Освобождение / Breaking Free

Клариса тщательно осмотрела металлический складной стул, поставленный в коридоре перед её приходом. Этот ритуал она совершала в начале каждого своего визита, не уклонившись ни разу за весь год. Её настойчивость была... очаровательной. Нет, она доверяла Барни – в этом доктор был уверен. Однако не собиралась ставить медбрата в такое положение, когда ему пришлось бы не выполнить приказ Чилтона. А сам Барни наверняка видел на своём мониторе, как Клариса проверяет отсутствие прослушивающих устройств. Её действия защищали беседу с доктором от чужих ушей, даже если она сама этого не понимала. Однажды, несколько месяцев назад, сам Барни признался доктору Лектеру во время их ночной беседы, что директор психиатрической лечебницы действительно предлагал ему установить прослушку на стул. Из соображений безопасности, разумеется. Но стоило Барни всего раз проинформировать Чилтона о тех мерах предосторожности, к которым каждый раз прибегает Клариса, как директор тут же отказался от своей идеи. Закончив проверять стул, девушка снова переключила внимание на доктора Лектера, и тот ответил вежливой улыбкой. – Всё ещё боитесь, что Ваши пламенные признания в любви кто-нибудь подслушает? – Мои признания, если бы прозвучали, скоро были бы проданы в «Тэтлер», – Клариса приподняла бровь. Её выражение лица бросало вызов. – Я не люблю эту льстивую хитрую ящерицу по имени Чилтон, и Вы, доктор, тоже, так что давайте не будем притворяться. – Хм. Однажды он оказал мне небольшую услугу, раскрыв правду о Вашей маленькой игре в «предложение сенатора Мартин». Впрочем, оказание услуг в его намерения не входило. Клариса внимательно поглядела на доктора Лектера, пытаясь определить, в чей огород был брошен этот камешек: пытался доктор поддеть Чилтона или всё-таки её саму. Последнее, без сомнений. Он заметил на её лице отражение сознательного решения – покончить с обвинениями. Слегка качнув головой, словно в знак отрицания, она проговорила: – Полагаю, доктор, что Вы правы, беспокоясь за свою жизнь в моём присутствии. В конце концов, я известная лгунья. Может, мне помахать Барни рукой и позвать его присоединиться к нашей беседе? Возможно, он захочет позвонить и директору Чилтону, если Вам угодно. Бьюсь об заклад, тот себе задницу порвёт, лишь бы это дало пищу для газетной статьи о самом знаменитом здешнем обитателе. – Какое интересное предложение, Клариса, стоит подумать. И в Вас действительно есть, чего испугаться. В последней фразе содержалось гораздо больше правды, чем сам доктор планировал когда-либо открыть Кларисе, даже если им предстоит провести вместе последующие сорок лет жизни. Сколько бы удовольствия ему ни приносили игры с очаровательной Старлинг, внутренне он всегда понимал, какую опасность таит в себе эта девушка. Она только что поймала его невысказанные мысли; что ещё она может у него забрать? Она приблизилась к стеклу, внимательно глядя на доктора. – Не вижу никакой дрожи, доктор, несмотря на Ваш страх. Он спрятал улыбку, услышав из её уст намёк на его собственные слова, сказанные в одном из недавних писем. – Общество сочло необходимым оградить меня от хищников, подобных Вам, Клариса. – Он легонько постучал костяшками пальцев по стеклу. – Условия, правда, оставляют желать лучшего, но поверьте, здесь я прекрасно защищён от Ваших злодейских умыслов. Он заметил, что её глаза расширились от удивления. Однако она продолжила игру: – Значит, я замышляю какое-то злодейство по отношению к Вам, доктор? – она подошла совсем близко и положила пальцы на стекло напротив ладони доктора Лектера. – По-моему, Вы отвечаете мне тем же. – Ах, ну понятно, – он опустил голову, изображая глубокое горе. – Вы потеряли ко мне интерес. Она рассмеялась – от души, закрыв глаза. Доктор видел очень близко её ресницы и щёки. Вот глаза приоткрылись на мгновение – и в них отразилась нежность, а ещё глубокая уязвимость и беззащитность. Конечно, если ему правильно удалось прочесть. Тут выражение её лица стало серьёзным; голос зазвучал негромко, почти на уровне шёпота, и в нём явно чувствовался её южный выговор. – Вряд ли это возможно, доктор. Что такое... неужели застенчивость? Ему прежде приходилось слышать в её голосе желание уклониться, несогласие, даже упрямое отрицание – но это было что-то новое. Может быть, новая грань её осознания и, можно ли утверждать, принятия происходящего? – Я не буду пытаться дать этому название, так что даже и не спрашивайте... но... у меня есть к Вам интерес. Есть, доктор. Он провёл большим пальцем по стеклу, словно хотел погладить её ладонь. – Я знаю, Клариса. – Он тоже говорил негромко, и его голос успокаивал не меньше, чем слова. – Вам ни к чему торопиться в поисках точных формулировок. Бывает так, что догадка – единственное, что есть в распоряжении. Она задумалась, и её взгляд словно отдалился от всего. Его слова нашли в ней отклик, задели какую-то струнку в её душе, пока невидимую для доктора Лектера. Улыбка коснулась губ девушки. Она вернулась мыслями в настоящий момент и взглянула в глаза своему собеседнику. – Бывает так, доктор, что догадка – в самый раз. Он понял смысл этих слов, и глаза его загорелись. Однако пора было менять направление этого разговора; дальнейшее лучше приберечь до той поры, когда разделяющее их стекло исчезнет. Но и когда время беседы завершилось, и Клариса ушла, и свет погас, и весь этаж погрузился в тишину – доктор Лектер продолжал лежать на своей койке, сложив руки на груди и представляя себе Кларису, одновременно робкую и смелую, одетую в подаренную им ночную сорочку из синего шёлка, которая была ей удивительно к лицу.