Освобождение / Breaking Free

– Ну как, Клариса, понравилась симфония? – спросил он, дождавшись, когда она снимет плащ и займёт привычное место на стуле. – Я слышал, новый соло-виолончелист играет превосходно, но, к сожалению, ни разу не слышал его вживую. Она встретила взгляд доктора, и улыбка заиграла у неё на губах. – Скажите, соседнее пустовавшее кресло... оно ведь предназначалось Вам? Быстро догадалась. Сам доктор Лектер даже не был уверен, что она сумеет провести эту параллель. – Снова начинаем играть, Клариса? – Ответьте на мой вопрос, доктор, и тогда я отвечу на Ваш. Хм-м-м, Клариса, знала бы ты, какое у тебя сейчас прелестное упрямое выражение лица. – Конечно, я бы не смог воспользоваться купленным билетом, однако Вы правы, я приобрёл его для себя. – Он слегка нахмурился, и был уверен, что она заметила это. – Негоже отправлять молодую леди в свет без сопровождения. Надеюсь, Вы простите моё прегрешение. Если бы мог, я бы составил Вам компанию. – Если бы Вы могли составить мне компанию, доктор, тогда Вы также имели бы возможность посещать любые представления по всему миру, и Вам не пришлось бы прибегать к моему посредничеству. Как она упорна в своей слепоте, подумал доктор Лектер. Возможно, она делает это нарочно. Ну что ж, хорошо; её право задавать темп игре. Если партнёрша робеет, в этом нет ничего удивительного; его костюм явно не подходит случаю, так что ей приходится ходить на свидания в одиночку. – Всё верно, моя дорогая, но тогда я лишился бы возможности наслаждаться Вашим обществом. Сказав это, он быстро продолжил, не давая ей возможности протестовать: – Ну а теперь, концерт. Вам понравилось? – Очень. Музыка была такой красивой, и акустика потрясающей. Моей бывшей школе далеко до подобного уровня. Он вопрошающе склонил голову набок. – Школьные концерты, – пояснила она. – Прежде лишь они были для меня источником живой музыки. Кстати, она, оказывается, воспринимается гораздо лучше, когда вокруг не стоит запах пота от одноклассников. – Я, конечно, понимаю, Клариса, что Бозмен не Париж и не Флоренция, однако там должны были найтись и другие возможности для культурного просвещения, кроме школы. – Разумеется, такие возможности были, доктор. Однако лютеранский приют не мог позволить себе любой каприз, особенно при таком количестве детей, нуждавшихся в удовлетворении элементарных потребностей. Но я помню... в каком же классе.. в шестом или седьмом, наверное. Вся средняя школа отправилась смотреть балет. «Щелкунчик». Поездка была необязательная, по личному выбору; так что в итоге приют выбрал – не оплачивать дополнительные места. И девять человек, я в том числе, остались вместо поездки коротать часы в комнате для самостоятельных занятий. – Культуру, Клариса, вряд ли можно назвать капризом или причудой. Она, скорее, как воздух. Нужна, чтобы не задохнуться. Клариса глядела на стены его камеры, по-прежнему голые. Он видел, как она борется с сомнением: спросить или не спросить. – Разве Вы задыхаетесь, доктор? – Меня поддерживают мои воспоминания, Клариса. – Вы не сказали «нет». – Клариса, а Вы знакомы со средневековым методом пыток, который назывался «давление»? Наказываемого бросали на землю, вытянув его тело во весь рост, а сверху на грудь накладывали тяжёлые камни, так, что он не мог дышать. – Сжимающая асфиксия. Он слегка наклонил голову в знак согласия. Доктору было приятно, что она выразила своё понимание в столь спокойной и беспристрастной форме. – Каждый новый вдох слабее предыдущего. В подобных обстоятельствах смерть неизбежна, и подвергаемый пытке всё прекрасно осознавал. Я рассказываю это, Клариса, не для того чтобы вызвать Вашу жалость, а чтобы Вы лучше понимали мою ситуацию. Она обдумывала его слова. Наморщила лоб, и между бровями пролегла складка; слегка закусила губу и снова расслабила мышцы лица. Доктор Лектер мысленно запечатлел этот образ в своей памяти, чтобы потом нарисовать – разумеется, когда необходимые для этой работы материалы будут ему возвращены. Клариса заслуживает большего, чем банальные цветные карандаши. – Вы по памяти во всех деталях нарисовали то место во Флоренции. Неужели все Ваши воспоминания так точны, доктор? И Вы можете... видеть... посещать их снова? А также каждое представление, которое Вам доводилось видеть... каждый из симфонических концертов, оперных спектаклей, балетов... Клариса умолкла, и доктор Лектер уже собирался ответить, когда собеседница подняла палец, прося с его стороны ещё минутку молчания, чтобы она могла обдумать и завершить свою мысль. Смелость и непринуждённость, с которой был совершён этот жест, восхитила доктора. Осторожнее, Клариса. После отчаянной борьбы ты начинаешь сдаваться и уже ощущаешь себя совершенно спокойно рядом со мной. Жду того дня, когда ты сама себе в этом сознаешься. – Но здесь... – продолжила она, – здесь нет ничего, что Вы могли бы добавить в своё хранилище воспоминаний. Никаких новых впечатлений, только то, что можете узнать через меня. Даже человеку с такими разнообразными интересами, как у Вас, и с Вашим богатым культурным опытом... рано или поздно надоест возвращаться к пересмотру когда-то давно увиденных спектаклей или повторному прослушиванию хорошо знакомых концертов. Это действует... Клариса умолкла, встретившись взглядом с доктором Лектером. Её глаза отражали мучительное понимание. – Удушающе.