Хроники Эдэма

Есть на земле один город, по сути своей мало чем отличающийся от всех других, и исполненный обычных достижений антропогенного фактора, и, возможно, никогда бы он не попал в наш рассказ, если бы не происходили однажды в одном из высотных небоскребов со стеклянными прозрачными стенами, которые безличием своим напоминают могильные плиты, определенно заслуживающие внимания события. Итак, в самой человеческой квартире самого человеческого высотного дома на кровати у окна сидел раненный архангел мягкого света и тщетно пытался дрожащими руками подобрать необходимый бальзам. Троил был уверен, что здесь его точно никто не найдет; об этом месте, так схожим с теми тысячами одинаковых квартир, не знал даже Михаил. Небесный адвокат был превосходным лекарем, его способности простирались настолько далеко, что его познания сейчас определенно говорили ему: регенерировать сейчас крыло не представляется возможным. По хорошему нужны были недели две, чтобы кость срослась, затем восстановилась ткань перьев и только потом, когда физическая составляющая будет полностью восстановлена, можно запускать потоки света. Недаром ангела можно убить только двумя способами: Напрямую поразить центр сущности и отрубить крылья, продержав его в таком состоянии хотя бы двенадцать часов. Тогда, оторванный от Света, ангел неизбежно погибал и способов помочь ему почти не существовало. Троилу было страшно представить, что было бы, не останови Мортиэль во время разящее копье. Сегодня вечером адвокату предстояло спуститься в Преисподнюю, а если он появится там с перерубленным крылом… Что ни говори, у многих может возникнуть вполне оправданное искушение избавиться от одного из трех великих архангелов, воспользовавшись его слабостью. На белоснежной простыни были разложены несколько склянок с бальзамами, сушеные травы и чистые бинты. Кровотечение остановить удалось, но это привело к громадной потере сил, да и вдобавок старые шрамы, умело замаскированные рукой небесного прокурора, тоже начали кровоточить. В общем, положение Троила было весьма незавидным, и он уже всерьез подумывал о том, чтобы позвонить Алтарее, которая может быть ничего и не смогла бы сделать, но хотя бы оказала такую нужную сейчас моральную поддержку, как вдруг пространство квартиры огласил пронзительный крик электрического звонка. Архангел поднял голову, недоумевая, кому могло прийти в голову звонить в квартиру, в которой по документации уже двадцать лет никто не живет, но, так как раздражающий звон не прекращался, волей не волей ему пришлось идти открывать. Троил осторожно приоткрыл дверь, и тут же попытался закрыть, но властная рука с белыми когтями распахнула её настежь. На пороге стоял Мортиэль. Разящий архангел внимательно взглянул на брата и, убедившись, что это действительно он, облегченно улыбнулся. — Я тебя везде ищу, — сообщил он. — Все возможные места обшарил. Ты как, жив? Что с крылом? Троил пробормотал что-то, мол, все нормально и он в полном порядке, и попытался вновь спрятать за спину наполовину перебинтованное крыло. Ругаться с братом сейчас не хотелось, на это просто не было сил. В том же, что старший брат явился выяснять отношения, архангел почему-то был уверен. Однако Мортиэль заметил его жест, заметил пятна крови на полу, заметил сквозь дверной проем спальни огромные хирургические ножницы, который Троил приготовил на случай необходимости и, очевидно, понял все без слов. Нахмурившись, он затолкал небесного адвоката обратно в квартиру, прошел следом и с грохотом захлопнул дверь, повернув в замке ключ. В коридоре, особо не разбираясь и так же молча, Мортиэль схватил брата за второе уцелевшее крыло и потащил в комнату. Тот безропотно повиновался, мысленно моля Создателя о том, чтобы все это оказалось жутким сном. Архангел разящего света швырнул его на кровать, подкрепив свои действия зацепляющими рунами; полупрозрачные золотистые кольца сковали руки и ноги Троила, прочно прикрепив его к ложу. Адвокат попытался использовать спектральное зрение, которое позволяло сознанию обозревать пространство со стороны, выходя за границы физического тела, однако, то ли старший брат поставил определенные блокировки, то ли потеря сил привела к плачевному результату, но у него ничего не вышло. — Прости меня. Послышался странный хруст, а затем раненое крыло обожгло такой болью, что Троилу показалось, будто бы его протащили через все девять кругов ада за невероятно короткое, и в то же время бесконечное мгновение. «Неужели он ампутировал мне крыло!?» Эти пять секунд вспыхнули в сознании яркой алой вспышкой, но затем все вдруг исчезло, накрывшись спасительным покрывалом тьмы. Архангел некоторое время лежал без движения, приходя в себя, а затем, повернув голову, увидел боковым зрением Мортиэля, который склонился над ним и, похоже, что-то говорил. Рядом с разящим на прикроватной тумбочке возвышался высокий флакон, почти до краев наполненный густой темной жидкостью с резким запахом ландышей. Когда ощущения более-менее восстановились, Троил с удивлением обнаружил, что боль стала гораздо меньше, а чуть позже ощутил на своем крыле, которое, к счастью, осталось на месте, холодные руки Мортиэля. Неизвестная субстанция, которую прокурор принес с собой, приятно охлаждала кожу, словно бы затягивая поврежденную материю. — Не надо… — пробормотал Троил, сообразив наконец, что происходит. — Не дергайся, — приказал Мортиэль, прижимая основание крыла к одеялу. — Это бесполезно. Однако Троил уже избавился от держащих его оков и, сделав усилие, сел, вырвав у брата свое крыло. Страшная рана наполовину затянулась, но этого было явно недостаточно, чтобы полностью восстановить свет. — Мортиэль, спасибо, но не надо. Мне не требуется помощь, тем более таким способом, я справлюсь самостоятельно. Он улыбнулся, стараясь придать своим словам большую убедительность. Мортиэль нахмурился, исподлобья глядя на брата. — Прости меня, — наконец вымолвил он с явным усилием, — Я погорячился тогда. Слишком все было… Не смог проконтролировать гневный порыв, да. Троил вздохнул: — Все хорошо, я не обижаюсь. Все подвержены вспышкам, в этом нет ничего страшного. — Да? Тогда почему ты не хочешь, чтобы я тебе помог? Адвокат молчал, опустив голову и рассеянно пощипывая свои перья. — Почему? — настойчиво повторил Мортиэль и снова потянулся к крылу, но младший архангел убрал его подальше за спину. — Ты не поймешь, — тихо произнес он. — Лучше не пытайся. Я не держу на тебя зла, Мортиэль, вообще ни за что, ты мой брат и я люблю тебя и все прощу. Но не надо, пожалуйста, мне помогать. Он поднялся и подошел к двери, словно приглашая Мортиэля покинуть квартиру. Тот не сдвинулся с места. — Я не уйду, пока не вылечу тебя окончательно, — заявил он тоном, не терпящим возражений. — И мне плевать, против ты или нет. Ты пострадал по моей вине не запланировано, и с моей стороны было бы высшей степени кретинизмом не исправить этого. — Мортиэль. Ты думаешь, я поверю в твое раскаяние? Младший архангел нахмурился, словно ему было неприятно говорить подобное, однако он осознавал необходимость. — Ты хочешь вылечить меня только потому, что боишься Михаила. Боишься, что, увидев меня в таком состоянии, он начнет спрашивать с тебя и вскроется многое из того, что ты предпочитал бы хранить в тайне от него. Ты боишься нарушений своих планов, а я не хочу служить для тебя прикрытием. — голос Троила был исполнен такой горечи, что Мортиэль невольно содрогнулся. А тот меж тем продолжал говорить, глядя на старшего брата в упор: — Тогда еще, несколько часов назад, во время разговора о боге, я окончательно убедился в том, что подозревал ранее. Я не на твоей стороне, Мортиэль, но я и не пойду против тебя. Скажу только, что я не одобряю твоих действий и тайных желаний. Я не собираюсь играть по твоим правилам, потому что Михаил тоже мой брат, как и ты, и ваши распри всякий раз доставляют мне гораздо большую боль чем та физическая, которой ты награждаешь меня каждые три дня… А теперь уходи, пожалуйста, и давай забудем этот разговор! Архангел разящего света хихикнул. Во время всего пылкого монолога младшего брата изворотливый ум Мортиэля лихорадочно работал, ища лучший выход из ситуации, и вот сейчас он, кажется, был найден. Он поднялся и, подойдя к Троилу вплотную, произнес: — Троил, неужели ты сам веришь в свои слова? Неужели ты можешь допустить, что я, твой брат, как ты сам не преминул акцентировать, что я способен на то, в чем ты меня подозреваешь? Такого ты обо мне мнения? Троил отступил на шаг назад. — Мортиэль, я не обвинял тебя ни в чем, я просто у меня есть доказательства… — Ты просто мазохист, брат мой, — глядя в пространство, сообщил Мортиэль. — А твои слова всего лишь жалкое прикрытие. — Что… Нет! — Троил с ужасом воззрился на прокурора. — Господи боже, конечно нет! — Тогда давай сюда свое крыло и прекращай городить глупости. Я устал от этой нелепой болтовни. Мортиэль сцапал вяло сопротивляющегося Троила, уложил обратно на кровать и несколькими быстрыми движениями нанес оставшийся бальзам на крыло. Небесный адвокат, слишком ошарашенный, чтобы сопротивляться, затих. Четверть часа прошли в полном молчании, в течении этого времени Мортиэль наблюдал за регенерацией брата, а тот лежал без движения, глядя в одну точку на ковре. Наконец разящий поднялся и, опустившись на колени рядом с кроватью и подперев голову рукой, тихо произнес: — Михаил здесь совершенно не при чем. Я виноват перед тобой. Но не в том, что навредил тебе, а в том, что это произошло неумышленно. Я потерял контроль над своими эмоциями, а ты сослужил роль громоотвода. За это я прошу прощения, ибо такое поведение не подобает архангелу моего статуса, а все остальное… Все остальное сейчас не к чему. Троил, ты прощаешь меня? Архангел мягкого света только вздохнул. — Я же сказал, я не держу на тебя зла. И, все-таки, не надо было лечит мне крыло… Мортиэль улыбнулся, но Троил продолжал, неожиданно даже для себя: — Мортиэль. Обещай мне, что не будешь трогать Сигрид. Архангел разящего света удивленно поднял брови, после чего нахмурился. — Эта ведьма? Она услышала то, что для нее не предназначалось, я не могу оставить все так как есть. Мое положение не позволяет… Братец, а тебе-то, кстати, какое дело? — Я сотру ей память, если ты переживаешь за свою репутацию, — продолжил адвокат, словно не слыша вопроса. — Это не проблема… Мортиэль, я никогда не о чем тебя не просил. Она не виновата в том, что тебе пришло в голову высказать вслух свои соображения, а я не люблю, когда страдают невинные. — Что ж… — медленно протянул разящий, с сомнением вертя в руках пустой флакон из под целительного снадобья. На одной чаше весов лежала перспектива его отношений с младшим братом и без того хрупких и сильно пошатнувшихся за последнее время, на другой голова взбалмошной ведьмы, которая случайно, или же по умыслу, стала свидетелем его откровений. Несмотря на то, что Сигрид услышала самую главную часть информации и могла при случае ляпнуть густую темную кляксу сплетен на белоснежную репутацию архангела, Троил был определённо опаснее, учитывая, что занимал пост архангела и, зная гораздо больше, мог составить куда более серьезную проблему парой умело сотканных фраз сказанных вслух. Мортиэль знал, что делать он этого ни за что не будет, но, если эта ведьма каким-то образом задела мысли небесного адвоката, убивать ее было бы весьма… — Ладно, — с явной неохотой произнес наконец архангел. — Будь по-твоему. Я не стану причинять ей вреда, но как только все это дело с Преисподническим посредничеством закончится, я отошлю ее обратно в шабаш и поселю к себе вечную надежду, что никогда больше не увижу эту ведьму. Троил серьезно кивнул, глядя на старшего брата своими изумрудами, искрящимися чистой благодарностью. — Мортиэль, поклянись. Поклянись Авениром, чтобы я был спокоен. — То есть, ты мне не веришь? — сдерживая ярость с досадой, спросил прокурор. — Разве так можно, брат мой? Троил молчал. — Ладно, черт с тобой. Архангел вскочил. — Sola sum, investicaare rostrum aves. Valar im amer, lin dar cuorum. Sacte strater alen’me vara… Vara Sigridum. Deu et tarum! Слова древней архангельской клятвы, казалось, повисли в воздухе, обретая материальность иного мира. Где-то вдалеке послышался пронзительный вой, который, все нарастая и приближаясь, превратился в бесконечное тысячеголосое повторение слов прокурора; стены в комнате задрожали под ультразвуковым напором, стремительно покрываясь тонким слоем льда, который тут же таял, пожираемый белым огнем. Все это продолжалось не больше доли секунды, затем все исчезло, унося с собой в небытие Дамокловый меч страшной клятвы, данной архангелом разящего света. — Все, ты доволен? — резко спросил Мортиэль, наклоняясь и снимая со стула свой пиджак. — Спасибо, — отозвался Троил, глядя на него чуть ли не с восхищением. Мортиэль натянуто улыбнулся и, протянув руку, провел ладонью по лицу брата. Тот с удивлением взглянул на него, однако тут же какое-то странное оцепенение овладело им, образ Мортиэля и всей комнаты заволокло густым туманом, и архангел мягкого света против воли погрузился в сон, глубокий и густой, как тот бальзам с запахом ландыша. Мортиэль поднялся, разминая затекшие конечности. — Итак, что мы имеем? — вслух спросил он сам себя. — Смертельная клятва. Ситуация, прямо скажем, швах. Он прищурился, после чего, наклонившись к спящему адвокату, коснулся костяшкой указательного пальца его лба, вычерчивая извилистые контуры трехстопной руны. Слабое свечение знака показало, что поставленная задача достигнута. — Нету у тебя хитрости, лавандовый друг мой, — произнес удовлетворенно Мортиэль. — Ни грамма. А была бы, молчал. Хотя, оно может быть и к лучшему, а о нашем разговоре ты забудешь и, пожалуй, о многом остальном тоже. Клятвы я, нарушить, к сожалению, не смогу, зато предмета шантажа у тебя не будет. Да и поклялся я лишь не убивать и не калечить, но помимо этого еще многое можно сотворить… Он усмехнулся, после чего подошел к окну. Солнце уже садилось, однако не достигло еще той трепещущей поры, когда сияющий солнечный диск окрашивается багровым заревом и уходит в небытие горизонта; небо было на редкость чистым и розовато-алым, и только несколько кружевных облаков призрачно-белесого цвета, оторванных от общей ваты газообразной воды пропускали сквозь себя золотистые нити света. Мортиэль распахнул окно, пропуская в комнату свежий воздух. Ветер дохнул в лицо прокурора, растрепав и без того беспорядочные белоснежные волосы; архангел улыбнулся солнцу, и, не глядя назад, в душное лоно темной комнаты, спрыгнул вниз, в падении уже раскрывая крылья. *** В этом бренном и скучном мире, исполненном однообразия и посредственности, нет такого явления, которое нельзя было бы описать словами, обладай ты достаточным даром красноречия. Четвертый адвокат Дьявола этого дара был напрочь лишен, поэтому вся его реакция на демонстрируемый объект сводилась к очень многозначительному молчанию. Объектом же молчания был Чеширский кот Велициар, нагло разлегшийся в любимом кресле демона скорби и соорудивший себе из змеиных шкурок что-то вроде птичьего гнезда. Чеширский кот довольно жмурился, поглядывая на Агалиарепта малахитовым ореолом глаза и, по-видимому вовсе не собираясь освобождать насиженную площадь. Первым побуждением четвертого адвоката было вышвырнуть наглого спутника из своего дома, однако интуитивный разум, так хорошо развитый у демонов высшего ранга подсказал, что вряд ли Велициар, до того не проявлявший выдающегося интереса к его персоне, будет добровольно тратить время и силы, чтобы гоняться по всей планете за маловажным для него демоном. Исключение могло составить разве что побуждение зеленоглазого организовать в Преисподней переворот и желание его заранее завербовать себе союзников, но Велициар на весь Ад славился своей первородной и непоколебимой ленью, поэтому этот вариант можно было оставить как самое последнее из вероятного. Раз не сам, значит его кто-то послал, а этим кем-то может быть только никто иной, как сам Люцифер. Что же Дьяволу понадобилось от его верного падшего слуги? Это было необходимо выяснить, причем желательно прямо сейчас. Велициар, который на протяжении всего этого времени внимательно следил за выражением лица Агалиарепта, недовольно фыркнул. Демон остался непроницаем словно каменное изваяние и ни малейшей возможности догадаться об его мыслях не представлялось для бедного кота. Однако тот не унывал, терпеливо ожидая, пока Агалиарепт сам заговорит. В конце концов, черноволосый демон находился сейчас в куда менее выигрышном положении чем он, Велициар, и то весьма важное преимущество в виде Дьявольского покровительства приятно грело темную его душу. — Вместо Асмодея? — вопрос четвертого адвоката как всегда не отличался пространностью суждений. Велициар потянулся, но сходить с кресла предусмотрительно не стал. Зеленоглазый был ниже Агалиарепта на целую голову, поэтому разговор на одном зрительном уровне стал бы большим затруднением. — Что вы, уважаемый Агалиарепт, — вкрадчиво произнес он. — Разве могу я, ничтожный дипломат, заменить наше драгоценное воплощение похоти? — Тогда? Чеширский демон вытянул вперед обе руки; над его ладонями повисла, искрясь серебристым туманом, объемная картина. Изображала она собой один из тех античных пейзажей, которыми так любят злоупотреблять туристические фирмы, печатая тысячами открытки с высокими белыми колоннами, красивыми развалинами мрамора на фоне неестественно синего неба и уходящими ввысь вратами с несимметричной степенью разрушения. Правда, здесь колонна была всего одна, зато гордый ее мраморный таллом розоватого оттенка украшала своей божественной фигурой величественная и могущественная в свое время богиня охоты – Артемида. Изящный стан античной девы был выполнен с поразительным искусством и, несмотря на прошедшие столетия, своеобразная красота скульптуры ничуть не угасла. Вокруг самого постамента, утопая в озерах травы, покоились бесформенными кусками остатки храма. Агалиарепт прищурился. Особой симпатии к древнегреческим святым он не питал, да и археологической мании у него не было. — И? Чеширский кот терпеливо махнул рукой, и картинка истаяла, оставив в воздухе легкий запах гари. — Сегодня, через шесть с половиной часов у этого самого храма будут два архангела и ведьма, которую они хотят депортировать к нам в Преисподнюю в качестве представителя человеческого рода. Ты же помнишь о саммите, назначенном на пятницу тринадцатое? Агалиарепт утвердительно кивнул. Еще бы он не помнил. Об этом грядущем событии гудел весь Ад на протяжении всего этого времени; знаменательным оно было главным образом потому, что ожидалось прибытие всех трех великих архангелов, а такое последний раз случалось несколько тысячелетий назад. По этому случаю Люцифер велел поднять из глубин Тартара Вавилонскую башню, некогда низвергнутую туда самим архистратигом. Зрелище было поистине великолепное; сотни обсидиановых колесниц, сверкающих в потоках лавы, запряженных темными грифонами в золотых цепях, в один момент взмыли вверх, пронзая сухой и горячий адский воздух воинственным свистом и клекотом, а за ними, с ужасающим грохотом, восстал из глубин мрачный и торжественный призрак башенной громады, столь долгое время находившийся в погребении. Каких только слухов не ходило об этой башне; кто-то утверждал, что она носит на себе древнее проклятье, наложенное некогда одним из Семи архангелов, отдавших свои жизни на запечатывание Врат Хаоса, кто-то считает, что в башне этой заточен дух первородной Тьмы, той самой необузданной силы древности, что страшит многих нынешних демонов, отвыкших уже от багряных потоков крови девы Войны, от неистового пламени яростной ненависти, ставших простыми серыми контрактниками, специализирующимися на офисной зависти и мелочной ревности мелочных людей. Однако все это лишь слухи, а слухи, как известно, возникают от незнания реального положения вещей, и бывают правдивыми только в том случае, если у распустившего их очень хорошая интуиция и способность предугадывать события. Так или иначе, знаменитая башня была поднята и установлена в нескольких сотнях километров от дворца Геенны Огненной, что казалось некоторым излишней предосторожностью. Неизвестно, готовил ли Люцифер какую-либо западню ангельской братии, или же стойкие дипломатические взаимоотношения надежно оберегали белокрылых, однако после установления места проведения саммита Сатана позвал к себе своего Первого Адвоката, долго о чем-то с ним беседовал, после чего тот пропал на несколько дней. Когда же он вернулся, все вопросы оказались бесполезны. Видимо, Люцифер умел заставить молчать. Вспомнив все это, Агалиарепт снова взглянул на Велициара. Почему этот прохвост вспомнил про саммит? Уж не знает ли он случайно больше, чем доступно знать адвокату? — Застрелите меня кто нибудь, вижу, что помнишь! — внимательно следя взглядом за демоном, продолжал Чеширский кот. — Архангелы собираются использовать силу храма Артемиды, чтобы наделить ведьму защитой. Она, видите ли, не выдержит адской атмосферы. — А ты то откуда знаешь? Велициар загадочно ухмыльнулся. — У меня свои надежные источники... — Люцифер переживает за ведьму? — полунасмешливо перебил Агалиарепт. — Нет, — невозмутимо отозвался Чешир, — но он переживает за свою осведомленность. Темноволосый демон кивнул, подтверждая, что ожидает продолжения, которое не замедлило последовать: — Храм Артемиды, немного не то, чем его представляют себе архангелы. Дело в том, что приличное количество времени назад, когда вера греков, да и не только, в богов была настолько сильна, что создавала собой истинные личности, явилась на свет прекрасная и премудрая богиня, ликом своим подобная солнцу, а станом гибкой акации… — Избавь меня от этого, — поморщился демон. — Застрелите меня кто-нибудь! Так вот, в общем, Артемида эта, та еще стерва. Все время конфликтовала со всем остальным пантеоном, за что ее однажды чуть не выкинули из числа богов. Здорово она тогда разозлилась, ушла в отшельничество, а потом, как только вера людская пошла на убыль, и вовсе свихнулась. Нашла какого-то парня, явилась к нему нагишом во сне и приказала строить особый храм. Ну, тот что, построил, чего ему, жалко что-ли? А богиня то ему и отплатила, во снах являясь каждый день. Вот только на беду или на счастье, это уж как посмотреть, случилось так, что храм оказался построен на месте истинной пентаграммы одного весьма могущественного демона… Велициар пытливо взглянул на собеседника, проверяя его реакцию. Тот остался неподвижен, и Чеширский кот несколько разочарованно продолжал: — Что для нас истинная пентаграмма? Всего лишь какой-то рисунок в пространстве, который контролирует жизнь и судьбу! В общем, лоханулась Артемида. Вельзевул явился к ней на разборки и завязалась у них битва. Оба примерно равного могущества, оба в полном расцвете сил. Сражение закончилось вничью: Артемида запечатала сущность демона в его пентаграмму, демон запечатал душу Артемиды в камни храма. В это время в храм зашел тот самый парень, архитектор, уж не знаю, как его угораздило, и его душу тоже затянуло в общую воронку. В результате темное существо, человек и человеческая богиня оказались в невероятно тесной взаимосвязи. Ни один из них не может освободиться, пока запечатан другой. — Так этот храм… — Да, это именно он. Их сущности переплелись так тесно за долгие годы, что связь тьмы и нейтралитета привела к созданию мощнейшего оракула единого раза. Знаешь, что это такое? Агалиарепт тонко усмехнулся. Он знал, но выдавать свои познания не собирался. — Если болел во время лекции, так я объясню. Оракул единого раза — это сильнейший предсказатель судьбы, который действует только один раз. И, застрелите меня кто-нибудь, если я говорю неправду, но Его предсказания судьбы всегда верны и стопроцентно сбываются. Чтобы оракул сработал, в одном месте должны сойтись два сильных светлых пути, два темных и два нейтральных. Тогда высвободится вся энергия оракула, и ткань судьбы станет открыта тем, кто в этот момент окажется там. Правда, кто-то обязательно должен погибнуть и, как правило, это будет человек, но зато каждый получит свое сто процентов верное пророчество. Но не это главное. Главное же в том, что вся сила великой Артемиды и не менее великого Вельзевула перейдет к тому, кто прочтет в момент открытия одно маленькое заклинание, и сделает один маленький штрих рукой… А теперь, мой милый Агалиарепт, представь себе на секундочку, что очень скоро, через каких-нибудь шесть часов возле одной единственной древней колонны соберутся двое могущественных архангелов, от которых зависит вся дальнейшая судьба мироздания, и которые не имеют ни малейшего представления об истинной силе храма, совершенно случайно там же окажутся двое демонов, тоже не менее сильных, и тогда им останется только добыть еще одно нейтральное существо… — И пробудится сила великого оракула, — закончил за него Агалиарепт. — Звучит фантастично. Но не правдоподобно. Люцифер поручил это дело тебе? — Нам, дорогой мой четвертый адвокат, нам. Я стану на время твоим напарником, вместо Асмодея. По правде говоря, Дьявол предоставил мне выбор и, поразмыслив, пришел к выводу, что лучше тебя не справится никто. Мы прибудем туда одновременно с архангелами, расскажем им первую часть сути храма, которая касается пророчества, а как только активация оракула начнется, ты прочтешь заклятье, которое тебе передал Люцифер и, получив силы легендарного демона и богини, возможно станешь могущественнее Сатаны. Ну а я скромно побуду рядом, надеясь, что будущий властитель Ада меня не забудет в лучах своего величия. Падший снова усмехнулся, на этот раз уже открыто. Такой явной провокации он не ожидал. Конечно, Люцифер ни в коем случае не допустил бы, чтобы кто-то хоть на миг стал сильнее его, это было глупо. Бесчисленное количество заговоров было организовано против Сатаны, и все они провалились с одинаково блестящим крахом. О том же, что ожидало их участников, лучше было не думать. Скорее всего Дьявол предполагает, что его верный слуга станет для него временным носителем той силы, которую Люцифер, конечно, сам не прочь заполучить. Что ж, разочаровывать Дьявола, прерогатива исключительно смертников, однако слепо подчиняться его воле перспектива не лучшая, поэтому желтоглазый демон всегда поступал по своему, и Велициар знал это, раз пришел именно к нему. Навряд ли Чеширскому пройдохе так уж хотелось, чтобы сущность легендарного Вельзевула, первородного демона, по слухам собравшего коллекцию более чем из миллиарда лучших душ и пропавшего еще во времена Иерихона, досталась самодержцу Люциферу. Нет, он сильно просчитался, положившись на такого, как Велициар. Демон поднял голову и встретился взглядом с малахитовой глубиной глаз кота. Тот смотрел на него внимательно, ища подтверждения своим мыслям. И Агалиарепт дал ему это подтверждение, едва заметно кивнув головой. Он пойдет туда, куда его просят, и выполнит то, чего от него ждут. Во всяком случае первую часть. И на свой лад. — Где мы возьмем нейтрального? — Застрелите меня кто-нибудь, да у тебя деловая хватка, дружище! — обрадовался Велициар. — Это совсем не проблема, подойдет любой человек, а ведьма, которую они приведут с собой, послужит скрепляющим звеном. Только надо будет поставить на нее метку, чтобы не сбежала во время события. Так ты согласен? — Кто из архангелов будет? — Разящий и младший, — отозвался Велициар, понимающе усмехнувшись. — Хорошо. Да исполнится воля дьявола. Падший подошел к Чеширскому коту, словно для того, чтобы пожать ему руку, и одним широким движением смел его со своего кресла.