Без тебя меня нет

С океаном без дна не сравнится, Глаз прекрасных, родных глубина. Без тебя меня нет..Понимаешь? Ты Судьба, что мне свыше дана. Вера Едемская

Солнце все выше поднималось на небе, мягко грея своими лучами, Хиляль понимала, что сидеть на скамейке у бывшего дома очень глупо и бессмысленно. Она боролась столько лет, что сейчас поняла одну простую истину: больше сил у неё не было. Все как-то потерялось. Ради чего бороться? С кем сражаться? Она с горечью вспоминала слова Леона, что он бросил ей в лицо: — Ты борешься, чтобы бороться! Бунтуешь просто ради бунта! Кого ты защищаешь? Кого ты спасаешь? Когда ты, наконец, поймёшь, что стучишься в заколоченные двери, а внутри все глухие? Она была в бешенстве от этих слов, слишком глубоко они тогда проникли ей под кожу, озвучивая очевидное. — Куда делась храбрая девушка, которая верила, что сможет изменить мир к лучшему? Как, бросая себя в бессмысленные опасные авантюры ты изменишь мир? В полицейском участке? Или ты хочешь, чтобы тебя посадили в тюрьму? Что ты хочешь Хиляль? Чего ты добиваешься? Хиляль и сама не знала. Она впервые видела такого Леона, несдержанного, сорвавшегося на крик, взлохмаченного, с покрасневшими от бессонной ночи глазами. Он искал ее часами, не зная что с ней и где она; Хиляль видела и так хорошо понимала его страх и боль, ей хотелось сказать об этом, рассказать, что она пережила. Но не получалось. Разве, если произнести вслух, все не стало бы страшней и реальней? Как она сказала бы, что хорошо понимала его чувства? Язык будто не слушался. Хиляль молчала. Как он мог обвинять ее, как он мог так себя вести? Хиляль всегда была предельно честна с ним, не она первая начала эти странные игры в прятки и тайны. Не она первая выбрала молчание. Совсем не она. Леон тогда разочарованно покачал головой, словно ее молчание убивало его ещё больше. — Пойдем домой, — устало сказал Леон. В машине он молчал всю дорогу, она хорошо помнила, как он с силой закрыл дверь машины, устало упрямо боролся с ключами от квартиры, а потом в темноте пошёл в спальню. Хиляль тогда села в кресле у окна, обессиленная, испуганная. Внутри все дрожало, и волны протеста накатывали одна за другой. Почему все так? Почему же все так случилось? — Ты идёшь спать?— угрюмо спросил Леон. Хиляль покачала головой. Он был так несчастлив; осознание, что всему виной была она сама убивало Хиляль. Может ему было бы намного лучше, имей он совсем другую жизнь. Разве Леон не заслуживал быть самым счастливым? В тот ужасный день, сидя в одиночестве в тёмной комнате, она ничего не понимала, и от этого становилось только хуже. *** Они прилетели в Измир как раз к свадьбе сестры. Нежный золотой ободок на пальце Хиляль показывал, что в ее жизни наступил совсем новый период. Она ужасно нервничала. Самой казалось странно, как же ей не нравились предстоящие семейные встречи. Хиляль выводила из себя необходимость объяснять свои поступки и желания, оправдываться перед другими. Леон, словно чувствуя ее внутреннюю борьбу со своими страхами и неуверенностью, поднял ее ладонь к губам и поцеловал. — Ты ведёшь себя словно военачальник, готовящийся к битве, а мы ведь просто приехали на свадьбу твоей сестры, — шутливо сказал Леон. — Ты просто ещё не знаком с моей семьёй, — с тяжелым вздохом произнесла Хиляль, вытаскивая солнечные очки из сумки. Измир встретил их тёплыми летними солнечными лучами. Хиляль не предупредила о своем приезде. Она сказала, что будет в Измире к свадьбе, но о дате решила промолчать. Наверное, такое детское желание выиграть время казалось глупым, но ей это было необходимо. Леон остановился в гостинице. Она вышла на балкон в его номере и залюбовалась видом, открывшемся перед ней: солнце горело в зените, ослепляя и обещая чудесный день, переливаясь своими игривыми лучами в бирюзовых волнах Эгейского моря. Город ее детства, хранящий так много чудесных воспоминаний. Она и не знала, что так соскучилась. Леон подошёл и обнял ее за талию, Хиляль положила свои руки на его. — Здесь красиво, — произнёс Леон, целуя ее в макушку. Хиляль кивнула, поворачивая голову и целуя его в щеку. Она очень переживала перед приездом сюда, не только из-за встречи с родителями, но и из-за Леона: ей хотелось, чтобы он чувствовал себя уютно, смог прочувствовать красоту этого города. — Завтра я покажу тебе все самое интересное, — пообещала Хиляль. *** Придя в родной дом, она меланхолично призналась сама себе, что зря переживала. Мама с порога крепко обняла Хиляль, словно та была ангелом, посланным небесами. — Твоя сестра, — страдальчески воскликнула Азизе, — она невыносима, сделай с ней что-нибудь! Как же хорошо, что ты приехала! — мать ещё раз прижала дочь к сердцу и с упреком добавила, — Могла бы предупредить! И так всегда… Хиляль тяжело вздохнула и направилась в комнату к сестре. — Хиляль!— вскрикнула Йылдыз и принялась критически разглядывать ее с ног до головы. — Наконец-то ты приехала! Что за унылый цвет платья? Я подготовила тебе несколько нарядов для свадебных празднеств, разве можно тебе такое доверить? Хиляль нахмурила брови. Да, она точно была дома. Как бы Хиляль сама себя ни обманывала, дома было очень хорошо. Она скучала по ароматам бабушкиной стряпни, по бесконечной трескотне Йылдыз, которая часами могла описывать своё свадебное платье и какие шикарные гости должны были посетить это мероприятие. Хиляль скептически приподняла бровь, зная, что любые сомнения относительно грандиозности предстоящего события выводили Йылдыз из себя. Маленькая вредина ничего не могла поделать собой: они с сестрой очень любили друг друга, но их отношения больше походили на общение кошки с собакой, которые временно, в критических жизненных ситуациях объявляли временное перемирие. — С тобой невозможно разговаривать! — надулась Йылдыз, — и где же твой рыцарь в сияющих доспехах? Мне Айше все уши прожужжала о том, какой он галантный и элегантный. Хиляль замерла. Она его ещё и разглядывала? Эта глазастая болтливая девчонка точно напрашивалась на радикальные меры с ее стороны. — Он приехал со мной, — ответила Хиляль. — Ждём вас завтра вечером к ужину, — раздался голос у двери. Обе сестры синхронно повернули головы: мать совсем тихо приоткрыла дверь, и видно уже какое-то время была свидетельницей их разговора. — Азизе, кого мы ждём к ужину? — следом за матерью в комнату зашла и бабушка. — Друга Хиляль, — ответила с хитрой улыбкой Азизе, — Хиляль так давно хочет нас с ним познакомить. — С ним? — встрепенулась бабушка. — Да, бабуля, наша тихоня поехала в Стамбул учится, а нашла любовь, — насмешливо сказала Йылдыз. Хиляль чувствовала, как закипала от этих глупых шуток, ее щеки могли посоревноваться со спелыми помидорами в более точных оттенках красного. — Это чудесно, Хиляль, я так переживала за тебя,— Бабушка присела рядом и обняла ее, — как его зовут? — Леон, — ответила Хиляль. — Он грек, — услужливо доложила Йылдыз. Бабушка крепче прижала к себе Хиляль, тихо ворча ей на ухо. — Неужели во всем Стамбуле не нашлось ни одного приличного турка? Хиляль тяжело вздохнула. А кто говорил, что будет легко? *** Следующий день они с Леоном посвятили Измиру. Хотелось отвлечься от предстоящего ужина и не думать об этом. Леон вообще не понимал ее волнения и уверял, что все будет хорошо. Она лишь тяжело вздыхала: с приездом в Измир она стала это делать довольно часто. Как было объяснить Леону, что она вообще-то переживала за него? Хотя, если бы она села и честно задала себе важные вопросы и попробовала на них так же честно ответить, то поняла бы, что, в сущности, бояться было нечего. Ее семья отнеслась с пониманием к их отношениям, и все очень хотели познакомится с Леоном. Конечно, они волновались за Хиляль, но доверяли ей. Последние слова о доверии, сказанные матерью, поразили Хиляль: может и правда ей нужно было расслабиться и просто наслаждаться этим солнечным днём в любимом городе? Леон захотел взглянуть на древние раскопки, о которых прочёл в путеводителе, потом они прошлись по музеям, рассказывавших о богатой и иногда трагической истории этого города. Хиляль раньше не задумывалась о том, каково было Леону в этом городе, зная о разрушительной войне, об ужасных событиях, которые происходили на улицах, по которым они гуляли. Она с ужасом думала о том, как жесток мог быть человек, созданный созидать и творить, но предпочитавший разрушать и убивать. Хиляль смотрела на мягко плескавшиеся волны Эгейского моря, думая о бесконечных войнах, которые раздирали на части эти земли. Сколько крови впиталось в эти холмы, сейчас покрытые зеленой травой. Она поделилась своими мыслями с Леоном. — Разве что-то изменилось, — задумчиво спросил он, — разве прошлое научило человечество ценить жизнь, воздерживаться от оружия? Хиляль покачала головой: на мгновение она попыталась представить, какого это жить, не зная мира. — Пока на земле есть люди, войны не прекратятся. Мы такие странные и глупые существа, которые не учатся на своих ошибках. Мы лишь уничтожаем себе подобных и красоту, которую сами же создаём. Хиляль положила голову на плечо Леона, думая о том, что на свете не было ничего важнее мирного неба над головой. *** Пока Леон увлеченно завязывал галстук, Хиляль нервно мерила шагами комнату. Она встала перед ним у высокого зеркала и критично взглянула на своё платье: Йылдыз оно точно не понравится, хотя ей ничего никогда не нравилось, и вообще какая разница? — Застегни мне платье, — попросила Хиляль, она пыталась справиться сама, но на нервах боялась порвать замок к чертям. Хиляль смотрела на своё отражение, на Леона, который выполнил ее просьбу и обнял за талию. Их взгляды пересеклись. — Не надо так волноваться,— сказал Леон, прижавшись к ее щеке, и добавил с улыбкой, — никто меня там не съест, я и сам зубастый. Хиляль невольно рассмеялась. Может, и правда все будет хорошо? *** Ужин на удивление прошёл без чрезвычайных происшествий, не считая момента, когда Якуб, будущий благоверный Йылдыз, случайно смахнул оливку со своей тарелки на платье цвета чайной розы своей ослепительной невесты. Хиляль не смогла сдержаться и прыснула со смеху, за что получила гневный взгляд сестры, пока ее жених, весь белый как мел, размазывал следы маслянистой оливки по платью ещё хуже. В общем, вечер прошёл мирно. Семья Хиляль благосклонно отнеслась к греческому возлюбленному своей дочери, а, узнав о его армейским прошлом, Джевдет вообще решил взять его под своё крыло. — Так уж получилось, что я ушёл с военной службы, — вежливо отказался от военной протекции Леон, — Я понял, что это совсем не мое призвание. — Ты же получил лейтенанта, если я не ошибаюсь, — как бы между делом сказал Джевдет, ошарашив Хиляль фактами из жизни Леона, которых она сама и не знала. Откуда такая осведомлённость? — Что же случилось? — спросил полковник. Леон, казалось, задумался на мгновение, но потом ответил: — Мне кажется, что мира можно добиваться и иными средствами. — Пером? — с улыбкой спросил Джевдет. — Силу слова недооценивают, — начал Леон, — но иногда слова могут сделать то, что не под силу оружию. Полковник многозначительно кивнул, полностью соглашаясь с подобным высказыванием. Хиляль выдохнула: она сама не замечала, что не дышала на протяжении всего разговора, боясь шелохнуться. Потом разговор перешёл на более отвлеченные темы. По ходу выяснилось, что отец Хиляль очень хорошо осведомлён о военном прошлом семьи Леона, что опять очень ее напрягло. — Знаете, возможно во время войны за независимость наши предки стояли по разные стороны баррикад?— многозначительно спросил Джевдет, когда они заканчивали лакомится десертом, приготовленным Йылдыз специально для ее ненаглядного жениха. - Все возможно, — усмехнулся Леон, — Война заставляет людей вытаскивать наружу все самое затаенное, и не известно, порой, где враг, а где друг. Заклятый враг может протянуть руку помощи, а брат может ударить в спину. Джевдет одобрительно кивнул. - И то правда. Хиляль переводила взгляды с одного на другого, пытаясь понять, что происходило за этим столом. Эти фразы, которыми они перебрасывались, как заядлые игроки в пинг-понг, ведя только им понятный диалог, приводили девушку в тихий ужас. При этом они улыбались, а Хиляль казалось, что стоило пошевелить пальцем, и напряжении было бы осязаемым. Леон сжал ее руку под столом, она подняла на него обеспокоенный взгляд. Молодой человек улыбнулся и быстро зашептал что-то ей на ухо. Она не сразу разобрала слова и с негодованием взглянула не него: - Я тут вся на нервах, а ты мне Аристотеля цитируешь? Леон тихо засмеялся. Она посмотрела на него как на умалишенного: неужели он выпил? Час от часу не легче, будто все с ума посходили в этом доме. Что здесь происходит? *** Ответ она получила вечером, когда, проводив всех гостей, Азизе завела Хиляль в комнату и посадила рядом с собой на кровать, ласково взяв ее за руку. — Леон очень приятный молодой человек, — начала как всегда издалека мама; Хиляль бы закатила глаза, но от волнения боялась двинуться. — Не знаю, говорил ли он тебе, но сегодня они встречались с твоим отцом наедине. Когда они только успели? И почему она раньше об этом не знала? Под ложечкой засосало от такой неожиданной информации. — Леон сказал о вашем желании пожениться, Хиляль, и меня волнует только один вопрос, — мягко сказала Азизе, проникновенно глядя на девушку, — Ты уверена? Хиляль ожидала какого угодно вопроса, но только не этого. — Конечно, — выпалила она. — Ты понимаешь, что он может захотеть однажды уехать к себе домой? Что вы будете делать? — продолжала спрашивать мама. — Мы все решим как-нибудь, мы же не дети. Азизе тяжело вздохнула. — Хиляль, ты ещё очень молода, зачем вы так спешите со свадьбой? Ты только заканчиваешь учебу. Поработай немного, определись со своей жизнью. — Мне нечего определять. Как будто время что-то изменит! Если я когда-нибудь выйду замуж, то только за Леона. — Он очень приятный молодой человек и отцу он понравился, — добавила Азизе, чувствуя, как ее дочь занимает оборонительную позицию. О на ласково погладила Хиляль по щеке и продолжила мягко,— но вы росли в разных странах с разными культурами, у вас разные религии, разные взгляды на жизнь. Ты хоть понимаешь, какие сложности вас могут ожидать? Хиляль совсем не нравился этот разговор, но было очевидно, что избежать его не получилось бы. Она так хотела, чтобы они поняли и увидели в Леоне именно то, что видела и любила она. — Во всем мире нет второго человека, который бы понимал и чувствовал меня так, как Леон, — сказала Хиляль, — Он всегда заботится обо мне, поддерживает, я не хочу даже представлять себе свою жизнь без него. — Хиляль, я понимаю тебя, ты влюблена и счастлива сейчас, но завтра у вас появятся дети, что вы будете делать, как растить их, чему учить?— попыталась ещё раз Азизе обьяснить дочери всю серьезность предстоявшего шага. — Мы будем учить их тому, что действительно важно. Самое главное, мы любим друг друга, что ещё нужно? — воскликнула Хиляль, теряя терпение и чувствуя, как слезы подступают к глазам. — Разве все это имеет значение, мама? Азизе обняла дочь. — Нет, конечно, — она нежно стёрла слезу с щеки Хиляль,— Я просто переживаю за тебе, хочу, чтобы ты хорошенько все обдумала. Хочу, чтобы ты всегда улыбалась, чтобы всегда была счастлива. Хиляль прижалась к матери и ответила: — Я буду, обязательно буду. Для дочери было важно передать матери хоть толику своей уверенности, а Хиляль не сомневалась ни секунды. Она понимала, что родителям было тяжело признать тот факт, что дети уже выросли и пора дать им возможность самим искать дорогу по жизни, совершать свои ошибки, находить своё счастье. Как бы каждая мать ни хотела уберечь ребёнка, спрятать, защитить, Азизе видела твёрдую решимость в глазах своей дочери и могла лишь молиться, чтобы будущее этой маленькой упрямицы было безоблачным, а все дороги открытыми. *** Зная характер Хиляль, Йылдыз подобрала ей шелковое струящееся платья в пол с широким поясом и бантом на спине. Мягкая ткань ласкала кожу, не стягивая и не мешая. — Ты просто куколка, — воскликнула сестра, а Хиляль хотела бы возмутиться, но платье ей и самой очень понравилось, она казалась такой элегантной, женственной. Свадьба Йылдыз была очень пышной и помпезной, все, как мечтала сестра. Череда бесконечных тостов и незнакомых лиц сменялись друг за другом, время тянулось для Хиляль мучительно долго. Все празднество закончилось далеко за полночь. Роскошный зал, украшенный лиловыми цветами, ослепительно красивая невеста, возвышавшаяся над гостями. Хиляль смотрела на сестру, чувствуя как ее переполняли эмоции. Ее великолепная, иногда очень вредная, всезнающая старшая сестра. В детстве она очень часто получала от Йылдыз, но чаще всего Хиляль была виновата. В какой момент прошло детство? В какой момент пришло понимание, что ничего уже не будет как раньше, у каждого своя жизнь, у каждого своя судьба? Йылдыз повернула голову, украшенную нежным кружевом фаты. Их взгляды встретились. Хиляль улыбнулась, чувствуя как не могла сдержать слезы. Пусть ее сестра будет самой счастливой, пусть ее глаза всегда сияют ярче самых блистательных звёзд на небе Измира. Хиляль вышла из зала в сад: здесь завтра планировали провести роскошный обед для гостей, которые приехали в Измир специально на празднество. От громкой музыки у неё разболелась голова, хотелось немного покоя, да и Леон куда-то запропастился. Хиляль прошлась по ухоженней тропинке, дальше была большая поляна, где столы уже были расставлены для завтрашнего дня. Шум из большого зала, казалось, доносился издалека, но где-то продолжала звучать музыка. Здесь было так спокойно, все было украшено лентами и выдержано в одном стиле, круглые столы с нежно-лиловыми скатертями и такими же пышными бантами на белоснежных стульях, фонари были потушены, а в центре ярким пятном сиял белый рояль, на раскрытой крышке которого отражался мягкий полукруг луны. Хиляль не сразу поняла, что музыка раздавалась именно оттуда. Сделав пару шагов, она нашла и таинственного музыканта. Леон снял бабочку и расслабил ворот рубашки, еще недавно идеально уложенные волосы падали на глаза, ему очень подходил чёрный смокинг. Хиляль присела на стул, стараясь быть незаметной и желая насладиться неожиданным концертом. То, что ее будущий муж умел играть на фортепьяно, она и так знала, но ни разу ещё не слышала. Будущий муж. Перед глазами девушки встала недавняя сцена бракосочетания сестры. Хиляль задала ей очень простой вопрос. Казалось, в такой день ответ должен был быть очевидным, но ответ сестры неприятно удивил девушку. — Причём здесь любовь, Хиляль? Ты мне ещё здесь сказки расскажи, что твой грек покорил тебя красивыми глазами, а его отец-генерал и богатенькая семья в Афинах не имела никакого значения? Хиляль от возмущения лишилась дара речи. Йылдыз закатила глаза. — Якуб очень хороший человек и, конечно, я его люблю, — она повела плечами, будто поправляя только ей видимую ношу на плечах, — но для брака важно не только это, ты как ребёнок, честное слово, — вздохнула сестра, поправляя Хиляль выбившуюся прядь из прически. Нежная мелодия переливалась нотами, то поднимаясь вверх нежной трелью, то отзываясь аккордами на несколько октав ниже. Хиляль слушала, как заворожённая. Безусловно, у Леона были очень красивые глаза, но, конечно, это не единственная причина, по которой ее непреодолимо тянуло к нему с их первой встречи. Этих причин было так много, что она даже не стала начинать объяснять Йылдыз. Что касалось отца-генерала, то Хиляль сама не знала, что смущало ее больше: тот факт, что отец собирал информацию по ее жениху, или же то, что Леон никогда сам не рассказывал ей о некоторых вещах. Наверное, глупо было чувствовать из-за этого странную щемящую боль, словно ей хотелось занимать и ту часть жизни любимого человека, о которой она не знала, в которой ее не было. Странно ревновать к прошлому? Им ещё предстояло так много узнать друг о друге, впереди была такая долгая жизнь, главное было быть честными друг перед другом. Она верила, что их ждало только хорошее будущее, конечно они оба упрямы, ещё Леон постоянно над ней подшучивал, также они не определились с квартирой и с работой, но ведь это все было решаемо. Главное, что он был рядом. Музыка смолкла, Хиляль удивленно подняла взгляд и встретилась с карими глазами виновника всех ее мыслей и волнений. — Подслушивать некрасиво, — с притворной строгостью сказал Леон. Хиляль закатила глаза. — Ты вообще сбежал со свадьбы моей сестры. Леон взял пару аккордов, словно желая что-то сыграть, но потом, словно передумав, остановился. — Я не мог избавиться от чувства дежа вю, не представляешь сколько таких приемов я посетил за свою жизнь, каждый раз испытывая только одно желание. — Сбежать, — закончила за него Хиляль. Леон кивнул. — Разве у тебя никогда не было такого желания? — Было, — честно призналась Хиляль, — сегодня утром, когда бабушка завела меня с Йылдыз в свою комнату, чтобы рассказать, что бывает после свадьбы. Леон рассмеялся, а девушка с облегчением подметила, что исчезло это напряжение, которое не отпускало его с начала свадьбы. Она не сразу заметила это: сначала все было хорошо, но потом ее внимание привлекло то, как Леон постоянно теребил свою бабочку. Дресс код Йылдыз прописала сама, не оставляя никому выбора и практически буквально перекрывая дыхание всякой фантазии гостей и желанию чувствовать себя раскованней. А ещё его затравленный взгляд: казалось, до начала вечера он уже был смертельно уставшим, поэтому, заметив его исчезновение, Хиляль не удивилась. Слишком свободолюбивыми были они оба, и любая попытка хоть как-то ограничить их движения вызывала протест и дискомфорт. — Вообще-то, — начал Леон, прерывая мысли девушки, — я разрешаю своим самым преданным поклонницам садится со мной рядом и играю только для них. Леон торжественно похлопал по месту рядом с собой на широкой банкетке. — Господин Великий пианист! И много ли у вас поклонниц? — Хиляль приподняла вопросительно бровь. — Только одна, — с вздохом ответил Леон, — она сейчас в своей упрямой головке решала все мировые проблемы, а теперь я хочу с ней решить проблемы другого масштаба. Хиляль поднялась по ступенькам, подошла к Леону и медленно присела рядом с ним. Хитрюга, он с самого начала заметил ее, а все красовался и делал вид, что не увидел. — Я слушаю, — сказала Хиляль, прикоснувшись пальцами к прохладным клавишам. — Что ты думаешь по поводу начала сентября? Хиляль от неожиданности забыла про клавиши. — А что будет в начале сентября? — непонимающе спросила Хиляль. Леон усмехнулся. — Есть старая традиция: на свадьбах нужно говорить только о свадьбах, так что будет наша свадьба, — торжественно объяснил Леон. — Ты эту традицию только что придумал? — Хиляль подозрительно взглянула на него. — Каждую традицию кто-то когда-то придумал, — не растерялся ее всезнающий будущий муж, — дату мы обсудили с твоим отцом. — Вы прямо не разлей вода, я посмотрю, — нахмурилась Хиляль. — Некоторые вещи нужно брать под контроль,— невозмутимо ответил Леон, — иначе нас ждёт повторение сегодняшнего дня с нами в главной роли. Хиляль в ужасе взглянула на него. — Ты же сказал, что это не возможно? — воскликнула Хиляль. — Только через мой труп! — Я надеюсь, так далеко мы не зайдём, мне все же нужна живая невеста, — ответил Леон, продолжая медленно выводить ее из себя. — Леон, я серьёзно. Он рассмеялся и примирительно обнял девушку за плечи. — Не волнуйся, я сказал, что свадьба будет в Стамбуле, ведь ещё должны приехать мои родные. Хиляль с облегчением вздохнула. Она не хотела бы для себя такую свадьбу. Конечно, это был вечер мечты для ее сестры, который та в подробностях планировала с того момента, как поняла, что она девочка и когда-то выйдет замуж. Насмотревшись мультфильмов, Йылдыз хотела свадьбу, как в сказке, где будет только одна самая яркая звезда - она сама. Хиляль мечтала совсем о другой свадьбе. — Ты решила все проблемы? — спросил Леон. — Какие проблемы? — непонимающе взглянула не него Хиляль. — Которые сама себе придумала, пока слушала мою замечательную игру. Хиляль положила голову ему на плечо. Все проблемы были забыты, придуманные и реальные. Леон прикоснулся к клавишам, и девушка потерялась в мелодии; тёплый ветерок перебирал шёлк ее длинного платья, а бархатный сентябрь обещал новые изменения. *** Сентябрь наступил так быстро, все хлопоты давно остались позади, впереди ждала только самая главная церемония, а дальше жизнь, полная надежд. Хиляль расправила несуществующие складки на длинной юбке, из-под которой виднелись босоножки, украшенные жемчужными бусинками. От душистых белых нежных лепестков, украшавших венок в светлых волосах невесты, исходил тонкий сладковатый аромат. Голос сестры раздавался словно издалека: - Нежная диадема смотрелась бы великолепно, но и цветы тебе тоже идут. Хиляль, сиди ровно, я пытаюсь сделать ровные стрелки. - Сестра, ты мне сейчас глаз выколешь, — возмутилась Хиляль. - Красота требует жертв, — ответила Йылдыз, поджав свои идеально подведённые малиновой помадой губы, — Мне ещё столькому тебя научить надо, — тяжело вздохнула Йылдыз, Хиляль бы ответила на это рвавшейся с губ колкостью, но кисточка с подводкой была в опасной близости от ее зрачка, — но ты не волнуйся, возможно, скоро мы будем совсем рядом. - Что ты имеешь в виду? — спросила Хиляль. - Якуба, наверное, повысят и переведут в Стамбул, ты же понимаешь, что самые важные дела и люди находятся именно здесь. Его отец давно об этом говорит уже. Йылдыз сделала шаг назад, проверяя результаты своих тяжёлых трудов. — Ты настоящая принцесса, — ласково сказала Йылдыз. Конечно, принцесса, кто здесь королева и так давно было известно. Хиляль подозрительно смотрела на новое орудие пыток в руках сестры. — Давай подкрутим ресницы, — деловито продолжила Йылдыз, — может и родители переедут сюда, давно пора уже, что есть в Измире? Хиляль всегда возмущало то, как легко Йылдыз могла отмести все важные вещи, ее система ценностей всегда была загадкой для младшей сестры, особенно непостоянство этой вышеупомянутой системы, и предметом их постоянных ссор. Ну да, ничего не было особенного в Измире, кроме того, что они там родились и прожили всю жизнь? А что особенного в Стамбуле? Топкапы? Хиляль бы не удивилась, если узнала, что в своих фантазиях Йылдыз метила именно туда. — Папаша генерал решил не посещать свадьбу своего сына? — как бы мимоходом спросила сестра, хотя Хиляль по ее виду давно угадала, что та лопается от любопытства. — Нет, приехали только мама Леона и его старший брат, — ответила Хиляль, делая вид, что это ее совершенно не волновало. Сестра взяла палетку с жемчужными тенями и многозначительно вздохнула. Она мягкими движениями кисти нанесла последние штрихи. — Невеста-турчанка не вписывается в идеальный портрет аристократической семейки? — все же спросила возмутительница хрупкого спокойствия невесты, но увидев реакцию Хиляль, примирительно подняла руки, — ну и плевать на них, сегодня твой день, вот об этом и думай! Легко сказать, но так сложно сделать. У Леона была очень милая мама, статная, с мягкой улыбкой, обожавшая своего сына. Они не хотели какого-то пышного празднества с сотней гостей, были приглашены только самые родные и, когда мать Леона передала ему конверт от отца, Хиляль сразу заметила, как он напрягся. Она всегда знала, что легко не будет: как бы не были люди открытыми и современными на словах, с делом это чаще всего расходилось. Но ведь семья - это самое близкое и важное. Если ты не получал поддержку и понимание от родных, не знал, что они всегда стояли за твоей спиной, готовые протянуть руки при падении и поймать тебя, то каким же одиноким становился человек. — Это все из-за того, что я турчанка, — сказала Хиляль, почему-то чувствуя себя виноватой. — Поверь, ты здесь совершенно не при чем, у нас были всегда сложные отношения, а тот факт, что я решил остаться и работать в Стамбуле, только подлил масла в огонь, — ответил Леон, ласково прижимая девушку к себе. Хиляль видела, как Леон долго сидел на диване, теребя в руках злополучный конверт с кругленькой суммой внутри. Свадебный подарок от отца, который решил таким образом поздравить сына. Она поклялась, что всегда будет той опорой для Леона, той рукой, которая не позволит упасть, не даст почувствовать себя одиноким. Самым лучшим местом, чтобы сыграть свадьбу, для них был небольшой сад, разбитый на возвышении. Воздух был тёплым, заходящее солнце мягкими лучами освещало украшенную цветами беседку, отсюда открывался великолепный вид на Босфор и город. Всё, что они любили, было видно, все, кого они любили, были рядом. Под нежные звуки скрипки жених и невеста вышли к гостям, влюблённые и счастливые, в нагрудном кармане белого костюма Леона был белоснежный цветок, созвучный с цветочным венком, украшавшим волосы невесты. Когда влюблённые обменивались формальными словами, обещая всегда быть вместе и любить друга друга, каждый в глубине своего сердца произносил только одному ему известную клятву. Соединение двух жизней - это начало нового пути, когда муж и жена рука об руку начинали идти по одной дороге, иногда прямой, усаженной яркими цветами, иногда извилистой, с ямами и брошенными камнями. Каждый ли выдерживал такой путь, не отпуская руки другого? К сожалению, жизнь показывала, что это не всегда так, но те, кто вместе преодолевали извилистые тропинки и выходили на прямую дорогу, понимали, что сложности делали сильней и учили ценить того, кто рядом. Жена кружилась в медленном танце, чувствуя тёплую руку мужа на талии. Всего несколько фраз и, казалось бы, что-то должно было измениться, но что именно девушка пока не понимала. Ей казалось, что она все та же Хиляль, которая очень любила своего Леона. Разве пара слов и бумажка в красивой упаковке сделали их чувства более значимыми, разве до этого присутствие любимого человека и так не дарило ей чувство защищённости? — Леон, — она подняла глаза на него, — как ты думаешь, что даёт брак? Леон усмехнулся. — Поздновато ты задалась этим вопросом. — Я серьёзно. Леон прокрутил свою любознательную жену под рукой и вернул на законное место, ближе к сердцу. — Брак, я думаю, это прежде всего ответственность. Ты теперь в ответе за меня, а я за тебя. Хиляль нежно улыбнулась, его сияющие глаза были ей достаточным ответом, к тому же такое объяснение очень ей даже понравилось. — И так будет всегда? — тихо спросила девушка. — Даже не сомневайся в этом, — ответил Леон.