Будапешт

*** Клинт чуть улыбается, - А ты уверена, что это было в Будапеште? Мне кажется, что…, - она чувствительным тычком под ребра заставляет его умолкнуть, - Я слушала твои бредни! - Мои – что? Ох! – Бартон опирается о стену дома, возле которого они остановились, - Погоди, Нат, дай передохнуть. - Что с тобой? И в кафе – ты еле двигаешься, - она фокусирует взгляд на его лице, - Знаю это твое выражение – где ты поранился, все серьезно, давно? Спина, - с кряхтением повернувшись, он демонстрирует ей огромный, через всю спину по диагонали, кровоподтек, - Колчан. Я упал на него, неудачно приземлившись. - Тебе на базу надо, срочно, - она подныривает под его руку, принимая часть веса на себя, и разворачивается назад, в направлении той забегаловки, откуда они пришли, У него, может, внутреннее кровотечение, а он – мелодраматические разговоры ведет, идиот! - Не бухти, Нат, - почти добродушно откликается Клинт, - не я это начал. - тот, кто начал – свое получит! – мстительно обещает она, помогая Бартону зайти внутрь и сесть. – База, это агент Романофф! - Связи нет, агент, - директор Фьюри стоит в дверях, - почиваете на лаврах, господа? Бартона увозят, остальные разбредаются сами. – Агент Романофф, жду к полуночи – отчет о миссии, - директор не шутит, - с полным анализом действий агента Бартона. POV Наташа Мы почти выбрались, когда нас все-таки настигают, Клинт практически несет меня на себе да еще умудряется отстреливаться. Его лук остался на крыше отеля, а мы – вообще неизвестно где. - Нат, ты в состоянии постоять здесь пару минут, пока я разберусь с ними? – Бартон прислоняет меня к низкому парапету – мы снова на крыше. - Я – в состоянии,- с трудом ворочая языком из-за вкаченных в меня различных сывороток, отвечаю я, - А если дашь мне пистолет, еще и уложу двоих-троих… Он – смотрит, пристально и с необъяснимо-пронзительной нежностью. До меня доходит – наркотики, он все еще под их действием, хотя и сопротивляется, но – что-то все равно проскакивает. Мотаю головой, отчего тщательно выстроенная картинка перед глазами рассыпается на мелкие осколки, - Нет! Нет, Бартон, молчи! Знаю, тебе неизъяснимо хочется говорить – прямо словесный понос, не ведись! – он улыбается, а у меня бегут мурашки по коже, его губы так близко – он не спешит, медленно-медленно приближаясь, то и дело, скользя взглядом от моих глаз к губам и обратно, словно спрашивая – могу я? Можешь. Черт возьми – давно пора, я так долго этого хочу! Ты ведь знаешь меня, какая я – никогда не попрошу, даже если от этого будет зависеть моя жизнь. - А – если моя? – прямо в губы, разбитые и распухшие, спрашивает он. Оказывается, все это время мы – я говорю вслух, - Если твоя…, - мой взгляд ничуть не уступает его, - если – твоя, - повторяю я, так и не заканчивая, потому что – ему ответ известен – моя жизнь принадлежит ему вся, без остатка. И тут его прорывает, - Таша, послушай. Нет, не отворачивайся, смотри на меня. Я давно хотел тебе сказать – не мог…Сейчас не самый удачный момент да и мы – не в лучшей форме, но, может именно поэтому я и могу сказать тебе это – сейчас… - успеваю остановить этот поток движением руки, - Не надо, Клинт. Не произноси – вслух, нам обоим известно то, что ты так жаждешь озвучить. Пусть оно останется здесь, - кладу ладонь на его грудь, потом на свою, - и – здесь. Так надежнее. Он снова целует меня, не так страстно, но – нежно, стараясь не причинить мне лишней боли, - Подожди меня здесь, хорошо? – чувствую в ладони знакомую тяжесть пистолета, рукоять еще хранит его тепло, - А куда ты собрался? – негромко уточняю вслед, он ухмыляется, - За своим луком, я же без него – все равно, что голый… Спустя какое-то время я начинаю слышать его в комлинке, - Нат…, слышишь меня…прием… как слышно, ответь… - видимо, он благополучно вернулся в точку один, - Я все забрал, иду назад, буду через десять минут. Десять минут. Так много у меня нет – те, от кого мы благополучно смылись, просекли, что загнали меня в ловушку, в моем состоянии сейчас с крыши без посторонней помощи не уйти. Отстреливаю последнюю обойму, кретинка – надо было оставить одну пулю! Дверь на чердак успешно поддается давлению, открываясь – вот и все… Но возвращаться в ту милую камеру у меня нет никакого желания – пытки рано или поздно достигают своей цели, ломаются все… Я бросаю взгляд вниз – этаж пятый-шестой, вполне можно не разбиться насмерть… Низкий парапет вполне преодолим, даже в моем плачевном состоянии подвижности, еще шаг и… Падение не похоже на полет, это – выдумка, как и то чувство, что принято называть любовью. Тебя тянет вниз, к земле, и ты не способен хоть как-то совладать с этим процессом, шум в ушах от резкой смены давления кажется свистом встречного ветра и мыслей – нет, совсем, только с неимоверной скорость приближающаяся земная твердь… - ТВОЮ МАТЬ! – за какие-то сантиметры до земли меня подхватывают руки Бартона, пролетавшего мимо, - Совсем ума лишилась, Романофф?! Я же сказал – сейчас буду! Когда ты прекратишь свои фокусы? - Когда научишься вовремя меня ловить, - удерживаясь за его шею руками, улыбаюсь я, - Ты ведь не собирался меня отпускать – никогда… - Для этого придется тебя окольцевать…- звучит довольно двусмысленно, но я, отчего-то, не возражаю. Поднимаю на него глаза, сталкиваясь с его пристально изучающим взглядом, и молчу. – Идем, - он помогает мне встать, опираясь на него, - здесь недалеко – заброшенный дом, вполне сможем перекантоваться до утра. - А – дальше? – морщусь, потому что больно – все и везде. - Дальше – посмотрим, - откликается он.