500 лет назад
— Никлаус, я нашел способ спасти жизнь двойнику — произнес Элайджа, застав брата за распитием бутылки с дорогим виски. Младший Майклсон лишь ухмыльнулся. Его вполне устраивало, что Пирс погибнет. Этой сучке и так слишком долго удавалось морочить ему голову и если бы не определенное время, что нужно для ритуала, он бы уже прикончил ее. — Элайджа, я все понимаю. Но пусть все идет своим чередом — пробормотал Клаус. Его бесило, что брат носился с Кэтрин, как с хрупкой вазой. Нет, он ревновал. Казалось, она отдаляет Элайджу от него. — Тебе это не интересно? — с недоверием спросил старший Майклсон из тех, что не лежали в гробу с волшебным клинком в груди. — Скажи, ведьмам чтоб не тратили время– все, что сказал Никлаус, допив крепкий алкоголь. Элайджа покинул комнату в полной тишине, но в голове уже созрел план. В покоях Катерины он появился поздней ночью и внушил ей бежать. Рассказав, какая ей угрожает опасность, первородный вернулся к себе. Всю ночь он просидел у открытого окна, уверяя себя, что поступил правильно. В отличии от брата в нем все еще бушевали отголоски человечности. Он просто не мог позволить брату убить невинную девушку. Утро началось с криков, доносящихся с улицы. Клаус в гневе кричал на слуг и даже несколько раз ударил одного из них. — Найдите ее! Эта тварь должна быть здесь к вечеру или я всем вам выпущу кишки! Эти слова заставили Элайджу подняться с кровати. Не успел он одеться, как брат ворвался в его спальню. — Она сбежала — сдерживая рвущуюся наружу ярость, прошипел Никлаус. Он мерил комнату быстрыми шагами пока первородный одевался. В погоню за беглянкой они бросились вместе, хотя Элайджа меньше всего этого хотел. Прочесав лес и отдаленные дома, но никого не найдя, Клаус решил действовать иначе. Он пытками вытащил правду у одного из обращенного им же вампира. Тот умирая произнес, лишь одно слово: — Тревор… Элайджа знал вампира с таким именем, неужели он укрыл Катерину? Это будет стоить ему жизни, в этом древний даже не сомневался. На улице уже стемнело, когда братья ворвались в небольшую хижину, что была жилищем юного по их меркам вампира. Только их ждало разочарование, вместо Катерины они нашли лишь несколько ее вещей. Похоже, Тревор подался в бега. До назначенного ритуала оставалось два дня, и Клаус бросил все силы на поиски Петровой. Вечером второго дня они дали свои плоды, вампирам удалось схватить Тревора. Он долго молчал, но все же сдался и раскрыл укрытие Катерины. Планам Никлауса не суждено было сбыться, девушка оказалась не такой и наивной. Обманом ей удалось обратиться в вампира и сбежать. Узнав об этом от Роуз, младший брат пришел в бешенство. Только это было не самое страшное. Догадавшись о предательстве Элайджи, он просто озверел. Время ритуала превратилось в настоящую вальпургиеву ночь. Приказав ведьмам создать ужасное заклинание Никлаус, заклеймил им собственного брата. — Ты поступил благородно брат, так пусть это станет твоим проклятием. Слова Никлауса навсегда засели в голову. Ожоги быстро заживают, но память первородного никак не исцеляется.Особняк семьи Майклсон
Старинный особняк встречает Элайджу непривычным холодом и обшарпанными стенами. В нос бьет запах плесени, которая очевидно единственная здешняя обитательница. Неспешно шагая по пустым комнатам первородный ничего не понимает. Никаких следов погрома или недавнего пребывания, будто его хозяева просто в один миг испарились. Он был уверен, что Никлаус будет здесь. Какого же его удивление обнаружить семейный дом в полном запустении. Майклсон замирает у двери, в когда свою комнату. Несколько минут он неподвижен, воспоминания обрушиваются на него с новой силой. Перед глазами снова тот день и осуждающий взгляд брата. Но в чем он виноват? В том, что все еще ценит человеческую жизнь? Тяжело вздохнув, Элайджа касается шершавой поверхности стены. Медленно ведет пальцами и нащупав незаметную на первый взгляд неровность бьет кулаком в стену. Его тайник сохранился спустя столько столетий и это не может не радовать. Вытащив из укрытия сверток, обернутый в сгнившею от времени ветошь, Майклсон облегченно вздыхает. Он стирает с кожаного переплета книги слой пыли и открывает ее. Это гримуар Эстер. В голове мелькает мысль, если бы об этой тайне стало известно Никлаусу, одним клеймом он бы не отделался. Он ничего не понимает в рунах и заклинаниях, но все равно рад. Быть может, в нем скрыта последняя надежда первородного вампира. Почему-то Элайджа уверен, его мать должна знать обратное заклинание. Она ведь была очень могущественна. Первородный спрятав гримуар в подкладку пальто, покидает особняк быстро и, не оставляя следов.