И снова Чёрный Камень

В приёмной в то утро молча сидели трое: Раминус Полус, Ботиэль и Тар-Мина. – Мари, – озабоченно окликнул Раминус случайно зашедшую ученицу, – пожалуйста, поднимись к господину архимагу и спроси, долго ли нам ещё ждать Совета. Я что-то не припомню, чтобы он так опаздывал. Мари почтительно поклонилась и исчезла в портале башни. – Эстель, похоже, так и не возвращалась, – задумчиво произнесла Ботиэль. – Эстель? Разве она куда-то уехала? Я думал, она у Трейвена, – обернулся к ней Раминус. – Ещё ночью. Я дежурила и видела, как она уходила из покоев архимага, а потом направилась на конюшню. Она даже не простилась со мной. Совсем, видать, зазналась наша новоявленная мастер-волшебница, – пробурчала босмерка. Тар-Мина покачала головой, но ничего не сказала. Ботиэль хотела добавить ещё что-то, но тут открылся портал, и Мари, забыв обычную робость и почтительность, стремительно подбежала к Раминусу и потянула его за рукав: – Господин, скорее! Идёмте туда! Он умер! Господин Трейвен умер! – Что ты говоришь?! – вскричал Полус, пытаясь освободиться. Мари, вся в слезах, продолжала его тормошить: – Да идёмте же! Он мёртв, говорю Вам! Она втащила его в портал. Тар-Мина и Ботиэль, в ужасе переглянувшись, бросились следом. – Вот, – размазывая по лицу неудержимые слёзы, только и смогла сказать Мари, когда все они очутились наверху. Раминус быстро подошёл к постели своего начальника: Ганнибал лежал в полном облачении архимага, сжимая в сложенных на груди руках свой посох. Ни ярость, ни ужас, ни мука не искажали знакомого облика. Казалось, он спал глубоким сном: бледное, но спокойное лицо, плотно закрытые глаза, смутная улыбка, игравшая на губах. Раминус тихо коснулся его лица, затем провёл руками вдоль всего тела. Закончив, он смертельно побледнел. – Он действительно мёртв? – тихо спросила Ботиэль. Она в ужасе следила за каждым его движением, не решаясь даже приблизиться. Тар-Мина, украдкой смахивая чешуйчатой рукой слёзы, крепко обнимала рыдающую Мари. – Всё ещё хуже, – наконец произнёс Раминус, обернувшись к ним. – Он не умер, а убит. Я чувствую сильнейшую магию разрушения – скорее всего, это было какое-то мощное заклинание огня. Такое, что убивает почти мгновенно. – Вы уверены, Раминус? – переспросила Тар-Мина. – Кто мог это сделать? Неужели некроманты добрались и сюда? – К сожалению, уверен, – опустил голову Раминус. – Но вот кто?.. Могу сказать одно: у меня едва бы хватило сил на такую магию. Произнести подобное заклинание мог только очень могущественный волшебник. Некроманты… Не знаю… Разве что сам Маннимарко… – Маннимарко! Маннимарко! У вас всё Маннимарко! Ищите поближе! – истерически закричала Ботиэль. – Это всё она – ваша смиренница Эстель! Раминус, вскинув голову, дико воззрился на неё – эта мысль не приходила ему на ум, но его ужаснуло её правдоподобие. Тар-Мина, не выпуская из объятий Мари, мгновенно переставшую плакать от потрясения, словно застыла. – Трейвен приказал, чтобы я пропустила её к нему, когда бы она ни приехала, - резким голосом начала объяснять Ботиэль. – Она заявилась вскоре после полуночи, и я пошла спать, но долго не могла уснуть. Пробыла здесь около часа, больше никто не приходил, я уверена. Затем она вышла – видели бы вы все её лицо! Заметила, что дверь в обсерваторию приоткрыта и я не сплю, и сразу же убежала. С тех пор она не возвращалась. Если вы считаете, – она обвела взглядом остальных, – если вы всё ещё считаете, что она не могла этого сделать, то объясните мне, почему она сбежала и где она сейчас? Раминусу показалось, что земля уходит у него из-под ног. Чтобы надломить его дух, достаточно было бы одной смерти Ганнибала – его наставника, друга, отца. Единственного, кто, как они считали, мог бы сразить Маннимарко! Ещё ужаснее было сознавать, что учитель не умер, а убит, как он обнаружил, осмотрев его тело. Но принять, что Трейвена убила его любимица Эстель, которой он безгранично доверял… Что кроткая Эстель оказалась худшей предательницей, чем Каранья – ведь та просто ушла из Университета, но не стала убивать… Нет, если это так, пусть лучше он не переживёт этот день, отправившись следом за Трейвеном. В его спутанных мыслях мелькало всё больше доказательств того, чему он не мог, не хотел верить… Эстель в совершенстве владела магией разрушения, крайне необходимой для бойцов. У неё, безусловно, хватило бы сил на такое заклинание. Да, кажется, и сам Трейвен учил её какому-то особому огню. Она имела доступ в покои архимага в любое время дня и ночи. Никто из Университета не посмел бы ни остановить её, ни даже поинтересоваться, куда и зачем она направляется. Да и следов борьбы двух магических сил Раминус не почувствовал – выходит, Ганнибал даже не сопротивлялся… А кого он мог так близко подпустить к себе, как не… И наконец, где же, где Эстель сейчас? Если бы она появилась перед ним здесь, в этой комнате и перед всеми сказала, что невиновна – он бы всё равно поверил ей. Теперь же ему остаётся только подозревать худшее… Раминус пошатнулся и, чтобы не упасть, невольно опёрся рукой на ночной столик архимага. Ледяные пальцы коснулись какого-то пергамента, лежавшего там. Стиснув лист, он хотел было уже в бессильной ярости отшвырнуть его – не всё ли равно теперь, что там написано? – как вдруг что-то привлекло его внимание… Сверху на пергаменте была крупная клякса, но под ней знакомым уверенным почерком было выведено: «Братьям магам от любящего вас искренне Ганнибала Трейвена, да будет процветать наша Гильдия и Университет Волшебства… Верному советнику Раминусу Полусу, с моим благословением – навечно…» Что это? Письмо? От Ганнибала? Не обращая внимания ни на кого, он медленно подошёл к окну и погрузился в чтение. Ботиэль стояла у портала, наблюдая за ним. Тар-Мина и Мари, всё так же обнявшись, присели возле кровати Трейвена. Он читал долго, облокотившись на подоконник. Читал и перечитывал, возвращался к началу и не мог остановиться. Как завороженный, смотрел в окно на чистое голубое небо и вновь опускал глаза к письму. Ганнибал, неужели это правда… Вы оживили меня. Я стыжусь своей слабости. Я думал только о себе, когда допустил эту мысль. Вы же – обо всех нас. – Что там, Раминус? – наконец подала голос Тар-Мина. Полус обернулся. Его лицо необыкновенно просветлело, но в глазах впервые за это утро появились слёзы. – Читайте, – он протянул им пергамент. – Читайте же, чтобы убедиться в невиновности Эстель и в том, кем для всех нас был архимаг Трейвен! Ботиэль села рядом с Тар-Миной, и они вместе склонили головы над письмом. Даже закончив, обе долго молчали. – Письмо может быть подделано, – вдруг проронила босмерка. – Почему мы должны верить, что всё написанное здесь – правда? – Что за глупости ты говоришь, Ботиэль, – проворчала Тар-Мина. – Я знавала Ганнибала Трейвена ещё учеником Гильдии. Неужели ты думаешь, что меня так легко можно обмануть с почерком или стилем? – Значит, он умер, чтобы все мы жили? – проронила Мари. – Именно так, Мари, – Раминус подошёл к ним. – Ботиэль, я понимаю, что тебе тяжело поверить в это. И всё же тебе придётся. Ты нередко повторяла, что люди и эльфы часто лгут, но никогда не лгут небеса и звёзды. Подойди же к окну и скажи, давно ли ты видела небо над Сиродиилом таким, как сегодня. Ботиэль повиновалась. Выглянув в окно, она ахнула: – Сегодня необыкновенно ясно… Всё небо светится! Такого сияния, как сегодня, я не припомню… – Такого и правда не было уже давно, – Тар-Мина тоже подошла к окну. – К чему бы это? – К тому… – вдохновенно произнёс Раминус, – что я почти уверен, и только радость не даёт мне поверить окончательно, что власть Маннимарко кончена. Я верю, что в то время, как мы беседуем здесь, Король Червей уже повержен, и весь мир празднует своё освобождение! Тени призраков исчезли. Чёрные камни больше никогда не появятся в Сиродииле. Ни одна душа больше не будет порабощена. – Вы действительно верите в это, Раминус? – осторожно переспросила Тар-Мина. – Да, – ответил советник. – Вы верите в то, что Эстель удалось его победить – с помощью души Трейвена? – Да. Ибо Вы видели сами, что небо просветлело. – Значит, – обернулась Ботиэль, – Вы рассчитываете, что она вернётся? – Трейвен надеялся, что его жертва будет последней, – Раминус подошёл к постели и склонил голову, – и кто бы знал, как на это надеюсь я. В любом случае, согласно его воле, Эстель Петит из Хай-Рока будет объявлена новым архимагом Гильдии. Если она выжила после битвы с Маннимарко, она примет руководство Гильдией, как и хотел Ганнибал… Если же нет… она хотя бы должна остаться в летописях Университета как архимаг, положивший конец Королю Червей, наравне с Трейвеном. Я сейчас же пошлю извещения во все отделения Гильдии. Через… – Раминус сбился и тяжело задумался, словно не решаясь высказать срок угасания своей надежды, – через три дня, если ничего не прояснится, я прикажу снарядить экспедицию в горы Джерол. – И всё же, – испытующе глядя на него, произнесла Тар-Мина, – как Вы думаете, Раминус, Эстель удастся выжить? – Я не знаю… Не знаю… – в смятении повторил советник. – Она прекрасный воин и могущественная волшебница, но и сила Маннимарко очень велика, притом его, конечно же, охраняют другие некроманты. Я почти уверен, что Маннимарко пал, но могу только надеяться, что победа не стоила ей жизни. Ганнибал рассчитывал, что, растратив свою силу на бесплодные попытки поработить её, Маннимарко станет весьма уязвимым. Все вы знаете, как Ганнибал любил Эстель – нет, он не отправил бы её на верную смерть. Значит, надежда у нас есть. – Но она же там одна, – прошептала Мари, – одна против всех… – Пойми же, Мари, – вздохнул Полус, – будь это возможно, он послал бы ей в помощь хоть весь Университет, но наши маги стали бы слугами Маннимарко прежде, чем она успела бы до него добраться. Тогда у неё и вправду не было бы шансов. Он мог спасти с помощью своей души только одну душу, и это должна была быть душа Эстель. Ей пришлось идти одной… Воцарилось длительное молчание. Его прервал Полус: – Я хочу, чтобы Университет собрался в зале Совета. Там я оглашу письмо Трейвена. А потом мы должны в точности выполнить все распоряжения о его имуществе и похоронах. Ботиэль, собери в зале всех, кто достиг хотя бы ранга чародея. Тар-Мина, Мари, вам придётся пока заняться телом. – Как прикажете, советник, – кивнула Тар-Мина. Раминус преклонил колена перед телом, поцеловал руку Трейвена, затем встал и быстро вышел. Ботиэль последовала за ним.