Хорошо смеется тот, кто стреляет первым!

Рука, вцепившаяся в мою куртку, разжимается и исчезает из поля зрения. Я перескакиваю через порог распахнутой двери следом за напавшим. Сумка падает на землю. Выставив вперед локоть, я намереваюсь ударить напавшего по подбородку и временно дезориентировать его. Слышу ужасающий топот за спиной, и за мной на улицу выскакивает Дерил с арбалетом наперевес, а по пятам за ним Мэгги, сменившая свое вооружение с ножа на железный лом. И в этот момент "зомби" начинает махать руками и громко лебезить: - Воу, стойте, стойте, я живой! - мужской голос от неожиданности поднимается на высокую ноту и срывается, а откашлявшись, заводит снова: - Не упокойник! Я резко торможу, по инерции проехавшись вперед на подошвах еще некоторое расстояние. Точно так же останавливается тип со своим арбалетом, едва не налетая на меня, а в спину его с самого, с руганью, обрывающейся на полуслове, врезается Мэгги. Передо мной, выставив вперед руки, подпрыгивает на месте, словно еще секунда - и сорвется с места, невысокий мужчина. Светловолосый, худой, со впалыми щеками и черными, словно два уголька, глубоко посаженными глазками, взгляд которых бегает туда-сюда по лицам присутствующих и словно пытается разглядеть их насквозь. Цепкий взгляд, почти такой же, как у Дейла... Дерила, или как там зовут этого, с арбалетом? До ноздрей добирается тошнотворный запах мертвечины, и я морщусь, с трудом удерживаясь от того, чтобы закрыть нос ладонью. - Ты воняешь как ходячий! - упрекает типа Мэгги. Белобрысый с плохо скрытой опаской косится за мою спину. Похоже, арбалет Дерила кажется ему гораздо более важным объектом для ежесекундного наблюдения, чем мой опущенный лук. - Это отличная маскировка. - икнув, говорит он, и я слышу помимо всего остального алкогольный дух. Вся рубашка типа, его куртка, джинсы испачканы темными пятнами запекшейся крови. Очевидно, мертвецов. Я, скривив губу, смотрю на этого бледного скелета, затем перевожу взгляд на Дерила и Мэгги, ища их поддержки в том, что этот парень допился до белых чертиков или свихнулся, но они молчат, будто знают что-то, чего не знаю я. - Я Хеймитч, кстати. - покачнувшись, выдает незнакомец, делая мелкие шажки бочком вдоль стены магазина. - Думаю, каждый из нас тут по своим делам. Не смею задерживать. Удачи. Высказавшись, он ужом проскальзывает в коридор магазина. Я думаю, что он уже давно прятался где-то неподалеку, возможно, следил, вернутся ли зашедшие внутрь большого магазина живыми. Словно падальщик, прилетел на то, что осталось. Несколько секунд размышляю, стоит ли подарить ему стрелу в спину, чтобы не лапал руками, испачканными в крови ходячих, ценные припасы, и все же отворачиваюсь от двери. - Спасибо, что не всадили мне стрелу в зад! - как в подтверждение моих мыслей доносится голос из коридора. Дерил опускает арбалет. Мэгги поудобнее перехватывает в руках многочисленные свертки. Они вдвоем, не переглядываясь, переходят дорогу. Спустя несколько минут из-под брезента у магазина сувениров показывается мотоцикл. Сильно модифицированная модель. Дерил устраивает арбалет позади сиденья, затем несет свою часть продуктов к Мэгги, которая в этот момент открывает дверцу серебристой машины. Вместе они укладывают вещи на заднем сидении автомобиля. Я отхожу и скрываюсь за углом здания, от которого до начала леса подать рукой. Не хочется, чтобы эти люди увидели, что я за ними слежу. С места тоже не двигаюсь - нежелательно, чтобы они также знали направление, в котором я последую домой. Когда Мэгги бросает взгляд в мою сторону, отворачиваюсь и приседаю, будто для того, чтобы проверить шнурки ботинок. Вдруг сквозь большое прозрачное стекло на верхнем этаже магазина замечаю Хеймитча. Он внимательно наблюдает за тем, как Мэгги и Дерил заводят средства передвижения и трогаются с места. Лицо потеряло пьяноватую улыбочку, сейчас на нем только сосредоточенность. Скользкий тип. К моей радости мотоцикл и автомобиль едут в совсем противоположную сторону от нашего леса. Вижу, как Дерил сидящий на своем мотоцикле в ожидании того, чтобы Мэгги проехала вперед, задирает голову вверх и встречается взглядом с Хеймитчем. Последний тут же спешит отступить в тень магазина. Ох, что-то мне совсем это не нравится. Прежде чем Дерил напоследок оборачивается в мою сторону, я приседаю за рекламный стенд и сижу так до тех пор, пока звук мотора не затихает где-то вдалеке. После этого встаю и опрометью, надеясь, что Хеймитчу не придет в голову следить и за мной, бросаюсь в сторону леса. Живые люди - редкость в наше время. Сухие веточки трещат под моими ногами, пока я тихонько бреду по широкой дороге с луком наперевес. Последние два месяца я не встречала в этом районе ни одного выжившего, что меня очень устраивало. А сегодня - трое за раз. Это не очень хорошо. Точнее, совсем нехорошо. Что, если магазины оккупирует какая-нибудь группа выживших, набредшая на эту местность? что тогда? По веткам дуба весело скачет рыжеватая белка. Остановившись на самой нижней с орешком в лапах, она косится на меня своим черным глазом. - Что тогда? - повторяю я, обращаясь к зверьку, но она занята скорлупой орешка, и ей совсем нет дела до моих проблем. Я стучу по стволу концом лука, и рыжая хитрюга с писком забирается на самых верх за доли секунды. Хорошо ей. Ни одна тварь не достанет. У нашего дома пусто. Я взбегаю по рассохшимся ступенькам и стучу в дверь нашим с Прим условным сигналом. Она открывает мне дверь, бледная, озирающаяся по сторонам, и шипит: - Почему ты так долго? Я протискиваюсь через порог под ее рукой. Прим закрывает дверь на замки и снова подпирает ее досками. Я торжественно вручаю сестре добытые вещи. Ее глаза расширяются, когда она видит, сколько удалось найти в этот раз. Обычно я приношу вдвое меньше, только самое необходимое. - Китнисс! - радостно вскрикивает она, - Как тебе.. - Долгая история.. - почувствовав усталость, я прерываю ее и плюхаюсь на диван, с наслаждением вытягивая вдоль него ноги. Скидываю ботинки - сначала один, затем второй, и ногой запихиваю их под диван. Прим, трудолюбивой пчелкой порхающая по дому, бегает от кухни до гостиной, раскладывая вещи. Заполнив шкафчики и неработающий холодильник едой, она начинает примерять одну за другой детали одежды. С детской радостью она гладит пушистый ворот кофты, которую я принесла ей. - Это чтобы ты больше не мерзла по ночам. Упаковки с одеялами мне бы дотащить не удалось. - поясняю я, прикрывая слипающиеся глаза. За окнами сгущаются сумерки. Нет, спать пока нельзя, еще нужно осмотреть на ночь дом. - Прим.. - произношу я, но тут на меня нападет дремота. Мне снова снится преследующий меня кошмар. Я резко просыпаюсь, словно от удара током, и начинаю барахтаться в пледе, пока наконец до меня не доходит, что это был всего лишь сон. Тупо смотрю на плед так, словно впервые вижу его. Прим не видно. только на ее кровати аккуратными стопками лежит одежда. Это она принесла мне одеяло, заметив, что я уснула. Выпутавшись, словно из паутины, из тонкой ткани, сбившейся из-за моих движений, я подхожу к окну и смотрю сквозь щель во двор, пытаясь определить, который час. Судя по всему, едва занимается рассвет. Вдалеке между деревьев бродит ходячий, словно отбившаяся от стада овца. Один. Это можно допустить. Ранний час заставляет меня зябко дернуть плечами. Можно было прилечь и поспать еще, но я вспоминаю, что вчера не осмотрела как следует территорию дома. А благодаря фильмам ужасов я давно уяснила, что во время зомби-апокалипсиса люди в большинстве своем страдают из-за собственной халатности, небрежности, забывчивости. В общем, людского фактора. Зомби он уже не знаком - явное преимущество этих тварей. Из гостиной, где тускло горит не выключенная лампочка, я иду на кухню, перешагнув через разбросанные на пути подшивки старых газет. Дощатый пол еле слышно скрипит под ногами. Тщательно проверив заколоченное окно на кухне, провожу пальцами по консервам в картонной коробке из-под яблок и полупустой пятилитровой бутылке питьевой воды. Подхожу к жестяному умывальнику и в задумчивости кручу заржавевший рычаг крана. Беру бутылку и жадно хлещу воду, вспоминая о своем сне. Обратной дорогой в гостиную прохожу мимо двери в подвал, выхожу в коридор и поднимаюсь по лестнице на второй этаж. Нахожу Прим. Она спит прямо на старом матрасе, притащенным сюда в качестве сидения, с ворохом футболок в руках. Поднялась сюда вчера, чтобы не мешать мне, да так и заснула. Плечи сестры мерно поднимаются и опускаются в такт дыханию. Я выхожу из комнаты, тихо прикрывая за собой дверь, чтобы не разбудить сестру. Проходит около месяца с того дня, как я встретила выживших Мэгги, Хеймитча и Дерила в магазинах неподалеку от шоссе. Иногда замечаешь, что время летит просто с пугающей скоростью. Все эти недели мы с Прим не показывали носа за порог - у нас было все необходимое. Время удалось потратить с пользой - я разобрала от обломков кирпичей генераторную в подвале, Прим укрепила дверь черного входа. В свободные часы мы просто сидели в гостиной и разговаривали, или Прим рисовала в своей тетради ужасные схемы строения человеческого тела изнутри и с большим удовольствием разглядывала их, а я в который раз перечитывала томик Керуака, найденный на втором этаже. Иногда Прим заводила мелодичные тихие песенки, чтобы нам не сидеть все время в тишине. Я, как человек не одаренный ни слухом, ни голосом, с удовольствием слушала ее голосок. Проходящие дни я отмечала в своем блокноте галочками, чтобы иметь хотя бы какое-то представление о времени. Даже пробовала записать пару своих мыслей и описания прошедших дней и событий, что с нами приключались, но обнаружила, что рука совсем отвыкла от ручки и письма, поэтому быстро бросила свою затею. Но все хорошее имеет обыкновение заканчиваться. На радостях мы несколько дней устраивали пиры и наедались до отвала, но вскоре пришлось экономить, а уже сейчас запасы медленно, но верно подходят к концу. Я распахиваю дверцы шкафа и вытаскиваю на свет божий резиновые сапоги. Они мужские, но приходятся мне почти впору, так как мои ступни всегда размером были чуть меньше лыж. Тут же есть женская, если не детская пара, которая мала мне, но подойдет Прим, если ей когда-нибудь придется выходить из дома. Сестра стоит, прислонившись к стене. Она всегда очень боится приближения моих вылазок за провизией, но никогда не говорит об этом. - Сегодня я попробую набрать больше, - говорю я, ставя ноги в сапоги - за окном сыро: - Если в этот раз мы будем соблюдать твой режим питания, удастся растянуть еду надолго. Думаю, придется совершить несколько вылазок подряд, чтобы запастись на осень. Прим недовольно качает головой, открывает рот, но я перебиваю ее: - Нет, со мной ты не пойдешь. Может быть, хватит обсуждать это каждый раз? Сестра хочет что-то сказать, а я уже готовлюсь к долгому спору, как вдруг слышу звук, который моментально заставляет напрячься. Я приставляю палец к губам, Прим замолкает. В секунду она бросается к свече, которая истекает воском на столе, так как резерв генератора на исходе, и задувает ее, чтобы блики не плясали на открытых участках стекол окна. Я прислушиваюсь. Так и есть, нам не послышалось, звук идет с улицы. Тихо шуршат по гальке колеса машины. Прим подбирается ко мне, и мы сидим, вжавшись в стену, слушая клацанье открывшейся дверцы, затем хлюпающий звук по сырой земле, переходящий в стук каблуков по ступенькам. Слышатся приглушенные голоса. Один, испуганный, явно принадлежит женщине. Ручка двери дергается, затем раздается громкий стук и бесполый голос: - Эй, здесь кто-нибудь есть? Мы молчим, я чувствую, как испуганно бьется сердце Прим, настолько сильно она прижалась ко мне. Я тихонько отстраняю ее, ободряюще киваю, затем привстаю с тумбы и шагаю к двери, осторожно двигаясь вдоль стены. - Холли, тут нет никого! - снова раздается приглушенный голос, на этот раз я определяю, что он принадлежит мужчине. Женщина отвечает что-то из машины, но мне не слышно ее слов. Подкрадываюсь к двери, ставлю ногу на обувную полку и выглядываю в окошко над дверью. На крыльце стоит мужчина средних лет, явно волнующийся - его лоб и лысина блестят от испарины. Жидкие усы над тонкими губами нервно дергаются, ладони мужчины теребят край рваной клетчатой рубахи, выглядывающей из-под жилетки. Перевожу взгляд на машину. На переднем сидении виднеется взволнованное лицо женщины с пышными светлыми волосами, но виднеющимися темными прядями у корней. К крыше машины привязаны чемоданы с отвалившимися ручками, свертки, пакеты. К стеклу со стороны заднего сиденья прижался носом и ладонями кучерявый веснушчатый мальчишка, который держит в руках сдутый круг для плавания. И зачем он ему? - Попробуй еще раз, Джим, это же видно, дом укреплен. - говорит Холли, не забывая озираться по сторонам. Джим протягивает кулак, чтобы постучать снова. - Что вам нужно? - выкрикиваю я. Мальчишка в машине вздрагивает и исчезает из вида. - Выжившие! - с облегчением выпаливает Джим. - Даже не пытайтесь ворваться в этот дом! - предупреждаю я, нащупывая нож в кармане. - Нет-нет, мы хотим предупредить вас! С востока в этом направлении движется стадо живых мертвецов. - говорит Джим, переминаясь у порога. Я чувствую, как колени становятся ватными. - Большая? - Достаточно. Мы проезжали по трассе, молясь, чтобы не кончился бензин. Добираемся до Саванны. Они тупо тащатся в одном направлении, ломая заборы и ветки. Штук тридцать, или больше. Мы просто хотели предупредить, если кто-то здесь есть. - Есть, - растерянно подтверждаю я, уже не слыша, что говорит Джим. - Как давно вы проехали их? Мужчина назвал время, а я произвела в уме примерны расчеты. Выходило, что стая будет проходить здесь достаточно скоро. - Мы едем дальше. - говорит Джим и спускается по ступенькам к автомобилю. - Да поможет вам Бог. Я невольно удивляюсь тому, что в этом мире еще остались люди, пытающиеся бескорыстно помочь другим. Машина заводится и, сыто урча мотором, исчезает в утреннем тумане. Последнее, что я вижу - ладошки мальчика, приложенные к стеклу. Мне становится дурно. Сглатываю ком в горле. Закидываю лук на плечо, подбегаю к сестре и кладу руки ей на плечи. - Так, слушай меня, Прим. Ты собираешь всю еду, какая осталась, теплые вещи, свечи и спички. Как только я уйду, запираешь за мной дверь, открываешь вход в подвал и ждешь. Я быстро - туда и обратно. Если услышишь шум, залезай в погреб и закрывай за собой крышку. Поняла? - Но.. -возражает Прим. - А что, если стая решит обосноваться здесь, в лесу? Учуют зверей в ловушках, подумают, что стоит остаться здесь? - говорю я, - Тогда мои шансы на безопасный выход наружу станут еще меньше. А так мы будем готовы переждать. У нас будет еда, вода.. Прим судорожно выдыхает. Я знаю, что пугаю ее, но другого выхода не вижу. - Я быстро, - повторяю, хватая рюкзак и распахивая дверь с ее множеством замков. - Быстро, слышишь? Перепрыгиваю через ступени поскользнувшись на сырой земле. Начинается дождь, медленно набирающий силу. Сапоги скользят по мокрой траве, а сердце колотится от не отступающего страха. - Никогда я еще не собирала ничего так быстро. Банки, стеклянные упаковки падают с полок из-за моих дрожащих рук и разбиваются об пол. Мокрые волосы липнут ко лбу, а тело дрожит, словно у больного в бреду. Да еще одежда намокла.. Когда рюкзак полон, я бегу к выходу, боясь поворачиваться спиной к помещениям, темным из-за сгустившихся туч на улице. Иду, до боли прижимаясь лопатками к стене, которая кажется мне единственным безопасным местом. Ведь из нее никто не бросится на меня. Магазин кажется бесконечным, словно лабиринт. Но у меня еще остается время, чтобы вернуться домой, если судить по тому большому расстоянию, на которое добрые самаритяне Джим и Холли оторвались от стада зомби. Я выскакиваю на улицу, где вовсю хлещет дождь. И холодею от подкатившего к горлу ужаса, когда слышу треск в кустах. Достаю стрелу и натягиваю тетиву. Она дрожит, будто вот-вот порвется, а я чувствую, что с моими нервами происходит примерно то же самое. Куда бежать? Обратно в магазин? Я не успею забаррикадировать вход, да и нечем. Прежде чем успеваю принять какое-либо решение, из кустов на дорогу буквально вываливается клубок двух борющихся мужчин. Только сейчас до меня доходит, что стая должна придти с востока, а это вовсе не со стороны этих кустов. Еще спустя секунду, заметив приметную куртку с крыльями на спине, узнаю в дерущихся мужчинах Дерила и Хеймитча. Чуть не падаю от удивления на ватных ногах. - Что.. - выдыхаю, но понимаю, что голос сел. - Вы...что творите? Хеймитч распластывается на асфальте, а на него сверху прыгает Дерил. Отводя кулак, он бьет его по лицу. Арбалет валяется в паре метров от устроивших драку. Я даже на несколько секунд забываю о том, что нужно бежать. Дерил встряхивает головой, сдувая со лба налипшие волосы. С виска у него течет кровь, будто совсем недавно он хорошенько приложился обо что-то. Кровь и на кулаке, но она принадлежит Хеймитчу, который, набрав в легкие побольше воздуха, плюет кровью в лицо своему обидчику. Белобрысый лежит на своем рюкзаке, к боку которого прицеплен моток веревки, который, упав в лужу, больше походит на раздавленную змею. Подскакиваю к дерущимся, но те, если и замечают меня, никак не реагируют, даже когда я начинаю колотить кулаками по спине Дерила с криками: - Прекрати, убьешь же его! - И поделом! - рычит в ответ он, но руки разжимает и вытирает щеку рукавом куртки. Хеймитч сплевывает и плюхается обратно на асфальт, раскинув руки и ноги, затем вдруг смеется, кашляет, и вновь смеется. Смех этот напоминает мне о гиенах. Дернув губой, Дерил снова размахивается, но я перехватываю его руку. Это служит скорее эмоциональной остановкой, сомневаюсь, что моей силы хватило бы, чтобы не дать такому здоровяку совершить задуманный удар. Дерил вытирает руку о край куртки и разминает шею. - Какого черта вы тут устроили? Нет, мне просто интересно. - выпаливаю я. Хеймитч с кряхтеньем поднимается на локтях и вдруг снова заходится хохотом. Я уже с раздражением думаю попросить Дерила врезать ему еще пару раз. - Ладно, я сваливаю. - заявляет Хеймитч, пытаясь подняться на ноги, но Дерил толкает его, отчего он опять валится спиной на асфальт. Слова Хеймитча напоминают мне о том, зачем я здесь. Черт возьми! Горло парализует, когда я понимаю, что уже несколько секунд слышу с другой стороны улицы шелестение низких кустов. - Вот дерьмо! - срывается с языка Дерила, когда он, заметив мой остекленевший взгляд, оборачивается в его направлении. По заброшенной дороге на улице, поскальзываясь в лужах, теряя клоки сгнившей одежды, кожи, и даже конечности, тем не менее, упрямо идя вперед, медленно выступают первые мертвецы из стаи.