Хорошо смеется тот, кто стреляет первым!

Ходячий, шлем которого слетел с головы и теперь болтается, зацепившись за шею, пытается отодрать резину сапога на моей ноге. Даже через обувь ноге становится больно. Я перекатываюсь на спину и со всей дури, подгадав момент, бью ногой в разинутую пасть мертвеца, засовывая ее дальше, не давая тому возможности закрыть челюсти. Повторяю подвиг Мюнхгаузена, за одним лишь исключением, что тот сунул руку в пасть волка и вывернул его наизнанку. Пинаю носком ботинка ходячего по небу, затем дергаю ногой, как обычно затаптывают что-либо в землю. С громким треском ломается его челюсть. Я кое-как вырываю ногу, усеянную ошметками мертвеца, затем, пока он все еще тянется ко мне, вскакиваю, задыхаясь и спотыкаясь, бегу, еле поднимаясь от земли, согнув спину, словно так меня никто не достанет. - Отвалите!! Ха, кому я это говорю? Было бы удивительно, если бы эти господа остановились по моему слову, потом спокойненько развернулись и пошли по своим делам. Нет, дело у них сейчас только одно - я. Рация на поясе шипит, я подношу ее к лицу, пытаясь разобрать слова, но ничего не понимаю, только торопливо говорю в ответ что-то вроде: - Увези ее, увези, увези, увези.. Бам! Отталкиваю от себя ходячего и он валится на землю, на секунду преграждая своим сородичам путь. Я счастливо улыбаюсь, одновременно задыхаясь от сбившегося дыхания, нехватки воздуха. Тут рация падает из моих рук на землю, продолжая отчаянно шипеть. Я не поднимаю ее, замечая краем глаза, что вокруг издающего звуки объекта столпилась добрая часть мертвецов, правда на пару секунд всего. И тут я со всей дури врезаюсь в крепкую шершавую кору старого дерева. Из носа уже и так течет кровь, наверное, если бы я приложилась так дома, еще полчаса стонала, прижав к лицу лед, но сейчас почти ничего не чувствую из-за бешеного скачка адреналина. Прежде, чем я успеваю о чем-либо подумать, руки уже хватаются за выступающие сучки и ветки, и я лезу вверх, словно та белка, которую я спугнула когда-то давно, возвращаясь с шоссе. Наверное, она чувствовала то же самое, а я была в ее глазах такой же, как эта стая ходячих. Нога соскальзывает, чуть ли не прямиком в пасть зомби - жирному мужику в кепке с эмблемой какой-то бейсбольной команды. Сердце колотится где-то в горле, а я снова начинаю петь, заставляя мертвяков прыгать, хватаясь друг за друга, чтобы добраться до меня. А я лезу вверху, скользя вспотевшими руками по коре. У самого подножия ствола дерева, там, куда я приложилась окровавленным носом, двое зомби лижут кору, прижимаются к ней носами, будто ничего желаннее для них нет, всаживают занозы себе в язык, но продолжают упрямо вгрызаться к дерево. Я лезу вверх, но ветки становятся тонкими даже для меня, дальше пути нет. Я замираю в ветвях, словно гигантская сова. Здесь меня не достанут. Если ходячие не научились лазать по деревьям. Я вспоминаю о тех людях Северной глуши, которые пытались бороться с волчьей стаей. Кажется, в живых остался только один.. И гроб со своим подопечным он повесил на дерево, чтобы того не достали пасти животных. Вот и у меня теперь гроб на дереве.. Я вспоминаю и о песне, которую один раз начала напевать Прим, когда мы с ней прятались в подвале одного из домов еще у себя на родине. Она назвала ее "дерево висельника". Мне даже тогда было жутко слушать ее. А уж сейчас нескладные слова сами всплывают из глубин памяти: "В полночь, в полночь приходи К дубу у реки, Где вздернули парня, убившего троих. Странные вещи случаются порой, Не грусти, мы в полночь встретимся с тобой?"* Нижние ветки дерева достаточно крепкие и большие. Если пролезть по одной, может появиться возможность перепрыгнуть на другое дерево. Если, конечно, не заметят. Пока силы есть, нужно пытаться. - В полночь, в полночь приходи К дубу у реки. Видишь, как свободу получают бедняки? - даже не пою, нашептываю я слова песни. Прим рассказывала, что слышала ее еще в далеком детстве. И суть этой песни вроде бы проста. Парень зовет девушку встретиться с ним, но в необычном месте - под деревом, на ветках которого повесили человека. Мне всегда становилось не по себе, когда под конец песни раскрывалось, что ее слова на самом деле и поет этот висельник. Зовет свою возлюбленную с собой. Я спускаюсь немного вниз, прячась в листьях, обхватываю ладонями ветку, сажусь на нее, поджав ноги. Осторожно наклоняюсь и ползу вперед, переставляя ноги. Смотрю вниз. С этой стороны дерева пока никого нет. Вот так... Осторожно.. Черт возьми! Раздается треск, ладони соскальзывают и я переворачиваюсь, оказываясь висящей вниз спиной, как лемур. Хватаюсь за ветку и прижимаюсь к ней щекой, ноги скрещиваю сильнее. Только бы не разжать руки.. Привлеченный шумом, к подножию дерева с хрипением подбирается ходячий. Он еще не догадался поднять голову вверх, чтобы попробовать отыскать там источник шума. Пока еще. Моя коса падает вниз и едва не касается макушки мертвеца. Если бы я не отрезала клок волос еще в доме, сейчас они бы наверняка пощекотали голову зомби. Вцепившись изо всех сил в сук одной рукой, ладонью я подхватываю волосы и запихиваю их под воротник куртки. Тут я замечаю, что стало подозрительно тихо и понимаю, что отключилась рация, валяющаяся на земле. Ходячие, перестав обращать на нее внимание, разбрелись по поляне, не отходя далеко от дерева, но большая часть все еще у корней. Закрываю глаза и шепчу, тихо ударяясь лбом о ветку: - Боже. Боже. Боже. Пальцы затекают. Теперь, когда рация не издает шипение, каждый звук, каждый треск задетой ветки будет заметен. Неизвестно, сколько я смогу так провисеть. Поэтому делаю резкий рывок и сама не замечаю, как снова переворачиваюсь вокруг сука. Теперь я лежу на нем на животе. Ползу вперед, как на занятиях физкультурой в колледже по снарядам, пока верхняя ветка, за которую можно зацепиться и попытаться встать, чтобы перепрыгнуть на другое дерево, не оказывается на расстоянии вытянутой руки. Мне кажется, или я что-то слышу? Нет, ничего. Решив повторить неожиданный, но очень действенный в первый раз маневр, я просчитываюсь. Второй раз мне не везет. Ветка, за которую я хватаюсь, оказывается слишком тонкой и легко ломается с громким треском. И тут я слышу звук шин по земле. В нескольких метрах от моего дерева останавливается серая "Hollandia". Мысленно послав все к черту, уже не таясь, я с громким шумом хватаюсь за середину верхней ветки, вскакиваю на ноги и, перебирая ладонями по суку как по канату, в конце концов перепрыгиваю на второе дерево. - Эвердин! - Дерил?!Ты не должен был сюда приезжать!! - Мне развернуться? - зло выкрикивает Диксон из полуоткрытого окна машины. - Прыгай быстрее! - Пока я открою дверь, их десяток набежит! И правда, зомби уже почти добираются до нового шумного объекта. - Разуй глаза! Люк! Я действительно не сразу замечаю небольшое открытое пространство на крыше автомобиля, наверное, потому что глаза слезы застилают. Не знаю, чего сейчас хочу больше: расцеловать Дерила в обе щеки или убить его. Я прыгаю одновременно с тем, как первые зомби добираются до машины и начинают долбить руками по ее задним стеклам. Едва не скатываюсь со скользкой крыши. Не успеваю приземлиться, а Дерил уже жмет на газ, и машина срывается с места, оставив мертвецов недовольно вопить и протягивать руки ей в след. Меня едва не сшибает с крыши потоком поднявшегося воздуха, приходиться держаться за края люка так, что костяшки пальцев мгновенно белеют. Из перевернувшегося колчана дождем на землю сыпятся стрелы, пока я не подхватываю его и то, что осталось. Во рту пересыхает, язык превращается в наждачную бумагу, глаза слезятся. Засовываю голову в салон через люк. На заднем сидении, на подложенном под голову матрасиком из детского кресла лежит Прим, ее нога помимо повязки, которую наложила я, обвязана платком Дерила. Диксон за рулем, и ведет так быстро, что я удивляюсь, как машина еще не врезалась в какое-нибудь дерево. Впрочем, лес очень быстро оказывается позади, не успеваю я кинуть в салон лук, как мы уже катим по асфальтированной дороге шоссе. Невесть куда. - Забралась, что ли?! - Да! Я обессиленно ныряю внутрь, подцепив края люка ладонями и падаю мешком туда, куда предназначается ставить ноги во время поездки. В нос лезет противный запах мокрой резины. Я поднимаюсь на коленях и сразу же проверяю бурую повязку. Ладонями обхватываю лицо Прим, щупаю пульс, в ужасе подношу ладонь к ее носу, губам. - Дерил! - ужас в моем голосе можно потрогать рукой: - Она не дышит! В полночь, в полночь приходи К дубу у реки, Где вздернули парня, убившего троих. Странные вещи случаются порой, Не грусти, мы в полночь встретимся с тобой? ... В полночь, в полночь приходи К дубу у реки, Где мертвец своей милой кричал: «Беги!» Странные вещи случаются порой, Не грусти, мы в полночь встретимся с тобой? ... В полночь, в полночь приходи К дубу у реки. Видишь, как свободу получают бедняки? Странные вещи случаются порой, Не грусти, мы в полночь встретимся с тобой? ... В полночь, в полночь приходи К дубу у реки И надень на шею ожерелье из пеньки. Странные вещи случаются порой, Не грусти, мы в полночь встретимся с тобой? ______________________________________________________________________ *Песня взята из книги. Если кому-то захочется послушать - называется она The hanging tree, есть довольно много вариаций ее исполнения. Автор советует исполнителе Hunger Games Arrangement или Sam Cushion & Rachel Macwhirter.