Хорошо смеется тот, кто стреляет первым!

Их не так много, чтобы бить тревогу, но Рик напрягается, перехватывает покрепче в руках лом и указывает его острием туда, где располагаются прогулочные дворики. - Там остались металлические пластины как раз в высоту забора. Они легкие, но громоздкие. Позови кого-нибудь из группы на помощь. Я разворачиваюсь. Нужно поторопиться, пока ходячие не добрались до забора. - Действуйте быстрее. И соблюдайте осторожность. - Почему? - Что, если прорезавший забор уже внутри? Почувствовав легкий холод в животе от слов Граймса-старшего, которые звучат совсем как в фильмах ужасов, я боязливо озираюсь по сторонам и подбегаю к двери блока. Открыв ее, но не зайдя внутрь, стучу по металлу кулаком и кричу: - Эй, кто-нибудь! Топчу землю в ожидании, пока шаги, зазвучавшие в коридоре, не приблизятся ко мне. На улицу выходит Карл. На его лице недоумение. - Что происходит? - Скорее, мертвецы могут ворваться внутрь! - мой голос звучит слишком взволнованно по сравнению с тихим вопросом Карла. Даже сама это замечаю. Ничего не понимающий мальчик, тем не менее, кивает, и его лицо приобретает сосредоточенное выражение. Мужчины покинули тюрьму, уехав за припасами, в лагере остались только не способный сражаться с ходячими Хершель, Карл и Рик. Последний, как бы хорошо он ни умел обращаться с оружием, в одиночку всех мертвецов не перебьет. Мы с Карлом ныряем под балкон, распахиваем ворота на расчищенную прогулочную площадку. В углу и правда лежат один на другом рифленые металлические щиты достаточно большого размера. - У тебя с собой оружие есть? - спрашиваю я у Карла, пока мы с ним подбегаем и подцепляем ладонями один из щитов. Он быстро кивает, молча вцепляясь пальцами в металл. Высокий щит дрожит в наших руках, так и норовя склониться и упасть в одну из сторон. Я передвигаюсь спиной, глядя через плечо на дорогу, а Карл подпирает металл ладонью правой руки, левой вцепившись в него сверху. Это не самое приятное ощущение - края впиваются в кожу, но Карл не произносит ни звука. Только взгляд бегает по земле после того, как я говорю, что его отец один разбирается с приманенной толпой. Но кому все-таки это понадобилось- потрошить белку для приманки, вырывать часть забора?.. А что, если Рик прав, и некто действительно отвлек внимание группы, а сам пробрался внутрь тюрьмы? Времени размышлять и выдвигать идеи нет, мы с сыном Граймса наконец добираемся до северного забора, обходим корпус и общими усилиями кидаем щит на уцелевшую часть забора. Его нужно передвинуть, чтобы загородить дыру в решетке, но сделать это мешают два ходячих трупа. Карл выхватывает пистолет, с которым будто не расстается, и ловко простреливает им головы. У меня с собой нет ничего, даже обычного ножика. Озираюсь по сторонам и выкорчевываю из деревянного забора, как-то привезенного в тюрьму на грузовике из ферм по соседству, доску, которая и так висит на последнем гвозде. Размахиваюсь ей и врезаю подобравшемуся ходоку по уху. Гвоздь врезается ему в висок, и мне приходится трясти доской, пытаясь избавиться от его головы. Карл подбегает к Рику и бок о бок с ним окончательно умерщвляет последних ходячих. Они с отцом могут недопонимать друг друга, не разговаривать, но когда требуется, оба будут защищать друг друга до последнего. Только сейчас я вижу, какой на самом деле Карл взрослый. Рик бережет патроны, обходится ломом, но, когда ходоки подбираются близко, он стреляет. Метко, каждая пуля точно в цель - в голову мертвеца. Когда все, забравшиеся внутрь тюрьмы, повержены и кучей валяются на земле, Карл прячет пистолет, вздыхает совсем по-взрослому, проводит ладонью по лбу и кивает отцу: - Я посмотрю, не забрел ли кто из них дальше нас. Рик просит меня помочь ему заделать дыру в заборе, пока остальные мертвецы не добрались сюда из леса. Я кидаю свое временное оружие - доску обратно в кучу сломанного забора. Мы с Граймсом-старшим двигаем металлический лист и закрываем им пустое пространство в решетке. Он отвратительно скрежещет, касаясь бетона. Рик морщится, я тоже. Щит недостаточно прочная преграда, и мы подкатываем к нему всякую рухлядь, найденную в корпусе, служащем хранилищем мусора и вещей. Которые не нужны группе, но и выбросить жалко - мебель, пустые грязные бочки, опять же, прогнившие доски и даже раковины от умывальников из камер. Через такую гору зомби точно не пройти. Пока я помогаю Рику таскать вещи и сооружать баррикаду, он благодарит меня за внимательность. Сухо, без лишних слов, но именно сама похвала из уст того, кто относился, и до их пор относится ко мне с подозрением - удивительный факт. - Как думаешь, кому это понадобилось? - я киваю на вновь защищенную часть забора. Карл возвращается и, отрапортовав, что на территории тюрьмы больше нет ходячих, убегает к группе, проверять, все ли в порядке там. - Не знаю. - произносит мне в ответ Рик. Он заканчивает закреплять поперек взломанного забора протянутые под горой вещей цепи. Сказал, что позже, когда вернутся Дерил и Гленн, они починят забор, а пока - только такая преграда ходячим. Закатанные рукава темной рубашки позволяют мне видеть загорелые предплечья, крепкие запястья и широкие кисти мужчины. На левой руке у него поблескивает кольцо. Прежде чем я успеваю его разглядеть, Рик убирает руку. - Вроде все. - он похлопывает по баррикаде. - Крепкая, первое время выдержит. Я киваю. Да и труп белки снаружи мы убрали, чтобы ничто не привлекало мертвецов именно в это место. - Нужно осмотреть окрестности? - Позже. Дождемся возвращения Дерила и Гленна. - Рик прислоняет лом к стене, туда же, где он и был. - А пока вернись в корпус и скажи другим, чтобы без надобности не выходили на улицу. Пожимаю плечами. - А ты? - Я тоже иду. - Рик встречается взглядом с Карлом, высунувшимся из проема двери и показывающим жестами, что внутри все в порядке. Я послушно бреду к блоку, намереваясь зайти и самой увидеть, что с Прим все в порядке. Оборачиваюсь на Рика. Он отряхивает рубашку. Как бы не вздумал в одиночку прочистить тюрьму. И все-таки, мне немного нехорошо от мысли, что внутри на территории тюрьмы может быть кто-то незнакомый. С неизвестными целями. Успокаиваю себя мыслью, что пробираться в тюрьму днем - неразумно, если хочешь остаться незамеченным. Но взамен тут же приходит другая мрачная мысль - иначе, чем через дыру в заборе внутрь не пробраться, следовательно, присутствие чужака заметят в любом случае, и таиться нет смысла. Или... это был прием запугивания? Не сильно подействовал, если судить по реакции Рика. Или он просто немногословный, и предпочитает ни с кем не делиться своими догадками? Окончательно запутавшись, я вздыхаю и бреду в медкорпус. По привычке. На полпути останавливаюсь и возвращаюсь к предыдущему повороту. Совсем забыла, что теперь Прим проводит время в помещениях, обжитых группой. Почти все в сборе. Рик заходит следом за мной и закрывает дверь, прежде, чем я решаю, остаться или уйти. Погода испортилась, и сидеть на вышке слишком холодно. Медицинский кабинет пустует, и, уйдя туда от людей, я явно покажу свое нежелание находиться бок о бок с ними. И я не делаю этого. Остаюсь и присаживаюсь неподалеку от Прим, которая вместе с Софией и Бэт лежат поперек койки, прислоненной к стене, и дружно листают какую-то тонкую книжицу. Поочередно они показывают пальцем на одну из картинок и смеются. Тоже по очереди, как три подружки. Они даже похожи, все три светловолосые, худенькие, с едва заметными ямочками на щеках. И лежат будто по росту - сначала Прим, потом Бэт и затем София, лежащая на животе и болтающая в воздухе ногой, изредка дотрагиваясь ее носком до стены. Рик на лестнице, где находится кроватка крохи Джудит. Мне видно, как он наклоняется над люлькой, что-то поправляет. Разгибаясь, не отводит взгляда от решетки окна, ожидая приезда машины Дерила. Заметив мой взгляд, он кивает мне и снова занимается складыванием какой-то ткани из кроватки дочери. Бывает, встречаешь людей, смотришь им в лицо и почти сразу складываешь о них впечатление. Даже не желая этого. Все происходит на уровне подсознания. Но, чем больше узнаешь человека, тем красивее или же уродливее тебе кажется его лицо. Иных людей можно читать, словно открытую книгу, а других поймешь не сразу - его поступок может показаться плохим, а мнение - предвзятым, но только из-за того, что ты не знаешь человека так, как его знают другие. Только встретив группу, я не могла понять, почему эти люди слушаются Рика Граймса, угрюмого, необщительного и даже резкого, во всем. Я смотрю на отца с ребенком в руках, на его кольцо, на Карла. А что, если раньше он был другим? Если они все были другими?... *** Гленн и Дерил возвращаются, когда небо начинает сереть в преддверии наступления вечера. Багажник машины полон под завязку. Пока Рик, вышедший на улицу, едва заслышав скрип шин по земле, отводит порядком помятого Дерила, чтобы рассказать ему об инциденте с забором, я заглядываю в коробки и удивленно присвистываю, увидев в некоторых бутылки со знакомыми этикетками. - Ого. Вы решили разорить алкогольный отдел в супермаркете? Гленн, вытирающий лицо натянутым рукавом свитера, приглаживает взъерошенные черные волосы. - Наткнулись случайно. Пришлось повоевать за все это с небольшим отрядом мертвецов. - Ясно. У нас тут тоже не все было гладко в ваше отсутствие. Гленн замирает с рукавом у щеки. - Все нормально? Где Мэгги? - Нет, никто не пострадал. Кто-то "прогрыз" забор в северной части. - Как это? - не понял парень, прищуриваясь. Приходят Мэгги и Кэрол, чтобы помочь отнести продукты и привезенные вещи. Они тоже порядком удивляются количеству и качеству добытого. Я рассказываю Гленну, в чем дело. Он расслабляется, понимая, что с его девушкой все в порядке. Дерил уходит в корпус, сказав Рику, что у него есть идея насчет того, что можно сделать с забором. Они с Граймсом о чем-то тихо переговаривались, но я не видела, что на Дерила известие о растерзанной белке и разорванном заборе произвело большое впечатление. Будто они тут вообще все бесстрашные, и им каждый день ходячих под порог приманивают. - Китнисс? - Да? Гленн, идущий от двери, куда он только что относил отнятые у Мэгги пакеты, напоминает мне, что хотел поговорить со мной. Мы неспешно идем вдоль пустыря, залитого солнцем из-за внезапно разошедшихся туч, затем останавливаемся и присаживаемся на покосившуюся скамейку. - В чем дело, Гленн? Парень смотрит куда-то на оранжевые облака, плывущие по небу за лесом. - Сегодня утром я просил у Хершеля разрешение сделать предложение Мэгги. Невольно в груди что-то екает - частица давно забытого прошлого, отношения, свадьбы, кольца, романтика, которую в этом мире уже не сыщешь.. Это трогает и невольно заставляет растянуть губы в улыбке. Становится теплее на душе, и я даже не знала, что могу так радоваться за почти незнакомых людей. - Это же...замечательно, Гленн. - Знаю. - парень сцепляет ладони в замок и постукивает им по колену. - А он уже знает? - В том и дело. Я сомневаюсь, что сейчас лучшее время, но.. Я хмыкаю: - Знаешь, если ждать подходящего момента, можно и не дождаться. Особенно в нашем мире. Гленн шумно вздыхает. - Еще проблема: кольцо. Не хочется ограничиваться только словами. Я всегда думал, что все это, подобные вещи, уже не имеют значения, но потом понял, что должен быть какой-то знак, символ. Глупо, наверное. - Вовсе нет. - возражаю я, покачав головой. - А у тебя..был кто-то до всего этого кошмара? Муж... Если не хочешь, не отвечай. - тут же добавляет он. Я постукиваю пальцами правой руки по своей ладони, на которой нет кольца. - Нет. Точнее, мы не успели.. Гленн качает головой. - Прости. Я не должен был спрашивать. - Ничего. Нет, правда. Столько воды утекло с тех пор. Но знаешь.. Я расстегиваю куртку и сую руку за шиворот. Парень смотрит на меня с удивлением. Я подцепляю пальцами витую цепочку на шее и вытаскиваю ее на свет. На ней висит золотое колечко с россыпью мелких камушков. Со временем золото не потускнело, будто даже наоборот, стало ярче. Словно солнышко в руках держу. Я не расставалась с ним столько времени, даже сложно поверить, что готова сделать это сейчас. Носила с собой будто наваждение, не замечая, что таскаю на шее тяжелый груз воспоминаний, который тянет все вниз, вниз.. Будто камень на шее. И мне вдруг становится так легко, когда я расстегиваю цепочку и, сняв с нее кольцо, протягиваю Гленну. Мне не нужны воспоминания. Я хочу жить сегодняшним днем. Брови Гленна приподнимаются, когда я кладу кольцо в его раскрытую ладонь. - Вот. И все. Все, что я могу сейчас сказать. Меня переполняет необъяснимое чувство благодарности. Я не знаю, почему. - Я не могу... - Хватит. - закрываю пальцы Гленна, заставляя накрыть ими кольцо. Солнышко теперь в его руке, и исчезает под тенью ладони. - Тебе нужно скорее сказать Мэгги. Парень сжимает ладонь и смотрит на меня с решимостью, будто я только что передала ему важную истину. Легонько подталкиваю его в плечо. - Иди же. Он встает, и кажется, будто он нетвердо стоит на ногах. Гленн выпрямляет спину и повторяет, делая пару шагов назад: - Я иду. Будто пробует фразу на вкус. В конце концов он широко улыбается и снова выдыхает: - Иду. Я тоже улыбаюсь, пока он сбегает вниз по пожелтевшей траве, прочь от скамейки. Откидываюсь на нее, раскидываю руки вдоль спинки. Щурюсь из-за яркого солнца. Мну оставшуюся цепочку в пальцах, затем скручиваю ее в небольшую горстку, убираю глубоко во внутренний карман куртки и застегиваю молнию до конца. *** Мужчины из группы прочесали открытую территорию тюрьмы несколько раз, и никого, и ничего не обнаружили. Никаких следов чужого присутствия. Так зачем кому-то понадобилось устраивать подобное? На тюрьму медленно опустились вечерние тени. Солнце зашло, и только в окнах одного из корпусах виднеются огоньки света. Свечи и керосиновые лампы. Внутри шумно - мужчины, расслабившиеся после обхода, не принесшего плохих вестей, и обрадованные внезапной новостью "помолвки" Гленна и Мэгги, пригубили алкоголя. София просто увидела, как на улице, подальше от остальных, парень, долго что-то говоря, вложил Мэгги в руку некий предмет. А после о колечке на пальце девушки узнали все. Опьяневшие от совсем малой дозы, мужчины поздравляли смущенных молодоженов, которые вовсе не хотели придавать событие такой огласке. Дерил на радостях подарил Гленну лучший охотничий нож из своей коллекции, Кэрол не отходила от Мэгги, смотря на нее с радостью и даже с легкой завистью. Прим, тоже подойдя поздравить невесту, не могла не узнать кольцо. Она ничего не сказала, только искренне пожелала Мэгги счастья со словами: "Вы - прекрасная пара", а после, прихрамывая, отошла обратно в компанию Бэт, скользнув по мне немного грустным взглядом. Кэрол подкручивает керосиновые лампы в центре комнаты, чтобы сделать свет ярче. Я окончательно расслабляюсь и, развалившись мешком в тени камеры, лениво слежу за разговаривающими, борясь с дремотой. В том помещении Мэгги просит сестру спеть для нее их песню. Я приподнимаюсь на локтях и наблюдаю за людьми, такими родными друг другу. Бэт вдруг поворачивается к Прим, и они о чем-то шушукаются. Сестра отнекивается, качает головой, но Бэт с улыбкой теребит ее за рукав. В конце концов раскрасневшаяся Прим придвигается ближе к подруге, запоминая слова, и они вместе заводят песню. Удивительно нежные голоса. Про некоторые песни мой отец говорил, что их звуки могут проникать сквозь тело, доходя и гладя самое сердце. Так происходит и сейчас - они поют, не заставляемые конкурсом талантов или учительницей в хоре. Они поют от души. Чуть подрагивающий голос сестры становится уверенней, когда она видит, с какими довольными лицами, покачивая головой в такт музыке, присутствующие слушают их пение. Хершель качает головой из стороны в сторону, с отеческой нежностью переводя взгляд со старшей дочери на младшую. Рик сидит с чашкой в руках, скрестив руки на груди. Карл - бок о бок с Софией. Гленн и Мэгги о чем-то тихо переговариваются, склонив друг к другу лица. В руках Мэгги - прозрачный стакан с травяным чаем Кэрол. А вот и последняя идет мимо моей камеры с чистыми чашками, чтобы отнести их, или наполнить новым содержимым. - Кэрол. - останавливаю я ее. - Подожди, пожалуйста. Женщина ищет меня глазами, затем, обнаружив, заходит камеру. Я встаю. - Давно хотела попросить прощения за.. ворота. Я не должна была оставлять их открытыми, выходя за забор. Мне очень жаль, что так вышло. Правда. - Главное - с ней все в порядке. - шепчет Кэрол и бросает взгляд через порог, где у стены хихикают над какой-то своей, одной им понятной шуткой, девочка и Карл. Только рядом с Софией я вижу его тем, кем он, по сути, является - ребенком. - Я ценю твои извинения. И то, что ты помогла ей. Мне становится легко дышать. - Спасибо. Кэрол кивает и скрывается за стеной, где я уже не могу ее видеть. В помещении отблески рыжего света от ламп на полу становятся бледнее. Песня девочек подходит к концу. И тут всхрапывает Дерил, задремавший с бутылкой в руках у стены. - А? Что? Все смеются, и Прим с Бэт тоже, поэтому их песня заканчивается. Наверху просыпается Джудит, она начинает плакать, требуя немедленного внимания. - Я сам, не беспокойся. - произносит Рик, обращаясь к вставшей было Бэт, и поднимается по ступенькам к кроватке дочери. Немудрено ли, уже далеко за полночь, а мы устроили здесь "посиделки у костра". Поэтому Граймс и говорит шепотом, уложив дочь и спустившись вниз. Все начинают возиться, в приятной усталости, с которой так приятно устраиваться на ночь после дня, полного событий. Дерил подносит к губам бутылку затем, сморщившись, переворачивает ее горлышком вниз и с сожалением констатирует, что та пуста. С бормотанием он отставляет ее в сторону и ложится на другой бок. - Подождите. - вдруг встает Гленн, поднимая ладони, чтобы привлечь внимание. - Мне нужно кое-что сказать. Я отрываю голову от подушки и чихаю из-а перьев, лезущих в нос. Этот звук нарушает тишину, повисшую в соседнем зале. Все молчат, ожидая следующих слов. Слышно, как мошки жужжат, кружась над лампами. Гленн прикусывает губы, оборачивается к Мэгги, ища ее взгляд, полный поддержки. Девушка постукивает пальцами по своему стакану. - Мы подумали, вам следует знать. - наконец говорит Гленн. - Мэгги...беременна. Высказавшись, парень садится рядом со своей любимой, кладя руку ей на плечо. Так вот почему она за вечер не притронулась к алкоголю. Это объявление словно взрывает невидимую петарду. И реакция на него разная - от удивления до настоящего ужаса, который я вижу в глазах Граймсов. Рик сжимает стакан в своих ладонях так сильно, что слышится хруст. - Мы только недавно узнали. - будто оправдывается Гленн. Это известие страшит и завораживает. Ребенок, новая жизнь - всегда нечто, сулящее чудо, но сейчас, в мире, который нас окружает, это кажется пугающим. В молчании встает Карл. Он отшвыривает свою пустую кружку, отчего она со стуком катится по полу и останавливается у противоположной двери. София пытается удержать его, но мальчик вырывает край рубахи и убегает прочь из помещения. Рик утыкается в свой треснувший стакан, будто гипнотизируя его. Его губы едва заметно подрагивают, думаю, это видно только мне, ведь он наклонил голову так, что остальные не видят его лицо. - Мы рады за вас. - дрожащим голосом произносит Кэрол, гладя расстроенную Мэгги по плечу, затем она придает своему голосу больше уверенности. - Все будет хорошо, да? Раздается звук нестройных слов, затем снова поднимаются голоса. Волнение из них почти исчезает - делает свое дело алкоголь. Я вижу, как Прим встает и боком идет к двери. Мэгги и Бэт, словно маленькие девочки, пристраиваются с двух сторон к отцу, обнявшись все вместе. Вокруг еще витает тревога, которую, кажется, можно разрезать ножом. - Рик.. - Не нужно, Гленн. Я открываю глаза и внезапно встречаюсь взглядом с Дерилом, который уже не спит. Даже пугаюсь немного, увидев поблескивающие глаза в противоположной от меня стороне. Он даже будто протрезвел - выражение глаз совершенно осмысленное, а не то, с каким он несколько минут назад недовольно бормотал на смеющихся над ним. Я выхожу из камеры, по привычке стараясь быть незаметной, но мне так и кажется, что мои тихие шаги приковывают к себе все внимание. Выхожу в прохладный темный коридор. Куда ушла Прим? Я слышу голос сестры перед тем, как найти ее. Осознаю, что стою перед дверью в камеру, в которой провела свой первый день в этой тюрьме. Слышу сдавленные всхлипывания. Звуки, которые невольно вырываются из тела, когда ты изо всех сил не хочешь заплакать. Решетчатая дверь приоткрыта. Я заглядываю внутрь, и вижу Прим, сидящую на коленях прямо на полу перед Карлом. Он прислонился к стене, подтянув к подбородку колени и натянув свою шляпу на лоб. В его бок с левой стороны с поскуливанием уткнулась Леди с самым умным взглядом, который я когда-либо видела у собаки. Прим тихим и успокаивающим голосом разговаривает с мальчиком, вмиг растерявшим свою браваду. Кем бы он ни был, как бы хорошо он ни умел обращаться с пистолетом и ножом, расправляясь с зомби - он в первую очередь ребенок, потерявший мать, выросший в таком мире, жизнь в котором просто не может оставить отпечаток. Прим натыкается на стену злости со стороны Карла, но не отступает и продолжает шептать успокаивающие слова, пока тот не сдается, и слезы ручьем не текут из его глаз. Я отхожу от решетки. Я слишком подавлена, и в душе что-то ноет, требуя немедленно забыть все, что я видела сегодня. Хочется напиться, свалиться на кушетку в медицинском кабинете и спать до вечера следующего дня, а, проснувшись, узнать, что все проблемы чудесным образом разрешились. Вместо этого я на ватных ногах добираюсь до зала, в котором праздновала группа, прохожу мимо угасающих ламп, мимо пустых колченогих стульев, сопящего в одной из камер Дерила и остальных, разбредшихся по своим спальным местам. Мне слышно шептание Гленна, обращающегося к Мэгги. Я валюсь на койку в той же камере, которую недавно покинула, и закрываю глаза. Шепот Гленна, писк мошек сливаются один неразличимый шум, с которым я проваливаюсь в сон. *** Меня будит ощущение того, что на меня кто-то смотрит. Жуткое это ощущение, скажу я вам. Открыв слипающиеся глаза, вижу, что надо мной и впрямь кто-то стоит. Прищурившись, понимаю, что это Дерил. - Эй! Ты чего здесь? Он стоит в шаге от койки, покачиваясь и склонив голову на бок, будто спит стоя. Но кто его знает, может и правда спит. Я встаю, на ходу осознавая, что заснула прямо в ботинках, и трясу Диксона за плечо. В камере - полная темнота, только в соседнем помещении через окна льется тусклый свет раннего утра. Все так же щурясь и поправляя задравшуюся от сна кофту, принюхиваюсь. Господи, да сколько ж он выпил, что от него так несет? - Иди спи, Дерил. В ответ раздается мычание. Я смотрю в его лицо в упор - так и есть, глаза закрыты, губы безмятежно сложены в трубочку, словно еще чуть-чуть, и он засвистит. Но вместо этого раздается тихое похрапывание. - Деерил. Тряска за плечо никаких результатов не дает. Да и хрен с тобой. Выглядываю из камеры, и, на ходу закутываясь в куртку, выхожу в коридор. По дороге на улицу заглядываю в камеру, где вчера (или сегодня?) видела Прим и Карла. Разумеется, сейчас там никого нет. Только Леди сопит на коврике в углу. Так вот почему я ее редко вижу в последнее время - хитрая псинка выбрала себе целую камеру для проживания. На улице свежо, и на земле виднеются темные пятна луж. Должно быть, ночью накрапывал дождь. И зачем я сюда вышла? Но утренняя прохлада, забирающаяся под одежду, будит окончательно. Наверное, никто сегодня не остался дежурить на улице. Все спят, я видела это, когда проходила мимо камер. Страх, который я испытала, заметив, проснувшись, фигуру Дискона, уходит вместе с лучами, пробивающимися сквозь тучи. До настоящего рассвета еще далеко, но ночи здесь светлые. Вдруг замечаю, что на балконе вышки кто-то есть. Подхожу к лестнице, не сводя глаз со своего стула, на котором в данный момент сидит темный силуэт. Мозг, не желающий нормально работать после насыщенного вечера и ночи, не выдает никаких предположений. Мои лук и стрелы весят на своем месте. Я тихо беру их в руки и держу пальцы на тетиве на всякий случай прежде чем открыть дверь в комнату на вышке. Она отворяется со скрипом. - Тшш. Рик, сидящий на балконе, встает и кивком указывает на Карла, спящего на сложенном матрасе внутри тесной комнаты. - Не разбуди его. - Ладно. - шепчу одними губами и убираю стрелу. Вместе с Граймсом-старшим выходим на балкон. Из утреннего леса доносятся мелодичные напевы первых птиц. Трава колышется от дуновений холодного ветра. Хорошо, что возле забора пока ни одного ходячего, по крайней мере, способного двигаться. Они бы своими воплями испортили все очарование только занимающегося дня. - Мы поговорили. - сообщает Рик, кивая в сторону сопящего во сне Карла. - Наверное, это нужно было сделать давно. Я прислоняюсь к перилам, опуская лук на стул. Рик не хочет садиться на него, кажется, будто его переполняет желание немедленно взяться за какое-либо дело, чтобы приложить к его выполнению все силы. Так бывает. Я замечаю, что на пальце Граймса больше нет обручального кольца, только светлая полоска кожи на фоне загоревшей ладони. Он долго носил его, не снимая. Но люди имеют обыкновение перегорать. От любви, от долгих испытываемых чувств, памяти или скорби. Они пережигают душу, в конце концов оставляя после себя "ничего". И тогда человек сам решает, как поступить дальше. Остаться в этой пустоте, или дать себе возможность переродиться, подобно сказочному фениксу. И лучше, если кто-то будет рядом. Сын. - Я подумал и решил. Вы с Прим не обязаны уходить. Группа примет вас. Пойми, я был обязан следить за безопасностью, принимать решения, как будет лучше для этих людей. - Я понимаю. - Вы хорошие люди, несмотря ни на что. - произносит Рик, облокачиваясь на перила, как я. - Я сам имел возможность убедиться в этом - увидеть, услышать.. Граймс-старший косится на сына, который произнес что-то во сне. - Спасибо, Рик. Но мы не можем остаться. По-крайней мере, надолго. У нас свои причины. Гоняющие по свету, словно бродячих музыкантов. - я усмехаюсь. - Как насчет: до весны? - предлагает Рик, обводя пальцем экран своих, давно остановившихся наручных часов. - В холода труднее перемещаться, искать место для жилья или припасы. Здесь вам дадут кров до потепления. Еду и защиту. Я задумываюсь. - Мне нужно поговорить с Примроуз. Дам ответ утром, хорошо? - Уже утро. - возражает Рик, понимая лицо к рассветающему небу. - Не знаю, как ты, но я собираюсь поспать еще часика этак два. - хмыкаю я, направляясь к обратно лестнице, ведущей вниз с вышки. - Советую сделать то же самое, ты, кажется, всю ночь глаз не сомкнул. - Конечно. - соглашается Граймс, но я вижу, что никаким советам он не последует. *** У самой двери в корпус я замираю, как вкопанная. Снова через поднявшийся ветер слышу отчетливый тонкий протяжный свист - четыре ноты. Три коротких и одна длинная, низкая. Пальцы вцепляются в дверной проем. Нет, я не схожу с ума. Я не схожу с ума. Прислушиваюсь. Тишина. С облегченным вздохом пробираюсь внутрь. В коридорах темнота, и мне, сказать честно, жутковато идти в медицинский кабинет одной. И еще не факт, что Прим не задремала, как я, вместе с группой. Не хочется проводить остаток ночи, точнее, начало утра, одной в тишине кабинета. Приняв решение, бегу по коридорам, пока не оказываюсь в помещении, где на полу расположились погашенные лампы и огарки свечей. Странно, когда я только уходила, казалось, что здесь царила кромешная темнота. Или рассвело, или глаза привыкли. Забираюсь в "свою" камеру, собираясь плюхнуться на койку. Черт возьми! Совсем забыла о пьяном Дериле, которого оставила столбом посреди комнатки. Чуть не хватил инфаркт. Диксон уже не стоит, он лежит плашмя на моей койке, уткнувшись в подушку носом и вытянув руки вдоль тела. Конкурс: "изобрази полено". Если бы такой существовал, Дерил определенно одержал бы в нем победу. Пытаюсь столкнуть его или разбудить, но ничего не получается. Со вздохом проверяю соседние камеры, убеждаюсь, что они заняты и беру в одной из них скрученное в комок толстое одеяло. Ну, Диксон, блин. Я с тобой позже поговорю. Разворачиваю одеяло, отчего-то пахнущее мускатом и стелю его на пол. Оно очень толстое, в тюрьмах только такие. Холод пола почти не чувствуется. Со злостью вытягиваю из под Дерила простыню, на что тот реагирует только поменявшим тональность храпом. И запах-то. Кажется, если проведешь здесь некоторое время, сам опьянеешь. Напоследок накрываю голову подушкой, чтобы не слышать дифирамбы Диксона. Промучавшись так минут пять, встаю и некоторое время с остервенением примериваюсь к голове Дерила подушкой. Затем, беззвучно выругавшись, кидаю на него одеяло, из-под которого храп становится тише, и ухожу искать себе что-нибудь на завтрак. Конец первой арки.