Темное облако

      До этого дня я не ощущала пустоты в себе. Мне казалось, что я человек самодостаточный и довольно гордый, чтобы испытывать нечто подобное. Но как показала практика, если вы не чувствуете пустоты в сердце, это не значит, что ее там нет — вам просто не с чем сравнивать. Занзас дал мне этот образец для сравнения, с ним было непривычно комфортно и интересно.       Чувства одиночества и какой-то покинутости не оставляли меня с того самого дня, как я в последний раз видела Занзаса. Было это не так чтобы давно, всего-то неделю назад, поэтому у меня еще был шанс, что со временем и воспоминания о моем необычном знакомом потускнеют, и это щемящее чувство в груди исчезнет. И этот шанс действительно был! Он существовал ровно до того момента, как я узнала, что моя мать продала меня!       Ну, то есть, по официальной версии отдала на обучение Вонголе с целью укрепления отношений между нашими семьями, но я-то видела сколько ноликов было на этом одиозном контракте! В общем, возмущению моему не было предела, но «буря в бутылке» так и не вырвалась за пределы тонкого стекла. Я все также мило улыбалась, все так же ходила на занятия с мамой и расспрашивала обо всех особенностях использования пламени тумана, все так же засыпала под сказки Алессы. Все было совершенно привычно и обычно, но таймер у меня в голове уже отсчитывал дни до отправления в главный особняк мафиозной семьи Вонгола. И вот этот день настал.       Моя мать даже не вышла проститься со мной. Впрочем, это как раз было ожидаемо.       Дорога до главного особняка Вонголы была долгой, но вполне удобной и интересной.       Италия очень красивая страна. Я ни чуть не преуменьшу, если скажу, что одно из моих заветных желаний — лично изучить эту страну вдоль и поперек. Поездкой я осталась более чем довольна, а вот прибытием нет. Не люблю, даже не так, ненавижу когда ко мне относятся пренебрежительно! Жаль только, клыки и когти еще не выросли, чтобы претендовать на другое отношение к себе, а тявкать, словно Моська на слона, моя гордость мне не позволяет.       Оставшись совсем одна в гостиной, оформленной в светло-бежевых тонах, я ждала. Чего? А этот жизненный вопрос был мне неизвестен вплоть до того, как за мной не пришел слуга. Уже сидя в кабинете Босса Вонголы — Дона Тимотео — я задумалась над тем, зачем я, собственно, понадобилась Вонголе. В моей покупке не было никакого смысла. Обычная девочка из рядовой, пусть и богатой, мафиозной семьи, не обладающая ничем выдающимся, разве что пламенем грязного цвета, но это говорит вовсе не в мою пользу.       — Здравствуй, Виолетта. Как ты добралась? Не устала?       — Здравствуйте…       — Зови меня дядюшкой Тимотео.       — Здравствуйте, дядюшка Тимотео, — ни чуть не стесняясь, я так фамильярно обратилась к коронованному главе мафии. — Было очень интересно кататься! Я видела очень красивые здания. А когда мама приедет меня забрать?       Мужчина немного нахмурил брови, понимая, что объяснить ребенку трех лет, почему его бросила мама, совсем не легкая задача. Но не успел он и слова сказать, как кто-то, не удосуживая себя стуком в дверь, открыл ее с ноги. Похоже, я даже знаю этого наглого человека лично…       — Зачем звал, старик?! — с рычащими нотками в голосе спросил мой знакомый.       — Сын, ты должен быть вежлив, когда разговариваешь со своим отцом и боссом!       — Можно подумать, ты собрался им всегда быть!       По болезненной, злой и даже как-то по-особенному мерзкой гримасе, что исказила лицо Тимотео, можно было понять, что Занзас наступил этому милому «дядюшке» на очень большую и любимую мозоль. Однако Тимотео не долго тешил нас столь яркими эмоциями. Вскоре его лицо приняло привычный добродушный вид, плечи расслабились, а сам он откинулся на спинку кресла и спокойно попросил Занзаса присесть. Парень не стал отказываться и присел на краешек слишком мягкого кресла, в котором любой посетитель буквально утопал, из-за чего представлял из себя довольно забавную картину для хозяина кабинета, когда пытался встать.       Сам кабинет был спланирован весьма грамотно в плане переговоров с одним или двумя не слишком добродушно настроенными посетителями, но и только. Ни уюта, ни рабочей атмосферы в этом помещении не ощущалось, просто место для встреч с людьми, с которыми вроде и нужно поддерживать дружеские отношения, но на своих условиях, вследствие чего появляется необходимость морально давить на них. Хотя вполне возможно, что это просто у Девятого Главы Вонголы такой вкус и манера общения со всеми.       — О, мелкая, — наконец-то заметил мое присутствие Занзас. — А ты какого дьявола тут забыла?       — Святая Дева! И как это могло появиться в моей семье?       Я совсем не понимаю, что здесь и сейчас происходит, но уж слишком сильно на этой фразе скривился Занзас. Сдается мне, что эти двое прекрасно знают болезненные и уязвимые места друг друга и не брезгуют время от времени тыкать в них, несмотря на кровное родство и принадлежность к одной мафиозной семье.       — Вижу, ты уже знаком с малышкой Виолеттой, — не дождавшись ответной реакции на свои слова, он продолжил: — Значит, тебе не составит труда присмотреть за ней.       — Хм… Сколько присматривать?       — До совершеннолетия.       Сказать, что мы с Занзасом были шокированы, не сказать ничего. Но если я от шока просто вытаращила глаза и забыла как говорить, то Занзас вскочил от негодования на ноги и громче обычного заявил:       — Старик! Ты уже совсем в маразм впал? Мне что делать нечего, кроме как возиться с сопливой малявкой?!       Это было обидно, но не настолько, чтобы вывести меня из шока. Обычно тринадцатилетним детям для пробуждения ответственности дарят собаку или хомяка, в особо тяжелых случаях рыбку в аквариуме, но никак не трехлетнего ребенка!       — Хранитель твой? — откуда этот старый хрыч знает об этом?       — Мой.       — Вот и воспитывай.       Занзас молча встал с кресла, подошел к моей шокированной тушке, взял на руки, а потом и вовсе сунул под мышку и молча вышел из кабинета. Дорога до его комнаты не была долгой, но за этот промежуток времени я немного пришла в себя и даже поняла, что ситуация, конечно, странная и неожиданная, но вовсе не неприятная, все могло быть куда хуже. Не знаю, о чем думал Занзас, но вот я думала о том, что с тринадцатилетним подростком справиться будет совсем не просто.       — Мелкая, — доставив меня в свою комнату и посадив на кровать, наконец-то обратился конкретно ко мне Занзас. — Виолетта, тучка моя умная-разумная, как тебя занесло в этот гадюшник?       — Мама продала, — честно ответила я, поправляя рюши миленького платья сиреневого цвета.       — Ясно. Значит, перевод из одного серпентария в другой.       — Ну вроде того, — подтвердила я. Вот умный же мальчик!       — А обратно вернуть тебя никак?       Хм, вернуть он меня надумал. Я и сама очень даже за, но что-то мне подсказывает (не иначе как память о гибели моего приемного папашки от руки моей родной и любимой мамочки), что назад мне лучше даже не пытаться вернуться.       — Такое эксклюзивное счастье, как я, возврату не подлежит!       — Ибо оно никому и даром не сдалось.         — Занзас, это было обидно.         — Теперь тебе точно придется называть меня Боссом, малявка.         — Хорошо, братик-босс.       — Звучит как реклама моющего средства.         — Я тебе и торговую марку, и слоган придумать могу. Желаешь?       — Какая добрая девочка. А тебе точно три года?         — С половиной, — с гордостью в голосе произнесла я.         — Ну это, конечно, в корне меняет дело, — усмешка Занзаса была очень красноречива.       Тяжело вздохнув и улегшись на кровать, я задала самый насущный, а от того и самый неприятный в данной ситуации вопрос:       — Что будем делать?       — А хер его.         — Ты материшься при трехлетнем ребенке.         — Ну тебе же три с половиной! — передразнил меня Занзас.         — Ну это, конечно, в корне меняет дело, — не осталась в долгу я.       Неожиданно Занзас громко засмеялся, да так искренне и заразительно, что я тоже не смогла остаться в стороне. Смеялись мы долго, останавливались и снова начинали смеяться. Наверное, это все от нервов. Не то чтоб этот смех без причины нам сильно помог или подарил гениальную идею по решению проблемы, но дышать определенно стало легче.         — Мелкая, ты, вроде, умная, вот и скажи, что бы ты делала оказавшись на моем месте?       — На твоем месте… Это значит, тринадцатилетней соплей с маленьким ребенком на шее? На то я и умная, чтобы точно не оказаться в подобной ситуации лет так до восемнадцати точно, — Занзас по достоинству оценил шутку и снова засмеялся. — А если серьезно, то сначала нужно урегулировать бытовые вопросы.       — Ванна и санузел там, — махнул рукой он куда-то в сторону, показывая направления.         — Придурок, я не об этом.         — А теперь обидно было мне.         — Бедный-бедный братик. Тебя пожалеть?         — Ненавижу жалость, — взгляд Занзаса стал жестким.         — Аналогично. Поэтому перестаем ржать и идем узнавать насчет комнаты для меня. Думаешь, с этим возникнут проблемы?       — Не должно. Комната рядом со мной свободна. Сейчас узнаю подробнее.         — Хорошо. А когда вернешься, проведешь мне краткий курс по выживанию в местном серпентарии?       — Главное не выходи без меня из комнаты. Я скоро вернусь.       Сказав, что скоро вернется, Занзас ничуть не покривил душой. Ровно через пятнадцать минут он быстрым шагом вошел в комнату, при этом хлопнув дверью с такой яростью, что у меня волоски на руках дыбом встали.       — Никчемный и бесполезный мусор, — рычал он себе под нос. — Да когда же вы все сдохните, твари?         — Что-то случилось? — настороженно спросила я. Несмотря на явное раздражение, я не ощущала от Занзаса угрозы лично для себя. Это довольно странно.       — Случилось. Местные червяки снова почувствовали себя королевскими кобрами. Шушера бесполезная.       — А поподробней?         — А поподробнее будет после обеда, мелкая. Ты же просила рассказать тебе правила обитания в местном серпентарии? Вот и подожди немного, чтобы сложилась цельная картинка.         — Умеешь ты интриговать, братик-учитель.         — А вот мучайся теперь от любопытства! — уже без напряжения и раздражения произнес Занзас. Его глаза винного цвета были наполнены смешинками, которые, подражая мифическим духам огня, водили свои дикие пляски меж языками алого пламени. Это одновременно и завораживало, и заставляло насторожиться.       На обед были макароны. Я люблю спагетти, но в душе я не на столько итальянка, чтобы вечно есть макаронные изделия. С этим придется что-то делать.       Сразу после обеда поговорить не удалось по банальной причине — я заснула. Проснулась под крики и звуки ударов. Не отдавая отчета своим действиям, все еще находясь в состоянии полусна, я скатилась с кровати и замерла. Звуки драки не утихли. Что тут происходит?       С другой стороны кровати по паласу цвета кофе с молоком катались два тела. Разобраться в ситуации было сложно, но для себя я точно решила одно — не вмешиваться. Этим решением я, возможно, спасла себе жизнь, но не уберегла свою психику от просмотра сцен насилия с дальнейшим убийством. Занзас застрелил мужчину в форме прислуги, а потом холодно посмотрел на меня. По его щеке текла кровь, а рубашка была изодрана. Рядом с продолжавшим конвульсировать телом валялся нож.       На звук выстрела быстро прибежала прислуга, а следом за ними и более высокопоставленные личности, в том числе и Дон Тимотео.         — Прекратите шуметь, — не повышая голос, властно скомандовал он. Прислуга тут же подчинилась. — Вынести тело, позвать врача, убраться в комнате, — все таким же ровным голосом произнес он. — Занзас, в мой кабинет. Живо!         — Да, отец, — подняв все еще молчащую меня на руки, Занзас пошел в уже знакомый кабинет. Однако то, что происходило за закрытыми дверями ввело меня в куда больший ступор, чем второе, совершенное на моих глазах убийство. Это был театр абсурда и несправедливости.       Занзаса обвинили в том, что он нарочно сцепился с этим мужчиной. Тринадцатилетнего ребенка просто так, не выслушав даже его версии об произошедшем, обвинили в преднамеренном жестоком убийстве! Да его чуть ли не прямым текстом психопатом назвали! Занзас застыл в шаге от двери, не шевелясь и не выпуская меня из крепких объятий.         — Старик, ты закончил? А то мне недосуг выслушивать бредни маразматика. В моей комнате уже должны были убраться, поэтому я пойду.         — Занзас, не смей меня перебивать!       Кабинет вдруг наполнил приторно-сладкий въедливый аромат. Он сопровождался легкими вспышками оранжевого. Это был очень плохой признак.         — Дядюшка Тимотео, но ведь Занзас, правда, ничего плохого тому человеку не сделал! Он первый напал, когда мы спали! — меня сжали сильнее.       — А ты кто та… Ах, Виолетта, почему же ты сразу не сказала? Ну раз так можете идти, — речь и манера поведения Тимотео изменилась за пару секунд до неузнаваемости.       Занзас молча развернулся и вышел. Уже оказавшись в его комнате, я задала главный вопрос:         — Что, черт побери, тут творится?!