По горной дороге, извилисто петляющей меж туристических возвышенностей, ехал себе и потряхивался туристический автобус с большим голубым аистом на весь правый бок. Аист держал в клюве желтый плакат с надписью на турецком языке, смысл которой сводился к определенной рифмованной рекламе, направленной то ли на предложение сходить к дантисту, то ли уведомляющей о скидках на купальники в торговом центре Кушадас. Это был один из тех автобусов, которые имеют невероятную способность вмещать в себя гораздо больше людей чем планировал усатый дядя конструктор, вычерчивая на тонком листе бумаге схему будущей расстановки кресел. Такие автобусы часто можно увидеть на дороге, они стоят на светофоре и, ожидая своего сигнала, нервно подергиваются от переизбытка пассажиров. Однако на этот раз салон был полон только наполовину; экскурсии в античный город Эфес обычно проводились, либо рано утром, либо глубоко днем, чтобы у хорошо прожаренных на ласковом турецком солнце туристов хотя бы на время отпало всякое желание задавать экскурсоводу вопросы. Сейчас же было семь часов вечера, и водитель автобуса находился в процессе сбора туристов. В салоне была уже почти вся группа, однако, когда ответственный за экскурсию человек, маленький мужичок с пышными усами и великолепной густой шевелюрой цвета пожелтевшего каштана, начал проверять список, это бумажный и непоколебимый страж порядка, выяснилось, что не достает как минимум пяти людей и экскурсовода. Все это произошло уже на пути к экскурсионному пункту, поэтому автобусу пришлось срочно разворачиваться и ехать обратно, что вызвало громадное неудовольствие собранных пассажиров. Вдобавок к этому у организатора зазвонил телефон, и, сняв трубку, он услышал на чистейшем турецком языке такие ругательства, что на миг потерял дар речи. Какая-то женщина обвиняла его во всех смертных грехах, грозя обрушить кару небесную на все поколения его родственников и спалить к чертям собачьим все его жизненные пристанища. Ответственный за экскурсию хотел бросить трубку, но телефон, по-видимому, заело, и как он не нажимал на спасительную клавишу «отбой», праведные вопли не утихали. Наоборот, звук, казалось, усилился, и весь салон теперь с нескрываемым интересом прислушивался к монологу разъяренной дамы. Затем в трубке послышалась какая-то возня и женский голос сменился мужским. Приятный тенор осведомился хорошо ли человек себя чувствует и, затем, парой замудренных фраз вконец поверг несчастного организатора в шок. Общий вопрос же сводился к тому, скоро ли автобус прибудет к отелю «Club Marvy», и не забыли ли они про группу путешественников, которых они должны захватить с собой. Обмирая от страха, усатый передал трубку водителю и тот, абсолютно невосприимчивый к психологическим атакам парень лет пятидесяти, заявил, что им придется подождать ещё минут двадцать. В трубке удовлетворенно хмыкнули, после чего звук коротких гудков показался бедному организатору сладостной музыкой.
Из заднего конца автобуса послышалось хихиканье. Два последних кресла, которые вопреки законам светофизики оставались в тени, не освещаемые закатным солнцем, отнюдь не пустовали, как казалось на первый взгляд. Велициар, которому и принадлежало то хихиканье, сидел удобно подобрав под себя ноги и с интересом озираясь по сторонам. Когда впервые зазвонил телефон, Чеширский кот насторожился и даже приподнялся, а когда организатор положил трубку, демон ткнул своего спутника локтем в бок и прошептал:
— Кажется, наших белокрылых забыли. Ай-ай-ай, как неосмотрительно со стороны этих людей! Что б меня застрелили, если архангел разящего света не устроит им тут такой грандиозный скандал, что каждая душа здесь запомнит его до скончания жизни, а железная махина расплавится прямо над каким-нибудь обрывом.
— Скорее уж его светохранительница, — отозвался падший, лениво переводя взгляд с окна и фокусируя его на лобовом стекле автобуса. — Это ведь её голосок гремел тут на все пространство.
Наконец автобус замедлился и вскоре остановился, с ужасающим скрипом, но зато гостеприимно, раздвигая свои челюсти дверей. Салон тут же наполнился шумом, разговорами и обсуждениями; всем было интересно, что это за туристы, из-за которых им, честно заплатившим свои деньги, пришлось лишние полтора часа трястись в допотопном автобусе. Первой по автобусным ступенькам, гордо подняв голову и уперев руки в бока, поднялась воинственная девица лет двадцати шести на высоченных каблуках, в черных кожаных обтягивающих штанах и расстегнутой укороченной куртке из такой же черной кожи. Волосы необычного сине-серого оттенка, заплетенные в хитрую прическу напоминали перья на голове ястреба, из-за чего впечатление создавалось устрашающее. Высокий лоб, прямой нос и чуть раскосые глаза, плотно сжатые губы, подведенные помадой – все в ней говорило о серьезных намерениях. За ней, с надменным и чуть насмешливым выражением красивого лица, которое, по -видимому, всегда ему сопутствовало, поднялся молодой человек в белом костюме с длинными белыми волосами, свободно спадающими аж до поясницы. Вместе с ним проник, завился кольцами и растаял в молекулах воздуха, сильный аромат ладана. Он окутал пассажиров автобуса, проникая сладким эфиром в мозг и вызывая во всем теле туманную истому, растворяя все негативные чувства и напрочь убивая всякое желание как-то противиться воле этого странного беловолосого какой бы она не была. Даже непоколебимый водитель повернул голову, чтобы увидеть того, кто смог одним своим видом утихомирить обычно буйную туристическую публику, которую реально призвать к порядку разве что только из пулемета; вдохнул тягучий аромат и удивленно крякнул, во всю вытаращившись на вновь пришедших.
— Господин и госпожа Рихтер? — спросил ответственный организатор, заглядывая к себе в список.
— Все верно, — подтвердил Мортиэль, незаметно для окружающих придерживая Эрилим за край куртки, чтобы светохранительница не решила совершенно случайно подпалить автобус. Вслед за архангелом в автобус протиснулась Сигрид, и, протолкнувшись мимо него, остановилась в нерешительности.
— А ваше имя? — обратилась к ней усатая ответственность.
— Сиг… — начала было ведьма, но разящий не дал ей договорить:
— Маргарита Де Риори, — сообщил он с обворожительной улыбкой, — а это её супруг, Антуан Де Риори.
Мортиэль протянул назад руку и вытащил на свет ламп взъерошенного Корнелия, который успел примазаться к ним в последний момент; когда Эрилим сходила с ума от необходимости ждать каких-то ничтожных людишек, рыжий ангел свалился в прямом смысле с неба и намертво прицепился к разящей светохранительнице, вопя что-то про вечную любовь и неиссякаемый водопад чувств. Эрилим хотела было отмахнуть ему голову топором, но почему-то передумала, странно посмотрела на Корнелия и ограничилась тем, что ткнула его рукоятью топора в солнечное сплетение. Довольный собой ангел напросился поехать с ними, и, так как особых возражений кроме тихо шипящей Сигрид не оказалось, было принято решение не прогонять рыжую бестию.
— Вот спасибо, — проворчала Сигрид, сердито косясь на архангела.
— Ваши места четырнадцатое и пятнадцатое, — сообщил меж тем удивленный организатор, указывая рукой в глубину автобуса, в котором, вопреки законам логики, воцарилось молчание. Стараясь не смотреть ни на Мортиэля, ни на Корнелия, ведьма нашла свое место и уселась к окну, отвернувшись от мира всего. Случайно, когда взгляд её шарил по автобусу в поисках нумерации, она увидела в дальнем конце салона знакомые фигуры двух демонов, которых она уже видела в аэропорту. Один из демонов, судя по желтоватому блеску безразличных ко всему глаз, Агалиарепт, заметил её взгляд и, странно усмехнувшись, вскинул руку. Ведьма дернулась от неожиданности в сторону, ожидая атаки, и в её ладонь ткнулась, свернутая в плотную трубочку, записка. Машинально ведьма сжала пальцы и тут же поняла, что этим очень себе навредила. Теперь нельзя было сделать вид, что она не заметила бумажной трубочки или потеряла её на полу, мерцающий взгляд демона внимательно следил за каждым её движением.
«Этого еще не хватало,» — пробормотала она про себя, раздумывая, стоит ли говорить об этом Мортиэлю. В результате ведьма решила, что не будет. В конце концов, это он её чуть не убил, причем не так давно, и хоть ведьма, как ни странно, не чувствовала себя обиженной, маленький жучок желания мести проснулся в её голове, назойливо шурша своими жёсткими крыльями и требуя правосудия. Кроме того, не факт, что эти демоны обязательно хотят сделать ей что-то плохое. Ведьма решила сначала прочитать записку, а потом, если там не будет ничего неприличного или неприемлемого, рассказать все Троилу, который, без сомнения, её поймет.
Тем временем ее супруг, Антуан Де Риори Де Корнелий, объявился на горизонте и плюхнулся в кресло рядом с ней. Ведьма сделала вид, что спит, отвернувшись к окну. Уж Корнелий был последним, с кем она собиралась делиться своими тайнами.
Алтарея и Троил, которые шли последними и замыкали процессию, тоже поднялись в автобус, и машина, предварительно встряхнувшись, тронулась в путь. Светлая группа распространилась по всему салону; места Корнелия и Сигрид были практически в самом конце, Троил и Алтарея устроились где-то в середине, а Мотриэль обнаружился прямо за спиной у водителя и теперь под видом неисчерпаемой любознательности донимал его и организатора различными вопросами, незаметно для окружающих переплетая нити их судеб на свой лад. Здоровый садизм должен иметь множество вариантов проявления!
Эрилим, словно тигрица, расхаживала взад-вперед по узкому коридору между кресел, высматривая особенно недовольных, дабы раз и навсегда установить справедливость. Таких, увы, не оказывалось, и ярая блюстительница порядка томилась в вынужденном бездействии.
То ли ангелы сговорились не замечать двоих демонов, притаившихся в дальнем конце автобуса, то ли те использовали какие-то мощные скрывающие заклятья, но никто из светлых так до сих пор и не обратил внимания на этот вопиющий, по мнению Сигрид, факт. Тогда, удостоверившись, что на нее никто не смотрит, ведьма осторожно развернула записку и поднесла ее к окну, чтобы прочитать начертанные красивым каллиграфическим почерком с сильным наклоном вправо строки:
«Потерянный рай. С. 70. с. 9. С. 159 с. 31»
И все. Подписи не было, равно как отпечатков ауры.
Ведьма глубоко задумалась, уткнувшись лбом в стекло. Что еще за головоломка? Этого она не ожидала и что с этим делать, оставалось совершенно непонятным. С чего это вдруг демону пришло в голову посылать ей какие-то загадочные письмена? Разве она похожа на детектива? И что это вообще за цифры?
Неожиданно, прервав ее размышления, автобус дернулся и остановился. Сигрид подняла голову, с удивлением вглядываясь вперед. Несмотря на то, что с географией ведьма общалась исключительно на «вы», она прекрасно знала, что ехать им еще как минимум полтора часа. Однако беспокойство оказалось лишним, это был всего лишь экскурсовод, который, не присоединившись группе с самого начала решил наверстать упущенное сейчас.
— Здравствуйтэ, дамы и господа! —
поприветствовал салон внушительного вида детина с восточной внешностью и торчащими во все стороны лохмами.
— Ви уж нас извинитэ за опоздание, это все фирма, ми бы вас сразу взяли, а они, баряхи обнаглэвшие, савсэм нюх патэряли.
Сигрид во все глаза смотрела на экскурсовода. Да, если такой будет проводить их знакомство с античным городом, поездка выйдет веселой…
А Джан, так оказалось звали новоприбывшего, тем временем начал с кошмарным акцентом свое повествование. Точнее свои повествования. За следующие полчаса ведьма услышала столько нелестной критики об организаторской фирме, столько завихристых эпитетов, подкрепленных из омута взятыми историческими датами, наконец, столько захватывающих историй из жизни самого экскурсовода, что окончательно развеселилась. Мысленно ведьма уже подготовилась к скучнейшему историческому повествованию, которым обычно забивают уши иностранным посетителям, однако Джан перевернул все ее представления о предстоящем и наполнил поездку своеобразным смыслом.
— Мы проезжаем Трэтий античный город Эфэс. Всэго античный город Эфэс три и мы проэзжаем трэтий античный город Эфэс. Справа ви видэтэ Эгэйское морэ. Эгэйское морэ известно своей лэгэндой о царэ Эгее, царэ острова Крит, который послал своиго сына Приама на облаву в Трою и повэлэл вернуться с бэлыми парусами…
Сигрид осторожно выбралась в проход, каким-то священным чудом миновав Корнелия. Она чувствовала, что ей необходимо поговорить с Троилом, и не только по поводу записки. В конце концов, она ведь его даже не поблагодарила после того раза…
— А вэрнулся сын-нэгодник с парусами чорными, и тогда бэдный батя Эгэй спрыгнул в море, из-за чэго оно стало называцца в его чэсть…
Когда ведьма добралась до кресел архангела мягкого света и его светохранительницы, она застала обоих в расстроенных чувствах.
— Здравствуй, Сигрид, — произнес Троил еще прежде, чем Сигрид появилась в поле его зрения. — Разве это не нравственный кошмар?
— А? — не сразу поняла ведьма.
— Он не только искажает исторические факты, но и сам свято верит в то, что говорит. — архангел мягкого света тяжело вздохнул, подвигаясь, чтобы Сигрид смогла сесть рядом. Стоять в проходе было неудобно, да и небезопасно. На нее уже оглядывались злобные физиономии решительных дамочек.
— Человеческое невежество простирается столь далеко…
— И сказал Иисус апосталу Пэтру: Вазьми маю мать, мая мать – твоя мать! — продолжал меж тем экскурсовод, упоенный собственной речью. Подзадоривал его специфическими вопросами и Мортиэль, который, видимо, только что отошел от первого шока и решил извлечь хоть какую-то выгоду из всего происходящего.
Сигрид протиснулась в узкий зазор кресел и оказалась рядом с архангелом. Даже слишком рядом.
— А по-моему весело, — хихикнула ведьма, которой было абсолютно фиолетово на сохранность подлинных фактов. — Так его хоть люди с интересом слушать будут.
— В этом-то и проблема, — ответил Троил с непонятной горечью. — Ты что-то хотела мне сказать?
Сигрид вынула записку демонов и молча протянула ему. Архангел быстро пробежал содержание взглядом, после чего удивленно пожал плечами и задумался. Ведьма внимательно наблюдала за ним, после чего, не выдержав, спросила:
— Ну, и что ты об этом думаешь?
— Похоже на какой-то шифр… — не очень уверенно протянул тот. – А кто тебе дал это?
— В заднем конце автобуса сидят те двое демонюг, которых мы еще в аэропорту видели.
Архангел мягкого света, казалось, помрачнел.
— А ты уверена, что это именно они?
— Нет, — честно отозвалась ведьма, после чего безо всякого перехода выдала:
— Спасибо, что спас меня от своего брата.
— Что? — удивился архангел. — Когда?
— В смысле? — ведьма соображала плохо, видимо, сказывалась многочасовая тряска в человеческой машине. — То есть, как когда? Сегодня…
Ответить Троил не успел. Автобус резко затормозил и экскурсовод громогласно объявил:
— Храм святого архангэла Михаила! Почти единственный христианскый храм во всэй Турции.
Народ толпой повалил наружу, всем не терпелось лично узреть белокаменные стены храма. Сигрид заметила, что никто из ангелов покидать машины не спешит, и что Мортиэль, по-видимому, ждет, пока салон останется в их распоряжении. Пара слов, сказанных экскурсоводу и организатору небесным прокурором решили проблему.
Наконец автобус опустел настолько, что Сигрид не увидела ни одного существа человеческого происхождения. Кресла раздвинулись, исчезая и образуя достаточно большое свободное пространство. Ведьма увидела демонов.
Адвокаты дьявола оказались совсем рядом, неожиданно быстро преодолев разделявшее их расстояние. Впрочем, Мортиэль с Эрилим тоже не заставили себя ждать. Теперь ведьма поняла, почему до этого ангелы и демоны взаимо игнорировали друг друга: открытое взаимодействие привело бы к неизбежному вниманию со стороны людей.
Маленькая площадка в центре расширенного автобуса разделилась на две части: темную и светлую. При этом Сигрид к удивлению обнаружила себя ровно посередине воображаемого круга. То ли совпадение, то ли действительно судьба столь благосклонна к знакам, этого ведьма определить не могла.
— Рад приветствовать вас, господа адвокаты, — со своей обычной вкрадчивой улыбкой произнес Мортиэль. — До меня дошли слухи, что некие темные личности ведут за нами слежку. Обращаюсь к вам за подтверждением!
Дальнейшие переговоры целиком велись между Велициаром и Мортиэлем. Демон поведал архангелу какую-то странную историю про какие-то пророчества, Артемиду и прочую ерунду, в которую Сигрид особенно не вслушивалась. Пару раз она ловила на себе тяжелый ледяной взор Агалиарепта и от этого ей становилось не по себе. Однако больше ее удивило то, как адвокат дьявола смотрел на Мортиэля. Ведьма заметила всего один единственный взгляд, искоса брошенный демоном на прокурора, но этого было достаточно, чтобы девушка успела увидеть мелькнувшую молнию в безразличной до того бездне желтых глаз. Тем временем темный и светлый дипломаты пришли к определенному консенсусу. Поначалу Мортиэль Велициару не поверил, однако тот вынул из пространства какой-то длинный желтый свиток, и архангел разящего света, по-видимому, убедился в подлинности информации. Демон и ангел пожали друг другу руки в знак согласия, и почему-то было принято решение продолжить дальнейший путь вместе.
Неожиданно, где-то совсем рядом с своей ногой, Сигрид услышала шумный вздох. Звук доносился откуда-то снизу и ведьма, удивившись, опустила взгляд. Ее глаза встретились с другими, очень круглыми и очень испуганными серыми блюдцами. Из-под автобусного кресла на нее смотрела, не скрывая своего удивления и ужаса, девчонка лет семнадцати. Пойманная врасплох, она лишь мотала головой, пытаясь заползти как можно дальше за кресла. Сигрид была неглупой, сразу поняла, что это одна из туристок, видимо забыла что-то в автобусе, а потом, увидев столь странную картину, сочла за грех не остаться.
Ведьма дернула Эрилим, которая стояла к ней ближе всех, за рукав и едва заметно указала рукой на кресла. Светохранительница резко развернулась и в ту же секунду автобусный атрибут испарился с тихим шипением и внушительным снопом искр. Вот тут уже туристка не выдержала. Вскочив и во все глаза уставившись на Эрилим, она выдала:
— Охренеть можно!
В полный рост она оказалась выше, чем Сигрид решила изначально. Русые волосы средней длины, миниатюрные черты лица и большие серые глаза придавали ей тот образ, который принято считать образом «Классического человека».
— Ух ты, — мгновенно среагировал Мортиэль, — так за мной не только демоны следят? Девочка, тебе чего? Автограф второго приемника Создателя или архангельское перо на память?
С этими словами он сделал быстрый шаг по направлению к совершенно сбитой с толку девушке, намереваясь, очевидно, сотворить одну из тех общеизвестных манипуляций, что именуется умершвлением. Агалиарепт положил руку ему на плечо, пригвоздив архангела к месту.
— Почему не взять ее к храму Артемиды. – прозвучал вопрос, больше похожий на утверждение. Мортиэль недовольно обернулся:
— Да чтобы я таскал с собой какого-то человека? Пфуй! Что за безмерная глупость!
— Без какого-то человека формула храма все равно не сработает, — невозмутимо возразил демон. – Велициар об этом уже сказал. Защита для вашей ведьмы не высвободится.
Повисло молчание.
— Ладно, — наконец с явным недовольством протянул разящий. – Раз все так серьезно, черт с ней, пусть едет.
— Подождите, — прошипела объект разговора, — А вы меня спросить не хотите? Кто вы вообще такие? Охренеть, охренеть, охренеть! А из чего у вас крылья сделаны? Это какая-то новая технология? А как ты кресла уничтожила? Ядерное расщепление частиц, да? Ой, а почему он на меня так смотрит?
— На объяснения уйдет много времени…
— произнес Троил, косясь на Мортиэля, который, казалось, готов был убить девицу вопреки всем увещеваниям. –
Может лучше загрузить ей в сознание базу понятий? В обход блоков скепсиса?
— Валяй, – мрачно отозвался тот. – Я к ней даже приближаться не буду.
Архангел мягкого света приблизился к представительнице рода человеческого, и быстро коснулся ее лица в трех местах. Сигрид вытянула голову, чтобы получше видеть, что произойдет, но ничего необычного пока не наблюдалось. Туристка пару раз моргнула, после чего уже более осознанно взглянула на окружающих.
— Понятно, — наконец глубокомысленно заявила она.
— Как тебя зовут? – задала вопрос Алтарея, с которого, в принципе, и должно начинаться знакомство.
— Милана, – отозвалась та. – И вообще…
И вообще я никуда с вами не пойду.
Следующие полчаса показались Сигрид настоящей клоунадой. Окончательно озверевший Мортиэль носился по расширенному пятым измерением автобусу, в попытках поймать мерзкую человеческую девчонку и похоронить ее как можно глубже и дальше под землей, Велициар, решивший не отставать, с диким хохотом парил в воздухе, создавая общую картину беспорядка, а довершала эффект Эрилим с топором, которым она пыталась достать Чеширского кота. Наконец Мортиэля удалось утихомирить, вкратце объяснить Милане, что от нее требуется, причем родителей, с которыми она и путешествовала, было решено отправить домой незамедлительно.
— Сколько тебе лет? – поинтересовалась Алтарея, которая, видимо, взяла на себя роль переговорщика.
— Девятнадцать, — гордо отозвалась та.
— Совершеннолетняя, — мстительно прошипел Мортиэль, непонятно, что, впрочем, имея ввиду.
— Мы пойдем в храм? — подал голос Троил, когда общий вопрос был более менее решен.
— Почему нет? — тут же отозвался Чеширский Кот. — Надо же отдать дань человеческой интерпретации нашего уважаемого архистратига. Кстати, он единственный архангел, которому целенаправленно поклоняются люди.
— Церковь демона отвергнет, — с надменной улыбкой произнес Мортиэль, проходя мимо Велициара к выходу из автобуса.
Сигрид с радостью выскочила на свежий воздух, всей грудью вдыхая аромат тропических цветов. Храм архангела Михаила оказался величественным сооружением из белого камня, своды которого уходили ввысь, к самим небесам. Многочисленные деревья изумрудной листвой ласкали стены, отбрасывая причудливые тени на высокие окна. Ко входу вела мраморная лестница с резными ступенями, перед которой уже толпились туристы. Сама местность очевидно располагалась высокого в горах, так как воздух тут был более разряженный, а облака казались ближе чем где бы то ни было. Их группа собралась возле автобуса, ожидая, пока люди пройдут внутрь, освободив от своего лишнего присутствия прекрасное сооружение архитектуры.
Милана осталась в автобусе. Эрилим с Алтареей горячо обсуждали проблемы термодинамики, чем несказанно удивили Троила, который и понятия не имел, что его светохранительница увлекается физикой.
Воздух благоухал дивными ароматами, а странной величины бабочки, очевидно, подражая растениям, пытались изобрести свой способ фотосинтеза, подставляя крылья солнцу.
Мортиэль наклонился и сорвал с ближайшей ветки нежно карминового оттенка розу, с едва еще распустившимися лепестками. Архангел поднес цветок к глазам, с восхищением рассматривая тонкие, словно шелковые лепестки.
— Будет очень эпично, если ты сейчас обратишь это растение в пепел. В духе разящего, — произнес Агалиарепт, возникая у прокурора за спиной.
— Я не обладаю философией падшего, — мгновенно отреагировал тот, — мне это не к чему. Я не вижу смысла в уничтожении.
— Это говорит тот, кто за считанные полчаса уничтожил шесть городов около пятисот лет назад.
Мортиэль поднял розу на уровень лица демона, обращаясь не к нему, а к ней:
— Я не вижу смысла в уничтожении прекрасного. Красота создана для того, чтобы на нее смотрели, чтобы ей восхищались, отдавали должную дань эмоционального восторга. Прекрасные создания заслуживают неоспоримое право существовать, в отличии от уродства. Ведь, как гласит первый закон Мироздания? “Каждое живое существо должно приносить пользу”, а что приносит большую пользу чем то, что радует образом своим глаз и душу? Цветы растут для того, чтобы ими любовались, чтобы про них говорили: «О, как прекрасны те лилии, что распустились вчера на берегу озера. Душа поет, когда смотришь на них, а все горести куда-то отступают, затменные тончайшим покрывалом красоты». А вот навозные мухи в этом мире совершенно ни к чему. При виде существа мерзкого возникает желание как можно скорее избавиться от него, причем даже у самой примитивной формы личности человека. Он готов убить и совершенно не будет мучиться потом угрызениями совести от того, что убил существо живое.
— Но разве понятия красоты у всех одинаковые? — прошелестел демон.
— Конечно. Это только говорится так, что мол, у всех разные вкусы. Разные только представления об идеале красоты, а настоящая красота едина для каждого. Есть вещи посредственные, как, например, ветка березы. Ее нельзя назвать отвратительной, но она и не блещет первозданной прелестью… Вот тут вступает в силу личностное притязание каждого. Кому-то береза нравится от рождения, кого-то от нее тошнит, и из этого складывается заблуждение, что понятия красоты для всех различны, однако очень мало тех, кто искренне восхищается общепризнанным уродством гнилого яблока и с отвращением смотрит на первозданную чистоту хрусталя. А идеал – это уже полная совокупность. Возьмем, к примеру, меня: я идеален абсолютно во всех гранях, включая неоспоримое визуальное превосходство над остальными творениями Создателя. Будь я не столь совершенным внешне для большинства, мой идеал возможно было бы оспорить…
Архангел положил розу на мраморный бортик фонтана, который так густо скрывался в зеленой листве, что его было почти не видно с первого взгляда, и повернулся лицом ко всем остальным. Оказалось, что Алтарея с Эрилим уже давно прекратили свои обсуждения, и теперь с интересом прислушиваются к этому разговору, да и Сигрид с независимой физиономией расхаживала неподалеку, дабы все слышать. Мортиэль улыбнулся. Он привык, что его всегда слушают, и любил быть в центре внимания, как сейчас. Только Троил смотрел на старшего брата с каким-то странным выражением, то ли неодобрения, то ли затаенной грусти.
— Я всегда мечтал оставить в этом мире только прекрасное, убрав все лишнее, то, что омрачает общую картину Творца. Совершенство обойдется без уродства в своем существе, чего не скажешь в обратную сторону. Да, это был бы идеальный мир, мир, где не было бы ничего лишнего и не гармоничного.
Агалиарепт, который, казалось, впал в своеобразный транс во время этого разговора, протянул руку и подцепил когтем цветок, только что оставленный архангелом.
— Есть один аспект. Весьма важный.
Он поднял розу выше, точно так, как это только что делал Мортиэль. Длинные пальцы, оканчивающиеся острыми черными когтями, сомкнулись на стебле, словно на чужой шее.
— Перед смертью все равны. А любую красоту очень легко уничтожить. Легче, чем уродство, которое, как правило, защищено лучше.
По нежному бутону цветка поползли во все стороны от руки демона черные зигзаги, покрывая его темной тенью пепельной паутины. В считанные секунды роза обуглилась, оставив лишь горелый остов прежнего образа. Тончайший шелк лепестков осыпался пеплом, окрасив белый гравий покровом черного снега.
— Также можно обратить прекрасное в отталкивающее.
Он наклонился, зачерпнув ладонью пушистый пепел, после чего резко выпрямился, и швырнул его в лицо архангела. Сигрид, которая в этот момент уже не скрываясь вслушивалась в разговор и стояла ближе всех, увидела, как вместе с облачком пепла от руки демона отделилась густая тень темно-багрового цвета, похожая на дымную змейку, стремительно скользнула к Мортиэлю под крылья. Тот со смехом увернулся, оказавшись по другую сторону фонтана.
— О, друг мой, это далеко не так просто, как кажется на первый взгляд! Ведь я, как уже сказал, идеал, совершенство, а это значит, что помимо красоты обладают многими другими полезными качествами.
Сигрид усмехнулась про себя. Это же какой самоуверенностью надо обладать, чтобы так смело утверждать подобные вещи! А еще архангел… В этот момент ведьма почувствовала легкий холодок в районе ключицы. Опустив взгляд, она увидела на своей коже крупное бесформенное багровое пятно. Ведьма вскрикнула, Троил повернулся к ней, чтобы узнать, в чем дело, и вопросительно замер, глядя на нее, а она в удивлении осматривала идеально гладкую поверхность ключицы, на которой не было и малейшего следа от чего бы то ни было.
— Сигрид, все в порядке? — архангел мягкого света подошел к ней.
— Да, — солгала ведьма. Черт знает, что это было.
Тем временем обнаружилось, что люди-туристы уже давно скрылись в недрах сооружения, и больше ничего не мешало крылатой группе посетить столь знаменательный храм. Велициар, за все это время не подававший признаков жизни, уже стоял у дверей и призывно махал остальным. Сигрид первой поставила ногу на лестницу, все время ощущая на себе внимательный взгляд архангела мягкого света, который, видимо, не поверил, что все так уж хорошо. Ведьма и сама чувствовала себя как-то… Не так, как раньше, хотя признаваться себе в этом не хотела. Неизвестно, чтобы случилось, задайся Троил целью вытянуть из Сигрид правду, однако этому помешал один престранный инцидент.
Того, что случилось, не ожидал никто.
Как только Мортиэль ступил на первую ступень мраморной лестницы, все сооружение храма содрогнулось. По стенам вверх побежали струи трещин, сплетаясь в непонятный узор. Архангел почувствовал такое сильное головокружение, что, не в силах устоять на ногах, был вынужден упасть на колени, уперевшись ладонями в поверхность ступени. Страшная тяжесть давила на него сверху, пригибая к земле и не давая возможности поднять голову. Он задыхался. Перед глазами замелькали образы, знаки, символы со страшной скоростью сменяя друг друга. Где-то вдалеке прогремел гром, но ему почудилось, что это разверзлась земля, готовая поглотить все живое, изничтожить, отправить в дьявольскую дыру Преисподней…
— Церковь демона отвергнет, — послышался насмешливый полушепот Агалиарепта. То ли шуткой, то ли всерьез были сказаны эти слова, однако до воспаленного сознания Мортиэля они долетели как угроза. Демон прошел мимо склонившегося архангела и, преодолев последнюю ступень лестницы, скрылся в храме.
Небесный прокурор тем временем тщетно пытался восстановить контроль над ситуацией. Вжавшись лбом в холодный мрамор, он снова и снова видел перед собой одно единственное словосочетание. Оно было выжжено огненными буквами повсюду, на стене церкви, под листвой дерева, в самом воздухе. Стоило ему закрыть глаза, как это страшное знамение проявлялось на внутренней стороне век, все такими же острыми жуткими чертами.
SOL INVICTUS
«Да воссияет венец на челе его и станет он единственным и последним в конклаве. Три головы его будут обращены в стороны, едина в тьму, вторая в свет и третья в небытие…
Sol invictus.
Алое небо над головой. Резкие очертания белых мраморных колонн выделяются на фоне этого неба, отдаленно напоминая торчащие из почвы кости. Нервы напряжены до предела. Он где-то здесь. Поджидает, готовый выползти в любой момент. Явиться неожиданно, повергнуть в отчаяние одним своим видом. Напасть из пустоты, как тогда, несколько дней назад, когда он убил Серифа, последнего ангела зодиака. Страшное клеймо, выжженное на груди убитого до сих пор стоит перед глазами. Тошнотворный запах горелой плоти и черный символ братства.
— Ничего, этот день, определенно твой последний, — бормочет он, скользя рассеянным взглядом по одинаковым остовам колонн какого-то полуразрушенного античного храма. Сейчас он безоружен, но верное копье появится в решающий момент. Возникнет, чтобы поразить сияющей сталью сущность врага.
Он знает, что за ним наблюдают. Всё небесное воинство с нетерпением ждет исхода этой схватки, которая должна стать решающей в истории. Однако он не переживает, будучи как никогда уверен в своей победе.
Ведь по другому быть не может.
Он – один из самых сильных архангелов этого времени, юный страж света, воплощение прекрасной божественной силы. Его противник – всего лишь жалкий человек, ничего не значащее отродье, дерзнувшие поднять руку против воина Небес.
И вот сейчас он положит конец этому безумию…
Ждет с нетерпением своего триумфа.
Ждет и дождется…»
Sol invictus.
«Острая, невероятно сильная обжигающая боль.
Отчаяние, страх, все это наполняет единое его существо. Этот стеклянный взор, направленный, казалось, прямо в его сердце, пронзающий душу раскаленным шилом. Бессмысленный, безумный взгляд потерянного куска протоплазмы.
«Как так могло случиться?!»
Крылья, похоже, сожжены до основания, а все тело покрывает противная липкая субстанция черного цвета.
Затем вспышка яркого зеленого света, новая волна пульсирующей боли и бездна. Бесконечное падение в полное отсутствие.
Sol invictus.
Где-то там, на бесконечно недостижимой высоте, мерцает непрерывный звук далекой флейты… Тот, кто играет, не делает пауз для дыхания…»
— Что происходит?!
Архангел открыл глаза. Над ним склонился Троил, с выражением сосредоточенности и сострадания на лице. Небесный адвокат держал в руках какой-то непонятный предмет, от которого веяло теплом и терпко-сладким ароматом. Постепенно, глядя на этот предмет Мортиэль чувствовал, что головокружение проходит, а «sol invictus» стремительно выцветает, теряя свои очертания. За спиной младшего брата маячила Эрилим, то и дело пытаясь заглянуть ему через плечо.
— Священный, вы там живы? — светохранительница была крайне взволнована.
Мотриэль поднялся, чувствуя непомерную усталость во всем теле, однако освобожденный уже от галлюцинаций.
— Господа, не обращайте внимания. Всего лишь минутная слабость, — сообщил он, натягивая на лицо беззаботное выражение.
— Пожалуй, мне лучше остаться здесь.
И с этими словами он, даже не взглянув ни на кого из окружающих, спустился с роковой лестницы и скрылся по направлению к роще деревьев.
Сигрид проводила архангела удивленным взглядом. К моменту события она была уже одной ногой за дверью храма и теперь, сбежав по лестнице, пыталась выяснить, что произошло. Эрилим выглядела мрачнее тучи, а светохранительница младшего архангела похоже вообще не поняла, что произошло. Только Троил сохранял свое обычное спокойствие, хотя в изумрудных глазах промелькнули первые признаки волнения. Небесный адвокат убрал в сторону восьмиконечную звезду из материала, чем-то похожего на мельхиор, и повернулся к остальным:
— Наверное, нам стоит продолжить экскурсию.
Храм ведьме не понравился. Не понравились ей и иконы, изображавшие святых.
— Какие-то они все слишком лупоглазые, — заявила ведьма, рассматривая изображение богоматери, с маленьким Иисусом на руках.
В ответ на это замечание Троил пояснил, что искусство иконописи и основывается на том, чтобы человеческое воображение, неудовлетворенное представленным образом, могло создать свой собственный, приближающий его к божественному началу. Это Сигрид ни капли не убедило, однако спорить с Троилом она не стала.
Пора было возвращаться в автобус.
