«Здравствуй, сын! Новости, как ты, наверняка, знаешь, сюда доходят редко, но о твоем позоре, похоже, знает вся Англия. Возвращение в эту помойную яму, состоящую из предателей крови, грязнокровок и маглолюбцев. Как ты посмел, Драко?! После падения Лорда я ожидал от тебя чего угодно, но не возни с людьми, которые обрекли твоего отца на ничтожное существование среди дементоров. Я уже не надеюсь, что благородное имя Малфоев вернет себе былое величие. И уж тем более не тогда, когда главой семьи стал ты. Слабак и предатель. Надежд на твою мать я не возлагаю: она всегда была слишком мягка и благосклонна к тебе. Скорее всего, это ее пагубное влияние сделало из тебя такого мягкотелого и бесхарактерного недоволшебника. Если в тебе осталась хоть капля гордости, ты или постараешься немного исправить положение, или догадаешься не сделать его еще хуже.
Твой отец, Малфой Л.»
Драко понимал, что рассудок его отца слабел с каждым днем. На его слова нельзя было равняться. Но в каждой букве, написанной дрожащей рукой на серой бумаге, сквозило таким презрением, что парню становилось тошно от самого себя. Неужели он и правда поступил настолько непростительно, вернувшись в Хогвартс? Нет, хватит. Он сделал правильно. Драко знал это. Тогда он впервые в жизни принял решение, в правильности которого не сомневался. Он должен был вернуться в Хогвартс, и он это сделал. Отец сломал себе и матери жизнь, своей жизнью Драко распорядится сам. После войны все выглядело по-другому. Все то, что когда-то внушали Драко, оказалось ложью. Сейчас его фамилия потеряла вес, и глава рода это исправит. Но скорее всего отцу не понравятся его методы. Порвав и бросив письмо в камин, Драко пошел в душ. На часах было около четверти первого. Завтрак он окончательно и бесповоротно пропустил. Нужно было торопиться на тренировку, которая начиналась через двадцать минут. Чертыхнувшись второй раз за утро, Драко попытался надеть брюки и застегнуть рубашку одновременно. Удалось не с первого раза. Выбежав из замка, парень на ходу призвал и оседлал метлу. Ощущение полета прогнало все мысли: об отце и о Хогвартсе. Остался только ветер, полет и свобода. На поле ждали только его. Не обращая внимания на недовольные взгляды, Малфой пролетел к кольцам и занял позицию вратаря. Тренировка началась. Драко любил квиддич, а после того, как он перестал играть за ловца, игра стала нравиться ему еще больше. В роли вратаря он чувствовал себя частью команды, игроком. Два часа тренировки прошли незаметно. Натруженные мышцы приятно ныли. Он забежал в душ. Парень вспомнил, что хотел успеть проведать Блейза. А то, не дай Мерлин, он там в компании Уизли совсем загнется. В лазарете было тихо. Блейз, увидев друга, приподнялся на локте и улыбнулся уголками губ: — Тихо, не разбуди конопатого, — прошептал он. — Чего это он посреди бела дня? — Да, у его подружки завтра день рождения. Помфри сказала, что отпустит на день, если сегодня будет хорошим мальчиком. Вот он и старается. — Ишь, на какие жертвы идет. Значит у лохматой завтра торжество. А что нас не пригласили? — сдерживая смех, проговорил Малфой. — А тебе что, Грейнджеровского именинного пирога попробовать захотелось? — уже не сдерживаясь, просмеялся Забини, — Так надо было быть хорошим мальчиком, как Уизли. — Нахуй иди, юморист хренов, — нахмурился Драко. Разговоры о Грейнджер не сильно его радовали. Ну, мягко говоря. — Ты чего так расстраиваешься? Хочешь, я тебе приглашение выбью, по блату? — не унимался брюнет. — А ты прям не знаешь, когда заткнуться, да, Забини? Лучше скажи, тебе из Хогсмида нужно что-нибудь? — Вроде нет, но захвати пару бутылок огневиски. Лишними не будут. — Ладно, зайду еще. Хватит тут отлеживаться, — проговорил Драко уходя. К вечеру на улице похолодало еще сильнее. Призвав мантию потеплее, Малфой направился в Хогсмид. *** Гермиона с Джинни уже четыре часа ходили из магазина в магазин в Хогсмиде. Казалось, там не осталось ни одного платья, которое они бы не примерили. Но Джиневре было не угодить: они искала нечто особенное. На магазин, к которому они сейчас направлялись, она возлагала большие надежды, в основном потому что он был последним. Девушки ходили вдоль стеллажей, просматривая платье за платьем. Вдруг рука Гермионы коснулась очень мягкого материала. Она сняла вешалку с платьем со штанги. Силуэт был очень простым: платье из тонкой бархатистой ткани, на тонких бретелях, длиной чуть ниже колена. Непонятно почему, но оно притягивало взгляд. Не исключено, что из-за своего глубокого насыщенного темно-изумрудного цвета. В голову пришла глупая мысль, что гриффиндорке не пристало носить подобные цвета, но повесить платье обратно девушка никак не решалась. Джинни, заметив колебания подруги, подошла ближе: — Примерь его. — Давай еще поищем? — Примерь и поищем еще, — не унималась младшая Уизли. Гермиона сдалась. Выйдя из примерочной, девушка увидела на лице подруги загадочную полуулыбку. — Все слизеринцы будут твои, Гермиона! Гермиона подошла к зеркалу, стоящему у окна. Платье не облегало, но и не висело мешком. Зеленый цвет красиво оттенял золотистые блики в ее волосах и глазах. Тонкие лямки подчеркивали хрупкость плеч. Оно явно было ей к лицу. Вдруг в окне она заметила знакомую фигуру в темной мантии. Остановившись на противоположной стороне улицы, Малфой выглядел таким одиноким, окруженный шумной толпой студентов. Их глаза встретились. Он не сразу понял, что она заметила его, и не сразу скрыл восхищение во взгляде. Когда пришло осознание, на лице расцвела фирменная ухмылка. Слизеринец отвернулся и зашел в таверну. Гермиона смутилась, но платье решила взять. Они с Джинни прошлись еще по нескольким магазинам, докупая все необходимое для завтрашней вечеринки. Грейнджер выглядела притихшей, и Джинни не пыталась ее расшевелить. Подруга обычно чувствовала, когда это было к месту. Девушки перекусили в «Кабаньей голове». Малфоя Гермиона больше не встретила, хотя оглядывалась на любое темное пятно, мелькающее рядом. Она уже не могла и не хотела себя одергивать. *** На следующий день Гермиона проснулась от громкого стука в дверь. — Просыпайся соня! Хорошие дни должны быть долгими, — пропела из-за двери Джинни. Гермиона выползла из-под одеяла, и, щуря один глаз, пошла открывать дверь неугомонной подруге. На пороге стояла Джинни с Луной. Девушки кинулись обнимать заспанную именинницу. — Разве мне не положен день отдыха? — задыхаясь в объятьях подруг, пробормотала Гермиона. — На том свете отдохнешь, — заявила Уизли, — У нас еще столько дел! — Чувствуешь себя старше? — поинтересовалась Лавгуд. — Пока не поняла, если честно. Зато точно чувствую, что не выспалась, — зевнула Гермиона, — Вы две извращенки! Вставать в такую рань в воскресенье. — Заканчивай жаловаться и собирайся на завтрак. Нас ждет культурная программа, — заталкивая старосту в ванную, проговорила Джинни. Девушка быстро приняла душ. Надев свой любимый сиреневый джемпер и шерстяную серую юбку, она собрала волосы в хвост и показалась подругам. — Какой волшебный цвет, — заулыбалась Луна. — Да, да, очень красиво, только хватит копаться. Мы так выбьемся из графика, — постукивая ноготком по наручным часам, торопливо сказала младшая Уизли. Подруги направились в столовую, в которой, несмотря на ранний час, а было около восьми утра, собралась большая часть львиного факультета. Ясно было, что встать в такое время было не их инициативой, точнее, не совсем их. — Это ты их всех заставила так рано встать? — смеясь, спросила Гермиона. — Что значит заставила? Я только предложила, а они все радостно согласились, — в глазах Джинни плясали бесенята. Завидев девушек, ребята шумно прокричали «С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, ГЕРМИОНА». Рон и Гарри повскакивали со своих мест и поспешили обнять именинницу. — Рон! Тебя отпустили! Ты как себя чувствуешь? — затараторила гриффиндорка. — Все со мной хорошо, не переживай. Не мог же я пропустить такое событие! Ребята, улыбаясь, уселись и приступили к завтраку. Гермионе очень не хватало этих шумных посиделок. Обязанности старосты занимали много времени, и она немного отдалилась от ребят. Друзья прекрасно знали, чем ее порадовать. В столовой, кроме необычного скопления гриффиндорцев, было лишь пара ранних пташек, любивших завтракать в тишине. За преподавательским столом находился только профессор Снейп. Он предпочитал приходить в столовую раньше, пока там еще не так многолюдно. Орава гриффиндорцев не входила в его планы. Счастливый вид молодых людей и виновница торжества невольно привлекали его внимание. Грейнджер сидела в окружении своих друзей и буквально светилась от счастья. Он не часто видел ее такой. Точнее сказать, он никогда еще не видел ее такой. Улыбка не сходила с ее губ, глаза лучились счастьем. Ему она не улыбалась… Он удостаивался лишь затравленного взгляда из-под ресниц. Сейчас она казалась другой. Может это из-за светлой одежды? Эти оттенки делают ее образ нежнее. При нем она ходит только в темной мантии. — Конечно она ходит в мантии! Она же студентка! Ты, старый дурень! — одернул себя Снейп. Аппетит резко пропал. Северус счел это пагубным влиянием шума от этих безбашенных подростков. Сколько ей исполняется? Семнадцать? Восемнадцать? Нет, скорее всего девятнадцать. — Вы что-то сказали, Северус? — спросила, садясь на соседний стул, профессор Спраут. — Нет, — вздрогнув бросил Снейп. О чем он вообще думает? Ему необходимо прийти в себя… В тридцать восемь лет профессор Хогвартса, бывший двойной агент, побывавший на грани жизни и смерти, сидит и думает, кому и как улыбается гриффиндорская заучка! Он встал и вышел из-за стола, так и не притронувшись к еде. Мадам Спраут удивленно посмотрела ему вслед. Гермиона незаметно бросила взгляд на преподавательский стол. Её улыбка на мгновение потускнела. Ушел. Девушка одернула свитер и отпила из кубка сок. Повернувшись к Невиллу, она улыбнулась не подавая вида, что прослушала половину того, что он сказал. День прошел весело и радужно. На вечер была запланирована вечеринка в выручай комнате. Джинни, Луна и Гермиона собирались в башне старост. Девушки никак не могли определиться, как Гермионе следует уложить волосы. Джинневра настаивала на собранных, Гермиона же думала оставить их распущенными. Луна вообще не могла определиться. — Если поднять волосы, я буду казаться себе голой, — заклянчила Гермиона. — То есть ты просто собираешься за ними прятаться? Тоже мне, храбрячка, — фыркнула рыжая. — А давай мы поднимем волосы и выпустим пару прядок, — предложила Луна, — Это будет как бы компромисс, — девушки переглянулись. Такой вариант, казалось, устраивает всех. Луна одернула свое платье медового цвета и заправила за ухо выбившуюся кудряшку, — Вы только посмотрите! Мы как будто поменяли факультеты. Я теперь как Хаффлпафф. Джинни с Рейвенкло, — она указала на ярко-синее платье Джиневры, — а Гермиона со Слизерина. — И правда, — рассмеялась Уизли. Староста девочек судорожно сглотнула. — Я думаю, нам пора, — Гермиона отошла от зеркала и направилась к двери, — Некрасиво опаздывать на вечеринку в честь собственного дня рождения. — Все только так и делают, но… Как пожелаешь, — пожала плечами Джинни, переглянувшись с Луной. Лавгуд рассмеялась на комментарий подруги. Коридоры уже пустовали: приближался комендантский час, но девушки, переговариваясь, направлялись к входу в выручай комнату. — Вы заметили, как все ребята стали классно выглядеть? — жалобно протянула Джинни. — Мне казалось, они всегда классно выглядели, — возразила Луна. — Тебя это вообще не должно волновать, — приподняла брови виновница торжества, — у тебя же Гарри. — Так в этом и проблема! Как только у меня появился Гарри, они стали классно выглядеть, — рассмеялась девушка, — Нет, правда. Вы видели Малфоя? Кто бы мог подумать, что этот хорек станет таким жеребцом? — игриво пошевелив бровями, заговорчески прошептала она. Луна, не сдержавшись, захохотала в голос, рискуя их выдать. Гермиона в шоке остановилась на повороте, чуть приоткрыв рот. Остановилась, как оказалось, вовремя. В полуметре от них, как из-под земли, вырос профессор Снейп. Гермионе захотелось прикрыться: слишком откровенно, слишком близко. — Я так понимаю, вы тут обсуждаете уход за не совсем магическими существами? — подняв бровь, спросил Северус. Джинни покраснела. Гермиона опустила глаза и зажмурилась. Луна все также беспечно смотрела на профессора. — Спешу вам напомнить, дамы, что отбой через двадцать минут. В коридорах студентов быть не должно. Девушки синхронно кивнули и поспешили скрыться за поворотом. Северус постоял еще минуту. Он прекрасно понимал, что они идут не в спальни, но ничего не сделал. Даже баллы не снял. И как только совесть им позволяет так по школе ходить? Все напоказ. Снейп до боли сжал челюсти. И почему зеленый? Он с трудом мог представить себе Грейнджер в зеленом. С чего ему вообще представлять Грейнджер? Профессор раздраженно выдохнул и зашагал прочь от аромата ее духов, который все еще витал в воздухе.