Белое пламя

Синяя листва развевалась по ветру, унося с собой мысли волшебницы. Пурпурная трава приятно щекотала ноги, через ремни сандалий. - Что будешь делать дальше? – смотрит исподлобья Огрон, изучая рисунок на лице Анкаа, та стоит, опираясь рукой о рельефный ствол дерева, не произнося ни слова. Ему хотелось бы узнать, что занимает мысли перерожденного феникса сейчас, но Ан оставалась безмолвной. Кажется, её больше всего на свете интересовало солнце, заходящее за горизонт, отдавая наблюдателем последние лучи тепла на сегодня. Где-то в груди еще жгла магия, знаменуя о начале чего-то действительно нового для девушки, чьи глаза, наполненные слезами, искрились ярким белым светом. Наташа неотрывно наблюдает за ней, не пропуская ни единого изменения во взгляде волшебницы. Впервые за всё время Анкаа не выглядит печальной, её отстраненность можно было понять, как ни как она пережила собственное перерождение. Ната готова биться об заклад - теперь мир воспринимался Ан совсем иначе. Её диковинные глаза метались по усеянному золотыми колосками полю, пытаясь насытиться чувством свободы, которое теперь по праву было её. И все же некоторая тоска проглядывалась в белых зрачках, разбавляя столь трогательную картину приторной горечью. За всё надо платить, и вампирша точно знала, что её подруга много отдала, для того, чтобы сейчас стоять тут и наслаждаться вместе с ней прохладным воздухом. Ната хотела бы спросить у девушки, что же с конкретно произошло, лишь бы погасить надоедливый интерес, только вот Ан пока не была готова к беседе, и не совсем ясно, будет ли она вообще когда-нибудь готова. Единственное, что было точно ясно – без Золотого Королевства тут не обошлось. Стала ли она личем, как и предполагала? Сейчас Анкаа не была в этом так сильно уверена: её легкие вбирали прохладный воздух, а кровь разгонялась по жилам биением сердца. Её новое тело, пышущее жизнью, не принадлежало нечисти, оно не деформировалось, оставаясь без каких-либо изменений. Лишь странные изображения на её лице, от которых теперь и за всю жизнь не избавиться, и диковинные белесые зрачки, которые позволяли ей на время перестать видеть надоедливых теней. - Наташ, можно я тебе кое-что покажу? – наконец-то затянувшееся молчание прерывается, и тогда вампирша и маг вскакивают с мест, - Так уж и быть, ты тоже можешь принять участие, Огрон. Я ведь, выходит, должна тебе. Анкаа лукаво улыбается, почти кокетничая с мужчиной. И магу кажется, что что-то отдается в его сердце, лишь увидев улыбку волшебницы. По всем канонам маг не был создан для любви, по идее, не способный чувствовать что-то настолько сильное по отношению к другому человеку. Возможно, феникс являлась исключением из правил, но мужчина не был уверен на все сто процентов, что его чувства были тем, что описываются в книгах. Делала ли это Ан специально? Отнюдь, как бы она не отговаривалась, образ рыжего паренька, с которым она провела бок о бок всю свою жизнь, не покидал её мыслей. Но теперь у него есть невеста, да и Анкаа больше не существует для него. И Огрон мог бы попытаться стать ему заменой, но было бы это честно? Вопрос риторический. Опустившись чуть вниз по тропинке, выходя на заросшее высокой травой поле, девушка вскидывает руки к небу, делает плавное движение вниз, затем снова вверх, и буквально за пару мгновений её руки окутывают белесые языки пламени, превращая руки в огромные крылья. Огонь быстро распространяется по её телу, разрастаясь дальше, и когда силуэт Ан растворяется в нем, позволяя появиться своей птичьей ипостаси. Эта форма не сильно отличалась от прежней, разве что, не так сильно была покрыта пламенем, в отличие от той, в которой некромант громила Алфею, отчего отчетливо виднелись перья, покрывающие её. Жар, исходящий от тела птицы, медленно испарился, забираемый существом в недра своего организма. Феникс склоняет голову, приглашая забраться на свою шею, и только тогда Ната осознает, насколько громадная у Анкаа вторая форма. - Держитесь крепче, - расправив белые крылья, феникс взлетает в один мах, заставив своих пассажиров посильнее ухватиться за белоснежное оперенье. Ощущение полета, эта птичья свобода, желанная для многих, и особенно для такой, как Анкаа. Ната ловит себя на мысли, что точно такую же тягу мог иметь и Даркар, но ему вполне нравилось жить под землёй, изредка устраивая полеты вокруг собственного замка. Можно списать всё на его возраст, ведь со временем это должно надоедать, так? - «Интересно, что же ты теперь будешь делать со своей свободой?», - вопрос сам собой зародился в голове. - «Ну, если мои догадки верны, то у неё тоже будут свои дела», - вклинивается Валтор. - «Расскажешь?». - «Будет бороться с нарушением баланса во вселенной», - усмехается мужчина, понимая, что является одним из тех, кто и творит дисбаланс, - «Я всё же не знаю, что с ней произошло в Кристальном Лабиринте, но предполагаю, что теперь она просто хранитель». - «Хранитель чего?», - не унимается шатенка. - «Хранитель мирного неба над нашими головами», - демон выглядывает из-за деревьев, наблюдая, как Анкаа катает на своей спине Огрона и Нату, - «Надеюсь на её понимание, и помощь, она всё-таки наша должница». Валтор как обычно ищет выгоду, и его нельзя за это корить. Феникс осознает это, и нельзя сказать, что это её сильно волнует. Шатенка до конца не понимала статуса «хранителя», но Ан была слишком спокойна, для того, кто должен бороться с такими, как её молодой человек. Не обязательно быть воином, ведь таких как феникс – великое множество. Она лишь одно из древних существ, которые одним своим существованием держат ту самую пресловутую стабильность, не давая миру погрязнуть в определенный цвет. Материя должна колебаться, иначе как будет происходить развитие? От того на душе стало так легко, ведь ей не обязательно нужно вмешиваться в поток событий, выбирая для себя понравившуюся сторону, а не ту, к которой все склоняют. Обогнув горную вершину, феникс пролетает скалу, проскальзывая меж тонких облаков, разрезая их крыльями, вихрем падает вниз, и затем резко опускается на землю. Маг и вампирша буквально сваливаются с шеи птицы, заваливаясь на траву. За всем этим наблюдает Валтор, и стоящие поодаль маги черного круга. Птица исчезает из их поля зрения, но появляется Анкаа в своем человеческом облике. - Что это? – несколько брезгливо говорит Огрон, смотря на искрящуюся в руках волшебницы магию. Её губы изгибаются в смущенной улыбке. За столько лет жизни она так и не научилась правильно дарить подарки, слова потерялись, застряв комом в горле. Бледные щеки слегка багровеют, под холодным взглядом мужчины. - Подарок, - сипло выдает коротковолосая, подхватывая красноволосого под руку, и вкладывая в его ладонь ту самую искру, - Я не понаслышке знаю, что спрятаться от Команды Света нынче сложно, поэтому вот. Эта мелочь будет скрывать вас от назойливых стариков. Смешок со стороны Валтора привлекает внимание феникса, и она немедля переводит взгляд карих глаз на блондина, хмурясь, когда их взгляды пересекаются. Как бы ей не хотелось быть мягче по отношению к нему, надменность демона крайне раздражала, если не бесила. Маг Пламени Дракона, гордо задрав нос, усмехался, наблюдая за происходящим. Смешно, его это забавляет, как Огрон смягчается в присутствии феникса, а Анкаа злиться, но не комментирует этого, усмехаясь в ответ. Знал бы Валтор, как выглядит, стоит Наташе подойти к нему ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Идиот. - Спасибо, - Огрон сжимает огонек в руке, склоняя голову перед девушкой, в благодарном жесте, - Неплохая замена твоему сердцу. Впредь, будь умницей, не теряй его. Прыснув от смеха, Ан закрывает рот рукой, в попытке заглушить собственный голос. Огрон треплет её по голове на прощание, отвечая на смех феникса улыбкой. Позволив себе дотронуться кончиками пальцев её лица, мужчина подмечает, что ранее теплая кожа, сейчас была ледяной, но не придает этому большое значение. - До свидания, Анкаа. Она переводит взгляд на длинноволосую деву, стоящую рядом. - До скорой встречи, - с трепетной улыбкой на устах шепчет Наташа, обхватывая ручками ладонь подруги, - Пусть удача сопровождает тебя, где бы ты ни была. - Мне не хватит бессмертия, чтобы расплатиться с тобой, Наташа, - сжимая нежные кисти в руке, - Поэтому, позволь оставить и тебе небольшой подарок. Анкаа царапает кожу, пока первые бусинки крови не выступают на бледной ладони. Она подносит горящее на кончике пальца пламя, и жидкость воспаряет в воздухе, растягиваясь в тонкую цепочку, и застывая. - Вот, тебе же было интересно увидеть теней воочию. Накинь это на шею. Наташа накидывает алую цепь на шею, и образы темных существ складываются перед ней, словно пазл. Они выглядят, как ожившие кляксы, с большими глазами-бусинами, и широченными ртами, с рядами округлых зубов. Такими вряд ли убьешь человека, да и размеры теней оказались не такими большими. Анкаа внимательно наблюдает за реакцией подруги, в какой-то момент, забредая в собственные мысли. И ей вспоминается тень, сидящая на плече Кеннингема, пожиравшая его магию. Она могла бы избавить его от неё, но была ослеплена собственными эмоциями. - «Но теперь я бессмертна, а он - нет». Наташа замечает одну из теней перескакивающую от одной ведьмы Трикс, к другой. Но ничего не говорит, под строгим взглядом Ан. - Они такая же часть мира, даже если никто их не видит. Существование теней нужно, иначе многие маги просто бы умирали, перенасытившись магией, к которой их тела были не готовы, - она вздыхает, - Есть и опасные виды, они носят другое имя. Просто… Не ложись спать в этой штуке, и вообще не советую злоупотреблять ей. Вампирша согласно кивает, аккуратно снимая украшение с шеи. Они переглядываются, а после Ан на секунду бросает взгляд на Огрона. Слегка склоняет голову, треплет Нату по мягким волосам, и вновь облачается в пламя, взмывая в, уже ночное, небо. Несколько взмахов крыльями, и белая птица скрывается во вспышке портала. Оставляя за собой осыпающееся блестящей пылью сияние. Праздники на Линфее всегда проходили с размахом, как бы не отнекивались от этого король и королева планеты. Всё было элементарно – планету плодородия не нужно было по-особенному наряжать, её обыденной красоты было достаточно: с полями, усеянными цветами; поющими всюду водоемами, чистота которых была ни с чем несравнима; диковинные животные, от которых не отвести взгляд. И люди, отзывчивые, справедливые, смелые, готовые жертвовать собой ради других и, конечно же, своей семьи. Они всегда приковывали взгляды некой оторванностью от других, жителей более развитых миров, с которыми находились в союзе. Храбрость Кеннингема всегда поражала Анкаа, даже при том, что сама она, временами, отметала инстинкт самосохранения, но больше всего её поражало стремление юноши помочь ей, даже когда пламя полностью отравило его разум. Он из раза в раз старался помочь ей, отодвинув на второй план, подальше с глаз Фарагонды. А сейчас – даже не помнил её, девушку, которую любил. Юный принц Линфеи пытается забыть о невесте, маячащей совсем рядом. Её болтливость высасывала из рыжеволосого все силы, и, кажется, Кеннингему уже ничто не поможет спастись из лап Мары сегодня. Белокурая красавица виснет на его шее, и парню кажется, что еще чуть-чуть, и она с ногами заберется на него. Буйный нрав юной княгини порядком беспокоил уже и родителей юного наследника, но король и королева смиренно молчали, нашептывая успокаивающие: «стерпится – слюбится». Им кажется, что Кен привыкнет, да и невестка не может вечно крутиться, как волчок, словно маленький ребенок. Мара спустя долгое время расцепляет руки, освобождая жениха. Маленький силуэт девушки исчезает где-то в толпе, но рыжеволосый еще слышит её вопли о появившихся сладостях на столах. Кен облегченно вздыхает, и ретируется в другую часть толпы, устало потирая шею. Он бредет в неизвестном направлении, в надежде надолго скрыться от надоедливой невесты, как замечает впереди хрупкую фигуру в белоснежном платье. Легкая белая вуаль развевалась за её спиной, зафиксированная массивными серебряными браслетами. Ему кажется, что он уже видел эту темную макушку, с осветленными кончиками. Незнакомка обернулась, не сразу замечая знакомое лицо в толпе, когда же их взгляды сталкиваются, она не может сдержать улыбки. - Добрый день, принц Кеннингем, - она склоняет голову, в приветственном жесте, - Ваши родители устроили шикарный фестиваль, как и всегда. Парень шевелит губами, не в силах выдавить из себя хотя бы слово. Ему кажется, что он уже видел её лицо, но не может вспомнить где. Его темные глаза мечутся по едва видимому рисунку на её бледной коже, но в этот раз не замечает ничего знакомого собственным глазам. Изображения пальмовых ветвей на её одежде забавно поблескивают, когда белоснежная юбка развивается под ветром, волосы, смешно путающиеся на ветру, открывают ему пирсинг в брови девушки. Снова чувство дежавю. Кеннингем очухивается, когда замечает, как карие глаза незнакомки неотрывно следят за двумя девушками, в сопровождении отца. Их семейство было хорошо знакомо Кену и его родителям, похоже, девушка тоже знала их. - Что-то не так? – вклинивается рыжий, заметив печаль в глазах коротковолосой, юноша неосознанно кладет ладонь на её плечо, - О, вот, может это вас развеселит! Сориентировавшись буквально за долю секунды, принц хватает с подноса проходящего мимо официанта причудливое сооружение. Роза, выполненная из местного очень сладкого фрукта, напоминающего огненное яблоко Домино, посаженная на шпажку, оно было украшено несколькими листиками зелени, имеющим не менее сладкий вкус. - Спасибо, - её печальное лицо за миг вдруг повеселело, она посмеялась, явно проговаривая что-то в мыслях, - Мое имя Анкаа. - Приятно познакомиться, откуда вы прибыли? – тут же подхватил тему для разговора юноша. - Я странствую, пока что, - уклончиво отвечает Ан, надкусывая первый лепесток фрукта, - Ищу место, где бы осесть. - Позвольте показать вам Линфею, возможно, она заинтересует вас, как место для постоянного жилья, - с надеждой тараторит Кеннингем, нервно поправляя руками рыжие кудри, - Только если вы не спешите! - Не могу отказать вам, - вкладывая прохладную ладонь в его горячую, шепчет Анкаа. Девушка закидывает на плечо футляр музыкального инструмента, и только тогда Кеннингем замечает громоздкую черную конструкцию, на которую изначально не обратил никакого внимания. Ему хотелось бы спросить, играет ли она, но решил приберечь вопрос на потом, не сомневаясь, что девушка обязательно сыграет для него. Пока он заново узнавал её, Анкаа могла насладиться пребыванием в родных краях, ощущая неподдельную тоску по Линфее. Она не была здесь достаточно времени, чтобы забыть, насколько прекрасен в своей естественности данный мир. Ощущая приятное тепло где-то в сердце, Ан озаряется на парня, замечая, как тот преспокойно закатывает брюки и заходит в воду небольшого водоема, опускает руки в прохладную воду и начинает рассказывать о местном подобии мидий и прочей живности, что можно откапать не так далеко от берега. Анкаа улыбается, делая как можно более заинтересованное лицо, пока рыжеволосый вдруг не вскрикивает. Рассматривая рану на пальце, он не сразу замечает, как новая знакомая забегает в воду и хватает его за запястье. - Серьезно, ты каждый раз наступаешь на одни и те же грабли, - сердито выговаривает феникс, собирая магию в указательном пальце, и залечивая рану принца, отравленную ядом подводной твари, - Как можно быть настолько нерасторопным, ты же наследник. Замешательство Кеннингема приводит Анкаа в чувство. - Мы знакомы. Но почему-то я тебя совсем не помню, - одними губами произносит маг, касаясь пальчиками бледной щеки девушки, - Но чувство, словно я знаю тебя, не покидает меня. - Прости, я не могу тебе рассказать, - голос Ан дрожит, ей уже не кажется хорошей идеей нахождение здесь, - Твоя невеста, наверное, сильно беспокоиться, что тебя нет на мероприятии. Поползут слухи, тебе нужно возвращаться. Волшебница отстраняется, спешно ретируясь из воды. Схватить ремень футляра ей не дали настойчивые ладони юноши, обхватившие её плечи. Ленфийский принц без тени стыда соединил их губы в поцелуе, не оставляя Анкаа никаких путей к отступлению. Ей хочется закричать, но стоило хоть немного отстраниться от его настойчивых губ, как Кен дает девушке сделать один жалкий вдох, прежде чем снова приникает к ней. Ему необходимо целовать её, он чувствует это, его руки осторожно перемещаются на её спину, сжимая шелковистую ткань платья. Впервые Кеннингем не был застенчивым рыжим пареньком, сидящим за соседней партой в классе, он представал перед Анкаа настойчивым мужчиной, к чему феникс была не готова. - Прошу, возвращайся, - рвано дыша в чужие губы, шепчет Кен, прислоняясь к её лбу, Ан чувствует, насколько он горячий, - Я буду ждать тебя хоть всю жизнь, только возвращайся. - Прости, тебе лучше не ждать меня, - коротковолосая выбирается из столь желанных объятий, оставляя на коже его щеки последний поцелуй, - Просто поверь мне. Возвращайся на празднество. Юноша недвижим, он наблюдает за тем, как хрупкий силуэт девушки скрывается средь опущенных ветвей деревьев, и опускается на песок, зло сжимая камень в руке. Он чувствовал, что Анкаа именно тот ключ, к заполнению пустоты в его сердце, однако, остаться с ним она не могла. Как бы ему не хотелось остановить её, Кен чувствовал, что это будет неправильно. - «Возможно, в другой жизни, когда нас не будут связывать всеобщие предрассудки», - с надеждой подумал рыжеволосый, замечая где-то недалеко голос Мары, - «Тогда ты точно не убежишь от меня, Анкаа». Мар не мог упустить возможности посетить дом своего друга. Пока его дочери метались с фуршета домой и обратно, весело хихикая, то и дело воркуя о прелестных парнях из Красного Фонтана, кузнец не упустил возможности пообщаться с главой семейства, заметив некоторое замешательство в глазах мужчины. На самом деле Мар точно так же был сбит с толку, в его столе, дома, откуда-то взялось два мешочка ценных камней, которые могут стоить нереальных денег, либо стать хорошими источниками соединения для магического оружия и своего хозяина. Достать такие дело трудное, еще труднее заработать на покупку вещиц. Кузнец плавно заговорил об этом, опуская заветный мешочек перед ним, и тогда его друг встрепенулся, шепотом ведая о потере одного очень ценного образца древа. - Не могу понять, у меня под семью замками сидел большой образец Древа, и тут он словно испарился, - шепчет мужчина, оглядываясь на отражении жены в рамках с фотографиями, - Просто испарилось, словно и не было. Мужчины не обращают внимания на охающие голоса девушек, пока старшая дочь мастера не влетает в гостиную, с темным футляром. - Пап, - пытаясь отдышаться, выдает голубоглазая, - Это лежало у нас на пороге! Не удержавшись, тот перехватывает предмет, и со звучным щелчком открывает чехол. Скрипка, лежащая перед ним, заставляет мужчину ощетиниться. В груди неприятно кольнуло, и ему кажется, что он забыл что-то действительно важное. Осторожно взяв в руки скрипку, лежащую в футляре, он тут же узнает собственную работу. Выгравированное на ребре инструмента: «для моей звёздочки», сбивает его с толку. Он не припоминал, чтобы делал для одной из дочерей скрипку, ведь никто из них не умел играть на ней. - Эй, эти струны, я их делал! – подскакивает Мар, хватаясь за голову, - Но, хоть убей, не помню для кого! Заговор какой-то не иначе! Кузнец с жадностью принимает музыкальный инструмент в руки, и так и сяк рассматривая скрипку в руках, тогда как его друг, заметивший на черном бархате футляра конверт, поспешил распечатать его. На аккуратно сложенном листе красовалась одна незамысловатая надпись, написанная красивым каллиграфическим почерком. Она заставила мужчину улыбнуться, вызвав знакомое ему тепло в груди.

«Спасибо»