Освобождение / Breaking Free

Окрестные дома были погружены в ночной мрак, когда доктор Лектер на угнанной машине проехал мимо своей конечной цели, а затем совершил круговой объезд всего квартала. Бушевавший ливень перешёл в мелкий дождь, и о недавнем разгуле стихии напоминали только сломанные ветки и раскиданная по лужайкам садовая мебель. Сейчас было около четырёх часов утра; некоторое время ушло на то, чтобы сменить одну угнанную машину на другую, а также переодеться в обычную одежду вместо синей больничной униформы. Несмотря на время, уличные фонари не горели, и ни один проблеск света не был виден в окнах близлежащих домов и магазинов. Определённо, по всей округе отключилось электричество из-за грозы. С точки зрения доктора, это было весьма кстати. Предпочитая не заходить в дом с парадного входа, он припарковал машину в прилежащем квартале и потом задними дворами, не ограждёнными заборами, прошёл к внутреннему дворику дома Кларисы. Мокрая трава прилипала к ботинкам; доктор потратил несколько секунд, тщательно вытирая обувь о коврик перед задней дверью. Несмотря на странные обстоятельства этого визита, совершенно ни к чему было проявлять невежливость. С этого момента становилось очень трудно предугадывать, что может случиться. Найти дом Кларисы, адрес которого доктор запомнил ещё много месяцев назад, было самым лёгким делом. А проникнуть к ней в дом, не узнав предварительно, где сейчас находится её соседка, и вообще, спят обе женщины, или нет... Это была хорошая... забава. Что ж, будем надеяться, ты не держишь пистолет под подушкой, м-м-м, Клариса? Он тихо вскрыл замок – тот оказался довольно типичной конструкции, часто использующейся в типовых и арендуемых домах по всей стране – и осторожно приоткрыл дверь. Заходя внутрь, осмотрелся. Видимо, он оказался в прачечной: вот нестираное бельё брошено на крышку стиральной машины – Ты затеяла стирку, Клариса, а потом отключили электричество, да? – а вот смесь запахов затхлости и стирального порошка щекочет ему ноздри. Внимательно прислушавшись, доктор Лектер не уловил ни одного заслуживающего внимания звука из жилой части дома. Там стояла полная тишина, не нарушаемая даже мерным гудением работающего холодильника. Доктор вошёл в кухню. Та была общей – меньше секунды понадобилось ему, чтобы это определить; не будь других признаков, он мог догадаться по куче фотографий и записок, висящих на холодильнике. Способность доктора Лектера видеть в темноте была гораздо выше, чем у большинства людей, однако даже он не мог разобрать всех деталей в этой густой темени. На столе лежал карманный фонарик, предназначенный как раз для таких непредвиденных случаев. Доктор взял эту находку с собой, радуясь потрясающей предусмотрительности Кларисы, и вышел из кухни в коридор. Он решил, что пока не будет включать фонарик. Во-первых, соседка Кларисы может и не спать в этот час. А во-вторых, сама Клариса, как он знал, спит неспокойно, часто просыпается от своих снов. Возможно, так будет и в этот раз. Тогда свет фонарика заставит Кларису или её соседку (а, может, обеих) выйти из комнаты и посмотреть, что происходит. Нет, это доктору совершенно ни к чему. Все аспекты его визита должны быть тщательно проконтролированы, а иначе – слишком опасно. В конце коридора он увидел главную входную дверь. Рядом с ней располагался шкаф для верхней одежды и маленький столик для разных мелочей. К стене также крепилось несколько крюков для одежды; на них висели две форменные ветровки с надписью «ФБР» на спине и серое пальто Кларисы, в котором – вспомнил доктор – она приходила навестить его. А четвёртый крюк пустовал. Быть может, мисс Мэпп отправилась погулять этим вечером, но не вернулась домой из-за грозы? Если так, то это удача. На главном входе заканчивалась общая часть дома. Чтобы продолжить осмотр, доктору нужно было вернуться к двум дверям, расположенным по обе стороны коридора. Дверь слева была закрыта; та, что справа, приоткрыта. Доктор Лектер осторожно приблизился к щели, но так, чтобы не задеть дверь. Вдохнув воздух этой комнаты, он ощутил в нём аромат Кларисы Старлинг. Определённо, то была её половина дома. Ему пришлось заставить себя остановиться, чтобы проверить свою способность к полному самоконтролю. Потому что лёгкое поглаживание её пальца, которое он позволил себе в Мемфисе, было всего лишь небольшой рябью на поверхности спокойного моря – если сравнить с огромной волной, нахлынувшей на доктора Лектера в эту минуту. Она была рядом, здесь и сейчас. Ни решёток, ни стекла между ними. Единственное, что отделяло их друг от друга, была сила его самоконтроля. Теперь всё зависело от него самого: как он поведёт себя в эту встречу, определит её отношение к нему в будущем, а также покажет раз и навсегда, действительно ли Клариса готова принимать знаки внимания доктора только с «безопасного» расстояния. Он отступил назад и приблизился к двери, ведущей на другую половину дома. Для начала нужно разобраться, что там с соседкой; если она действительно дома, то придётся временно нейтрализовать её перед тем как отправиться беседовать с Кларисой. Рисковать было нельзя – его свобода зависела от этого. Дверная ручка легко повернулась; за ней открывалась ведущая наверх лестница. Доктор Лектер попробовал языком воздух – тот отдавал затхлостью. Ощущавшийся также цветочный запах был, скорее искусственным, а не живым. Мужчина осторожно двинулся наверх, предпочитая держаться ближе к стене и избегая ступать на середину – там любая ступенька могла скрипнуть. Лестница привела его в гостиную, где стоял диван и другие незначительные предметы обстановки, принадлежащие соседке Кларисы; доктор отметил их количество и расположение, но прошёл мимо без раздумий. За тремя незапертыми дверями оказались две спальни и ванная; нигде не было ни души. Прекрасно. Никто нас не побеспокоит, Клариса. Думаю, пришло время познакомиться по-настоящему, ты согласна? Вернувшись на первый этаж, он вновь открыл дверь на другую половину дома. Все его чувства вмиг обострились до предела. Ожидаемая реакция, когда дело связано с Кларисой Старлинг. Доктор слегка толкнул дверь и проскользнул в образовавшийся проём. Два стула, забросанных одеждой и прочими предметами; кофейный столик с лежащим на нём скрипичным футляром; небольшой книжный шкаф, битком набитый книгами, папками и какими-то бумагами. Ни фотографий, ни милых безделушек, коими изобиловала гостиная мисс Мэпп. Лестницы наверх тоже не было; видимо, Клариса взяла себе ту половину дома, что поменьше. Здесь была только гостиная, ванная (их доктор Лектер видел с того места, где стоял) а дверь слева от него, возможно, вела в единственную спальню. Её спальню. Туда он и направился – пожалуй, с чуть большей скоростью, чем следовало бы. Да, порой Клариса Старлинг заставляла его забыть самого себя. Однако этот факт не мог служить достаточным оправданием столь поспешных и неосторожных действий. Ответственность за всё, что он делает, никто с него не снимал; и ему вовсе не хочется испортить то, к чему они вдвоём так долго шли. Стоя под дверью спальни, доктор Лектер успокаивался, прислушиваясь к ритму дыхания спящей женщины. Она дышит тихо, ровно, спокойно. Он тоже постарался приноровиться к её дыханию. Если его приход окажется для неё нежеланным, тогда эта минута – последние остатки спокойствия и мира в их отношениях. Дверь легко поддалась его прикосновению. Доктор Лектер вошёл и приблизился к изножью кровати, мысленно отмечая всё ту же простоту обстановки, что и в гостиной. Спальня всего лишь исполняла свою функцию, ничем не отражая личность хозяйки. Кровать. Тумбочка. Шкаф для одежды. Голые стены без картин или фотографий. Доктор Лектер поразился, насколько сильно эта комната напоминала его, теперь уже бывшую, камеру в психиатрической больнице. Причины, привязывающие её к выбранной жизни – психологические, а не физические; и этот дом не имеет для неё глубокого значения. Исходя из этого, задача, стоявшая перед доктором Лектером, становилась легче – и одновременно труднее. Верно, мало что связывало Кларису с её нынешней жизнью; однако те связи, которые имели место, слишком далеки от мира вещей, чтобы можно было так же легко пренебречь ими. Даже его подарки были где-то спрятаны; возможно, она хранила их для себя, но никому не показывала. И правильно, лучше не стоит этого делать, м-м-м? Запасной фонарь, работающий от батареек, стоял на тумбочке и сейчас не горел. А вот отсутствие её служебного пистолета вызывало опасения. Доктор Лектер ожидал увидеть оружие рядом с её рукой, но там не оказалось. Может, тогда в ящике тумбочки? Или под подушкой? Если попытаться открыть ящик – она может проснуться. А если пистолет-таки у неё под подушкой, она успеет выхватить его и откроет огонь, приняв доктора за обычного грабителя или ещё кого-то в этом роде; вряд ли он успеет вовремя обезоружить её. Какую трудную, но увлекательную задачу ты поставила передо мной, моя дорогая. Наконец, он позволил себе опустить взгляд на спящую женскую фигуру. Клариса лежала на боку, ближе к тому краю кровати, возле которого стояла тумбочка; стёганое одеяло она натянула почти до самой щеки. Её волосы в лёгком беспорядке обрамляли лицо; довольно соблазнительно зрелище. Глаза доктора Лектера расширились, жадно вбирая каждую визуальную деталь, в то время как слух улавливал для запоминания ритм её дыхания, а нос ловил и сохранял малейшие оттенки ароматов, повисших в комнате: сладкий, тёплый, слегка мускусный. Доктор испытывал непреодолимое желание протянуть руку и дотронуться – и этим доказать себе, что искра, проскочившая между ними в Мемфисе, не была чем-то, что никогда не повторится. Клариса слегка заворочалась – простыни под её ногами зашуршали. Доктор Лектер стоял без движения, ожидая, пока она снова успокоится. Клариса перекатилась на спину, ближе к середине кровати. И тут её глаза медленно открылись. Доктор напрягся, готовый отреагировать на понятную и неизбежную смесь гнева и паники, которая отразится в этих глазах – сомнительно, что Клариса видит в темноте так же хорошо, как он сам, так что вряд ли её обрадует неизвестная тёмная фигура, возникшая у изножья кровати среди ночи. Однако вышло так, что именно доктору пришлось удивиться – чувство, с которым он редко сталкивался в своей жизни – потому что Клариса ни закричала, ни попыталась наброситься на него. И он оказался шокирован – с этим состоянием ему ещё реже доводилось сталкиваться – что эта девушка сделала в действительности. Она сонно и, видимо, без малейшего беспокойства, моргнула. Затем протянула руку и слабым ото сна движением коснулась простыни на соседней, пустующей половине кровати. И, прежде чем её веки вновь медленно сомкнулись, она сквозь сон пробормотала слова, которые так шокировали доктора: – Ещё темно. Ложись, Ганнибал... Тот замер, обдумывая, не привиделось ли ему всё это: непогода, побег и её слова. Возможно, всё это – не более чем фантазия и страстное желание, вместе заменившие ему память, когда он по-настоящему сошёл с ума после девяти лет заключения в одиночной камере. Конечно, галлюцинация была яркая и подробная, но ведь и разум его – яркое место. Такое ведь тоже возможно, не стоит сбрасывать это со счетов. А с другой стороны... Чувство глубокого удовлетворения нахлынуло на доктора Лектера. Возможно, Клариса Старлинг уже готова оставить свою нынешнюю жизнь и быть с ним. Пусть её сознание этого ещё не понимает, но бессознательное уже сделало выбор. Во сне она приняла ту мысль, что их настоящее место – рядом друг с другом. На секунду доктору Лектеру очень захотелось воспользоваться её приглашением, снять обувь и скользнуть в постель рядом с Кларисой. Но это – подло по отношению к ней, ведь в состоянии полного бодрствования она не предложила бы ему такого. Когда-нибудь, в неопределённом будущем, возможно; но не сейчас, в их первую встречу без барьеров и решёток. Он позволил себе ещё один взгляд на спящую – вспоминая звук её голоса, чуть охрипший ото сна, с нежностью произнёсший его имя, – а затем протянул руку и включил фонарь на тумбочке. Её разбудил то ли звук, то ли свет; повернувшись в сторону доктора, Клариса быстро и без колебаний высвободила руку из-под одеяла и потянулась к ящику в тумбочке. Однако доктор Лектер оказался быстрее: он хватил её за запястье и отвёл руку девушки в сторону. – Примите мои извинения, Клариса, за столь неожиданное пробуждение. Но я думаю, что без применения оружия этот разговор будет безопаснее для нас обоих, м-м-м? Её мышцы напряглись; держа запястье Кларисы, доктор чувствовал, как участился её пульс. Она не боролась, не пыталась вырвать руку из его хватки. Стараясь привыкнуть к свету, моргала, а ещё глубоко дышала и время от времени сглатывала. И когда она наконец заговорила, то голос не был хриплым ото сна. Отметив этот факт, мужчина также осознал, что уже скучает по её хрипотце. – Доктор Лектер. Думаю, не будет преувеличением сказать, что я удивлена видеть Вас здесь. Её голос почти не дрожал, и доктору это понравилось. – Для меня это тоже удивительно, Клариса. Но так этим вечером сложились обстоятельства. – Гроза. Из-за неё вырубилось электричество. Но наверняка ведь были запасные генераторы. – Были. Но ливень также образовал бреши в стенах, что привело к немаленькому наводнению, создавшему необходимость перевести меня и остальных обитателей подвала в другое место. Она нахмурилась; её мысли ясно отразились на лице. – Скольким людям пришлось умереть, чтобы Вы оказались здесь, доктор? Он ослабил хватку на её запястье, погладив гладкую и нежную кожу большим пальцем. Ощущение было в точности таким, как он и представлял себе, но воображаемое прикосновение не может сравниться с реальным. – Вы спрашиваете, Клариса, добавится ли к Вашему ночному хору ещё один голос? Но в том, что делаю я, Вашей вины нет. – Сколько? – повторила она, с упрямой настойчивостью глядя ему в глаза. Доктор Лектер незаметно вздохнул. Он знал, что она не была бы собой, позволив этому вопросу остаться без ответа. – Один. Возможно. Но мог и выжить. Клариса отвела взгляд, явно претерпевая внутреннюю борьбу. – Это был не Барни, – произнесла она с еле заметной вопросительной интонацией. – Нет, Клариса, не Барни. Ему посчастливилось отсутствовать в эту вечернюю смену. Однако он также не был на работе последние несколько недель, из-за чего и прервалась наша с Вами переписка. На её лице отразилось удивление пополам с некоторым облегчением. Скучала по моему голосу, Клариса? Как приятно. Но ты не позволишь эмоциям отвлечь тебя от текущего момента? Думаю, нет. – И поэтому Вы решили навестить меня лично? Вам нельзя находиться здесь, доктор. – Верно, час несколько поздний – или ранний – для посещений. Я приношу свои извинения, Клариса, за то, что вломился к Вам в дом. Но, думаю, Вы понимаете, что я не мог просто постучать. Сегодня третья суббота месяца, и было бы очень грубо с моей стороны заставить Вас ехать в Балтимор только для того чтобы узнать о том, что меня там нет. – Вы ведь не выносите грубость. Он склонил голову в знак согласия: – Да, я не выношу грубость. Она вздохнула. – Я неподобающе одета для встречи гостей, доктор. Может, дадите мне минутку, и мы переместимся в гостиную? Он вгляделся в её лицо и улыбнулся. – Но это сейчас не в моих интересах, правда, Клариса? Поскольку Ваш безупречный детектор добра и зла обязательно заставит Вас позвонить коллегам в ФБР – возможно, дядюшке Джеку? – и тогда мы начнём играть в куда более опасную игру, не так ли? При упоминании имени Джека Крофорда она вздрогнула, как и ожидалось. – Я давала присягу, доктор. Возможно, для большинства моих коллег это ничего не значит, но для меня значит. И я не могу отбросить свои жизненные принципы только потому, что Вы умный и привлекательный. Пока она говорила, весь её гнев вырвался на свободу. Однако слова, изначально задуманные ею как твёрдое заявление, на деле прозвучали как откровенное признание. Клариса боролась, стараясь убедить себя в том, что она – действительно та, кем кажется внешне, и заодно пыталась подавить в себе нечто гораздо более сложное, скрытое внутри. – Нет, – сказал он, прекратив притворяться, будто удерживает её запястье, поскольку она, так же как он, не хотела прерывать прикосновение и не выказывала ни малейшей попытки высвободить руку. Доктор Лектер погладил указательным пальцем внутреннюю сторону её руки. – Нет, я вовсе не жду, что Вы могли бы это сделать, Клариса. По крайней мере, не сейчас. Он не сказал ей, что в итоге, если их отношения продолжатся дальше, она должна будет принять и его понимание справедливости, и его действия. Принять и как-то объединить со своими принципами. По логике доктора Лектера, это означало не отбросить их, а всего лишь сместить угол зрения. Она уже двигалась в этом направлении, начиная с января, всё больше развиваясь до того уровня, когда могла стать арбитром собственного правосудия. Однако уйти из ФБР, работа в котором означала для неё победную песнь в честь покойного отца – нет, на такое она пока была неспособна, и доктор Лектер знал это. Неважно, насколько сильна была её привязанность к нему. – Так что нам теперь делать, доктор? – Вы же понимаете, я не могу остаться здесь. Она кивнула. Глаза её сузились, на лице промелькнула мука. – А Вы понимаете, что я... не готова уйти? Он и не ожидал от неё другого ответа. Однако это было гораздо лучше остального множества сценариев этой встречи, которые доктор Лектер успел обдумать и представить. По крайней мере, пока что не было никакой стрельбы. И она не до конца отвергла мысль о возможном побеге, напомнил себе доктор. – Разумеется, Клариса. Нет причин беспокоиться. У меня нет намерения увести Вас силой. Возможно, спустя какое-то время, Ваш ответ будет другим. Ему очень хотелось задержаться чуть дольше, однако он не мог. Нужно ещё много чего сделать, пока Джек Крофорд со своими неуклюжими следователями начнут вынюхивать в попытках напасть на след. С сожалением отпустив руку Кларисы, доктор отступил на шаг, при этом не позволяя ей дотянуться до ящика с пистолетом. – Доктор Лектер? – позвала Клариса, сев на постели. Одеяло обернулось вокруг её талии. Он не позволил своему взгляду опуститься ниже линии её ключиц, просматривавшихся в вырезе ночной рубашки. – Вы не взяли с меня штраф. Он замер, быстро вспоминая. Нет, ошибки быть не могло. Она точно знала, о чём говорит. – Я не услышал в Вашей игре значительных неточностей, Клариса. Так что Вы ничего не должны мне. Молчание. Вздох. Решительный взгляд поднятых на него глаз. – Возможно, у нас с Вами разное понимание, что значит неточность. Я уверена, что насчитала четыре ошибки в своём исполнении. Отважная Клариса. – Уверены, Клариса? – он приблизился. Она ответила на брошенный вызов, приподнявшись на коленях и положив ладони ему на грудь. Если её пальцы и дрожали, то не от страха. – Уверена, доктор. Он мягко опустил ладонь ей на спину между лопатками, и Клариса придвинулась ближе. Сейчас их головы находились почти на одном уровне. Ему пришлось только чуть-чуть наклониться, чтобы дотянуться до её губ. А её губы мягко открылись в ответ. Их поцелуй, в общем, был довольно целомудренным. Рот доктора оставался закрытым. Не стоило так уж сильно искушать судьбу, достаточно и того, что он убедился – случившееся между ними в Мемфисе не было простой случайностью. Поглаживая Кларису левой рукой по спине, он запоминал каждый изгиб и углубление, которые ощущал сквозь тонкую ткань ночной рубашки. Правая рука в это время убрала прядь волос со щеки девушки, а затем с нежностью легла на её шею сбоку. Доктор Лектер обрадовался, почувствовав кончиками пальцев, как быстро бьётся её пульс. Странное, однако совсем не стесняющее чувство – её пальцы поглаживают его грудь и плечи, будто изучая. Чем дольше длился поцелуй, чем настойчивее и смелее становились эти прикосновения. Несмотря на долгие месяцы обдумывания, планирования и постоянной рациональности, доктор Лектер был весьма удивлён тем, что сейчас испытывал. Похоже, он и сам не понимал глубину своих чувств к Кларисе Старлинг. Или, возможно, недооценил важность нежного прикосновения, не шедшего ни в какое сравнение с тем безразличным, неприязненным и полным страха обращением, которому он подвергался последние девять лет. Но её прикосновение... Оно было таким тёплым и открытым – в точности как её рот и губы, стремившиеся к нему без малейшего сопротивления. Она не боится. Нисколько... Это чувство было до того приятно, что доктор Лектер готов был заплакать. Углубив поцелуй, он получил со стороны Кларисы не менее пылкий ответ. Её тихий стон волной прокатился по всему телу доктора, и он понял, как в действительности далеко зашёл его эксперимент по исследованию чувств их обоих. Продолжать это – означало поступить крайне грубо и неучтиво по отношению к Кларисе. Он не может сейчас заявить о своих правах на её тело, а потом просто уйти. Но именно так ему и пришлось бы поступить, ведь сейчас у него нет никакой возможности взять её с собой, когда его собственное положение шатко. Ещё нужно многое подготовить, достать поддельные документы для себя и её, а это требует времени и осторожности... нет, он не заставит Кларису чувствовать себя использованной, преданной и брошенной, как нечто ненужное. Приняв решение, доктор Лектер направил эту волю на всё своё тело, заставив подчиняться строгой дисциплине разума. Его поцелуй стал нежнее и вернулся в свою первоначальную целомудренную форму. Доктор заставил свои руки, свободно блуждавшие по её телу, успокоиться и остановиться. А затем он отстранился – с надеждой, что Клариса не поняла, как близко он сейчас был к состоянию неконтролируемой страсти. Доктор Лектер, слегка наклонив голову вправо, принялся сосредоточенно расправлять ночную рубашку на Кларисе. Та медленно открыла глаза. И тут он понял, что она не только знала, какие противоречивые чувства разрывали его минуту назад, но и сама ощущала то же самое. Она не нуждалась ни в подтверждении того, что желанна, ни в обещаниях на будущее; она просто знала. – Вам пора, доктор? – с мягкой интонацией спросила Клариса и улыбнулась ему слабой, но всё понимающей улыбкой. Он проверил свои внутренние показатели: сердцебиение, дыхание, самоконтроль; всё было в норме и всецело подчинялось его воле. Напоследок доктор Лектер позволил себе поцеловать Кларису в лоб. Ощутил губами теплоту её кожи; почувствовал биение сердца, которое, в отличие от его собственного, до сих пор билось в учащённом темпе. – Да, пора, – согласился он. – Я был бы благодарен, Клариса, если бы Вы оказались так добры и дождались моего ухода, прежде чем звонить бы в ФБР. Клариса нахмурилась. Доктор Лектер подумал, что, возможно, попросил её о слишком большой услуге. Впрочем, ей просто могло стать неприятно при воспоминании о той непростой ситуации, в которой они оба находились. – Вообще, доктор... Мне кажется, что я так и проспала всю ночь, не просыпаясь... – она говорила медленно, тщательно подбирая слова, однако взгляд не отводила. – Даже если Вы и были в моём доме после своего... побега, я об этом ничего не знаю. Тут доктора Лектера охватило страстное желание поцеловать её снова. Она была воплощённая радость, будто созданная для того чтобы изумлять его снова и снова. Единственное, что удержало доктора от исполнения своего желания – это мысль о том, насколько в действительности хрупок его самоконтроль в её присутствии. Вместо поцелуя доктор Лектер мягко улыбнулся. – Спасибо, Клариса. Он отступил назад, безошибочно найдя дверь – несмотря на то, что всё это время не сводил глаз с её лица. Она тоже безотрывно смотрела на него, до тех пор, пока он не скрылся в дверном проёме, прикрыв за собою дверь. Выйдя из спальни в гостиную, он замер в тишине. Через дверь не доносилось ни звука; Клариса никуда не звонила, не вызывала подмогу и не сообщала о проникновении преступника в её дом. Доктор Лектер повернулся, чтобы уйти, и тут услышал звук. Тихий-тихий вздох, вызывающий дрожь. В нём звучали боль и огорчение, отозвавшиеся эхом в сердце доктора Лектера. Этот едва слышный вздох напоминал постоянную, ноющую боль долго срастающейся кости. Мужчина предпочёл быстро покинуть комнату, пока его незаслуженно превозносимый самоконтроль не вступил в битву, которую ему всё равно не выиграть.