Разбитая чашка

День одиннадцатый Эйфория, вызванная посещением врача, не покидала ее – чувства рвались наружу, хотелось бесконечно говорить о ребенке, рассказывать снова и снова о том, какой он уже – врач показал ей картинку, делая УЗИ. Конечно же, она поделилась радостью с мужем. Он заставил ее в мельчайших подробностях обрисовать визит к врачу: как она зашла, что сказал врач, какие замеры делал, и о чем они, замеры эти, свидетельствуют. Они говорили долго и не один раз, но все же телефонная трубка не в состоянии была передать ее радостное возбуждение и его ответные чувства. Вот если бы он был рядом…Он обнял бы ее, и она ощутила бы тепло и нежность его ладоней, и, прижавшись щекой к его груди, услышала бы удары его сердца…А слов в таком случае и не нужно – понимание идет на уровне сердец. Это состояние восторга не омрачил даже звонок свекрови. Маргарита долго и нудно внушала ей, как надо относиться к ее сыну – нельзя отпускать его надолго от себя, поскольку он влюбчивый и сексуальный, и вокруг столько красивых женщин, а она… «Ты же понимаешь сама, что отличаешься от них - свекровь не намерена была деликатничать, - и к тому же у вас нет детей»… Последующие полчаса Катя вынуждена была выслушивать советы по лечению бесплодия. Маргарита уже все продумала, подыскала клинику… Переполненная своей радостью, Катерина чуть было не рассказала о ней свекрови. Но вовремя одумалась – если Андрей ничего не рассказал родителям, и ей не стоит этого делать. Ей удалось не сорваться в обиду, провести разговор вежливо, но осадок остался. Неужели его родители никогда не примут ее в свой круг, не станут считать полноправным членом фамилии? Оставаться в квартире одной было невмоготу, и она поехала к родителям. Валерий Сергеевич отсутствовал, уехал на встречу с однополчанами, и она была этому даже рада – в кои веки посекретничают с матерью! Собственно секретов от отца никаких не было, но рассказывать при нем так, как она хотела, как только и могла в этот момент, было бы невозможно. Отец не одобрял излишних восторгов и «сюсюканья» Они уселись с матерью на угловой диванчик на кухне Пожалуй, стоит сказать, какое это уникальное изобретение – угловой диван! Он позволяет собеседникам сидеть лицом к лицу, и в то же время соприкасаться плечами, а значит, быть ближе душой. Вот так, сидя на диванчике, мать с дочерью и беседовали. - Мамочка, ты не представляешь, он уже человек! У него пальчики! И пяточки! - А кто, мальчик или девочка? - Пока не видно - Ну да, срок еще маленький. - Не в этом дело! Он прячется! - Как это? - Он ножки сгибает, а ручки вытягивает – закрывает это место! Врач его тормошит, заставляет расправиться, а он все равно уворачивается… - Ой, Катенька, выдумщица ты… Он же еще ничего не понимает. - Нет, мамочка, он все понимает! И врачи так говорят! За разговором не заметили, как вскипел чайник. Елена Александровна стала кормить дочь своими любимыми пирогами. На включенный телевизор они и внимания не обращали – он у Пушкаревых всегда включен, с утра до ночи – как звуковой фон. С ним не так одиноко дома, если коротаешь день в одиночестве. А именно так и приходилось Елене – муж туда, муж сюда, а она все дома. Вдруг что-то произошло – Катя побледнела, губы затряслись. От радостного настроения и следа не осталось - Катенька, что с тобой? Заболело что? - Мама, посмотри! – дочь игнорировала ее вопрос, и глазами, полными ужаса, смотрела на экран. В первый момент Елена не могла взять в толк, что так напугало дочь, и лишь спустя некоторое время поняла, что показывают аборт – длинные, узкие щипцы вошли вовнутрь, приближаются к плоду… - Мама! Мамочка! Что они делают! - Катенька, успокойся. Это передача… - Мамочка…Ему страшно… Он весь сжался… Он такой же, как мой… Мама, что же делать? Они убьют его! Ему будет больно… Она металась перед телевизором, рыдала, и то пыталась бежать куда-то, то застывала в немом ужасе. Наконец Елена догадалась выключить телевизор, усадила ее вновь на диван, прижала голову дочери к своей груди, которой когда-то и вскормила ее. Гладила ее по волосам и баюкала как маленькую. - Это не правда… это передача такая…монтаж… как это – компьютерная графика… - Мама… а ведь убивают…правда убивают… в консультации столько девушек , которые за направлением… - А мы рады внуку… И ты радуйся, о плохом не думай…Жизнь такая… Разная жизнь… Валерий Сергеевич, вернувшись от друзей-однополчан, забеспокоился – никто не встречал его у порога – и, не раздеваясь, направился в кухню. Где же еще быть жене? Его взору предстала такая картина: жена сидит на диване, рядом, положив голову на колени матери, примостилась дочка. Свернулась калачиком, как в детстве. Он хотел включить свет, чтобы прояснилась картина – день клонился к вечеру, и в комнате было сумрачно, но Елена жестом остановила его - Не надо, Валер. Спит Катенька. - Умотала ее работа! Где это видано – оставил на девчонку такую компанию! Вот приедет, я с ним разберусь! - Тише, не шуми! Сами они разберутся. Гордиться должен, что дочку нашу так ценят! Доверяют ей управлять. - Да я что… я горжусь… Только тяжело же ей… - А ты помогай! Зря, что ли числишься на работе? И Кольку настропали – пусть больше на себя берет! А то только хвалится перед девицами, что он финансовый директор. - Я и сам с ним хотел побеседовать – много форсу себе позволяет. Одежды накупил… на машине гоняет… - Это он девиц катает, моделек и прочих. Он теперь «мачо»! - Что еще за фрукт? - Не фрукт это. Это крутой любовник… - Колька – любовник? Насмешила…Он к пирожкам твоим любовник. Кстати, а ужинать будем? - Ты же из гостей? - Так там что… Там не еда, а закуска… - Ладно, будет тебе ужин. Потерпи немного. Вот Катенька проснется, и поужинаем. - Она у нас останется? - Не знаю. Вряд ли. Ей же на работу завтра. - А я уж обрадовался… Эх, были времена, с нами она жила… - Так выросла! Сама скоро матерью будет.