Die himmelblaue Augen

Один час постепенно уходил за другим, ослепительный диск уже скрылся за линией горизонта, уступив власть белому диску луны и десяткам крошечных звёздочек. Холодный свет фонарей падал на широкие дороги, освещая путь лишь редким запоздалым путникам и рассекавшим вечерние шоссе машинам. Одно за другим окна в домах темнели, маленькие огоньки гасли, и мало кто в то время остался бодрствовать. В одном из таких возвышающихся домов всё так же тускло горело одно окно, откуда едва был виден чёрный силуэт — то была сидевшая за столом девушка, опёршаяся локтями о широкий письменный стол, нервно поглядывавшая из стороны в сторону. -Чёрт побери! — среди безмолвия в просторном кабинете раздался раздражённый вопль в сопровождении со стуком кулака о деревянный стол. -Фройляйн Зильберманн? — сидевший на диване в угол комнаты блондин вздрогнул от неожиданности. -Посол Файнберг, не пугайтесь Вы! — резко заявила рассерженная девушка. — Вы здесь не причём! Не обращайте внимания! -Извините, Фройляйн Зильберманн, но Вы явно чем-то расстроены, как я могу не волноваться в таком случае? -Посол Файнберг, право, не лезьте: это неважно. Посол, однако, не был из тех, кто предпочитал сдаваться столь рано, его серые глаза с долей недоверия смотрели на Зильберманн. Один взгляд мог сказать всё вместо сотен слов, безмолвно сообщая, что Файнберг во что бы то ни стало узнает правду. -Вы злитесь из-за того, что Партия Чаепития проиграла, как представитель? — серьёзным тоном предположил политик. -Не в этом дело, это даже хорошо, что Герр Штолтенберг выиграл, — пробормотала девушка и тут же остановилась: имя президента заставило её сердце сладостно трепетать, в очах Зильберманн заблестел крохотный огонёк, на губах застыла слабая улыбка. Время словно остановилось для представителя проигравшей партии, которая так и осталась в той позе, локти на столе, пальцы рук скрещены, и неизменный счастливый взгляд смотрел куда-то вперёд — лишь в мыслях Зильберманн переносилась далеко от этой суровой реальности, как можно дальше от политики, и всему виной стало лишь одно имя, его, того человека, которого назначили руководить целой страной. Конрад Штолтенберг — это имя, которое значило особенно много для девушки-политика: ведь для неё он был не просто президентом, а любовью, тем человеком, к которому она хранила чувства. Зильберманн не отрицала: она была влюблена в Штолтенберг, этой громкой, эгоистичной влюблённостью, которая заставляла её кричать и говорить без умолку о том, как сильны её чувства, как прекрасный этот статный русый красавец в элегантном чёрном как смоль костюме словно с иголочки, и ей даже не так было важно его место в политике, хоть Зильберманн и была благодарна судьбе за то, что она смогла стать представителем своей собственной партии, ведь так она могла оказаться ближе к объекту своей пламенной страсти. -Фройляйн Зильберманн, — тихий голос посла вернул представителя Партии Чаепития из мира грёз. -Луитпольд, глупец! — девушка со всей силы стукнула кулаком по столу, звук был настолько громкий, что едва не заглушил крик. — Хоть раз я могу подумать о Герре Штолтенберге без твоих рассуждений?! -Ну, мечтать, конечно, не вредно… — Файнберг не смог сдержать добродушной, хоть и хитрой насмешки, привлекая подозрительный и недобрый взгляд политика. -Чего?! Господину Послу надоело у власти находиться?! — суровый взгляд Зильберманн будто пытался испепелить светловолосого политика, когда рука представителя партии скользнула вниз, нащупывая пистолет в своём кармане. -Н-нет, что Вы, Фройляйн Зильберманн! — посол поспешил исправить ситуацию, размахивая руками в отрицании. — Просто Герр Штолтенберг уже встречается с Министром Культуры! -Ненавижу!!! — ярости девушки не было предела, как только она вновь вспомнила о той миловидной сероглазой красавице с красным бантом, что забрала любовь представителя Партии Чаепития. Девушка понимала: министра действительно можно было полюбить за многое, и если уж не за миловидную внешность, такую свойственную совсем юной девушке, то за доброту, бескорыстность и преданность, возможно, даже за скромность — эта черта, что раздражала Зильберманн больше всего в сероглазой красавице, ведь именно за неё Штолтенберг так сильно полюбил Министра Культуры, не дав и шанса громогласной импульсивной представительнице Партии Чаепития. Одно лишь воспоминание о министре заставляло Зильберманн сжимать кулаки и стиснуть зубы, гнев было слишком тяжело сдержать: она была явно не дипломатом, совершенно иной, в отличие от скромной Эрики, и нередко позволяла себе вольности, пуская в ход брань и яростное жестикулирование, как и в тот момент, когда она выскочила из-за стола, громко топая ногами и размахивая кулаками, будучи не в силах скрыть истинного возмущения. -Фройляйн Зильберманн, успокойтесь, пожалуйста! — Файнберг всеми силами пытался взять контроль над ситуацией, но девушка была неумолима: она рвала и метала, крича во весь голос о своей ненависти к Министру Культуры и не скупясь на брань. -Она мерзавка! Что он только в ней нашёл?! — кричала представительница партии, разбрасывая документы и книги по кабинету. -Подождите, не надо так злиться! — Луитпольд был в отчаянии: он всеми силами старался успокоить политика, но та всё ещё была не в силах смириться с правдой, она не хотела признавать, что Конрад Штолтенберг, авторитарный президент, отдал своё сердце тихому министру, скромной девушке, которой было вовсе не место в политике. -Этой мерзавке вообще не стоило появляться среди власти! Ей место среди тех глупых искусствоведов и музыкантов! — Зильберманн продолжала размахивать руками, доставая из кармана пистолет. Холодное оружие — заряженное и особенно опасное тем, что находилось в руках у ненормального. Всего одного выстрела было бы достаточно, чтобы отправить любого человека на тот свет. Мурашки пробежались по спине посла, в серых глазах застыл истинный ужас: политик знал, что любое неверное слово, сказанное невзначай, могло стать последним для него. Файнберг робко отступил, молча поднимая дрожащие руки: он так хотел разрешить ситуацию, но боялся поплатиться за это высочайшей ценой — собственной жизнью. Оружие было в руках у разъярённого политика, курок направлен вверх, но в любой момент девушка могла нацелить его на испуганного посла. Луитпольд знал как никто другой: в такие случаи с Зильберманн шутить нельзя, если жизнь была дорога. -Фройляйн Зильберманн… — осмелившись, просипел блондин. -Что, Файнберг?! — политик слегка наклонила оружие, словно целясь в стену. -Я, конечно, понимаю, что Герр Штолтенберг очень любит Фройляйн Нойманн… -И ты, брут! — девушка нацелилась на политика, понимая, что теряет единственного союзника. Осталось всего лишь нажать на курок, одно движение — и роковой выстрел сразит посла, отправив его на тот свет. -Подождите, пожалуйста: может, всё же есть способ разрешить данную ситуацию? Политик отбросила пистолет в сторону. -Какой ещё способ? — не веря в хороший исход, недовольно спросила представительница партии. -А Вы попробуйте поговорить с Герром Штолтенбергом и всё с ним обсудить: возможно, Вы сможете уговорить его расстаться с Фройляйн Нойманн или ещё к какому-нибудь хорошему варианту придёте… — Файнберг подошёл к большому окну, глядя на широкую тропу, освещённую холодным светом фонарей и замечая одинокого путника. — Смотрите, кажется, Вы ещё успеете с ним встретиться, если поспешите! -Это же отлично! — в глазах девушки заблестела искорка счастья. — Посол Файнберг, Вы просто гений! Не решаясь терять времени, политик помчалась к выходу из здания. Сам же посол лишь покачал головой с лёгкой доброй улыбкой, тихо пробормотав: -А извиниться и поблагодарить — это не для Хайнрике Зильберманн, ох уж эта Партия Чаепития…