Освобождение / Breaking Free

Тёмно-синие обтягивающие джинсы подчёркивали её стройную фигуру, а свитер насыщенного зелёного цвета дополнял эффект. Сегодня она пришла без пальто, принеся с собою тепло и свежесть весеннего денька и аромат миндаля, который источали её волосы. – Добрый день, Клариса. Она подошла к своему стулу и осторожно опустила на пол сумку. – Здравствуйте, доктор, – кивнула посетительница. А тот не сводил глаз с её шеи, которую украшало некогда им подаренное жемчужное ожерелье. Заметив этот взгляд, Клариса мягко улыбнулась: – Сначала я думала надеть ещё и платье, но потом решила не смущать Вас своим чересчур разряженным видом. – Ммм. Но в действительности, Клариса, любая Ваша одежда смотрится на порядок лучше моих тюремных лохмотьев. Произнося эти слова, доктор размышлял: каков этот свитер – ткань определённо хлопок, а не шерсть – на ощупь? Может, такой же мягкий и гладкий, как её кожа? – Но платье всё равно очень красивое, доктор. Правда, я не знаю, когда мне представится следующая возможность его надеть. Она сейчас намекает на то, чтобы он чаще присылал ей приглашения? Нет, только не Клариса. Кокетство – не её стиль. Это простая констатация факта, искреннее выражение точки зрения. – Чепуха, моя дорогая. У каждой женщины должно быть в гардеробе маленькое чёрное платье. Заметив выражение сомнения на лице собеседницы, он понял её отношение к подобным вещам. Социальный класс, к которому Клариса Старлинг принадлежала по рождению, был далёк от светских приёмов и модных тенденций. Но ничего – скоро она привыкнет и научится разбираться в этом. Или, ещё лучше, доверится опыту доктора Лектера и доставит ему радость баловать её на протяжении многих лет. – Если Вы так считаете, доктор, я согласна. Концерт также был потрясающим. Жаль, что Вы не имели возможности его послушать. – Не стоит беспокоиться, Клариса. Мне довелось услышать игру мистера Перлмана ещё много лет тому назад. Его мастерство и сила эмоций довольно хороши, тут Вы правы. – Когда сидишь в зале, впечатление другое. Например, я слушаю плеер во время пробежек, но это совсем не то. – Действительно, Клариса, это не одно и то же. Сами по себе звучащие ноты могут быть прекрасны, но слышать музыку в присутствии других людей – это производит особенно сильное впечатление. Зрители, их эмоциональный отклик, который словно заряжает исполнителя... В каждом мгновении живого выступления заключена особая неповторимая магия... некое неуловимое настроение, которое рассеивается по залу вместе со звуками музыки и бесследно исчезает в тот момент, когда затихает финальный аккорд. Доктор Лектер заметил, что Клариса внимательно смотрит на него – и слушает задумчиво, даже слегка печально. – Живая музыка каждый раз звучит иначе, – сказала девушка. Доктор утвердительно кивнул. Клариса продолжила: – И чем более слушатели... восприимчивы... тем большую силу исполнение набирает? – Проницательное наблюдение, Клариса, – с улыбкой произнёс доктор, и его собеседница тотчас улыбнулась в ответ. Возможно, она отдавала себе отчёт в том, что данный вывод справедлив не только по части исполнения музыки; её восприимчивость и желание слушать столь же благотворно влияли на тон и откровенность их бесед. Внимание чуткой слушательницы давало возможность виртуозно исполнить увертюру, за которой могло последовать нечто большее. За последний год их отношения постепенно вышли на новый уровень – и было бы глупо для доктора Лектера полагать, что это произошло только благодаря его опыту и проницательности. Нет, во многом изменившиеся отношения были заслугой самой Кларисы Старлинг. – В общем... у меня, доктор, нет чего-то сокрушительно мощного... но я всё же принесла с собой музыку, которую можно послушать... если позволите. – Это запись с того симфонического концерта, Клариса? Девушка отрицательно качнула головой, а затем опустилась перед сумкой, извлекая что-то из её недр. – Не совсем так. Просто Вы, доктор, поделились со мной образцами своей любимой музыки, и я решила ответить тем же. Звучит интригующе. Что же ему предстоит – подвергнуться воздействию невнятного современного шума, в данный момент проходящего под маркой «гениально»? Или то будет концерт популярной музыки, где музыканты в угоду публике играют всем известные, растиражированные мотивчики, а не истинную классику? Впрочем, сама Клариса без возражений приобщилась и даже смогла оценить его музыкальные вкусы, так почему же её собственные предпочтения не заслуживают времени и внимания? И, кроме того, прослушивание выбранной ею музыки открывает ему новые возможности для постижения загадок её личности. – Я уже сгораю от нетерпения, моя дорогая. Клариса засмеялась. – Вы думаете, какой кошмар Вам предстоит услышать, и планируете, как спастись от него, исчезнув в свой внутренний мир. Всё больше проницательности, да, Клариса? Вот только я ни за что не стал бы «исчезать» в Вашем присутствии. – Едва ли, Клариса. Подобная грубость недопустима между друзьями. А мы ведь друзья, не так ли? Она замерла на пару секунду, стоя с кассетой в руке перед терпеливо ожидающим магнитофоном. – Да, что-то вроде того, доктор. Хотя, лично я не уверена, существует ли слово, которым можно назвать наши отношения. Очаровательная двусмысленность, моя дорогая. Кассета проскользнула в кассетоприёмник, дверца захлопнулась с лёгким щелчком, и Клариса придвинула стул с магнитофоном чуть ближе к стеклу, отделяющему камеру доктора. – Просто послушайте начало. Если не понравится, обещаю не заставлять Вас слушать всю запись. Клариса нажала кнопку воспроизведения и отступила назад, опершись боком о стекло. Как и тогда, на Рождество, она села на пол подле камеры доктора Лектера и повернулась спиной к коридору. Что это, Клариса? Создаёшь ощущение личного пространства? Представляешь, как мы сидим рядом в концертном зале? Доктору стало приятно от подобной мысли – и она согревала его, даже когда он в ожидании музыки опустился на холодный пол своей камеры. Теперь они действительно сидели рядом – только по разные стороны стекла. Доктор Лектер чутко повернул голову, едва зазвучали первые аккорды. Тут он заметил, что Клариса с большим интересом наблюдает за ним. Звучавшая мелодия была доктору не знакома, однако он быстро определил музыкальные инструменты: скрипка – возможно, две – а также виолончель. Музыка звучала с неистовой силой – невидимые исполнители определённо вкладывали в игру всю душу и страсть. Владение техникой игры на скрипке и виолончели требует быстрых и отточенных движений. Постепенно доктор начал понимать ритм и логику развития мелодии – она состояла из повторяющихся музыкальных отрезков, которые разбавлялись приятными и запоминающимися вариациями. Однако это было вовсе не то, что доктор ожидал услышать. Мелодия достигла своего пика и резко, отрывисто завершилась. Клариса протянула руку и поставила кассету на паузу. – Ну что, доктор, ещё одну? Или уже достаточно для Вашего тонкого музыкального слуха? – Значит, это было трио, Клариса? Две скрипки и виолончель? Как же называется произведение? Признаюсь, с данным композитором я не знаком. Она кивнула и слегка закусила губу – явно пытаясь спрятать улыбку. Однако ничего не вышло. – Правильно, две скрипки с виолончелью. А название... хм... Это Scorpions, песня Rock You Like a Hurricane. Не уверена, правда, можно ли их назвать композиторами... – Клариса снова протянула руку к магнитофону, и её палец завис над кнопкой «пуск». – Значит, неплохо было? – Я попридержу своё мнение, пока не услышу ещё. Один отрывок недостаточен для полного и вдумчивого анализа. – Конечно, доктор, – она снова нажала на кнопку воспроизведения. – Просто дайте мне знать, когда надоест. Следующая композиция поначалу напоминала стремительный горный поток, который затем чуть успокоился, но вскоре снова набрал силу. Это был довольно продолжительный отрывок, он длился несколько минут. В ответ на вопрос доктора Клариса сказала, что произведение называется The Final Countdown. Следующая мелодия была быстрой, резкой и пронзительной. Однако и в ней есть своё очарование, подумал доктор. Высказав эту мысль вслух, он услышал смех Кларисы. В ответ на его вопрос девушка призналась, что дело в названии – Smooth Criminal (Обаятельный преступник). Доктор Лектер улыбнулся, ибо счёл её веселье очаровательным, пусть даже его причиной являлся он сам. В общей сложности они прослушали более двадцати вещей, записанных на обеих сторонах кассеты. А затем шуршание пустой плёнки, завершившееся щелчком, обозначило конец их маленького музыкального путешествия. – Ну как доктор? Мой вкус столь же плох, как Вы думали? Она была довольна произведённым впечатлением, понял доктор Лектер. А также достаточно уверена в себе, чтобы шутить. Ммм. Как бы я хотел сказать, насколько ты нравишься мне такой, моя дорогая. – Это был довольно интересный концерт, Клариса. Он вовсе не показался мне ужасным. – А я подумала, что эта музыка подойдёт... нам, – произнесла она. И тут же пустилась в объяснения, как будто желая отмести прочь малейшую мысль о том, что могут существовать отношения, в которых всё понятно с одного слова. – По стилю вся эта музыка – рок, металл, панк и поп, просто аранжированная для любителей струнных инструментов и более классического звучания в целом. – А, понятно. Весьма умный ход, сделать непереносимую музыку вполне удобоваримой. Клариса закатила глаза. Такую гримасу доктор счёл бы грубостью от кого-то другого, однако теперь он лишь улыбнулся. Слегка ткнув плечом в стекло его камеры, Клариса заметила: – Неужели так трудно просто сказать, что понравилось? – Мне приятно, что Вы поделились со мною этой музыкой, Клариса. Ещё больше ему было приятно видеть, какое направление начали принимать её мысли. Она решила смешать и объединить их интересы – классическую музыку и современную. Её первый неосознанный шаг к тому, чтобы соединить их жизни. Понимала это Клариса или нет, однако в её воображении уже возникали образы того, как бы они с Ганнибалом Лектером могли быть вместе. И мысль об этом будоражила его сильнее, чем любая музыка. Доктор сделал в уме заметку – в свободное время продумать обстановку их будущей музыкальной комнаты. Это должно быть нечто просторное, светлое, с высоким потолком... подобные мысли были приятны, но мужчина забыл про них сразу как заметил, что его собеседница прислонилась головой к стеклу камеры. Музыка умолкла уже несколько минут назад, однако Клариса так и продолжала сидеть на полу, явно не собираясь вставать. Доктор решил вернуться к их разговору: – Где же Вам удалось раздобыть столь интересную подборку? Вы ходили на концерт, Клариса? От этих слов она замешкалась, и восторженное выражение на её лице медленно растаяло. Развернувшись и глядя в глаза доктору, Клариса проговорила: – Я не хочу лгать Вам. Подобный ответ немало озадачил его, но доктор Лектер сумел сохранить хладнокровный тон голоса и такое же выражение лица. – Но чувствуете, что в данном случае должны солгать мне? – Я не могу ответить на этот вопрос, доктор. – Не можете или не хотите, Клариса? Промельки гнева и паники в её взгляде; волнение, которое выдавал дёрнувшийся указательный палец – ладонь покоилась на колене, прислонившемся к стеклу. Движение напоминало нажатие на курок пистолета и, по всей, видимости, служило для неё расслабляющим и успокаивающим жестом. И кроме того, догадался доктор, сей жест подозрительно похож на движение... музыканта в струнном оркестре? Очаровательно. Может, она записала эту музыку во время урока? Доктор тайком взглянул на подушечки пальцев своей визави – кожа на них была чуть грубее, однако без мозолей, столь характерных при игре на гитаре. Значит, её потянуло на классику. Может, там на записи и была Клариса вместе с кем-то ещё? Она слегка наклонила голову, обдумывая ответ на его вопрос, и в этот момент чуть заметное изменение в её внешности вызвало у доктора немалый интерес. Вот здесь, слева на шее – небольшое покраснение. Почти незаметное со стороны, однако сейчас они сидели так близко, что ошибки быть не могло. Скрипка. И совсем недавно Клариса так много и усердно занималась, что инструмент даже оставил отпечаток на её шее. – Не хочу говорить, – произнесла она, выбрав, наконец, наиболее подходящий ответ из двух предложенных. – Ну а если я буду настаивать, Клариса? Тогда Вы солжёте мне? Подумав некоторое время, она покачала головой, по-прежнему не произнося ни слова. – А в ответ тишина. Я думал, Клариса, подобные уловки годятся только в начальной школе. – Довольно, доктор. Я не хочу, и это моё право, – её голос звучал ровно и твёрдо, и доктору Лектеру подумалось в тот момент, что Клариса Старлинг могла бы добиться куда больших успехов на своём поприще, если бы её для разнообразия перестали нагружать бесполезной бумажной работой, а доверили какое-нибудь ответственное дело. – Я не хочу слышать от Вас по данному поводу ни дальнейших вопросов, ни насмешек. – Разумеется, Клариса. Я понимаю. Он действительно понимал – однако эта её странная настойчивость в таком пустяке удивила доктора... следовательно, для неё это совсем не пустяк. Но почему? Возможно... возможно, это нечто, чем она не желает делиться. Нечто, предназначенное лишь для неё, а я вмешиваюсь. И хотя доктору Лектеру было приятно узнать, что Клариса начала проявлять интерес и склонность к вещам, не связанным с ФБР, всё же он ощутил смятение при мысли, что доступ в круг её новых интересов закрыт и для него самого.