Хорошо смеется тот, кто стреляет первым!

Мое сердце тут же бухается куда-то в ноги и отсчитывает там короткие и быстрые удары. Бросаюсь обратно к воротам, от которых уже успела отойти на приличное расстояние. Хватаю зомби за ноги, ботинки на которых уже давно развалились, выставив на обозрение пальцы с грязными корявыми ногтями, и тащу на себя изо всех сил. София, вереща, освобождает ступню, бьет мертвеца по лбу и отползает назад по бетону. Зомби клацает зубами, явно огорченный упущенной добычей. Почувствовав, как на лицо наползает гримаса отвращения, хватаю створку ворот и изо всей силы ударяю ей по голове мертвеца, которая оказалась на этом уровне. Еще раз. И еще. В стороны летят ошметки мозгов и черные пятна крови, а я все еще не отпускаю дребезжащую дверь из рук. Это как наваждение. И злоба. На себя, на свое сумасшествие, на отца, на чертов апокалипсис. Стук шагов по бетону. Плач, София шмыгает носом. Нос мертвеца вдавился глубоко в лицо, что превратило его и без того страшную морду в жуткое месиво. И я снова размахиваюсь дверью. - Эвердин! Эвердин, чтоб тебя! Голоса доносятся словно через пелену. Мои ладони, стремящиеся распахнуть дверь шире, чтобы совершить очередной удар, больно сжимают руки Дерила и тянут внутрь. Я без сил валюсь на землю. Он поспешно закрывает замок двери - на звук со всей округи упрямо прет небольшая толпа окрестных ходячих. Один уже вцепляется в прутья, когда Диксон наконец отходит от ворот. И тут я осознаю, что двор уже не пуст - трясущуюся Софию прижимает к себе Кэрол; крупные слезы так и катятся по ее лицу, когда она склоняется над дочерью, щупает ее лицо, лоб, ладони и ступни. - Да? Укушена? - словно заведенный, повторяет Дерил, быстро приседая на корточки возле женщины с ребенком. Кэрол сглатывает - слезы душат ее горло, и качает головой. Медленно, будто бесконечно радуясь и упиваясь этим фактом: - Нет. Все чисто. Софию бьет крупная дрожь, она прищуривается, когда мать прижимается к ее голове щекой. На резиновых сапожках остались следы зубов ходячего, но он не смог прокусить их. Мне видно только спину Дерила, он расслабляет плечи. Затем вскакивает, хватает меня за предплечье с земли и трясет, словно провинившуюся собаку. Некоторые хозяева бьют их по морде газетой, чтобы отучить от плохих привычек. Не больно, но ужасно обидно. - Какого черта?! - он шумно выдыхает, прищуривая припухшие веки, глаза будто даже посверкивают от приступа ярости в опустившихся сумерках. Отпустив мою руку, толкает меня к стене вышки, и я, вжав голову в плечи, только втягиваю ее еще сильнее, ожидая удара от взбесившегося Диксона. Ударяюсь лопатками о холодные блоки, а Дерил все наступает, словно бык. Закусывает подрагивающие от гнева губы, шея напряжена, ноздри раздуваются, жадно втягивая воздух. На какую-то секунду я думаю, что он действительно поднимет на меня руку. Но он, подойдя почти вплотную, ударяет кулаком по стене. И еще. Пока ему на плечо не ложится ладонь Рика. Дерил опускает голову, смотря на него через плечо, и я больше не вижу его глаз - только затылок. Он отходит и сплевывает на пол. - Что здесь произошло? - спрашивает Рик, поправляя кобуру. - Я...Ходячий пробрался внутрь. - мой голос сиплый, и будто совсем не отличается от звуков, что издают мертвецы за стеной. А я их знатно привлекла своими криками сквозь зубы и лязгом двери. - Ты не закрыла дверь? - напрягается Граймс-старший. - Я вышла.. Думала, что сняла того мертвеца еще с вышки. - Нужно было проверить. - раскатывается по двору голос Дерила. Он не поворачивается, и я могу видеть только облезлое, некогда белое изображение крыльев на его кожаной куртке. - Я думала... - Мне плевать, что ты думала. Я сжимаю губы. Рик подходит и дергает замок ворот, проверяя его на прочность, затем склоняется над Софией и Кэрол. - Поговорим об этом утром. - бросает он мне и кивает, показывая, что не забудет об этом. Слышится громкий удар железной двери корпуса - Дерил решил уйти. Делаю робкие шаги к женщине с дочкой. - Кэрол?... Она не поднимает головы, но мне видно ее глаза, прикрытые ресницами, взгляд которых устремлен на Софию. Я чувствую бесконечную вину перед этой милой женщиной, которая была так добра ко мне на протяжении последних дней. И не знаю что сказать. Пошла за ворота, потому что услышала, хоть теперь и сама сомневаюсь в их реальности, знакомые звуки прошлого? И поставила под опасность ее дочь. На такое сложно посмотреть сквозь пальцы. Кэрол отворачивается от меня, пряча лицо в волосах девочки. Леди, прилегшая рядом, лижет руку Софии, будто успокаивая. Мне становится скверно. Бинокль, лук и колчан остались за забором, там, где я бросила их,когда побежала к воротам. С ними ничего не случится. Убегаю. Иду по корпусу, выбирая окольные дороги, обхожу стороной дверь в коридор, на стенах которого пляшут отблески источников света и слышатся тихие разговоры. Добравшись до медицинского центра, запираю дверь, валюсь на кровать и еще долго, всхлипывая и задыхаясь, реву в подушку, пока Прим шепчет мне утешающие слова, каждое из которых я не заслуживаю. Я думала, что уже давно привыкла не нуждаться в толпе. Старалась избегать общества группы все эти дни. Но теперь, когда отношение ко мне с их стороны напряглось, я замечаю за собой вновь открывшуюся жажду в общении, людях. Стоило лишить меня тех немногих разговоров с Кэрол, Дерилом, даже Риком - в душе немедля заскребли кошки, и хочется хоть на минуту вернуть, вздохнуть в двух днях назад, когда ничего этого еще не случилось. Раннее утро. Меня не выгнали, вопреки ожиданиям. Не знаю, принял это решение Рик, или настоял Хершель, но от этого не становится легче. Мне кажется, я бы даже сама себя выгнала. Карл теперь смотрит на меня зверем. Это не причиняет вреда, но немного нервирует. София оправилась от пережитого испуга и снова бродит по лагерю. Но теперь от нее ни на шаг не отходит Граймс-младший. Сижу на балконе вышки, гипнотизируя взглядом траву, волнами склоняющуюся и вновь разгибающуюся под касаниями ветра. За эти два дня я так и не вышла за вещами. Шатаюсь по лагерю безоружная и отстраненная. Словно прокаженная. Дерил, конечно, остыл после того вечера. Но до сих пор не разговаривает со мной. Иногда я сталкиваюсь с ним в дверях медцентра, заходя к Прим, и тут же начинаю блуждать взглядом по стенам и потолку, ожидая, пока он пройдет мимо. Раздается скрип ступенек лестницы. Я не поворачиваю головы. Хлопает дверь. Гленн заглядывает ко мне и стучит в косяк проема. - Можно? Киваю. Парень проходит на балкон и, облокотившись на перила, смотрит в лес. Раньше он тут постоянно дежурил, а с моим появлением появилось время для других, не менее важных дел. В последнее время замечаю, что он много чем здесь управляет. - Ты это, - произносит Гленн, склонив голову набок, - не кори себя. Случайность всегда имеет место быть. Мы все допускаем ошибки. Я поворачиваюсь к парню и улыбаюсь краем губ. Настолько непривычно, что губы складываются в улыбку неумело и немого криво. - Спасибо. - И еще. Рик... Он не такой, каким, наверное тебе показался. Я знаю его довольно давно, есть основания утверждать. - Он хороший командир? - спрашиваю я, сцепив ладони замком на коленях, подтянутых к груди. Удивительно, что я смогла просидеть так долго в таком положении, даже мышцы затекли. - Он хороший человек. - поправляет Гленн. - Но с последним годом все больше запутывается. - Разумеется, столько взвалишь на себя - заботы о группе, безопасности - легко сломаться. - тихо замечаю я. Гленн большими пальцами ладоней поддевает кусочек покрытия перил. - Даже не столько это... Его слова перебивает крик снизу. - Хэй, Гленн! Парень свешивается через перила. Не поймешь, доволен или расстроен тем, что его прервали: - Что?! - Спрыгивай, нужна твоя помощь. Тут проблемка с пожарным гидрантом. Гленн закатывает глаза и вздыхает: - Иду! Потом оборачивается ко мне: - Я тут еще хотел спросить... - ГЛЕНН! - Да иду я! - орет парень кому-то внизу. - Ладно. Это ждет. - Хорошо. - отвечаю я, снова укутываясь в безразмерную растянутую кофту, надеясь, что мой голос от перспективы снова сидеть здесь в абсолютном молчании не кажется бесцветным. Когда Гленн уходит, я подвигаю свой табурет к противоположному краю балкона и снова забираюсь на него с ногами. Отсюда мне через переплетения решетки оградки балкона видно, как паренек спрыгивает с лестницы. О чем-то перекидывается парой слов с Дерилом, который постукивает по своей ладони зажатой в другой руке какой-то металлической трубой. Я сквозь ресницы рассматриваю его и отклоняюсь от перил, когда последний кидает взгляд на балкон вышки. Диксон с Гленном уходят куда-то к дальним корпусам. Слышу чей-то смех, разнесшийся по двору тюрьмы. Принимаю нормальное положение и снова разглядываю внутренний огороженный участок и окрестности за забором. Солнечно. Удивительно, как может стоять такая прохлада при таком теплом освещении. Погода будто тоже сошла с ума. Совсем недавно рассвело, а уже вовсю разгорается день. Ходячих с этой стороны пока нет. Я слышала краем уха, что сегодня Рик пошлет в поселок группу за припасами. Наверное, поэтому зачищается территория. Еще неизвестно, кто отправится. По крайней мере, знаю одно: меня точно не возьмут. Кто-то из мужчин останется в лагере. Надеюсь, это будет не Дерил. Вот с Гленном я бы с удовольствием пообщалась, обходя периметр тюрьмы. Конечно, я знаю, как Мэгги смотрит на меня, когда я заговариваю с ним, но ее терзания абсолютно беспочвенны. К этому парню у меня лишь дружественное расположение. С Прим дело осложнилось. Хершель проверял ее ногу на наличие случайной инфекции, но, слава богу, никаких признаков замечено не было. Только вот тянущая боль по, словам сестры, не проходит. Старичок отвел меня в сторону и сказал честно - есть возможность, что от нее Примроуз уже не избавится. - Она может остаться инвалидом? - не сдержавшись, прошептала тогда я. Хершель поправил костыли в руках, и я тут же покраснела: - Извините. И он неожиданно хмыкнул. - Ничего, вот так, - он ткнул постучал пальцем по виску, очевидно, это олицетворяло знания, хранящиеся в его голове, - группе я приношу гораздо больше пользы. На перила в трех шагах от меня садится маленькая серая птичка. Животные нынче заметно менее пугливы, чем раньше. Но все равно, когда протягиваю руку, птичка вспархивает и улетает на крышу вышки. Так что это было? Свист, четыре ноты? Они не могли мне показаться. Или могли?... Трясу головой. Я же не схожу с ума? Хотела бы я иметь гарантию своей душевной нормальности. - Китнисс! - кричит снизу Гленн. Я с удивлением перегибаюсь через перила, замечая, что почти повторяю недавнее движение парня: - А? - Можешь спуститься? Мне вдруг становится смешно. - Проблемы с гидрантом? - Черт бы его побрал. Да! - нарочито плаксиво отвечает парень. Я хихикаю, когда в мозгу всплывает яркая картинка: Гленн подбегает к колодцу гидранта, за ним Дерил, потом еще один член группы, и далее по порядку, пытаются справиться с ним, словно с репкой, и когда не получается, отправляют последнего в очереди еще за кем-нибудь. Улыбка стирается с лица, когда я думаю о Диксоне. У меня до сих пор перед глазами всплывает воспоминание его озлобленного лица. Сразу становится чуть грустно, будто внутри меня сдулся воздушный шарик. - Больше никто не может? Честно сказать, я не сильно разбираюсь в этом. Гленн разводит руками. - Остальные заняты. Но с нами Мэгги. И никаких знаний там не нужно - там рук не хватает для прочистки. Прекрасно. Не самая приятная процедура, да еще с людьми, с которыми я в данный момент хочу общаться меньше всего. Но делать нечего. Представать в глазах группы человеком, отлынивающим от работы, не имею желания. И так меня не особо жалуют. - Уже иду. - мрачно сообщаю Гленну достаточно громко, чтобы он услышал. - Всегда думала, что пожарные гидранты не устанавливают в пределах зданий, но, как оказывалось, ошиблась. Впрочем, это резонно - на случай, если в тюрьме действительно случился бы пожар, они принесли бы много пользы. Гленн сообщил, что колодцев на территории тюрьмы несколько, но нам доступен только один, остальные - в не зачищенной зоне. И все не работают. Мы стоим на улице, в тени нависшего перехода из корпуса в корпус. Мэгги, Дерил, Гленн и я. Замечаю, что тут самая низкая и выпрямляю спину. Мэгги, видно, стало жарко, раз она стащила с себя свитер с высоким воротом и повязала его вокруг пояса, оставшись в футболке с закатанными рукавами. Ее кожа блестит от пота на солнце. Наверное, все утро работала. Мне становится неприятно от мысли, что я все утро провела, развалившись на ободранной табуретке и погрузившись в свои мысли. Даже к Прим не заглянула. Дерил хмуро привалился ногой к колонке, щурясь на солнце. - Эм, нам нужно прочистить заправочное отверстие, удалить засоры, мешающие воде проходить через рукава. - сообщает Гленн, тыкая поочередно на колонку, горловину колодца, закрытую крышкой и пожарные рукава, аккуратной кучей лежащие рядом, словно два сонных удава. - Потом попробуем включить. Парень, напрягшись, поднимает крышку колодца и, пыхтя, отодвигает ее в сторону. С нее вниз капает какая-то слизь. Мэгги морщится: - Хорошо, что вода не пойдет на питьевые нужды. Дерил, покусывающий в зубах какую-то соломинку, складывает руки на груди. - Итак, кто займется клапанами? - жизнерадостно осведомляется Гленн. Я делаю вид, что занята рассматриванием крышки колодца, соломинка Дерила останавливается в уголке рта, Мэгги, сидящая на корточках, смотрит на парня снизу вверх, приподняв бровь. - Да ладно! - взводит глаза к небу Гленн и даже взмахивает руками, добавляя: - Вы меня разыгрываете?