Артур и возвращение падших

Шум дождя… Ох, сколько композиторов пытались тебя воплотить в музыке! Но даже самым великим из них не удавалось передать всё: журчание собирающихся ручьёв, шёпот шустрых капель, бьющих по листам и барабанящим по крышам домов, бульканье луж, плеск от бегущим по ним ног… И это светлое чувство свежести дождя с грозой, когда воздух пропах озоном, а пьянящий запах умытой листвы проникает в тебя и ворошит детские воспоминания – одно веселее другого. Впрочем, таково мнение Артура по этому поводу. И он бы с радостью поделился своими впечатлениями со своей возлюбленной, если бы не одна деталь… - Селения, - с сомнением тянет Артур, наблюдая, как его принцесса со звучным лязгом достаёт из ножен Великий меч, - не то, чтобы я сомневался в серьёзности твоих намерений… но тебе не кажется, что это слегка перебор? - Перебор – это когда ставишь на кон свободу и жизни своих подданных во имя таких неясных понятий, как доброе имя и честь, - парирует Селения. Её голосок нежен и мелодичен, а на губах играет нежная улыбка беззаботного ангелочка. Она чрезвычайно рада вернуть себе своё обычное состояние и отключиться от всей этой кутерьмы с отношениями. И уж лучшего способа отвлечься от неё, чем драка на мечах, просто не сыскать. Ну, или избиение… По мнению Селении, само собой. Артур же, более мирный, нежели его жена, как-то всегда любил больше разговоры. - Ты провинился, а наказания достойного так и не получил, - назидательно говорит девушка, нравоучительно поднимая левый указательный пальчик вверх. – Если же ты не виноват ни в чём, как наверняка ты сейчас думаешь, - насмешливо говорит принцесса, демонстрируя краешком губ свои беленькие аккуратные зубки, - то будь же мужчиной и докажи мне это в поединке на равных. Хмыкнув, Артур выразительно смотрит на меч, светящийся у неё в руках. - На равных? – саркастическим тоном переспрашивает он Селению. - Но я же девушка, - разводит руками она, как бы говоря, мол, ну что же тут поделаешь. – Мне нужна фора. Левая бровь Артура иронично задирается, но усмешку сдержать он не может. Они оба знают, что и без волшебного клинка Селения – не совсем обычная девушка. Можно даже сказать, что совсем не обычная. Во всяком случае, не то, что обычно подразумевают под фразой «ну, она же девушка». Со вздохом он оглядывается в поисках подходящей замене мечу. - Не утруждай себя, - советует Селения, ослепляя Артура нежнейшей из своих улыбок. – Сейчас мы будем тренировать увороты. Моргнув, Артур замирает на месте. Взгляд его вновь опускается к Великому мечу в руках девушки. - Что, прости? – не веря – или не желая верить – в собственные догадки, говорит он. Селения становится в боевую стойку и, направив клинок, в одно мгновение ставший для неё продолжением её руки, невинно пожимает плечами. - Ну, я буду стараться тебя ранить, а ты будешь мои удары избегать, - терпеливо поясняет Селения, улыбаясь ещё шире. – Готов? Начинаем на счет три. Раз… Сообразив, что она говорит это совершенно серьёзно, Артур отчаянно машет руками. - Погоди, погоди! Я, конечно, здорово провинился перед тобой, да и перед нашим народом, но ведь если ты мне отсечёшь ненароком одну из конечностей, делу ведь это не поможет! - Два… - очевидно не слушая его, продолжает считать принцесса. При этом она все так же по-детски безмятежно и мило улыбается. Разумеется, во время всего этого издевательства, она даже не подумает стереть с лица эту неуместную улыбку. - Ты же весь гараж мне разнесёшь! – всё ещё надеясь отговорить её от этой нездоровой затеи, панически восклицает Артур. – Селения, давай хотя бы кочергой или… Но договорить он не успевает. - Три! – выкрикивает девушка и в одно мгновение сокращает расстояние между собой и Артуром Осознав окончательно, что к чему, он едва успевает увернуться от направленного ему в живот лезвия и быстро отскакивает в сторону, да подальше. И правильно делает: Селения тут же наносит удар туда, где по её расчётам он должен был очутиться. Но в её системе обучения одобрения не приняты. - Слишком далеко тоже не надо, - качает головой принцесса, распрямляясь и элегантно опираясь о столешницу всё того же верстака. – Ты должен думать не только о том, как увернуться от удара, но и как при этом не потерять противника из виду и сэкономить силы, - она прикрывает глаза и вновь поднимает палец кверху, подчёркивая. - Ещё тридцать-сорок таких выпадов, и у тебя закружится голова, а сил не останется вообще, - она опускает меч, и Артур, не сдерживаясь, выдыхает. Слов нет, чтобы выразить, как ему не нравится вся эта затея. – Рано радуешься, - осаждает его Селения. Её нежный голосок игрив, а глаза светятся всё озорнее. Нахмурившись, Артур пристально смотрит в эти её глаза, надеясь хотя бы взглядом образумить её. Но Селения слепа и глуха к голосу разума. Голосу разума в лице Артура. - Удары будут не только по-настоящему смертельными, - любезно поясняет девушка, будто бы её принц всё и так не понял, - но и по-настоящему неожиданными, - она чуть-чуть присаживается на верстак. – Поэтому давай, так уж и быть, поговорим, чтобы отвлечь тебя, - и, не дожидаясь, пока Артур, совсем растерянный и возмущённый, не сообразит, что к чему, говорит: - А вот скажи мне, как вы, громилы под два метра ростом, сражаетесь за свою честь? Кулачные бои? Со вздохом, Артур качает головой. Он даже позволяет себе на секунду представить, как девушка себе это воображает. Два гигантских великана, возвышаясь над окружающим их на каждом сантиметре микромиром, эпично замахиваясь, бьют друг дружку. И при этом движения их нарочито замедленны, а каждое действие их сопровождается погромами и шумом. Только этого и ожидавшая Селения тут же кидается на него с мечом, разом потеряв ту расслабленность в позе, в которой так невинно мгновение назад стояла. Но Артур тоже не дурак: заранее разгадав её нехитрый план, он вновь уворачивается от стремительно приближающегося к нему клинка и в два коротких шага оказывается у неё за спиной. Пока Селения не успела сориентироваться, он молниеносно выбрасывает руку в сторону её запястья правой руки, в котором находится Великий меч. Вовремя пригнувшись, девушка подныривает под его рукой и, вновь оказавшись у верстака, снова облокачивается об него, точно ничего и не произошло. - Это что сейчас было? – с игривой строгостью качает головой Селения, озорно стреляя своими мило сощуренными глазками. – Перехват оружия мы не тренируем. - Селения, - вкрадчиво говорит Артур, - ты собираешься меня проткнуть раскалённым добела мечом. По-моему, моё желание забрать его у тебя и как можно скорее вполне оправдано. Откинув с лица непослушную прядь теперь каштановых с рыжим отливом волос и не собираясь отвечать на эту провокационную тираду, Селения, как ни в чём не бывало, продолжает прерванный разговор: - Нет, серьёзно, как у вас это делается? Просто, учитывая твоё желание отстоять свою честь, невзирая на последствия, я делаю вывод, что у вас такое поведение в порядке вещей. Она прячет меч в ножны и, уперев обе руки о столешницу верстака, отклоняется всем корпусом назад, лениво потягиваясь. Давно уже она не чувствовала себя такой полновластной хозяйкой положения, и теперь она вовсю наслаждается этим. Наблюдая, как Великий меч постепенно перестаёт светиться, Артур скрепляет руки на груди и облокачивается о стену гаража. Не сводя глаз с её рук, он всё-таки отвечает: - Тебе сделать небольшой экскурс в историю моего мира или ответить односложно? Селения, склонив голову на бок, вслушивается в шум дождя, усиленно барабанящего по крыше и металлической обшивке стен гаража. - Да куда торопиться, - как будто бы даже печально отвечает она, пожимая плечами. – Дерзай. Зная, что главной её целью является отвлечение его от меча в её ножнах, Артур медленно кивает и тоже пытается расслабиться – или хотя бы произвести впечатление расслабленного человека. Селения заманивает его в ловушку: заговорит его, наулыбается вдоволь, будет шутить и язвить, как обычно, а на деле будет с азартом так и эдак примериваться, когда же нападение будет наиболее неожиданным. И для того, чтобы спровоцировать её новый удар нужно выглядеть так, как она того хочет: забывшим обо всём на свете развесившим уши милым мальчиком. - Ладно, - легко соглашается Артур как можно более беззаботным тоном и прокашливается. – Итак… Барахлюш вылетает из покоев Децибеллы и, явно ничего вокруг себя не видя, проскакивает мимо мародёров и стремительным шагом направляется к выходу из поселения. Не моргнув и глазом и не произнеся ни слова, будто только того и ожидавшие Орим, Китха и Пятый тут же следуют за ним. Не замечающий ничего Барахлюш просто идёт вперёд и не думает ни о чём. Все мысли, какие только возможно, вылетели из его головы. В голове только что-то бессвязное. Помолвлен. Вот каким был третий вариант. У, проклятая судьба! Выдала ему практически невозможную комбинацию в кидании монетки, чтобы он поломал голову, а на деле это было ни что иное как «дружочек, всё и так давным-давно решено за тебя, так что расслабься и получай удовольствие». Но какого-либо удовольствия из этой ситуации мальчик извлекать не собирался. Способность мыслить вновь возвращается к нему, и он начинает лихорадочно соображать. Едва ли сама Санц… Клепи от этого в восторге. Девчушка, судя по всему, достаточно свободолюбива – это умозаключение он извлёк из своего огромнейшего опыта общения со старшей сестрой. Поэтому вряд ли она так рада своему замужеству. Тем более на парне, которого знает пару минут. «Тем более, если им оказываюсь я», - рассудительно заключает Барахлюш, начиная успокаиваться и сбавлять скорость. Оглядевшись, он убеждается, что даже не успел выйти за пределы поселения. Это хорошо. Не придётся объяснять стражникам, зачем он ушёл и тут же вернулся. Такое уже было, и не раз. Но одно дело свои стражники, с Первого, которые привыкли к его причудам, а другое дело охотники. Дисциплина, все дела… Повернувшись, Барахлюш обнаруживает последовавших за ним мародёров и, остановившись окончательно, рассеяно кивает им. - Простите, ребят, не удалось вас с собой протащить. - Это всё равно, - мрачно отзывается Орим, вздыхая. – Мы и так всё слышали. Поджав губы, Барахлюш внимательнейшим образом рассматривает их лица. Выражение их у всех спокойны и нейтральны. Да уж, ему ещё не хватало жалости. Он медленно кивает. - Понятно, - устало произносит он. Взгляд его переходит за их спины, на шатер Децибеллы. Полы шатра отодвигаются, и из них показывается эта девчонка. И да, на ней по-прежнему эта дурацкая маска. Клепи неторопливо оглядывается и, найдя его взглядом, так же неторопливо приближается к нему. Несмотря на некоторую царственную грациозность, с которой девушка преодолела отделяющее их расстояние, единственное, о чём думает Барахлюш, так это о том, как смешно и нелепо вздрагивает эта идиотская маска при каждом её шаге. Он едва сдерживается, чтобы не застонать от досады. Боже, кто бы знал, как она – как её маска, так и сама девчонка – его бесит! Зачем она так медленно двигается? Зачем она руку заложила за пряжку брюк? Почему у неё штанины разной длины? И этот бесформенный комок на голове… Там что, свели гнездо крикокряки? «Бесит, бесит, бесит!» - испытывая невероятное желание что-нибудь сломать и втоптать обломки в землю, думает Барахлюш, когда она подходит к ним. - Здравствуйте ещё раз, - насмешливо-весело произносит Санцклепия, сложив руки на груди. – Наша первая встреча была не совсем удачной, однако мне придётся провести с вами всё время, пока вы будете на Третьем. «О чём Деци думала, когда приказала ей это? – мрачно размышляет Барахлюш, тупо следя за изгибами узора на маске, пока девушка, не имеющая, как у его сестры, многолетнего опыта, неумело пытается изливать яд. – Это ведь точно не улучшит ситуацию, - он становится ещё мрачнее. – Помолвка… Господи, а о чём отец думал? Интересно, знала ли Селения обо всём этом? Впрочем, что это я? Разумеется, все знали. Ну, разве что Артур был не осведомлён. Он уж точно не стал скрывать бы такое». - А вообще у вас были все шансы дать мне отпор тогда, - сочувствующе сообщает Клепи прямо в лицо мародёрам. Она не догадывается о течении мыслей рыжеволосого паренька, но это не мешает ей пылать негодованием. «Втоптал меня значит в землю прямо на глазах у моей приёмной матери, а теперь даже отвечать за свои действия не хочет. Ха!» Клепи ужасно хочется подавить что-нибудь мягкое и сочное. Например, стрекозиное яйцо или ягоду. Чтобы, когда давишь, во все стороны летели брызги. - Жаль, что мне перечить тебе нельзя, уж я бы тогда…» - Жаль, что лишь ваш хозяин и может постоять за себя. Более или менее, - голос её становится едким. – Позор на честное имя мародёров-защитников. Вынырнув из потока собственных размышлений, Барахлюш, пропускавший всё это время мимо ушей её неумелые попытки испускать яд изо рта, всё же сосредотачивается на происходящем. - А что ты знаешь о мародёрах? – сложив руки на груди и вглядываясь в её недружелюбные янтарные глаза, быстро спрашивает он. Прервав свою очередную обидную тираду на полуслове, девушка тут же отвечает: - Они держали твою Деревню на Первом в блокаде в течение нескольких лун. Это все знают. Её невозмутимость, казалось бы, должна убедить Барахлюша, но тот настроен слишком недоброжелательно, чтобы вот так просто от неё отстать. - Но откуда ты знаешь, что это и есть те самые мародёры? – вспомнив насмешливо-ледяной тон старшей сестры, которым она обычно обличала его в мелких шалостях, продолжает допытываться Барахлюш. Девушка склоняет голову на бок и смотрит на него как на нечто абсурдное и нелепое. - Ты сам и сказал, - всё же сменив тон на более спокойный, отвечает Клепи. Барахлюш едва подавляет невольное желание закатить глаза. Пытаться его унизить взглядом, да ещё и таким смехотворным? «Боже ты мой, ну не умеешь – не берись!» Санцклепия складывает руки на груди и крепко сжимает локти, глядя ему прямо в глаза. Они кажутся ей очень милыми и глубокими, но эту мысль она отбрасывает подальше. Комок обиды застрял у неё в горле, и она не собирается прощать его. Во всяком случае, не из-за глаз. – Ты ещё сказал «мои друзья-мародеры», помнишь? Бюш едва морщит кончик носа. Что ж, действительно, было дело. Однако отреагировала она, по его мнению, как-то очень уж спокойно, и он уже хочет напомнить ей об этом, но вспоминает разговор с Деци и замолкает. Что же он делает? Ему ведь наоборот нужно с ней договориться. Причем дважды. Но начать ему следует с темы более нейтральной: с собирателей в доме Артура. Тем более, что для того, чтобы заводить разговор об их неожиданной помолвке, нужно хоть немного с ней подружиться. И чем скорее, тем лучше. «Отца Артура придётся искать по ходу дела, - устало размышляет Бюш, почесывая щёку. – Сообщать Деци о нём было ошибкой. А теперь с нами ещё и она…» Задание с нахождением Армана становилось всё сложнее. Вычислить бы хотя бы, кто именно его схватил. Правда, наверняка этим занялась и сама Децибелла. Только что к ней в шатер зашли стражники, и она пока держит их у себя. Наверняка приказала внимательно всматриваться в лица прохожих и искать кого-то, похожего на будущего короля, только постарше. Если так, то это может даже сыграть ему на руку. Тюрьма Третьего находится на крыше, и они скоро попадут туда. Скоро будет один из этих дождей по расписанию, и охотники уйдут на крышу, а суша превратится в огромное море. Хорошо хоть, что ближе к зиме количество дождей сократилось в два раза. Что же касается Ужасного У… если честно, Барахлюш даже предположить не может, зачем кому-то из охотников понадобилось его выкрадывать. Почему Селения решила, что такое вероятно? Правда, они и впрямь могли что-то видеть. Или, если ему повезёт, не видели ничего. Но в любом случае ему нужна её помощь. - Ты ответственна за вчерашнее собирательство? – говорит Барахлюш, резко меняя тему. Из-под маски Санцклепии издаётся приглушенный злой смешок, полный издёвки. - Ты глухой что ли? – холодно отвечает Клепи, по-прежнему глядя ему в глаза. Бюш не видит выражение её лица и это не только раздражает, но и мешает ему тактически мыслить. – Ты слушал, что Деци говорила? – она в раздражении складывает руки на груди. Всё она о нём правильно думала с самого начала. Хам! Даже не подумал извиниться прежде, чем приступить к делу! – Да, я ответственна. И что с того? Так… Плохо. Очень плохо. Похоже обзывать едва знакомую девушку было изначально не слишком хорошей идеей. «Спокойно, Бара! - приказывает себе Барахлюш. – Нужно просто принести свои извинения. Как можно натуральнее…» Не так-то это будет просто на самом деле: беда Бюша заключалась в том, что скрывать неприязнь он не умел. Если ему кто-то не нравился, он давал понять это человеку сразу же, даже если не собирался этого делать. У него не получалось следить за тоном. То ли дело Артур. Он способен легко извиниться, даже если считает себя абсолютно правым. Более того, этот парень в результате извинения может ещё и навязать свою точку зрения, и оппонент очень скоро кинется уверять его, что был не прав. Иногда он проделывал это даже на Селении, что уже означает верх мастерства. Что же касается Барахлюша… - Ох, ну, извини, - сквозь зубы цедит Барахлюш, в голосе которого сквозит издёвка. – Я не должен был так говорить. «Молодец, - прекрасно слыша в своём голосе неискренность и враждебность, сухо говорит он сам себе. – Ну, теперь-то она точно поможет тебе». Клепи готова рвать и метать. Он бы хоть постарался! Однако её глаза, видные через прорези в маске, по-прежнему выражают ничего. - А что ты говорил? – продолжая пытливо разглядывать его снизу вверх, невинно интересуется она. О, ну конечно! «А может это ты глухая?» - раздражённо думает Барахлюш и уже раскрывает рот, чтобы высказать этот вопрос вслух, но вовремя прикусывает себе язык. Он глубоко вздыхает, пытаясь успокоиться, и продолжает уже более серьёзно. - Я назвал тебя уличной девкой, и очень об этом сожалею, - сдержано отвечает Бюш, смело глядя в эти неестественного цвета глаза. Удивительные темно-жёлтые глаза, если задуматься. Он и не думал, что кто-то может иметь радужку такого цвета. - Вот как? – нарочито удивлённо говорит Санцклепия, в раздражении чувствуя, как сердце забилось скорее. Она всегда была честна с собой и, как бы ей это не было неприятно признавать, Клепи осознавала, что её почему-то тянет к этому рыжеволосому парню. Он ей понравился, и её сердце с чисто девичьей непосредственностью предлагало просто забыть все обиды: он ведь «такой душка!». Однако воспитали её иначе. – А что означает этот термин – уличная девка? – интересуется она у Барахлюша, склонив голову набок. Мальчик нервно прокашливается. Боже, женщины! Всё ведь и так понятно, ну зачем устраивать цирк?! - Это означает девочку, выращенную без присмотра, на улице, - по возможности контролируя интонации, аккуратно отвечает он. Клепи хмыкает. - Ну, тогда ты всё правильно сказал, - пожимает плечами она. – Первые двести лет своей жизни я прожила на крыше дома людей. Воспитывали меня воробьи, а это означает, что я действительно была без присмотра, так что да, я - уличная девка. Единственное, что мой отец скорее всего не будет доволен таким моим титулом. - Отец? – удивляется Барахлюш, пытаясь сменить тему. - Да, у меня есть ещё и приёмный отец, - кивает Санцклепия, голос которой постепенно набирает силу. – Собственно, он меня и воспитывал. Когда встретишься с Пёстрокрылом, можешь поведать о значении «уличная девка», только боюсь, он не оценит. Папа у меня плохо понимает человеческий юмор. Прекрасно. Просто чудесно. Теперь и с получением летуна могут возникнуть накладки. А он-то уж подумал, что это будет самым простым заданием. Барахлюш едва подавляет в себе желание выругаться. Её мать – вождь охотников, а отец – король воробьёв, что может быть фееричней? Правда, теперь её диковатые повадки обретают логическое объяснение. - Так что задело меня не это, - продолжает Клепи. - Вот как? – мрачно говорит Барахлюш. – А что же? - Недоверие, - чуть ли не выплюнув ему это слово в лицо, провозглашает она. – Я плохо разбираюсь в минипутах Первого, но разве не вы славитесь дружелюбием и верой в других? Отчего-то мне столько чести, что это правило на меня не распространяется? Вы вообще людям доверяете? «Да, и мои мародёры тому доказательство, - нервно отвечает про себя Бюш. – Вот только ты напала на нас с целью искалечить, или это уже вылетело из твоей головы?!» - Больше такого не повторится, - мужественно запихнув внутрь себя желание огрызнуться, механическим голосом отвечает Барахлюш. Мародёры, во время этого разговора, то и дело переводящие взгляд с Барахлюша на Санцклепию, неслышно вздыхают. Значит она его жена, хозяйка? Ну, наверное, это хорошо. Значит неспроста так вышло, что она сильнее их. Пятый, больше других желавший вернуть себе честное имя, тихонько бормочет проклятия. Жён хозяев нельзя трогать, какие бы отношения у них не были с мужьями. Более того, даже если хозяин сменится, его близкие родственники остаются неприкосновенными. Так, между прочим, только и выжила королевская семья. Иначе бы их местоположение давно бы доложили Рэксаму по его приказу. - Я был слишком зол тогда и не отдавал себе отчёта в своих поступках. Прости меня пожалуйста, - Барахлюш склоняет голову, в изумлении слыша в своём голосе нотки самой настоящей искренности. Девушка подозрительно щурится. Она внимательно обшаривает взглядом своих жутковатых янтарных глаз его опущенное к ней лицо. Затем Клепи наконец отводит взгляд и неслышно сглатывает. Сердце стучит у неё в ушах. В этом парне нет ничего необычного, но её тянет к нему. И это ужасно глупо. - Хорошо, - медленно произносит она, поднимая глаза. – Идите за мной. - Таким образом, дуэли на мечах прекратили своё существование, - лекторским голосом провозглашает Артур. – На место мечей пришло огнестрельное оружие, и способов убийства и самоубийство стало значительно больше. Выживало оно холодное оружие из дуэлей неохотно: убить человека на расстоянии считали трусостью, а тогда военные больше ценили честь, чем сейчас. Во всяком случае, такое к ней отношение держалось во времена Наполеона, то есть примерно до тридцатых годов девятнадцатого века… Селения слушает его, раскрыв рот, всё её тело как бы направлено к нему. Она вся во внимании, боится потерять хоть слова из его рассказа. Потоки новой информации валятся на неё, и девушка испытывает от этого настоящий экстаз. Мечи, оружие, которое нужно было заряжать взрывным порошком и железом, затем машины… - Ты прости, - вдруг перебивает его она, - но складывается такое ощущение, что вы только тем и занимаетесь, что пытаетесь друг друга уничтожить. - Оставим этот вопрос философам, - пожимает плечами Артур, не настроенный всерьёз дискутировать о тяге человечества к саморазрушению. – С точки зрения биологии люди так контролируют свою численность. Иначе их было бы слишком много. Брови девушки задираются. Она всегда считала Артура довольно миролюбивым и отсюда несколько наивным. Но сказанное им только что говорило о сухом, циничном и даже несколько бездушном подходе ко всему человечеству в целом. И Селения не могла не заметить проскользнувшее словечко «их» от него. «Их», не «нас». Во время всего рассказа, Артур ни на секунду не забывал о Великом мече на поясе принцессы и всё ждал, когда же она кинется на него. Поначалу, ему казалось, что Селения только разыгрывает интерес, вводит его в заблуждение, с целью заманить в ловушку и напасть, но теперь он с удивлением понимает, что девушка вообще забыла о своих планах. - С тех пор война – это бесконечное наращивание технологий, - решив подвести свою маленькую лекцию к логическому завершению, замечает Артур. - Скоро люди даже видеть не будут, кого убивают. И это уже печально. Дождь уже не стучит по крыше. Он льётся на неё нескончаемыми потоками. Мельком Артур думает, что от такого дождя и тутатамцам не спастись - что бы там Селения не говорила об их приспособленности к жизни на поверхности. Судя по звукам, на улице нечто вроде стены из льющейся воды. В гараже стало совсем сыро, влажный воздух, конденсируясь, каплями воды оседает на висках, шее и над губами. Влага оросила их кожу, и одежда стала мокрой от неё. Куртка Артура давно уже лежала рядом с ним, а вот плащ Селении был по-прежнему застегнут на все пуговицы. «Как она от жары сознание не потеряла?» - думает Артур, привычно откинув неподобающие мысли. Все фантазии хороши на рисунках, в жизни же следует мыслить холодно. - Не боишься тепловой удар получить? – едва закончив свою речь, спрашивает он, выразительно глядя на её кожаное пальто. – Потом плохо может быть. Тебе точно не жарко? Девушка, словно очнувшись, поспешно стирает с лица заинтересованность и поспешно отрицательно качает головой. Артур едва подавляет усмешку. Ну да, как он сам сразу не догадался? - Тогда я, пожалуй, открою ворота, - пожимает плечами он. Вскочив, девушка опережает его, загораживая ему путь. - Зачем? Не нужно ничего открывать, - на губах Селении играет широкая кукольная улыбка. Если девушка чего и не могла скрыть, так это панической боязни воды. – Сквозняк будет. И мне и так холодно. Иронично вздохнув, Артур облокачивается на воротину и молчаливо смотрит на её влажную от пота и оседающей воды чёлку. С её виска стекает капелька, проскальзывает вдоль щеки и достигает шеи. Понимая, что он заметил это, она мрачнеет и отводит взгляд. Грустно вздохнув, Артур нежно отодвигает её в сторону и надавливает на одну из створок ворот. Звук дождя становится громче, и Артур буквально чувствует, как напрягается Селения рядом с ним, когда потоки воды поливают внутреннюю сторону ворот и одиноким, но юрким ручейком затекает внутрь гаража. Вдруг в образовавшуюся щель проскакивает крупный мохнатый черно-белый комок, с которого струями стекает дождевая вода. Прежде чем Артур успевает предупредить Селению, на них летят тысячи тысяч прохладных, пахнущих мокрой собачьей шерстью капель. Отряхнувшись, Альфред поворачивается к хозяину и звонко лает один раз. Высунув язык, он радостно машет своим мокрым хвостом, стуча Селении по коленкам. Изо всех сил давя улыбку, Артур поднимает на неё взгляд. - Очень. Смешно, - раздельно произносит Селения сухо, глядя на него исподлобья. От неё не скрылись его приподнятые в усмешке уголки губ. – Скажите, сэр Артур, как так получается, что всякий раз, пересекаясь с вашим ручным йетти, я оказываюсь… - она возводит глаза к потолку, как бы подбирая слово поприличней, - в щекотливом положении!? - Сударыня, мой пёс лишь хотел в очередной раз подчеркнуть своё восхищение вашей красотой и очарованием, - переняв её шутливо-светский тон, отвечает Артур, приседая на корточки и почесывая Альфреда за ухом. Селения хмыкает. - Крайне польщена, - отвечает она, подходя к нему и присаживаясь рядом. Она молча разглядывает озорную собачью морду. Альфред переводит взгляд на неё и, звучно и радостно гавкнув ей в лицо, выворачивается из-под руки Артура. Селения, наученная плохим опытом, успевает отодвинуть лицо, поэтому шершавый собачий язык лижет её не в губы, а в подбородок. - Видишь? – улыбается Артур, вороша шерсть пса на спине. – Он тоже от тебя без ума. Почувствовав опасную почву, Селения решает проигнорировать эту фразу. - Да, очень милый у тебя питомец, - невпопад говорит Селения, избегая смотреть ему в глаза. Она поднимается с насиженного места, но вместе с ней поднимается и Артур, и хватает её за руку. - Послушай, Селения… Артур ухватил её за левую ладонь, и это было ошибкой. Селения с лязгом выталкивает из ножен Великий меч, и его остриё утыкается ему в горло прежде, чем он успевает сказать хоть слово. - Убит, - зло говорит принцесса, убирая меч обратно в ножны. – Артур, у тебя завтра вечером дуэль, от которой зависит судьба всего Первого континента, а ты всё валяешь дурака. Повзрослей уже! Артур изображает виноватое выражение лица. В последний момент он заблокировал инстинкт самосохранения и не увернулся, хотя его рука схватила её за запястье так, что он легко бы мог вывернуть ей руку и овладеть её оружием прежде, чем она успела хотя бы пикнуть. Он вообще бы многое мог сделать, если бы захотел. Вот только лишать его любимую триумфа. Вон как у неё глаза загорелись от осознания того, что она ещё может управлять им. Чем унижать человека в своих же собственных глазах, лучше уж доставить ему приятное. - Ты права, прости. Шум воды под водой. Звук движения потоков, вихрями закручивающихся при столкновении. В нерабочем состоянии по трубе вода бежит, но с небольшой скоростью стоячего водоёма. Минара прикрывает глаза и, расслабившись, ложится на дно пузыря. Из-за наличия всего одной пары ушей слух у неё не был так же великолепен, как у её сородичей, но она различает плавные звучания воды, вихрящейся под ресничками и жгутиками многочисленных аниманикул, проплывающих мимо и слепо тыкающихся в стенку пузыря - Хм… час уже должен был пройти, - задумчиво произносит Минара. Говорит она сама себе – Арчибальд уже давно задремал. Старость – поразительная штука. Тебя вытащили из кровати, сообщили, что от тебя зависит судьбы целого народа, и спустя каких-то час или два ты просто уснул. Впрочем, дедушке Артура, конечно же, случалось сталкиваться и с более поразительными вещами. «Но час уже точно прошёл!» - с неудовольствием думает девушка, начиная нервничать. Она ничего не имеет против тёмной трубы и толщи воды вокруг, но чем скорее она приведёт Арчибальда на Третий, тем лучше. Более того. Она зажмуривается. Если ей очень повезёт, то Мракос всё ещё в кузне, и, когда он придёт домой, она, быть может, уже будет в обратном пути. Но Минара как-то всегда считала, что такие дела никогда не получаются идеальными. Скорее всего, он уже всё знает и бежит остановить её. А, может быть, даже догадался до всего. Это ведь он только притворяется, что глупый. А на самом деле её Мракос хитрый, точно хищные крикли. Девушка улыбается этой мысли. Сравнивать маленьких пискливых зверьков и её грозного мужа, подумать только! «Каждая минута промедления может стоить срыва операции! Когда же уже включат воду?» - О, какие люди… Водоплюх как всегда весел и бодр. Где-то в другой вселенной. Странно, что он не спал в своём коконе, как это делал всегда, а, удобно устроившись на кусочке дерева, читал какой-то ветхий свиток. Мракос складывает руки на груди и протяжно вздыхает. С проводником пузырей у него отношения не заладились изначально: ещё тогда, когда его старая жизнь подходила к концу, и он отправился плавать в пузыре куда глаза глядят, он здорово разругался с этим ворчуном. Привыкший к робким и мирным минипутам, всегда выказывающим уважение к его преклонному возрасту и ужасно опасной – с их точки зрения – работе, Водоплюх был здорово оскорблён хамоватостью Мракоса. Со свойственной только очень пожилым людям безжалостностью он отправил его в самую глубокую и глухую трубу, где много выбоин и, где застрять навеки, в принципе, не проблема. Потом же он совершенно случайно, по-старости, забыв перенастроить направления потоков, отправил наших друзей в дом Артура через эту же трубу. А иначе сидеть бы Мракосу там вечно. Как бы то ни было, бывший мрачный принц и не подумал бы, что старик может держать на него обиду, однако, когда он заявился к нему с Минарой, дабы показать, где находится подводная станция, Водоплюх был недружелюбнее обычного – как с ним, так и с девушкой. Увидев её с таким грубияном, он автоматически занёс её в чёрный список. Позже, Мина решилась совершать ежемесячные вылазки к себе домой за маровьей гемолимфой. Чтобы оправдать её двух или трёхдневное отсутствие, Мракосу было получено задание рассказывать всем, как Минара одержима свороком, и что она ежемесячно ходит к Водопаду Сатаны, чтобы набрать воду оттуда: по словам престарелой муравьихи, получившей в лице Мины постоянного клиента, закупающего товар пачками ежедневно, вода, насыщенная кислородом, делала сворок невероятным вкусным. Доверчивый минипутский люд поверил в эту историю (хотя и не без содрогания: шутка ли, идти в одно из самых опасных мест на семи континентах, чтобы набрать ведерко воды) , и казалось бы проблем возникнуть не должно было, но Водоплюх, помнящий всех приходящих к нему – ибо их было не так уж и много – людей, отказал Минаре в обслуживании. Зрение Водоплюха было очень слабым, и свои чудодейственные глаза на нём Минара применить не смогла, а разговаривать с ней он просто-напросто отказался. Старики бывают очень жестокими, и, знающая эту черту Минара, отнеслась бы к этому с должным пониманием, если бы не её здоровье. Одного сворока действительно было мало: спустя полгода после своего переезда, она снова начала чахнуть. Вновь стянула волосы в тугой пучок и ходила по Деревне бледнее смерти. Поэтому, когда она, несолоно хлебавши, вернулась в таком состоянии обратно к Мракосу, вся в слезах, с дрожащими губами, бывший мрачный принц впал в такую ярость, что Минара, не ожидавшая такой реакции всерьёз испугалась за жизнь Водоплюха. Впрочем, всё ограничилось тем, что он заставил проводника выслушать её. Искренне устыдившийся старичок, сообразив, что имеет дело с весьма и весьма благовоспитанной особой, принёс девушке свои глубочайшие извинения. На том конфликт себя исчерпал, и Мракос с Водоплюхом с тех пор больше не виделись. - Здравствуйте, - вежливо говорит бывший мрачный принц, склоняя голову. – Проведите пузырь до Третьего, пожалуйста. Седые мохнатые брови Водоплюха, торчащие двумя неаккуратными щётками над его глазами, совершают неуловимое движение вверх. - Ну надо же, - восклицает он. – Какие новости! Решив ничего не отвечать на эту в сущности ничего не значащую реплику, Мракос молча ждёт, продолжая разглядывать старика проводника сверху вниз. Если он выдаст хоть признаки спешки и нервозности, старик может из вредности потянуть время и замедлить отправку. А в путешествии на Третий расписание было очень важно: пузырь непременно застревал прямо перед тем, как попасть в трубу для полива, и выгнать его оттуда мог только людской дождь, а педантичная Маргарита всегда включала полив в парнике по расписанию. Мракос даже не уверен, а не опоздал ли он уже. Если это так, то у него и причин здесь стоять нет – следующий полив будет только завтра, и будет скорее найти какой-нибудь другой вид транспорта. Хотя к концу осени, найти нечто такое было очень сложно. Тем более в такую погоду. - Тебе повезло, - словно прочитав его мысли, скрипуче говорит проводник. – Дождь должен был закончиться ещё десять минут назад, но сегодня люди что-то сбились с графика. Правда, не исключено, что такими темпами дождя вообще не будет. Расслабившись, Мракос кивает. Это значит, что его занесёт в ту же самую яму, куда и пузырь Минары, и она не успеет натворить глупостей. А когда он выберется наружу, ему не очень важно. В крайнем случае, можно и проплыть до конца трубы – пузырь останавливался не так уж далеко от выхода на поверхность, тем более, что он умел обходиться без воздуха порядка трёх-четырёх часов – сказывались гены матери. Водоплюх подходит к капсуле и открывает затворку. - Судя по тому, что вы не спали, когда я пришёл, кто-то до меня уже приходил, - как бы издалека говорит Мракос, садясь на пол кабинки и пригнув голову, чтобы лезвия не задевали стенки пузыря. Кряхтя, старик берётся за ручку кабинки, но, решив, видимо, почтить-таки Мракоса ответом, останавливается. - Да, есть такое, - говорит Водоплюх, и довольный его ответом Мракос думает, что на этом он и ограничится, однако тот неожиданно добавляет: - На самом деле я жду тут вашу принцессу. Мракос удивлённо задирает брови. - Кого? Селению? - А ты знаешь ещё одну принцессу Первого континента? – хмуро отвечает проводник. – Кого ж ещё? Вчера ведь была десятая луна, а она на следующий день сюда всегда наведывается. Вот и решил её дождаться, а уж потом на боковую залечь. А то кокон я только-только починил, а она придёт и снова его порвёт, - он фыркает зло. – Вон и эта милейшая девушка тоже стала хулиганить, - он грустно вздыхает. – Научили, хулиганы, - вдруг взгляд Водоплюха становится суровее и острее. – И я так понимаю, что могу тебя поздравить с женитьбой. Повезло тебе, ничего не скажешь. Смущённо прокашлявшись, не ожидавший от обычно немногословного Водоплюха такого длинного монолога, Мракос нервно пожимает плечами. - Спасибо большое, - скромно говорит он. – Только откуда вы… - Счастливые девушки, только что вышедшие замуж узнаются везде, - перебивает его проводник таким тоном, точно он говорит совсем уж очевидные истины. – Она заслуживает того, чтобы её сделали счастливой. Нахмурившись, Мракос встречается с суровым и по-стариковски мутным взглядом Водоплюха. - На что это вы намекаете? – тихо произносит бывший мрачный принц, чувствуя, что в нём закипает ярость. Ему очень не нравилось, куда клонит этот старик. Тем более ему нехорошо было от того, что он и сам сомневался в своих возможностях принести Мин счастье. - Я намекаю, что от вас за версту тянет неприятностями, молодой человек, - сухо отвечает проводник. – Так что защищайте её. - Так, послушайте… - едва сдерживаясь, чтобы не заорать, цедит Мракос, начиная привставать. - Прежде всего - от самого себя, - завершает свою мысль Водоплюх. Внезапно лицо его меняется, уши слегка приподнимаются – он прислушивается. – А вот и дождь пошёл. Ну и везунчик же ты – не будешь простаивать в яме, сразу на Третий попадёшь, - совсем другим тоном заявляет проводник. Прежде чем Мракос успевает ответить ему, Водоплюх берётся за ручку и с усилием закрывается капсулу. Через секунду пузырь с Мракосом, подталкиваемый потоками быстро идущей навстречу поливочному крану воды, с огромной скоростью устремляется к землям Третьего континента.