Хорошо смеется тот, кто стреляет первым!

Мне с трудом удается держать лук в руках, и я вцепляюсь в дугу так, что белеют пальцы. В уголках глаз вскипают слезы злости и страха. Кому я так насолила, что получаю от судьбы больше всех? Помощь приходит буквально из ниоткуда. Человек в черной экипировке подскакивает к Бэт. Сначала я пугаюсь, что он застрелит ее и ходячего в придачу, но широкоплечий боец сбивает мертвеца, а после помогает девушке подняться. Все это занимает какую-то пару секунд, но за это время я убеждаюсь, что с Бэт все будет в порядке, и, повернувшись в сторону Дерила, я целюсь и выпускаю стрелу точно в шею напавшего на него человека. В последний момент он уворачивается, и острие попадает ему в плечо, но не пробивает защитного костюма. Впрочем, этого мгновения достаточно, когда человек отвлекается, чтобы Диксон изо всей своей силы, которой у него немало, заезжает ему локтем в живот. Повалив его на землю, он падает сверху и, размахиваясь, не перестает бить его, с того даже шлем слетает. Пока Дерил не успокаивается от приступа внезапной ярости, я смотрю на Бэт. Человек, спасший ее, стоит перед ней, методично стреляя в мертвецов на холме над нами, и в людей, своих бывших сподвижников. Он стаскивает шлем, и я вижу Хоторна. - Гейл?! - Я много думал над твоими словами, Кит, - быстро говорит он, без видимого труда подхватывая на руки Бэт, подвернувшую ногу. - И знаешь, кажется, сделал выбор. Это ваш человек там, у леса? Я ошалело киваю. - Да, Гленн, он наш. - Я донесу девочку, - произносит Гейл, в то время как Бэт, явно в чем-то довольная сложившейся ситуацией, сцепляет руки за его шеей. - Вы бы тоже поторопились. - он с некоторой опаской косится на Дерила, который отчего-то еще не оставил в покое своего недавнего противника, а все еще нависает над ним, что-то яростно втолковывая. Человек с каким-то темным пятном на лице сплевывает кровь, которая течет у него по подбородку. Присмотревшись, я понимаю, что это вовсе не пятно, а повязка на глазу, которую обычно носят за неимением последнего. А этому мужчине, если принять в расчет его "деятельность", она и вовсе придает что-то устрашающее. Дерил кричит, вцепившись в ткань на груди и подтащив его лицо почти вплотную к своему: - Отвечай! У него в руке что-то поблескивает, отражая пламя. Подобравшись близко, я различаю, что это охотничий нож, какой-то странный, испещренный замысловатыми черточками. Диксон звереет, когда его собеседник только тихо смеется, обмякнув в его руках. Оружия у него нет, да и Дерил прижал его голову к земле рукой, одну руку придавил сапогом, а вторую поднес к шее, держа в опасной близости от открытого участка кожи мою стрелу. Мало у него шансов, и он прекрасно это понимает. Диксон чуть прижимает рукой его шею: - Говори, падла! - Дерил! - я замираю возле его согнутой спины. Трясу его плечо, но он отмахивается. Я с большим удивлением замечаю, что в уголках глаз у него стоят слезы. - Что происходит? - Несколько минут! Я отхожу, следя за тем, чтобы ходячие не подобрались к нам слишком близко. Не понимаю, в чем дело, но знаю - лучше не лезть. Дерил смотрит прямо в единственный глаз человека из Вудбери, и даже у меня по телу пробегает волнение, учитывая, что взгляд предназначен вовсе не мне. Не хотела бы я попасться Диксону под горячую руку.. Но здесь явно что-то другое, что-то большее, нежели месть за нападение, я уверена, Дерил бы не опустился до такого, не подставил опасности меня и остальных своим промедлением. На шее Диксона мелко-мелко бьется жилка, когда он хорошенько встряхивает одноглазого. Я укладываю на землю одного ходячего, но на его место тут же поспевает следующий. - Дерил! Пинаю одного по коленной чашечке и, пока тот с хрустом приседает на землю, с размаху ударяю второго луком. - Дерил!! Их слишком много! Диксон поднимается от безоружного человека: - Я отпущу тебя, хотя его ты не пощадил. Я бегаю взглядом по округе, теперь тюрьма и ее окрестности больше напоминают самый настоящий ад. Мне жарко и холодно одновременно. Если это была Бэт, может, Прим уже в машине Хершеля? И о чем говорит Диксон? Что, черт возьми, происходит?! Одноглазый распластался на земле, но стоит Диксону оттолкнуть его от себя и встать, он вскакивает и набрасывается на него со спины. Я вскрикиваю, но Дерил направляет правый прямой удар в голову и затем левый снизу в печень. Одноглазый падает на колени, и тут же тянется к моему пистолету, валяющемуся на земле. Предупреждая мой бросок вперед, он с разворота, разогнувшись, стреляет, но я прячусь за ходячим, удачно оказавшемся на пути. Удар приходится мертвецу в голову, и он тут же оседает, но я подпираю его спину, чтобы он не упал. Все происходит быстро. Одна пуля обжигает вскользь мою кисть, но это почти не причиняет боли, будто собака лизнула руку своим шершавым языком. Дерил подхватывает арбалет, стрела и тетива скользит по направляющей, раздается сухой щелчок спускового механизма.. Одноглазый трясет головой, будто только что проснулся от глубокого сна. Пистолет выскальзывает из его пальцев. Подняв глаз к верху, последнее, что он видит - торчащую изо лба стрелу. Ни капли крови. Хотя, я сомневаюсь, что он действительно видит ее, его взгляд выглядит остекленевшим. Мужчина бесшумно валится в траву. В глазах Дерила видна непонятная эмоция, одна из тех многих, что я до сих пор не могу разгадать. Он сжимает в ладони тот самый нож, испещренный метками, смысл которых, очевидно, понятен только ему. Добравшись до дороги, я уже вижу пробивающиеся где-то вдали над деревьями рассветные лучи. Дерил бежит следом, прижимая руку к голове. Пуля содрала кожу и клок волос на его макушке, еще бы пара сантиметров и... Но удача сегодня на нашей стороне. Джип Гленна стоит в самом начале дороги, освещенный первыми лучами. Здесь почти нет ходячих, кромка леса, в отличие от тюрьмы, не привлекает внимание мертвецов. Возле машины, будто не решаясь залезть внутрь, шатается Гейл. - Ты чего здесь? - выдыхаю я. - Решил в приманку поиграть? Лезь давай! Хоторн явно опасается реакции нашей группы, что немудрено, но сегодня он спас Бэт, которая лежит на переднем сидении по соседству с Гленном, а значит, хотя бы у него не возникнет вопросов по этому поводу. Пусть я и представляю, с каким шоком парень встретил врага. Наверное, не всадить пулю ему помогла только увиденная Бэт. Гейл запрыгивает на заднее сидение. У меня по телу пробегает дрожь - я слышу детский плач. Джудит!? Взводя стрелу, я смотрю по сторонам. Звук слышен со стороны леса. Кто-то из машины спешит за мной, я слышу шаги, но все мое внимание отвлечено на голос ребенка. Скатившись на ногах с обочины дороги, я отвожу в стороны ветки, которые так и норовят запутаться в тетиве. Через несколько шагов вижу два темных силуэта. Подбежав ближе, понимаю, что первый - скрючившийся в неестественной позе ходячий. У него сломаны некоторые кости, и только неведомое желание сожрать все живое на своем пути позволяет ему двигаться. С ужасом вижу светлую растрепавшуюся косу - волосы спутанными прядями лежат на черных листьях. Мертвец причмокивает, вгрызаясь в кусок мяса в своих пальцах. В затылок словно вонзаются тысячи острых иголок. - Прим!! Я хватаюсь за собственное горло, чтобы не заорать во всю глотку, но поздно - скулеж вырывается через искривившиеся губы, и слезы жгут глаза, и это совсем не сравнимо с едким дымом тюрьмы. Ноги подкашиваются, будто все мышцы разом отказываются работать, и я падаю на колени. Приподнимаю от земли светлый затылок, и на меня смотрит детское личико сестры. Рот полуоткрыт и искривлен в такой гримасе, какая бывает у совсем маленьких детей, когда их что-то пугает, а глаза невидяще смотрят за мое плечо. У меня дрожит подбородок, и слезы текут ручьем. Они остаются на щеке Прим, когда я прижимаюсь к ее лбу. - Нет, нет..! Ты не могла.. У сестры нет ног почти до колен. Ходячий щурится на Дерила, совсем никак не реагируя на то, что он вонзает ему нож в висок. Мне хочется, чтобы убийца Прим страдал, плакал от боли, умирал так же медленно, как пришлось ей, но это - недосягаемое желание, у мертвецов нет никаких чувств. Меня колотит. Единственный жилет, который больше, чем нужно в несколько раз, ничем не помог ей. - Прости меня, прости... Прошу тебя. В полном отчаянии я реву, уткнувшись носом в плечо сестры. Клочки каких-то мыслей появляются в голове, но мне так и не удается схватить ни одну из них. Я рычу, когда Прим зачем-то переворачивают какие-то люди, лишь смутно понимая, что издаю этот звук сама. Из-под ее тела достают грязно-серый кулек, из которого выглядывает красное личико ребенка Граймса. Она хотела спасти его, добраться до машин, уйти дальше от горящей тюрьмы.. И закрыла его своим телом. В первые секунды я думаю, что сойду с ума. - Уйди прочь! - ору я на кого-то, кажется, на Дерила, держа в ладонях лицо сестры. Его голос доносится как из тумана, и я не понимаю, о чем он говорит. Охвативший меня страшный холод сменяется жаром. Мне хочется, чтобы меня укусили. Прим... Прим.. Господи.. - Что мне делать? - всхлипывая, шепчу я на ухо сестре. Счищаю грязь с ее щек и скул, осторожно закрываю пальцами веки. Так она будто спит. Не видно страшных голубых глаз, которые побелели, и стали будто прозрачными. Я не хочу, чтобы она просыпалась. Когда я укладываю сестру обратно на мох, положив голову на мягкие листья, ее пальцы уже подрагивают. Приходится трясти головой, схватившись за чье-то плечо, чтобы не дать слезам снова застлать глаза. И не дать себя обмануть. Я не могу... Не могу... Все вокруг кружится. Тело дрожит до кончиков пальцев, и пистолет в руке кажется ужасно тяжелым, так и ходит ходуном в ладони. Дуло замирает, прижавшись к белой коже на виске Прим. Мои трясущиеся пальцы заправляют за уши ее выбившиеся волосы, в темноте похожие на паутинку. - Прости, пожалуйста.. *** - Отпусти ее. - Нет. - Китнисс! - Нет! Мои руки отдирают от земли, в которую зарылись мои пальцы. Пистолет валяется среди листьев. В воздухе после выстрела почему-то пахнет как в тамбуре поезда. Разогретым металлом, порохом и чем-то еще, заставляющим горло сжиматься. Дерил закидывает мою руку себе на плечо и ведет прочь. Мне хочется закричать на него, какой он жестокий, но я даже не двигаю руками. Меня выворачивает возле машины. Я искренне рада, что он не отшатывается с воплями. Мой расфокусированный взгляд скользит по дороге, пока Диксон, прислонив меня возле дверцы машины, раздевает меня, снимает мой грязный жилет и бросает его прямо на асфальт. Туда же летят остальные детали снаряжения. Свежий утренний воздух немного прочищает голову, но теперь в ней появляются осознанные мысли, а это еще хуже. В машине, кажется, люди. Я, теребя оторванный край рукава водолазки, безвольно сползаю вниз к колесам, но Дерил ловит меня и с тихим: "Тшшш". Подняв меня на руки с земли, он заглядывает через проем на задние сиденья джипа. Когда залезаем внутрь, он намерен положить меня на них, но я с силой держусь в его куртку. Кажется, если исчезнет опора рук, я сразу провалюсь прямо сквозь кресла и асфальт прямиком в преисподнюю.. Машина трогается с места. Полулежу, подтянув ноги и прижавшись к груди Дерила, так и не выпуская из напряженных пальцев затертую ткань куртки, пахнущей потом и костром. От моих слез его плечо уже насквозь промокло. Наверное, ему тяжело, да и руки затекли. Но терпит. Иногда забывается и смотрит вниз, и тогда щетина на его подбородке щекочет мой лоб. Огненное зарево над тюрьмой исчезло. В стекле отражается просветлевшее небо с темными верхушками деревьев. Машина бесшумно двигается по нескончаемой дороге. Я засыпаю и просыпаюсь несколько раз. В голову даже не приходит мысль попытаться выпрямиться, встать. Мое лицо неподвижно, и только двигаются губы. - Дерил.. Тот человек.. Что он сделал? Я думаю, что Диксон дремлет, но он открывает глаза. Пытаясь переменить положение, я вспоминаю о его руке, поддерживающей мои ноги, чтобы ненароком не упали вниз. Я даже за этим сейчас проследить не могу. - У него был нож, который мог принадлежать только одному человеку. Который никогда бы с ним не расстался, это точно. Мои глаза полузакрыты, будто собираюсь заснуть, руки, сцепленные в замок, лежат на животе. Когда я закрываю глаза, даже через темные веки вижу огонь. - Кем он был? Вместо ответа чувствую прикосновение сухих губ, а после щеки к своему лбу, когда он меняет положение лица. Съезжаю вниз, упираясь ногами в дверцу, снова обездвижив руку Диксона, положив на нее голову. Дерил исподлобья смотрит в окно. В его глазах можно видеть отражение проплывающих рваных облаков. Случайное движение, или нет. Не знаю. Я ничего не знаю, не хочу думать ни о чем. Я поднимаю руку, на костяшках пальцев до сих пор следы земли. Осторожно, словно в каком-то забвении, касаюсь лица и счищаю следы крови с его скулы. На волосах видна запекшаяся кровь. - Я не буду больше спрашивать. - каждое слово дается с трудом. Отворачиваюсь, пытаясь снова не заплакать. Хотя слов нет, при каждом новом всхлипе дергаюсь всем телом. Так оно и кончается всякий раз. Жизнь - дорогами, уводящими вдаль, потери - обретением. Тишина в машине почти осязаема. Гленн молча ведет машину по пустой дороге. Где остальные, все ли выбрались? Куда лежит наш путь? Не имеет значения. Все события минувшей ночи всплывают в моей голове, и сознание снова теряет определенные рамки. Я больше не способна мыслить адекватно, момент ясности прошел, и хочется только закрыть глаза и спать, спать... Сестра поет колыбельную мамы. Реки крови разгораются одним прикосновением тлеющего листа, и пламя бежит по спине. Люди умирают и вновь встают. Мама, отец, Прим. Я осталась совсем одна, и никто не смилостивится, не поможет мне уйти вслед за ними. Больно. Ушла та неосознанность, то забытье, оставив обожженные руки и лицо снова чувствовать жжение, но она вернется. Просыпаясь, я задыхаюсь, свернувшись в комок и трясясь всем телом. В салоне гуляет промозглый утренний воздух из открытого окна. Только тогда я снова могу вздохнуть. "Как она, Дерил? Может, остановиться?" Я хочу сказать, чтобы они продолжали путь и искали остальных, но не могу. "Ты как? Давай я с ней посижу" "Я справляюсь сам. Следите за дорогой." Прим поет, и ее тонкий нежный голосок сливается со свистом ветра. Отпусти меня. Отпусти меня. Мы все уже мертвы, но пока еще не убиты. Это слишком большая привилегия. Ты можешь уже умереть, а похоронят тебя гораздо позже. Когда любовь к дорогому существу исчезает, это сбивает тебя с ног и оставляет опустошенным. Я пропадаю, погибаю. Мне нужно совсем немного, чтобы жить. Хоть что-то взамен, чтобы выжить. Говорят, нельзя подружиться с соколом, если только ты сам наполовину не сокол, одинокий, без друзей и без надобности в друзьях. Опустошенный схожими потерями. Когда моя ладонь соскальзывает с груди, ее аккуратно возвращают на место, осторожно, будто неумело поглаживая, а затем сжимают и уже не отпускают. А может, мне это снится, как и все остальное. Конец второй арки.