Отголоски

Глава 4. Субботнее утро началось рано. Как и планировали, отправились на берег реки встречать восход солнца, но не все вместе, а разделившись на две компании. Мужчины решили устроить пробежку вокруг участка, вдоль забора и далее через лес на берег – а это не менее трех километров, а женщины пошли прямиком: из калитки по тропинке вдоль опушки леса на тот же берег. Разделение по половому признаку было не четкое, в мужскую компанию затесалось одно женское лицо – Катенька увязалась бежать вместе с отцом. Зато Андрюша шел в окружении женщин. Он нес подрамник и другие принадлежности для рисования. Каждый раз он рисует рассвет, и ни один рисунок не похож на другой, хотя выполняется с одного и того же места. И лес, и река, и берег одни и те же, да и солнце не меняется миллионы лет, а рисунки разные… Все дело в восприятии, в настрое души, и не только того, кто рисует, но и окружающего мира – природа ведь тоже живая… Здесь же, на берегу, устроили и первый завтрак – будет еще и второй, основательный, а пока женщины расстелили на траве скатерть-покрывало, выставили принесенные с собой припасы: творожные ватрушки, пирожки с луком и яйцами, парное молоко в трехлитровой банке – помощница из деревни принесла, об этом заранее было договорено. Дождались мужчин – они хоть и отправились из дома раньше, но припозднились, поскольку возраст-то у всех разный . Одно дело тренированные смолоду Жданов и Малиновский, ну и Зорькин, хоть и не спортсмен, но молодой же. А старики, Павел Олегович и Валерий Сергеевич, что бегут, что идут – семенят… У одного – сердце, у другого – нога… Молодые к ним приноравливались, не убегали далеко, а силы нерастраченные использовали на физические упражнения: то подтянутся на ветке, как на турнике, то отожмутся несколько раз. А Катюшка бегала «туда-обратно» - она еще не понимала, что отец и дяди Рома и Коля специально притормаживают, ей хотелось показать себя – какая она быстрая да ловкая. Она убегала далеко вперед и возвращалась. На нее-то деды не обижались – за ней и отцу не угнаться, а что о них говорить… Отдышались, расселись, успели молока глотнуть и пирог-ватрушку откусить, а тут и оно пожаловало – солнце. Кто сидеть остался, а кто к реке ближе пошел. Андрюша вообще в стороне устроился с мольбертом. Елена собралась самолично отнести ему кружку с молоком и ватрушку, но тут прибежала внучка – всех обогнала! – и она поручила это ей. Возвращались в дом уже все вместе, притихшие, углубленные в себя. У каждого было о чем подумать – рассвет, рождение нового дня, всколыхнули потаенные мысли, вынесли их на поверхность. Роман. С Юлианой несомненно что-то происходит…Никто пока не замечает – она по по-прежнему легка, улыбчива и элегантна. И с ним ласкова – то к плечу прильнет, то волосы взъерошит, а потом пригладит, и слова говорит любовные, такие, что хочется ее тут же схватить в охапку и унести подальше от людских глаз и любить… любить… И все-таки что-то изменилось – ему ли не знать? Сколько лет они вместе? Без малого десять! Но это в общей сложности, не считая разрыва. Они сошлись вскоре после свадьбы Ждановых – были свидетелями на ней. Он – со стороны жениха, она – со стороны невесты. «Потеряв» друзей, объединились для проведения досуга, а потом, и жить стали вместе – неофициально, но хорошо, потому как не требовали друг от друга того, что тот дать не может. Он боялся штампа в паспорте, потери свободы, и она не настаивала на регистрации брака. Она же не хотела быть зависимой от него материально, увлечена была своей работой гораздо больше, чем домашними делами, и он мирился с этим. Несколько лет прожили, пока не встрял между ними Воропаев. Вот что он за человек? Как собака на сене, ни себе, ни людям. Закружил он Юлиане голову, потеряла она ее – влюбилась в Сашку! Ладно бы и он тоже – тут уж ничего не поделаешь, сердцу не прикажешь…Только не так все получилось. Юлиана его бросила, ушла к Александру, а для того, видимо, главное – процесс соблазнения. Добился своего, и интерес пропал. В свое время он и на Катерину поглядывал двусмысленно: вроде издевался над ней на словах, а нравилась она ему – он всегда любил женщин умных. Ну и за сестру, за Киру, хотел отомстить. Катерину соблазнить ему не удалось, а вот Юлиану сумел увести. Поиграл недолго совсем, и бросил, а сам в Штаты подался. Много лет жил там. За это время они с Виноградовой успели пообижаться, поненавидеть даже друг друга, а потом, и помириться – опять стали жить вместе. Он давно уже не против официального оформления брака, но все не решался сказать ей об этом, ждал удобного момента. А теперь что-то изменилось…Только что? Губы…руки…голос…Стоп! Глаза! Она не смотрит ему в глаза… Неужели… Кто же на этот раз? Андрюша Ночная прогулка ничего не дала - стало еще хуже… Ну почему он не такой как все? Сколько помнит себя, он всегда чего-то боялся: темноты в комнате, выступления на детском утреннике, контрольной в школе, уколов и просто врачей. Страх постоянно жил внутри его! Родители желали ему спокойной ночи, выключали свет и уходили. Он лежал какое-то время, укрывшись с головой, но уснуть не мог – мерещились чудовища в углах комнаты, слышался подозрительный шорох… Его терпения хватало до тех пор, пока квартира погружалась в сон. Тогда он вставал и, дрожа от страха, шел к столу и включал настольную лампу… Хорошо, если утром первой заходила мама – она относилась с пониманием, а отец считал, что можно запретить себе бояться. Проблема исчезла после ремонта – во всех комнатах и коридорах установили ночники и светящиеся выключатели – мама настояла на этом. Детский сад он не любил. Его отдали поздно, почти в пять лет - вместе с сестрой. Вот она детский сад обожала, со слезами уходила домой, если в группе еще оставались дети, а он со слезами оставался утром. Явно не плакал, конечно, стыдно было, а душа плакала. Каждый раз с надеждой смотрел в глаза бабушке или няне – смотря кто отводил его – и просил, шепча на ушко, чтобы забрали его после дневного сна. Он почти не выходил из помещения своей группы, играл тихонько в дальнем углу – он любил складывать пазлы. А Катька носилась по всему садику, и к нему прибегала, посмотреть, не обижают ли брата. Никто не обижал, все знали ее «свирепый» нрав – может и укусить, и поцарапать… Он обижался только на воспитателей – они считали его тихим и застенчивым, и на детских утренниках он участвовал только в массовых сценах, а он мечтал выступать на сцене: рассказывать стихи, петь, танцевать – все что угодно. Он жаждал славы артиста! В душе, конечно… Он легко заучивал стихи, и голос у него был, и мелодию он вел правильно, но только дома, сам с собой, а на людях терялся, забывал текст, и воспитатели старались не привлекать его к участию – зачем портить картину, руководство может посчитать за недоработку. В школе история повторилась – он хорошо учился в течение четверти, но контрольные работы выполнял хуже, и оценки в табеле не радовали родителей. Спасибо бабушке Маргарите – это она отвела его в художественную школу. Рисование – дело сугубо индивидуальное, там ты один на один с бумагой и красками, там можно спокойно выразить свои чувства в рисунке Сейчас, к окончанию школы, у него сложился определенный тип поведения, общения с одноклассниками. Он умел уже не показывать на людях свое волнение, загонял страх в самый дальний уголок сердца, но они ведь никуда не делись, жили с ним. И переживания остались, и неуверенность в себе. Он маскировал их неординарным внешним видом: носил яркие рубашки и галстуки, и даже шейные платки, супермодные туфли, кольца и браслеты, цепочки и ковбойские ремни . Благо положение отца – он же президент модного дома – позволяло это делать без труда. Временами, обычно после разговора с отцом, он пытался изменить себя, побороть черты характера, мешающие ему жить просто и в полную силу радоваться жизни. Вчера был именно такой день. Он решился на ночную прогулку – надо же воспитывать в себе смелость! Он же хочет быть таким, как отец: сильным, смелым, жизнерадостным. Тогда отец будет им доволен. Он шел по дорожке вдоль забора – почти по лесу, ведь за забором был лес! Не доходя до беседки, остановился, услышав голоса. Там кто-то был. Он узнал эти голоса – разговаривали мать и бабушка Лена. Они говорили тихо, но и он был близко и слышал почти все. - Катенька, так это правда? А я смотрю, Андрей такой радостный… Помолодел даже. И тебя все обнимает. - Да, мамочка, это правда. Мы решились. Я, конечно, сомневалась, но Андрей так хочет… Он готов на руках меня носить… - А я подумала, что провинился опять… вину заглаживает.. - Ну, в какой-то мере провинился – Катя засмеялась стыдливо, - мы оба провинились…Мы же уже и не думали, что может получиться. - Поздновато, конечно. Лет бы пять назад… - Тогда не получилось… - Ничего! И в сорок рожают! Бог даст, все хорошо будет. - И Андрей так говорит, а я все же боюсь. - Все боятся. Такая уж наша доля женская… Это между прочим твой долг – каждая женщина должна родить двух детей, чтобы население не уменьшалось– по телевизору говорили… Больше он ничего не слышал. То ли они стали говорить тише, то ли разговор иссяк, или у него в голове так стучало… . «Они решили родить ребенка? Но они же…Нет, они, конечно, не старые, но не до такой же степени молодые…» Андрей был современным юношей, он знал о сексе довольно много – в пределах тех знаний, что дает интернет, но дети рождаются не от секса, а от любви, в этом он был убежден, хотя сказать, что такое любовь он бы затруднился. И тем более, не представлял, до какого возраста она существует, любовь. В его понимании цепочка выстраивалась так: любовь – лет…до двадцати, потом время рождения детей – ну…лет до тридцати… а потом – семья, дети, карьера…Там уже другие отношения, и любовь другая. Сам он влюблялся один раз, в прошлом году. Они отдыхали в Италии. Отель был первоклассный, недалеко от моря, и, тем не менее, с бассейном, в который можно было попасть прямо из номера – выходишь на лоджию и спускаешься по лестнице в бассейн. Лоджии всех номеров на этаже имели выход, в конечном счете, на одну лестницу, но разделялись между собой ажурными перегородками. Он увидел ее в день приезда – вышел подышать вечерней прохладой и почувствовал чей-то взгляд. Огляделся вокруг – она стояла на соседней лоджии и откровенно его рассматривала. Он еще не знал, как назвать то, что с ним вдруг произошло: тело напряглось, взгляд стал рассеянным, а сердце забилось гулко и часто… Она была настоящая итальянка: с осиной талией и округлыми формами, с темными густыми, чуть вьющимися волосами, обрамляющими смуглое – или загорелое? - лицо и спадающими на плечи. Полные губы приветливо и зазывно улыбались, а глаза искрились весельем. - Эй! Ты живой? – смеясь, спросила она по-русски (потом выяснилось, что никакая она не итальянка, а украинка и немножко еврейка, но это уже не имело значения – он влюбился в итальянку…), - что застыл как соляной столб? Может, ты немой? – опять засмеялась она. - Я…нормальный…- выдавил он из себя и прокашлялся – голос вдруг охрип. - Меня Кристина зовут, а тебя? - Андрей. - Искупаемся, Андрей? Не дожидаясь ответа, она побежала по лестнице, и он побежал за ней – если бы она бежала не в бассейн, а в ад, он все равно бы последовал за ней - неведомая сила гнала его. Он не догонял ее, бежал на расстоянии, и перед ним мелькали ее стройные ноги и упругая даже на вид попка, чуть прикрытая мини-бикини… И все это покачивалось, подрагивало, и притягивало, заставляло его дышать тяжело и прерывисто, будто совершал он марафонский пробег. У кромки бассейна она резко остановилась и повернулась к нему лицом. Он не ожидал, и буквально налетел на нее. На какое-то мгновение почувствовал прикосновение мягкого и нежного, инстинктивно схватил ее за плечи, и они рухнули в воду… Но и в воде не разъединили объятий – теперь и она обхватила его руками, и так они и стояли, обнявшись – благо у берега было неглубоко… Они все же поплыли, но только до противоположного берега, а там снова обнялись, и он поцеловал ее… Когда-то давно, наверное, в другой жизни, он много думал об этом, боялся этого момента – как все произойдет? Как он поцелует не маму, не бабушку и не сестру, а чужую женщину? Все оказалось проще – природа сама все устроила, от него не понадобилось никаких особых решений и тем более усилий – он и не понял, как все произошло, как соединились их губы…Зато какую бурю чувств вызвал этот поцелуй! Как все затрепетало внутри, какой тяжестью налилось все тело… Он не пошел на ужин, лежал, отвернувшись к стене. Родители не на шутку перепугались – не заболел ли? А он просто-напросто не знал, как справиться с возбуждением, охватившим его, боялся, что они увидят… Две недели длился их с Кристиной роман. Это был самый лучший отдых в его жизни! Любовь – а ведь это была любовь? – затмила все, он был совсем другим человеком – исчезли страхи, переживания, неуверенность и пессимизм, он летал, он жил, он был счастлив! Не задумывался о будущем, но был уверен, что оно связано с Кристиной – она ведь тоже его любит! Она стала его первой женщиной… То, что он-то у нее не первый, не вызвало у него ревности. В глубине души он был рад этому – как быть первым он не знал, а так все было фантастично! Кристина хоть и была всего на год старше его, умела любить. Родители заметили влюбленность сына, но не принимали ее всерьез, считали, что сын еще почти ребенок. Они необидно подшучивали над ним, и мама почему-то называла Кристину Лариной. При этом она с усмешкой смотрела на отца, и говорила уже ему: « как вкусы-то совпадают…» Тогда он не понимал, что она имеет в виду, и уже потом, в Москве, случайно увидел в старом журнале фото модели с такой фамилией, и прозрачные намеки журналистки на ее особые отношения с президентом компании. К тому времени Кристины уже не было в его жизни, но то, что она похожа на бывшую пассию отца, его порадовало – хоть в этом они единодушны. Разрыв с Кристиной стал для него трагедией. Он-то думал, что это навсегда, на всю жизнь, а она так не думала, для нее он был временным явлением. Она даже адрес ему свой не дала – правильно поняла его, он бы приехал к ней обязательно… За год, прошедший с того времени, он, конечно, справился с собой, боль притупилась, пришло успокоение, но вместе с ним вернулись и прежние страхи. Сегодня он хотел побороть один из них: боязнь темноты, а вместо этого узнал тайну родителей. То, что они хотят родить ребенка, не просто удивило его - стало неприятно, даже стыдно за них. И что-то еще было непонятное в том разговоре. Он долго не мог вспомнить, что именно покоробило его. И вдруг услышал как наяву: «Каждая женщина должна родить двоих детей…» А разве у мамы их не двое? Катька и он… Маргарита Елена не удержалась и поделилась с ней новостью, и с тех пор она пребывала в полной растерянности… О чем они думали, когда решились на такое? Точно не о детях! Ни о том ребенке, что родится – Кате уже сорок лет, а в этом возрасте риск рождения больного ребенка резко возрастает. И о дочке и сыне не думают – у них же выпускные классы. У Катеньки класс девятый, это еще терпимо, а у Андрюши одиннадцатый! Ему в институт поступать, а ему такой подарок: соски-пеленки… У них, конечно, большая квартира, у всех есть свои комнаты, но дело ведь не только в этом. Места всем хватит, а внимания? С Катенькой проще – она без внимания не останется, сама вытребует, сколько ей положено. Да и девочка она, ей с малышом интересно будет возиться, помогать будет матери. А вот Андрюша… Он такой ранимый, замкнутый, всегда особняком… Как он воспримет беременность матери? Вполне может и стыдиться! В его возрасте дети воспринимают родителей как бесполых существ – любовь между родителями и секс между мужчиной и женщиной существуют в их сознании раздельно. И внимания ему, как самому старшему из детей, меньше всего достанется – он сразу перейдет в категорию взрослых. А он такой же ребенок, только большой. Надо поговорить с Павлом, может, стоит пригласить его учиться в Англию? Катенька Утро еще только началось, а уже столько всего произошло…И ее отношение к этому уже не раз поменялось. Это так странно – обычно она тверда в своих убеждениях. Она прибежала на берег первая! Выпила быстренько молоко – говорят, что она в детстве его сильно любила, а теперь совсем наоборот, но бабушка считает, что молоко полезно… Ради бабушки и выпила. Ухватила и ватрушку и пирожок и хотела расположиться с книжкой – приятно для души и желудка, но баба Лена попросила отнести молоко Андюшке. Вечно он отделяется от всех! Опять рисует восход… - Братец, ты чего такой угрюмый? - Я нормальный. Чего тебе? - А я сегодня работаю красной шапочкой! Принесла вот тебе молоко и ватрушки! - А пирожки? - Ты же не ешь с луком? - А других нет? - Других сегодня нет. Ешь ватрушки. - Давай. Он, молча, жевал и припевал молоко, продолжая наносить краски. А ей не терпелось поговорить – раз уж не дали почитать. - Андрюш… Ну оторвись ты … Расскажи, что случилось… - А то ты не знаешь. - О чем? - О родителях… - А, вот ты о чем! Влюбились они! - В кого? - Друг в друга! - А раньше что было? - Ну…и раньше любили, а теперь влюбились снова… Тебе это не нравится? - Пусть… Только это неправда… - Почему? Они же даже целуются, когда думают, что их не видят, и обнимаются… - Они не влюбились, они ребенка решили родить. - Решили, или уже? - Уже. - Ты откуда знаешь? - Мама с бабой Леной в беседке говорила, а я шел… мимо… - Ой, как здорово! У нас будет братик или сестренка! – она запрыгала и захлопала в ладоши, - Как у дяди Коли! Я держала его дочку на руках – так прикольно! - Нашла, чему радоваться. Мы же теперь им совсем не нужны будем. Вон Полянский рассказывал: его мать замуж вышла и ребенка родила, и про него не вспоминает – где он, что делает… Он даже напился однажды, а ей все равно. Поругала для виду. А что он курит, вообще не замечает… - Он что, такой хулиган? - Он нормальный, он специально это делает, чтобы на него внимание обратили… - А отец? - Отец у него хороший, он бы с ним хотел жить, но мать не пускает – до совершеннолетия, да и отец не зовет… - Ты думаешь, и у нас так будет? Но ведь наши родители не в разводе. - Ну и что? У них новая любовь, новый ребенок будет… Не до нас… - Вот умеешь ты, Андрюшка, испортить настроение! Я так обрадовалась, а теперь даже не знаю… Елена Зря я Маргарите сказала… Ох зря! Я же от радости, и ее обрадовать… А она и не обрадовалась вовсе, совсем наоборот… Болезней страшных боится…А что их бояться заранее? Это как Бог даст…Много знает больно, ученая слишком – «Горе от ума» это называется - в школе учили, помнится. А еще про Андрюшку с Катенькой беспокоится… А дети-то причем? Их это и вовсе не касается. В ранешние времена и так бывало, что мать и сноха в один год рожали, и ничего, росли потом и дети, и внуки… - вместе. Как еще Валера отнесется… Я теперь, и говорить боюсь… Андрей Что-то сын сегодня сам не свой… Неужели из-за вчерашнего разговора? Вроде хорошо поговорили, по душам… Я все стараюсь, чтобы он оптимистичнее смотрел на жизнь, не зацикливался на негативных ее сторонах. Может опять влюбился, и безответно? В прошлом году мы с Катей сильно перепугались, когда Кристина его покинула. Сначала-то мы, я особенно, не придали этому серьезного значения – сколько еще этих любовей будет? Это я по себе видимо судил. А потом зашел я в интернете на его сайт, а там стихи такие…упаднические – «не хочу без тебя жить и существовать…» , - да еще и рисунками оформлены: то петля, то падение из окна в… У меня мороз по коже! Со мной такого никогда не было. Уж как мне плохо было, когда с Катей расставались, когда не надеялся, что простит она меня, но о смерти не думал. Отчаивался, пил, дрался, делал глупости, но потом брал себя в руки и продолжал жить и даже надеяться на счастье… У Кати тоже был негативный опыт первой любви. Ее не просто бросили, ее унизили, поспорив на нее как на вещь – я Дениса имею в виду. Да и со мной у нее не все гладко было. И она переживала, страдала, хотела даже университет бросить – это было ее самое радикальное решение проблемы. А уйти из жизни – о таком даже она, с ее самокопанием и самобичеванием подумать не могла. А тут такие мысли. Боялись мы за сына, не знали, как помочь. Прикидывали и так, и эдак, и решили воспитывать на примерах из своего жизненного опыта, в том числе и любовного. Я стал тогда Андрюшке о своей молодости рассказывать - не все, конечно, что посчитал возможным (что Катя одобрила). Не один раз мы беседовали… Помогло! Повеселел он, ожил. Забыл свою Кристину, ну или понял, что не любовь это была, а страсть, гормональный всплеск. А вчера, когда за город собирались, заговорили о рыбалке, и я вспомнил, как будучи подростками, поехали на ночную рыбалку – столько страху натерпелись в ночном лесу! А утром сами над собой смеялись – утром все выглядело иначе. Наверное, нетактично получилось – Андрюшка же темноты боялся в детстве. Надо поговорить с ним об этом. И о предстоящем прибавлении в семье, тоже надо поговорить. И…о матери его, о Вере, давно пора рассказать… Но это уж после поездки в Японию! Две недели ничего не изменят… Юлиана Не надо мне было ехать на этот уик-энд. Еще только утро субботы, а я уже устала. А все потому, что приходится постоянно «делать лицо» - со всеми! Чтобы не заметили… не подумали… не догадались… И зачем он вернулся? А может и не вернулся, а приехал на время? А я уже вообразила, что из-за меня. Как хорошо было без него! Роман простил мне мое увлечение, мы опять стали жить вместе, и все было замечательно – мы прекрасно уживались! Роман ведь меня любит, по-настоящему, и я это знаю. Всегда знала. И я к нему хорошо отношусь. Мне с ним спокойно, я как за каменной стеной – он моя опора, мой надежный тыл. Кому как не ему я могу рассказать все свои беды и неприятности? Кто мне поможет так бескорыстно, как он? И хорошо мне с ним… Он такой ласковый, такой нежный… не то, что Сашка! Тот идет напролом, берет то, что хочет – жестко, нахраписто, но… с такой страстью! Этого, видно, мне не хватает с Ромкой. И это нужно моей женской сути… Не могу я оттолкнуть Александра, иду за ним, как агнец на заклание – вижу, что разрушает он мою жизнь, и все равно иду… Безумно хочу его…согласна на все… не думаю о последствиях… Знаю, что все отвернутся от меня, когда узнают – Ждановы в первую очередь. Андрей же друг Романа, и Катя… Похоже, она уже что-то подозревает – смотрит на меня, будто сказать что хочет, но не решается…Пока не решается! Скажет! Не такой у нее характер, чтобы в себе держать обиду . А она обидится, это точно, хотя к Роману у нее свои претензии. Но он друг Андрея, и этим все сказано! Ну и пусть! Пусть отворачиваются, осуждают! Я все равно не откажусь от своего кусочка женского счастья…И будь что будет! Катя Как все сложно в человеческих отношениях… Не только в семье. Там приходится лавировать между детьми и мужем, всех мирить, всех ублажать. Иначе очень скоро уютный, теплый дом превратится в казарму, где отбывают срок совместной жизни. С родителями тоже сложно. Они очень любят и детей, и внуков, но их суждения, порой идут вразрез с мнением молодых, и это грозит конфликтами. Приходится и здесь лавировать: кого-то упрашивать, кого-то успокаивать, говорить, что не так поняли. А иначе самой же будет больно – ей-то и родителей, и детей, и мужа жалко… Остаются друзья… С ними хотелось бы общаться на равных, не подстраиваться, не думать, что можно сказать, а что - нет. Но тоже не получается. Разве что с Колькой – он ее с детства знает, с ним она не церемонится – он все правильно поймет! Это когда о нем самом речь, но теперь у него есть жена, которую он очень любит, и которую не даст в обиду, даже если обида кажущаяся. Тоже приходится соблюдать осторожность в разговоре – жена его очень мнительная, считает, что они не воспринимают ее как равную – у нее, видите ли, образования нет, не их круга она. Да и с Колькой о жене лучше не говорить, не вспоминать ее даже – он сразу настораживается, в штыки принимает любое слово. Все ему кажется, что без должного уважения к ней относятся. Истинных друзей, а не приятелей, коллег, деловых партнеров, и просто знакомых, у них немного. У Жданова – Роман и Полянский, а у нее – Зорькин и Юлиана. А с Юлианой опять проблема – Воропаев приехал из Америки. Десять лет там прожил, и чего спрашивается, вернулся? Опять воду мутит… Опять Юлька голову теряет. Любит она его, и никуда от этого не денешься. А как хорошо с Малиновским жили! Детей, правда, не завели – сходились-расходились в то время, когда рожать надо было, а теперь поздно, Юлиана Малиновского на год старше, а он Андрею ровесник. Да они как-то и не стремились детей иметь, у них другая семья – по сути, союз деловых партнеров, с одной стороны, и любовников – со стороны другой. Наверное, и такое имеет право быть, но есть еще и Воропаев. Юлиана его с молодости любит – он ее первый мужчина. Об этом никто не знает, только ей Юлиана рассказала. А Воропаев … Непонятно, что он к ней испытывает, какие такие чувства. Позовет, поманит – она к нему кинется, бросив все, а он уже в сторону глядит. Давно ли приехал, а уже с Тротинкиной любезничал на глазах у всех. А с Клочковой…обнимался в конференц-зале, и не только… Почти раздел уже ее… Если бы Колька не вошел, не известно, что бы произошло. А еще… Об этом и думать страшно! Он ей, Катерине, жене президента, в любви признавался… На прошлой неделе это было. Андрей с Полянским уехали на таможню принимать оборудование, она текущими делами занималась в президентском кабинете. Пришел ли он к Жданову по делам и случайно с ней встретился, или намеренно это сделал – рассчитал, когда Андрея не будет, история умалчивает, но разговор состоялся. - Екатерина Валерьевна? Вы уже президент? - Нет, Александр Юрьевич, у меня другая должность. А Вы к президенту? - И да, и нет. Был вопрос к Андрюше, но раз его нет… Так даже лучше… Поговорим? - О чем? - О нас с Вами. - А разве есть такое понятие «Мы с Вами»? По-моему, Вы – сами по себе, я – сама по себе… - Не скажите, Катенька, - он приблизился вплотную к столу и наклонился к ней, - Вы всегда со мной… Я столько думаю о Вас… - И что же Вы обо мне думаете? - Я думаю, мы могли бы быть вместе. Мы подходим друг другу – у нас одинаковый склад ума, и другие качества … - Прекратите паясничать! Я прекрасно знаю Ваше отношение ко мне. - Нет, не знаете… Я люблю Вас… - Что?! - Именно это… - А как же Юлиана? Она же… - Юлиана ничего не значит! Одно Ваше слово, и ее не будет в моей жизни. - Как Вы так можете? Она же любит Вас, она ради Вас … - Не будем говорить о ней. О нас будем…и не здесь. Давайте поужинаем вместе? Сегодня? Андрея же нет… - Александр Юрьевич! Вы прекрасно знаете, что никуда и никогда я с Вами не пойду! - Я же не требую от Вас бросить мужа. Просто поужинаем. - Дело не только в муже – я дорожу дружбой с Юлианой, и не хочу ее терять! А ей будет очень больно, если она узнает… - А мы сделаем, чтобы не узнала… Чтобы никто не узнал… Так что, Катя? - Я не хочу иметь с Вами никаких дел, так что давайте закончим разговор. Приходите к Андрею Павловичу! Завтра! Он больше не приходил в Зималето, но звонил ей несколько раз, причем дважды – из ресторана, где обедал с Юлианой… Она сказала, что сменит номер, если он не прекратит звонить. Два дня звонков нет. Но что будет, когда Андрей уедет? И как вести себя с Юлианой? Рассказать ей? Или промолчать? Если промолчать, значит признать косвенно, что отношения с Александром существуют… А ведь их нет? И Андрею надо сказать о визите – у Воропаева ведь к нему было дело… А про разговор говорить не стоит – Андрей и покалечить его может. С него станется! Старики Павел Олегович и Валерий Сергеевич думами себя не тревожили, они разговаривали всю дорогу о предстоящей рыбалке, любителями которой оба были, о футболе, который будут показывать поздно вечером и который не удастся посмотреть из-за той же рыбалки… Или все же можно посмотреть? Если подогнать машину и включить портативный автотелевизор? Но тогда можно пропустить клев… Тоже неразрешимые проблемы…Мужские… Уик-энд закончился воскресным обедом на открытой веранде. Ставить стол в саду между яблонями не решились – периодически накрапывал дождь, - а веранда хоть и открытая, но под крышей. Все отказывались от обеда, ссылаясь на вчерашние шашлыки, которые жарили до глубокой ночи – съедали одну партию и ставили на угли другую, но из уважения к Елене Александровне, к ее труду, сели за стол… И не заметили, как опустошили его! Что значит вкусная еда! Можно отказаться от разогретых в микроволновке полуфабрикатов, но от слепленных с любовью добрыми руками пельменей и вареников никто отказаться не смог – они сами в рот прыгали, как галушки гоголевского пана Пацюка… Разъезжались, переполненные впечатлениями и едой, умиротворенные общением с природой, забывшие, пусть ненадолго, про свои и чужие проблемы. Пушкаревы остались в загородном доме до понедельника. Елена Александровна проследит за помощницей, которая должна все убрать, перемыть – привести дом в надлежащий вид. А Валерий Сергеевич порыбачит – уже без суеты, спокойно, наедине со своими мыслями – как и положено на рыбалке. Он уже и место приготовил, и рыбу прикормил…