже задорно подмигивал, прекрасно зная, что они не откажут, среди них нет заучек, а бильярдная принадлежит его брату, где они могут пить пиво за счёт заведения.       Может, только если Пак ненадолго стушевался, взвешивая слова в какой-то степени, и всё же окажется не прочь погонять шары. Тэхён лишь молча пожмёт плечами — плевать, куда и зачем идти. Намджун ухмыльнётся, давно уже желая отыграться, проиграв в прошлый раз партию Паку.       — Никуда без меня не сваливать, я скоро, — быстро брошенная фраза, уже удаляясь в сторону девушки, зашедшей в двери института. Юнги достанет эту бессовестную особу и хорошенечко щёлкнет по носу, несмотря на прошлую ссору. Да разве им привыкать? Постоянно собачатся.       — Ты куда? — Джин совершенно бессмысленно окрикивает его удаляющуюся спину, он не слышит и не видит уже никого, кроме вечно посылающей его оторвы.       Ли облегчённо выдохнула, очутившись в прохладных стенах серого здания, и вытерла капельки пота, успевшие проступить на лбу из-за непривычно палящего солнца. Она приподнимает ладонь к лицу, чтобы обмахнуться ей, пуская дополнительные, едва уловимые, порывы прохладного ветерка из-за частых действий. Очередной раз поправив пряди волос, попавшие на плечи, она продолжает двигаться на второй этаж, к аудитории, где, скорее всего, уже сидит слегка надоедливая Рина, елозившая на лавке, неспособная усидеть на месте в желании расспросить, выполнила ли она доклад, задаваемый ещё на прошлой неделе. От предвиденных вопросов в её адрес она заранее тяжело выдыхает, подготавливаясь натягивать фальшивую улыбку, но правую руку в районе запястья больно сжали тиски из тонких длинных пальцев, резко разворачивая к лицу наглеца, осмелившегося так откровенно к ней прикоснуться. Увидев лицо парня, она не сдерживается, фыркнув от недовольства — стоило догадаться, кто этот наглец.       Мин прожигал её взглядом, блуждая от макушки, чуть замедляясь на ключицах, доходя до носочков туфлей, но оставил предпочтение глазам, смотрящим с вызовом в ответ:       — Ну, чего тебе? — упрекает его в неприличном разглядывании, пытаясь вырвать руку из заточения, но ощущает только то, как сильнее сжимает пальцы.       — Идём, — бесцеремонно утаскивает за собой, подальше от глаз, где они могут быть замеченным, абсолютно не замечая попыток Нары оцарапать руку, на что только дёргает её на себя, прижимая к стене, уперев руки по сторонам от её лица и процедив сквозь зубы: — Что это за вид?       — Не поняла? — Нара хмурит брови, рассматривая лицо парня в двадцати сантиметрах от собственного, немного сбитая с толку его необъяснимым напором.       Хочется оттолкнуть его подальше от себя, чтобы раздражитель не портил и без того херовое настроение.       — Я спрашиваю, какого хрена ты сегодня так вырядилась? — продолжал упор Мин, кривя губы и едва не скрипя зубами. Она придуривается или действительно не понимает, что таким нарядом вызывает у парней желание до тесноты в штанах?       — Ты совсем долбанулся? — фыркает девушка, закатывая глаза, поняв смысл его возмущения, но не объясняющего при этом поведения. Его глаза покраснели, как у быка, словно перед ним была не девушка в бирюзовом платье, а красная тряпка, которой постоянно совершали шлепки по самому лицу, раззадоривая для поединка. — Какая тебе в жопу разница, что я надеваю? Так что катись калачиком, — уперев руку в плечо Мина, оттолкнув от себя, чтобы, наконец, освободиться от явно вставшего не с той ноги идиота и уйти, пока сама не ринулась в драку, желая повыдергать ему волосы. Слишком многое он себе позволяет.       Её попытка уйти тормозится перехватом за предплечье, возвращая в прежнее положение с силой, от которой сумка на женском плече подёргивается, слетая на пол, а её руки прижимаются к той же стене, в которую вжимается спина натиском Юнги, уже дышавшим в шею.       — Блять, Мин, отпусти, — брыкается, пока он только сильнее прижимается, и может ощутить твёрдое тело, спрятанное под футболкой, а аромат мужского парфюма проникает в ноздри, желая оставить воспоминания.       — Ты действительно такая дура или только притворяешься? — рычит в самую шею, раздражая женскую кожу дыханием.       Он не знал, можно ли назвать это ревностью, но слишком сложно контролировать себя рядом с Ли, желая оторвать её острый язычок. Ему надоели эти игры и в то же время продолжает играть, подсаженный на эти правила её упрямством.       — Мне самолично содрать с тебя это платье, чтобы ты не надевала его больше? — отстраняется, заглянув в глаза, пока радужки девичьих глаз темнеют от злости и желания содрать с него кожу.       — Рискни, — шипит Нара сквозь зубы, не с упрёком, а скорее, так, словно берёт на «слабо».       — Пожалеешь же, — позволяет бросить себе ухмылку, раззадоривая её только сильнее. Всё честно, игра на нервах должна быть равная.       — Ты сначала заставь пожалеть, а всё остальное так, пустые слова, — давит на больное, зная, что разозлённый Юнги может прилично «укусить», но Ли тоже особо не сдерживает язык. Раз он единственный знает её настоящую, пускай и получает все лавры.       Стиснутые зубы парня, бросая взгляд в сторону, чуть отстраняясь и сбавляя бдительность девушки, чтобы резко прижаться, одновременно задирая край бирюзового платья, оголяя вид на нижнюю часть белья. Ли не вскрикнула, но резко и шумно вдохнула воздуха от неожиданности, расширяя глаза, когда он с полной серьёзностью изучал каждый перепад эмоций, продолжая приподнимать подол мягкой ткани.       — Юнги, — голос друга, появившегося из-за угла, привлекает внимание парочки, пока Чимин склонял голову, пытаясь понять действия как Мина, так и девушки, слишком плотно прижатой им же. — Мы тебя ждём, — уточнил причину своего прихода, продолжая наблюдать, как он медленно отстраняется, выпуская тело Нары из рук.       Ни один из них не произнёс и слова, предпочитая, чтобы каждый прочитал всё по глазам. Юнги продолжает упрекать, Нара — ненавидеть с каждым миллиметром опускания подола платья в естественное положение всё сильнее.