Я больше не боюсь...

— Нет… Я не буду этого делать! Наталья смотрит на Зимнего Солдата и делает шаг назад. Наставницы не были и вполовину так… спокойны, как он. Все, что он приказывал ей сделать, она всегда делала до конца. Не обязательно было справляться с этим в одиночку, и это тоже было новым. Будущая шпионка иногда пряталась от всего и ото всех на чердаке их дома. Никто не знал, что это ее своего рода тайник, где Романова могла поплакать, посмеяться, помечтать о свободе, которая наступит, когда она отомстит убийцам Леши, вспомнить его и их семейную жизнь, впрочем, весьма и весьма короткую. Иногда там же она танцевала, но крайне редко — единственный свободный уголок чердака был ужасно маленьким, невысокая Романова могла бы спать там, но кончики пальцев касались бы всякого хлама. И меньше всего она ожидала однажды увидеть там Зимнего Солдата. Шпионка сделала небольшой шаг назад, но тот только примирительно поднял руку, ладонью вверх. Ну да, разговоры не его конек, но… — Как вы узнали, что я сюда прихожу? Барнс мог бы ответить, ломаными фразами программы или же четкими, если бы отдал все на волю процессора. Но там где кончался компьютер и начинался накаченный химией мозг, и происходил тот самый синтез, который делал его куда более опасным, чем любого человека. Тогда КГБ еще не знали, что именно этот синтез их и погубит, они просто не думали, что такое вообще возможно. Так что ответил он словами, хоть и без всякой охоты. — Проследил. — Но… но ведь меня никто не видел… Щеки Натальи вспыхнули, и она мысленно в который раз обругала себя. С ним она всегда попадается, как девчонка. — Почему ты приходишь сюда? Зимнему Солдату очень редко поручали учеников, гораздо чаще их ликвидацию или же провокацию. Наталья Алиановна Романова была крайне незаурядной фигурой среди всех новичков или тех, кто уже прошел первичную подготовку. Ее неуверенность иногда играла ей на руку, хотя мужчина был готов поставить на кон свою железную руку, что он ней не знал никто, кроме него самого. В характеристике Романовой было написано, что она стрессоустойчива, спокойна, собрана, обладает аналитическим складом ума и указано прежнее место работы. Балет. Приглашение в Большой театр, которое пришло для нее на следующий день после смерти мужа, эта девушка порвала на клочки. Может быть и правда русские балерины — самые стойкие женщины в мире? — Потому что здесь я могу испытывать свои эмоции, чтобы не сорваться во время оперативного задания. Четкий, красивый ответ понравился самой Наташе, но Солдат только усмехнулся. — Правду, агент Романова. — Потому что только здесь я все еще Наталья Шостакова. — срывается с губ шпионки раньше, чем она понимает, что и за это он может ее убить. Шпионы не бывают сентиментальны, как и убийцы. Но брюнет молча подходит ближе и садится рядом с ней, так что его здоровое плечо касается ее плеча. Он не задает вопросы, он не ругает, не бьет, он просто разделил с ней это место и ее право на то, чтобы быть той, кого больше нет. И именно это поможет Нат в будущем пойти дальше. — У нас тренировка? — через какое-то время уточняет она, повернувшись к нему, и снова застывает. Почему же он такой… красивый… Нет, не так, почему же он такой равнодушный? Он же человек, это совершенно точно, так почему же все вот так? Почему человечности в нем больше, чем в любой из ее наставниц? — Я готова, пойдемте. Бывшая уже балерина легко поднимается на ноги, но Солдат перехватывает ее запястье и тянет на себя. Даже поцелуй Зимнего Солдата был какой-то… не искусственный, правильный, но… бездушный. — Нет. Она поднимает на него свои огромные синие глаза и едва заметно качает головой. Странно, он же все рассчитал, предусмотрел… он же… — Не думай, что ты делаешь. Я прихожу сюда… Шпионка обводит рукой захламленный чердак и добавляет почти с пониманием. — Не для того, чтобы думать. И целует опешившего Солдата снова, осторожно обнимая за шею и не вздрагивая, когда ее кожа касается металла. Плевать, что приходится встать на мыски, она слишком хорошо умеет это делать. Она могла бы отказаться, ударить, сбежать, но сделала то, что сделала. И где-то там, на границе синтеза процессора и мозга Зимнему Солдату кажется, что так уже было, он, рыжеволосая девушка, дождь и… улетевшая фуражка. Это кажется настолько привычным и правильным, что он прижимает девушку к себе, без труда приподнимая на несколько сантиметров. Она была права, их тренировка началась, но Романова понятия не имела, какой именно она была.

***

      С того дня на чердаке все изменилось. Все стало проще, как-то легче, как будто она нашла что-то недостающее. Кажется, она должна была сказать именно это, но на самом деле все стало еще сложнее. Зимний Солдат не стал относиться к ней иначе, совершенно не думая о том, что чувства должны иметь хоть какое-то значение. А она… запуталась. — Я совсем не знаю тебя. Только легенду КГБ, а это совсем не одно и то же. Сидя рядом с ним все на том же чердаке, Наталья качала головой, а потом уткнулась лбом ему в здоровое плечо. Зимний Солдат согласно кивал головой, но помочь ничем не мог. Для него логичным объяснением было «физиологический процесс, удовлетворивший потребности органической части организма» и ничем более. Не потому, что Романова не была красивой, нет, просто он не умел чувствовать. — Что ты хочешь узнать? — Ты их помнишь? Свои… цели, ты их помнишь? Сложный вопрос. Он не помнил и помнил одновременно, а это сложно понять. — Мою память чистят после каждого задания. Но… иногда мне кажется, что я помню. Если бы мне могли сниться сны… Пойдем, Наташа, нужно на урок. Он потянул ее за руку, прижал на мгновение к себе, и девушка поцеловала его. Наверное было невозможно не поддаться, не испытать жалость к самому безжалостному убийце, которого она знала. — Агент Романова, пройдемте с нами. У подножия лестницы стояла одна из наставниц, заставив Нат внутренне похолодеть. — Что происходит? — задал вопрос Солдат, хмуро глядя на них из-под челки. Ему совсем не нравилось несанкционированное появление теток из отдела по муштре, как он про себя называл место подготовки девушек-агентов. — Пришло время для следующей ступени подготовки. — Выше первой? — удивленно уточнила она и с ужасом посмотрела, как Барнс отшагнул назад, согласно кивая головой. — Вам будет введена сыворотка, агент Романова. Сыворотка… Резко развернувшись к Барнсу, Наташа одними губами прошептала — Помоги мне… После сыворотки выживал один из десяти. Иногда больше, чем из десяти. В любом случае это было и правда последней ступенью подготовки. Но чем дальше заходили их уроки, тем меньше Романовой хотелось умирать, напротив она хотела жить, жить любой ценой. Ее аккуратно уложили на кушетку, пристегивая к ней широкими кожаными ремнями, а затем каталка быстро покатилась вперед. Зимний Солдат не помог ей, он стоял смирно, словно выключенная машина и только в серо-голубых глазах была боль. Хотя внутри Баки Барнса корчило от бессильной злости и страха за нее. Но боль была сильнее. Боль того, кто точно знает, что именно это действие может стать последним. Он знал, что Наталья Романова не переживет этот вечер и эту ночь. Знал… И ничего не мог поделать.