Благородное Клеймо

Фрея опять утонула в ведьмовских книгах, а Элайджа коротает время, наблюдая за ней. Он отмечает каждую деталь. Например, сегодня локоны девушки кажутся светлее, все из-за солнца, уверен он. Словно жидкое золото они водопадом спадают с плеч и сияют бесконечными искорками. Так пролетают минуты, проходят часы, и яркое светило уже катится за горизонт. — Нашла — расцветает Фрея, будто бутон белой розы. Впервые за несколько дней на ее губах улыбка, а в глазах проблески искренней радости. Первородному же и вовсе все происходящее кажется сном. Слишком много времени он провел в попытках снять проклятие. Избавиться от руны стало уже не целью, а скорее призрачной надеждой. Нет, это недосягаемая мечта. Элайджа уже и не верил, что это когда-то случится. Первой реакцией становится страх, сомнение. Ему ли не знать, как рушится последняя надежда. Но на смену ему приходит бурная радость, от которой бурлит кровь. — Уверена — все же спрашивает Элайджа, в мгновение ока, оказавшись рядом. Он заглядывает в книгу, будто что-то в этом смыслит. Пусть текст ему не понятен, но рисунок руны он узнает. Как не узнать, когда она причиняет нестерпимую боль. Вздох облегчения срывается с губ древнего вампира и он наконец то позволяет себе отдаться чувствам, что зашкаливают внутри. Быстро и невесомо его губы касаются виска ведьмы. — Спасибо — шепчет он, прижимаясь к Фрее. Она его спасательный круг, что помогает удержаться на плаву. Румянец на ее щеках, заставляет сердце биться чаще. Робкая и невинная, застывшая в тысячи сомнениях. Он и сам такой, что-то всегда сдерживает его. Раньше это была семья, потом руна… — Фрея Собственное имя из уст Элайджи веет нежностью и заботой. От него теплеет на душе, принуждая ведьму обернуться к мужчине. В карих глазах первородного можно прочесть все. Фрея заслужила доверие Майклсона и даже больше. Он впервые за несколько столетий впустил ее в свое измученное и холодное сердце. Мужчина так близко, что путаются мысли и важным кажется лишь этот миг. — Скажешь «спасибо» когда я избавлюсь от руны — тихо шепчет Фрея и отступает к неразведенному камину. Знает, огонь поможет согреться, но не унять одиночество. Элайджа остается стоять у стола, растерянно касаясь полированной поверхности стола. Она не готова, понимает он. Ему остается лишь наблюдать, как ведьма ловко разводит огонь одним щелчком пальцев. Все-таки в ведьмовских способностях есть определенная польза. Ночь в Новом Орлеане обещает быть холодной и Фрея обхватывает себя руками в попытке согреться. Все же стоило разжечь камин пораньше. Хотя кого она обманывает, ведь дело совсем не в холоде. Ей бы хотелось, чтобы вместо собственных рук были руки первородного. Далия всегда говорила, что вампиры плохая компания, но Элайджа сумел доказать что это не так. — Пожалуй, нужно отдохнуть — произносит Майклсон, оказавшись у кресла. Он даже привык к нему и перестал замечать неудобства. Фрея согласно кивает, и еще немного посмотрев на открытое пламя, бредет к постели. Как это не странно ей удается быстро заснуть, хотя ведьма чувствует кожей взгляд мужчины. Замедлившееся сердцебиение и ровное дыхание девушки успокаивают древнего вампира. Это похоже на музыку, что способно уловить его сердце. Проходит несколько часов, но Элайдже не удается уснуть. Как он не пытается, не может избавиться от мысли, что Фрея чего-то боится. Быть может, ей не нужны отношения и ухаживания. Он ведь даже не спросил, есть ли у нее мужчина. Все внутренние терзания прерывает тихое бормотание. Белокурый ангел, что-то шепчет будто мантру. Майклсону приходится прислушаться, чтобы разобрать слова. — Отпусти меня, отпусти меня… — снова и снова шепчет Фрея, но вскоре затихает. Кажется, что она снова забылась крепким сном, но вскрикнув, ведьма просыпается. Ей снова приснился кошмар и с этим нужно что-то делать. Не сразу удается вспомнить, что в комнате Фрея совсем не одна. — Все в порядке, просто кошмар — произносит она, зная, что Элайджа не спит. Даже темнота не способна укрыть его взволнованный взгляд. Ничего не говоря первородный поднимается с кресла и ступает к кровати. Он присаживается на самый краешек и невесомо касается оголившегося плечика девушки. — Не отталкивай меня — шепчет Элайджа, сам отдергивая руку. Он не мог не заметить, как девушка вздрогнула от его касания. — Прости — сама не понимая за что, извиняясь, бормочет Фрея. Хватит уже думать о прошлом, пора просто его отпустить. Ее кошмары явное тому подтверждение. — Фрея, можешь не отвечать, если не хочешь. Но я все, же спрошу. Кто такой Матиас? Вопрос Элайджи застает врасплох. Ведьма надеялась, что это имя осталось лишь в ее памяти. Она не помнит, чтобы упоминала о погибшем возлюбленном последние сто лет. Если только просыпаясь от очередного кошмара. — Я любила его … Эти три слова даются слишком тяжело, но на душе становится светлее. Дышать, кажется легче, будто удалось скинуть лишний груз. — Что с ним случилось? — шепчет первородный. Ему не нужно гадать, он почувствовал светлую грусть в голосе ведьмы. Фрее совсем не хочется говорить о своей первой и последней любви. Она ведь верила, что будет счастлива, а вместо этого осталась одна посреди руин. — Это уже не важно — произносит она, сжимая ладонь вампира своими пальчиками. Это и правда больше не важно. *** Фрея привыкла просыпаться под взглядом карих глаз, но сегодня все не так. Перекатившись на другой бок, ведьма буквально сталкивается с Элайджей лбами. Доброе утро — бормочет первородный с закрытыми глазами. Он выглядит умиротворенным и даже счастливым. — Надеюсь на это — шепчет Фрея в ответ. Она и забыла, каково это просыпаться не одной, чувствовать на себе взгляд полный нежности, когда ступаешь босыми ногами по пушистому ковру. Накинув халат, белокурая красотка отправляется в душ. Теплая вода помогает проснуться, тонкие струйки приятно щекотят кожу. — Ты не против, если я умоюсь — доносится голос Элайджи за закрытой дверью. Размытое стекло душевой кабины скрывает ее наготу, поэтому Фрея отвечает согласием. Майклсон проходит к раковине, стараясь не обращать внимание на ту, что неминуемо притягивает. Холодное умывание то что нужно, чтобы унять бурлящую в венах кровь. Ведьма наблюдает за мужчиной со слишком явным интересом. Колдовская хитрость помогает не замечать разводов на стекле вовсе. Оголенный торс Элайджи приковывает ее взгляд, капельки воды катятся по гладкой коже вниз к поясу брюк. В душе становится невозможно жарко от охватившего тело и мысли желания. Фрея будто в бреду тянется к ручке и открывает дверь. Надоело притворяться холодной и бесчувственной, она хочет любить. Ее прикосновение заставляет Элайджу обернуться. Фрея стоит прямо перед ним обнаженная и такая красивая в своей нерешительности. Шаг навстречу и невесомое касание к бархатной коже, поднимает настоящий пожар внутри. — Не надо боятся — шепчет первородный, скорее себе, чем залившейся краской Фрее. Сдерживать себя становится невозможно и Элайджа срывает поцелуй с манящих губ. От ответного порыва белокурого ангела сбивается дыхание, а губы приятно покалывает. Два сердца бешено стучат и кажется, их ритм заполняет все свободное пространство. Хочется быть как можно ближе друг к другу, отдаться страсти сжигающей все внутри. — Элайджа — выдыхает Фрея, когда мужчина несдержанно прижимает ее к холодной стене. На миг Майклсон замирает, пытаясь успокоить собственный пульс. Ему нужно быть сдержаннее, именно поэтому Элайджа заглядывает в серо-зеленные глаза. — Прости — тихим шепотом срывается с губ вампира. Эта пауза помогает перевести дыхание и прислушаться к голосу разума. Сняв махровый халат с вешалки, первородный накидывает его на хрупкие плечи Фреи. Его невесомое прикосновение к горящей румянцем щеке и поцелуй, в котором как шпион затаилась нежность. — Все будет, так как ты пожелаешь — уже уходя, произносит Майклсон. Он снова поступает слишком правильно и неминуемо платит за это болью, но не подает вида. Фрея растерянно кутается в белоснежный халат, в то время как Элайджа исчезает за дверью. Что-то внутри кричит о не правильности принятого решения. В конце концов, чего она опять испугалась, ведь казалось сомнений не осталось? Несколько мгновений в полной тишине и ведьма следует за мужчиной. Открыв дверь, Фрея бросается к Элайдже, что скорчившись от боли, лежит у стены. — Потерпи немного — шепчет она и спешит к гримуару ненавистной тетушки. Руки трясутся, перелистывая страницы в поисках нужного заклинания. Пришло время прощаться, руна и так слишком долго губила благородное сердце. Вот оно то, что поможет избавиться от боли и мучений навсегда. Нужное заклинание выглядит слишком сложным, но другого шанса не будет, потому что лицо Элайджи становится серым и безжизненным. Первородный понимает, как близок к смерти и потому решается сказать единственно важные слова. Пока есть силы, пока он еще дышит и Фрея рядом. — Я люблю тебя. Фрея пытается не обращать внимание на тихое признание и сосредоточиться на заклинании, что разрушит шипы. Разбив баночку с синим порошком, девушка повторяет заговор. Сложный язык оживает порывом ветра и, подхватив голубую пыль, закручивается в маленьком вихре. — Аlicui in visceribus haerere Последние слова заклинания и порошок оседает на сжигающей кожу руне. Он впитывается и проникает внутрь, излечивая остановившееся сердце. Фрея обессилено присаживается рядом с Элайджей и только теперь понимает, он не дышит. Нарастающая паника не дает мыслить, грудь сдавливает невидимыми тисками. Кажется, из комнаты выкачали весь воздух, от этого начинает кружиться голова и тошнота подступает к горлу. — Дыши! Ну же — шепчет Фрея, пытаясь оказать первую помощь. Несколько минут проходят в попытках заставить сердце снова биться и когда надежда угасает, одинокий удар остается не замеченным. Слезы катятся по щекам от безысходности. Она не смогла спасти жизнь древнего вампира, что так глубоко запал в сердце. Снова нестерпимая боль и отчаяние, лишь один раз Фрее было так больно. Матиас, он остался в памяти, как постоянно кровоточащая рана. С ним она была счастлива, но счастье не бывает долгим и все рухнуло. Тогда ведьма и запретила себе любить, она честно держала данную клятву больше половины тысячелетия. И вот поддалась, чтобы снова остаться одной. Уложив Элайджу на кровать, Фрея роняет последнюю слезинку. В нем был свет, глубоко внутри робкий и не смелый, но он был. Иначе что заставило ее полюбить вампира, монстра в глазах людей. Руна в наказание за благородство, что может быть коварнее? Элайджа никогда не говорил, за что и кто его наказал. Пришло время выяснить, так решает Фрея, покидая свое убежище. Месть не лучший выбор, тем ни менее она его сделала.