Игры воображения

Утро, медленно разливаясь по городу, застаёт на одной из крыш необычного посетителя. Посетительницу. Поджав под себя ноги, сложив их по-турецки, она сидит на широкой надстройке и смотрит прямо на восходящее солнце. Её не тревожат прямые лучи: проходя через очки, они словно гипнотизируют её, заставляя не отрывать взгляд от небесного светила. Сильный, уставший после бессонной ночи человек – невысокая женщина со взглядом, устремлённым в себя. В своё прошлое – такое близкое – и теперь такое далёкое, что не дозваться, не докричаться. Да и не стремится она в прошлое – впереди ещё много всего. И, может быть, кто-то потерянный вновь найдётся? То, что твоё, от тебя никуда не денется. Не денется?.. Солнце начинает припекать сильнее. Она раскрывает свои ладони, нежась под тёплыми лучами, и закрывает глаза. Под веками тут же начинают плясать светлые круги от яркого солнца. Попривыкнув, женщина глубоко вздыхает. И перед внутренним взором встают девушки – почти девчонки – которые вчера привлекли её внимание на концерте. Они стояли у самой сцены, подпевая каждой её песне. Одна - короткие рыжие волосы, веснушки – классическая сегодняшняя Пеппи – нелепо одетая, только косички не в моде. Вторая - светлые завитки, куча браслетов на руках, в которых она держала ладонь рыжеволосой. Вот и весь портрет. И то, как они доверчиво жались друг к другу посреди беснующейся толпы – совсем не важно. Не важно, с какой заботой они смотрели друг на друга. Не важно, не важно, не важно… Она опускает взгляд на телефон, валяющийся у её слегка затёкшей правой ноги, но он молчалив и недвижим. Диана вздыхает и вновь закрывает глаза… Люк на крышу скрипит несмазанными петлями ровно через одну тысячу семьсот сорок одну секунду, которую медитативно отсчитывает у себя в голове гостья питерских крыш. По слегка шуршащей кровле мягко ступают тёмные кеды, чуть постукивая твёрдым кончиком чересчур длинного шнурка. Негромкое чихание, и рядом с плечом ощущается движение воздуха: гость подсел рядом. И тишина, нарушаемая лишь звуками города, снова воцарилась вокруг. В ярком утреннем воздухе запах пришельца-на-крышу становится ещё более явным, и Диана дышит им, не открывая глаз. Господи, как же долго. Как же давно. Как – же – хорошо… - Ты опять куришь? - хрипловатый женский голос, чуть сбившийся от подъёма по лестнице, обращает внимание Арбениной на пачку сигарет возле скрещенных лодыжек. Диана молчит, но открывает глаза и смотрит на дурацкую пачку, которая кажется теперь неуместной картинкой. Как в детской книжке с наклейками, где клоуну вместо носа Тёма приклеил как-то маленькую пожарную машину. - Нет,- наконец-то раздаётся её голос… Сурганова пожимает плечами и смотрит на горизонт города: куда не глянь – один и тот же родной пейзаж. Мягко ступая, она подходит к краю крыши и смотрит вниз, где начинается более низкий четырёхэтажный дом. Крыша на нём покатая, немного ржавая. Света присаживается на одно колено и разглядывает забавную надпись у чердачного окна. Она слышит, что Динке нужно привыкнуть к её присутствию, и она даёт ей такую возможность. …всё-таки улицы Питера и крыши Питера – два разных города. Два разных мира даже. - Дин, видела Карлсона?- с улыбкой оборачивается она к подруге. Та смотрит на Свету, нахмурившись: - Чего? - Карлсона,- повторяет Сурганова.- Иди сюда. Диана покидает своё насиженное место, охая, разминает ноги и подходит к подруге. На покатой крыше внизу криво выведено «Карлсон» - и стрелочка, ведущая к чердачному окну. А на порожке, уходящем в темноту чердака, сидит крупный рыжий кот и сосредоточенно умывает мордочку. - Смотри, какой хорошенький,- лицо Светы озаряет нежная улыбка. Диана ерошит волосы и вздыхает. После изматывающего концерта, бесцельной езды по городу ночь напролёт и встречи рассвета на крыше случайно подвернувшегося дома со сломанным домофоном… Чёртовы домофоны сломали всю романтику!.. после этого всего хотелось спать, а никак не любоваться на странно названного кота. Но она честно старается, правда, взгляд всё время скользит на заострённый светин профиль. Самый светлый и яркий человек из всех, кого она встречала и до и после. Положа руку на сердце, Диана восхищается ей. Задумчивая, сильная, спокойная, улыбчивая. Она исцеляла, поддерживала, помогала… Она была верной помощницей и спутником. Она ЖИЛА ею… И была откинута. Так давно и так болезненно. Вопрос в её огромных зрачках и глазах тысяч людей остался без ответа… Раньше у неё и впрямь была Команда, которая жила ею, и которую она, увы, пережила. Разбитые колени. Царапины. Даже сломанные ногти при том, что длинных она никогда не носила. Диана давно потеряла счёт своим травмам на сцене. Но теперь даже банальная ссадина ощущается не так. Раньше всё было по-другому. Без Светки… Без Ваньки и Андрея, в конце концов. Ванька. Надёжный и понимающий человек, за чью спину она могла спрятаться от боли, от навязчивого внимания. С кем могла поговорить по душам, а потом, во время переездов, в поезде, устроиться в их купе под боком у Вани и, выпив, слушать его, хмельного, всё ещё безумно влюблённого в свою жену: он мог говорить о ней часами, сутками. Становился совершенно невыносимым со своей влюблённостью! И Диана купалась в его невыносимости и влюблённости, иногда даже вдохновлялась. Он был верным помощником и спутником… И также был оставлен за спиной… Андрей… О нём вспоминать особенно больно. Потому что остальных можно было увидеть, встретить, поговорить с ними… А его - нет. Память поддёргивается пеленой воспоминания, когда, растеряв всю уверенность в себе, было полезно отвернуться от зала и найти его знакомый, спокойный, уверенный взгляд, вслушаться в свою же музыку, льющуюся из-под клавиш его синтезатора… И окрылённой вновь ворваться в бесконечную битву… Теперь она осталась одна. Диана Арбенина, и люди, которые ей играют, помогают донести её мысли в виде песен. Хорошие люди. Весёлые, профессиональные, компанейские… А у неё заострились скулы, плечи и взгляд. Она всё больше предпочитает не прятаться и раны зализывает сама. Брызгает водкой и отворачивается, чтобы было не видно слёз. Уткнуться больше не в кого… Запутавшись в воспоминаниях, Диана теряет равновесие. Не успев испугаться за хрупкое балансирование над пропастью двора, она нелепо взмахивает рукой и, покорная дружеской ладони, приземляется на крышу, щекой утыкаясь в светину шею. Кажется, подруга сама немного испугалась. Смотрит настороженно, вопросительно. Но ругаться совершенно не хочется – плюс два в копилку удивлений сегодняшнего дня, и Диана остаётся в этом положении, только присаживается чуть поудобнее. Света улыбается, словно расслышав все мысли подруги до этого, и привлекает ещё ближе. - Ты чего? - тихо спрашивает она, щекой прижимаясь к светлым волосам Арбениной. - Думаю, где б ещё Карлсона увидела, если б тебе не позвонила,- бормочет Диана и, взглянув на подругу, улыбается. Через секунду Света возвращает ей её улыбку стократ светлее. Кот поднимает рыжую голову и вопросительно смотрит на шумных гостий крыши. Запахи утреннего города всё сильнее проявляются в воздухе. В соседнем дворе зашелестел метлой по асфальту дворник. - Динка,- мягко зовёт Света. - М?- та поднимает взгляд, но видит только кончик острого носа. - Ты как? Диана молчит, раздумывая, а потом говорит нерешительно, словно пробуя слова на вкус: - Скучаю. Она знает, что Света поймёт её честность. - Тебе так со мной скучно? Она возмущённо приподнимает голову, глядя на подругу, и Сурганова, не выдержав этого взгляда, заливается весёлым смехом. Совершенно не верится, что ей – скоро – пятьдесят. Всё такая же молодая, красивая. Весёлая. Всё такая же сильная и нежная. Диана уверена – она такая же требовательная… - Я так счастлива, что ты меня позвала. Худой, слегка шершавый мизинчик с по-детски тонким колечком на нём возникает на уровне Дианиных глаз. Та секунду непонимающе смотрит, а потом растопыренной пятернёй сгребает её руку в свою: - Обе хороши,- ворчит она. Вслух не та, не другая не попросят прощения, но где-то, где они снова слышат друг друга без слов, они уже давно договорились, идя на компромисс не с совестью, а, наконец-то, друг с другом. Света не убирает её руки из Дианиной, но и не отпускает её из своих объятий и, убаюканная мерным звуком метлы неподалёку, знакомым зАпахом рядом и теплом понимающего человека, Диана, успокоенная, прикрывает глаза. В мягкой полудрёме она сидит на краю крыши, полностью доверившись, как раньше, тоненькой, но сильной девушке рядом… Прощаются они также, как и встречаются: коротко, без лишних эмоций и свидетелей. Не обязательно знать всем об их молчаливой дружбе, переросшей ту обиду и отстранённость, что держала их на расстоянии. Из одной машины, реанимированной удалённым зажиганием, доносятся приглушённые раскаты старого рока. Из второй – ворчание голоса, зачитывающего какую-то книгу... Внизу, во дворе, возвращаясь в мир людей, они уже не касаются друг друга – почти внимания не обращают. Пропуская мимо Светину машину, Диана на секунду задерживает взгляд на промелькнувшем лице подруги. И улыбается.