Благородное Клеймо

Куда ему податься теперь Элайджа даже не представляет. Он несколько часов просто бродит по городу, а время неизбежно близится к рассвету. Еще темно, узкая улочка ведет первородного вглубь Французского квартала. Обостренный слух, будто радар, выхватывает из шума машин и воя сирен чей-то сдавленный крик, который вырывает из памяти одно мгновение. Единственное, что не дает ему покоя на протяжении стольких веков. Он мог бы пройти мимо. Сделать вид, что ничего не слышал вовсе, но следует на мольбу о помощи от внезапного чувства дежавю. Знает, будет мучительно больно, только принимает данный факт, как личное проклятье. Он еще сомневается, потому таится в непроглядной темноте. Его глазам не нужно привыкать различать каждую мелочь картины, что развернулась в считанных метрах и притом оставаться незамеченным. В безлюдном закоулке, где невыносимо пахнет отбросами, несколько вампиров напали на девушку. Загнали ее в ловушку, будто гончие псы. От этого в сознании первородного всплывает еще одно воспоминание, что отпечаталось в голове, также как и клеймо на теле. В тот день Клаус нашел обращенную Катерину, брат был точно пес, сорвавшийся с цепи. Никлаус не знал пощады, распарывая тело девушки кнутом, пропитанным вербеной. Он стегал вампиршу остервенело, будто обезумив. Элайджа вбежал во двор, когда крики боли затопили всю улицу. Тогда-то он понял смысл клейма, потому что помочь не смог. Тело обожгло огнем и болью до невозможной степени, до потери сознания. Казалось жгет не кожу, а беззащитное сердце. Элайджа выныривает из мыслей, содрогаясь всем телом. Он запомнил урок, но продолжает смотреть на происходящее в закоулке. Обладательница русых локонов и серо-зеленых глаз выглядит не слишком напуганной, скорее сосредоточенной в момент опасности. Только появление еще двух преследователей выводит незнакомку из равновесия. Элайджа остается наблюдателем, но лишь до тех пор, пока она сражается. Девушка — ведьма, и очень могущественна, но справится сразу с четырьмя вампирами не так просто даже ей. Припертая к стене, она все равно продолжает бороться. — Передайте Марселю, я не собираюсь становиться его игрушкой! — шипит незнакомка, отталкивая преследователей невидимой волной. Одному из них удается устоять на ногах, и он тут же бросается к своей добыче. Элайджа срывается с места, не думая. Бездыханное тело падает на серый асфальт и Фрея осматривается по сторонам, не сразу поняв, что произошло. Вырванное сердце вампира еще трепыхаясь, лежит рядом с трупом. Усилием воли ей удается оторвать взгляд от жуткой картины. Она видела многое, но прикрывает рот ладонью, стараясь подавить рвотный рефлекс. В ушах стоит гулом, собственный пульс, но ничто не может заглушить крик боли совсем рядом. К горлу ведьмы подкатывает ком, когда взгляд вылавливает в самой темноте переулка силуэт. В первую секунду сердце от испуга начинает колотиться как сумасшедшее, но ничего не меняется. Ее спаситель замирает, прижимаясь к шершавой стене, будто холодный камень, поможет ему избавиться от болезненных ощущений. Он кусает губы до крови, но Фрея не замечает на нем ни единой царапины, только на ладонях кровь того вампира, чье сердце лежит на грязном асфальте. Она делает шаг в темноту, стараясь рассмотреть мужчину на предмет повреждений более тщательно. Высокий брюнет вздрагивает, словно от удара хлыстом. Капельки пота замирают на его висках, в карих глазах застыло недоверие. Ей нечего бояться, с одним вампиром справиться не возникнет никаких проблем, но внутри все холодеет от тревоги. — Я могу помочь? — тихо срывается с ее губ вопреки всем страхам. Элайджа хотел бы что-то ответить девушке, но боль пламенем касается его сердца вновь. Он рычит предупреждающе, будто зверь в клетке. Ей не нужно подходить ближе, потому что клеймо сжигает его, будто тот день повторяется снова. Момент, когда рухнул весь мир от одного касания каленого металла к гладкой коже. — Нет! — сжимая пиджак в области сердца, шепчет Майклсон, когда девушка делает еще несколько шагов в его направлении. Ожоги под дорогой сорочкой быстро заживают, но новые приносят еще больше страданий. Перед глазами все плывет и все сложнее сосредоточится на чем-то кроме боли. Первородный решает уйти пока еще может, но сделав несколько шагов прочь, просто падает замертво. Фрея бросается к мужчине, забыв, что перед ней вампир. Она судорожно пытается что-то предпринять, но мысли разбегаются, будто чего-то испугавшись. Испарина на лице вампира подсказывает, что у него жар. Дотронувшись до его горячей щеки ладошкой ведьма убеждается в этом. Он буквально горит заживо и объяснения этому Фрея найти не может. Лишь через несколько минут в голову приходит мысль вызвать такси, чтобы добраться до своего убежища. Набрав номер дрожащими пальцами, девушка диктует адрес и просит прислать машину как можно быстрее. Всего несколько минут и такси въезжает на узкую улочку, выхватывая светом фар молодого человека, прижавшегося к стене и девушку, что склонилась над ним. — Вы не могли бы мне помочь, довести его до машины — просит Фрея, вручив таксисту сто баксов. Кивнув он выходит из машины и взяв с двух сторон вампира под руки, усаживают его в машину. Подъехав к дому на окраине, Фрея сполна оплачивает молчаливому водителю дорогу домой. — Я помогу довести его до кровати. Сам он ведь не дойдет — произносит мужчина, пересчитав наличные. Ведьма с благодарной улыбкой кивает, сегодня ей везет. Отперев дом и пропустив вперед мужчин, Фрея следует за ними. — Сюда — подсказывает она, указывая на кровать. Как только мужчина укладывает клиента, Фрея с благодарностью шепчет: — Спасибо. Она протягивает еще несколько купюр, но таксист качает головой. — Достаточно того что вы уже заплатили. Я обычно не лезу в чужие отношения, но по- моему ваш муж слишком много пьет. Доброй ночи — добавляет он уходя. Ведьма лишь успевает открыть рот, чтобы сказать что это не ее муж, но уже не кому. — Доброй ночи — шепчет она, понимая, эта ночь такой не будет.

***

Старинные часы на стене отсчитывают полночь и тишина в доме нарушается лишь тихим шуршанием минутной стрелки. Элайджа открывает глаза и осматривается по сторонам. Даже в полной темноте он видит каждый уголок комнаты, что объята легким беспорядком. Маленький круглый столик заставлен склянками с известными лишь хозяйке ингредиентами. Пустое кресло и скомканный пушистый плед на нем. Тело ужасно ломит, будто его перекрутила гигантская мясорубка. Он пытается подняться, но навалившаяся слабость не дает. Лишь тогда он замечает девушку, что уснула на полу, прислонившись к кровати. Ужасно хочется пить, а будить незнакомку кажется преступлением. Первородный пытается дотянуться до кружки, что замечает на стуле. Коснувшись ее кончиками пальцев, но, так и не ухватив, он сталкивает ее. Брызги разлетаются на несколько метров, попав, в том числе и на девушку. Фрея резко распахивает глаза и зажигает ночник. Ее сердце быстро стучит в груди, разгоняя адреналин по венам. — Прости — шепчет вампир с виноватым видом. Он без сил откидывается на подушку и тяжело вздыхает. Ему не нравиться чувствовать себя слабым, тем более, когда поблизости ведьма. Конечно она не виновата, что с ним сделали, только это не помогает выгнать ненависть к ее колдовской сущности. — Я принесу еще — произносит Фрея, заметив, как мужчина облизывает пересохшие губы. Она исчезает на кухне, а через минуту возвращается со стаканом холодной воды. Приподняв голову мужчине, она подносит стакан к его губам, несколько жадных глотков и вампир с благодарностью смотрит незнакомке в серо-зеленые глаза. — Меня зовут Элайджа — шепчет он, допив содержимое бокала. Имя мужчины, кажется Фрее до боли знакомым. Она знала мальчика с таким именем, но это было так давно. Будто другая жизнь, просто ее отголоски. Она почти забыла о своей настоящей семье и если бы не это имя не вспомнила мальчика с карими глазами. Ее младший брат был таким же кареглазым. — Фрея — тихо представляется девушка. Вампир с трудом выдавливает улыбку, он думал ведьмы только и способны, что причинять боль. Она оказалась другой в ее глазах, будто в глубинах океана отражается свет. Фрея смущенно отворачивается от пристального взгляда своего спасителя. — Отдохни. Ты еще слаб — произносит она, направляясь к креслу, на котором остался любимый плед. Только сейчас Элайджа понимает, что на нем нет пальто, лишь дорогой костюм. По коже пробегают мурашки, и страх клешнями берет за горло. — Мое пальто — шепчет первородный, резко подскочив с кровати. Отпустившая на мгновение слабость возвращается, и вампир падает рядом с креслом. Фрея помогает мужчине подняться и вернуться в постель. — Не переживай, оно в прихожей. Слова ведьмы не помогают унять страх. Элайджа не уверен, что гримуар матери все еще на месте. Что если он выпал, когда он упал без чувств или его забрала она. Любая ведьма готова продать душу за столь ценную реликвию. — Ты не принесешь его? — стараясь быть любезным, просит первородный. Фрея кивнув, уходит и возвращается с вещью в руках. Пальто испачкалось, но это меньше всего волнует мужчину. Запустив руку в подкладку, Элайджа облегченно выдыхает. Дневник Эстер все еще тут, его последняя надежда сохранена. В голове возникает мысль показать его Фрее, она сильна и могущественна. Что если это сама судьба свела их чтобы, наконец, избавить вампира от благородного проклятия? И все же лучше оставить все до рассвета.

***

Розовый восход окрашивает еще темное небо. Его блеклые лучи проникают в комнату, будто молчаливые воры. Первородный распахивает глаза и резко садится на кровати. Так обычно выглядит его утро, он уже давно не кричит. Просто привык и кошмары вошли в привычку, а искалеченное сердце еще трепыхается, не смотря ни на что. Взгляд проходится по комнате, цепляется за открытые шторы и исписанные листы, что разложены на невысоком столе, но останавливается на кресле. Фрея спит, ее длинные белокурые локоны рассыпались по подлокотнику. Ей неудобно, и Элайджа вздыхает, понимая, что неосознанно вынудил ведьму спать не в уютной постели. Он поднимается, как можно тише и подходит к спящей девушке. — Фрея, Фрея — одними губами говорит сам себе Элайджа, будто пытаясь что-то вспомнить, но ничего. Абсолютно ничего не всплывает в памяти, разве что сестра, но та давно мертва. Перед ним же мирно спит ведьма, что никакого отношения к его семье не имеет. «Наверное, к лучшему» — думает Элайджа, и аккуратно поднимает Фрею на руки. — Не нужно было — шепчет ведьма, не открывая глаз. Первородный молча, укладывает девушку в постель и укрывает одеялом. «Все же ночи в Новом Орлеане стали холоднее» думает он. Фрея снова засыпает, а Элайджа присаживается на краешек. Несколько часов ожидания его не тяготят, он ждал гораздо дольше. Майклсон уходит в ванную, оставляя спящую ведьму в комнате. Он снимает пиджак и сорочку, чтобы осмотреть руну. Она все еще горяча и причиняет боль, но первородный привык. Это его напоминание, что за хорошие поступки нужно платить. Он платит болью и своими страданиями. Холодная вода помогает унять пожар в области сердца. От облегчения вампир прикрывает глаза, лучше может быть только кровь, теплая, пульсирующая под тонкой кожей. Черты монстра на секунду проступают на идеальном лице против воли хозяина. Элайджа быстро возвращает себе контроль над монстром замечая белокурое создание застывшее на пороге. — Прости — шепчет Фрея собираясь уйти. Но застывает когда первородный оборачивается на ее голос. Ее привлек непростой ожог на совершенном теле. Она уже видела такое в книгах, но никогда не встречала на практике. — Турисаз — произносит она, подойдя ближе и коснувшись руны. На миг Элайджа замирает, слишком давно чужие руки не касались его кожи. Прикосновение ведьмы дарит нежданную прохладу и успокоение открытой раны, что никогда не заживает до конца. — Ты знаешь, что это такое? — с надеждой заглянув девушке в глаза, шепчет Майклсон. Фрея уже видела руны в деле, ей сложно даже представить, за что можно сделать такое с живым человеком. Нет, конечно, он не человек, напоминает себе Фрея. Только это все равно не укладывается в голове. — Это руна огня — отвечает она. Вспоминая, какие негативные последствия она несет для живых существ. Нестерпимая боль не самое страшное из них. Второе название руны говорит само за себя — шипы. Она прорастает с каждым днем все глубже, впивается в плоть и окутывает своими острыми шипами. Медленно, но верно разрушает сердце первородного вампира.