Гера Марволо Реддл

9 сентября 1991 года.       Открыв перед собой книгу по зельеварению, я быстро нашла интересующую меня главу и, приготовив перо, чтобы записывать, обернулась за спину, когда послышался скучающий вздох Стар. После обеда у нас не было уроков, и я решила подготовиться к будущему уроку по зельеварению и пошла в библиотеку. Однако за мной увязалась Стар, которую Джо-Грейс и Флёр оставили одну.       — Зачем ты пришла, если просто дурака валяешь? — спросила я, выписывая первый абзац в пергамент. Мы пришли сюда после обеда ровно в два часа тридцать минут, прошёл уже час, за который Стар ничего не сделала. Она продолжала сидеть где-то в стороне и лениво пролистывать учебники, иногда шумно вздыхая и отвлекая меня от занятия. Стар валяет дурака и мешает мне заниматься, буквально стоя над душой.       — Я предполагала, что, смотря на тебя, у меня проснётся тяга к учёбе, — обернувшись к ней, я неверяще на неё глянула, чем, видимо, рассмешила. — Слушай, Гермиона, ты непрерывно пишешь уже второй час…       — Прошёл только один, — поправила я её, возвращаясь к книге, жалея, что согласилась на компанию Стар, когда она после обеда спросила у меня, не будет ли мне мешать в библиотеке.       — Неважно, — отмахнулась она, притворно захныкав за моей спиной. — Как ты это делаешь? Просто сидишь и читаешь, это же скучно, — вновь недовольно простонала Стар.       — Скучаешь здесь только ты, — ответила я, замирая с пером над пергаментом. Прислушавшись к насторожившему меня звуку, я вновь обернулась, думая увидеть говорившего, но за мной никто не стоял. Мне послышался шёпот, услышанный в Большом зале в день распределения первокурсников.       Этот голос настойчиво и упорно шептал одно имя:       Гарри Поттер… Гарри Поттер…       Сначала я думала: может быть, мне показалось и я ничего не слышу, но сейчас до меня отчётливо доносится этот грубый с хрипотцой голос. Этот говоривший, словно мне на ухо, голос давил на моё сознание шипящим, как у змеи, звуком. Захлопнув книгу, я резко поднялась на ноги и снова оглянулась по сторонам, чтобы увидеть того, кто мешал мне сосредоточиться на учёбе. Но в библиотеке, именно в этой секции, никого не было, кроме меня и Стар.       — Что за чертовщина такая, — тихо прошептала я, собирая книги в сумку.       — О, ты закончила? — радостно воскликнула Стар, вскакивая на ноги. — Идём в комнату?       — Нет, я тут кое-что вспомнила, — резко ответила я, скорее складывая всё в сумку. — Мне надо идти.       Накинув лямку сумки на плечо, я быстро выбежала из библиотеки и побежала прямо по коридору к лестницам, ведомая этим таинственным голосом вперёд, всё отчетливее слыша этот ужасающий шёпот в своей голове. Если это был не волшебник, стоящий за моей спиной, то почему я продолжаю слышать это имя? И если мне что-то непонятно, я должна это понять!       Завернув за угол, я резко затормозила и невольно сделала шаг назад, встречаясь взглядом с Малфоем, который, как обычно, убрав руки в карман с притворной неприязнью смотрел на меня.       — Надо быть внимательнее, Грейнджер, — сказал он, растягивая гласные в каждом слове. Я правильно поступила, когда сказала девочкам, что не знаю Малфоя, потому что тот, каждый раз встречаясь со мной, взглядом пытался показать всю свою ненависть и враждебность по отношению ко мне. Пусть другие видят в этом то, что Драко пытается показать, но я не все. Я знаю, что он врёт не только мне, но и себе.       Дядя Лоренс говорил, что из-за плохого проявления эмоций с моей стороны, я слишком остро вижу эмоции и чувства других. Всегда говоря с кем-то, я внимательна к его словам, жестам, голосу, взгляду и даже движениям. Никогда не упускаю из виду даже мельчайшей подробности в поведении говорившего, и потому, свыкнувшись смотреть на собеседника, как на картину, мне не сложно уловить его настроение, чувства и эмоции.       То, что Малфой врёт сам себе я поняла на третий день моего пребывания в Хогвартсе, когда после того, как он назвал меня грязнокровкой на глазах у всех после моего, возможно, резкого замечания. Я не могла промолчать, когда Малфой перешёл границу в разговоре с Гарри Поттером, который не осознано провоцировал Драко, подначиваемый Рональдом Уизли.       — Не лезь не в свои дела, — прикрикнул он, врезаясь в меня суровым, даже свирепым взглядом серых глаз. — Держись от меня подальше, Грейнджер. Мне неприятно даже дышать с тобой, грязнокровка!       Я так сильно опешила от его слов, что, ничего не успев ему ответить, была уведена из класса Флёр и Стар. Девочки, видимо, подумали, что меня задели его оскорбительные слова, и повели подальше из класса, приготовившись успокаивать. Однако мои соседки выглядели удивлёнными, когда осознали, что мне всё равно. Я была удивлена и поражена, не более.       — Тебе не обидно? — спросила Джоанна, пришедшая к нам с оставленными сумками в классе.       — На правду не обижаются, — честно ответила я, сильнее шокировав девочек. — Грязнокровка — это лишь оскорбительная перефразировка маглорожденного, так что…       — И что дальше? — разъярённо спросила Стар. — Если кровь не чистая, это не значит, что можно позволять себя так называть, Гермиона. Надо было ответить!       Знаю, что надо было, но ступор настал меня слишком неожиданно. Я помню, как чувствовала всеми фибрами своей бесчувственной души его злость то ли ко мне, то ли к Поттеру, а потом в одно мгновение весь мир вокруг меня померк, утеряв свои краски. Снова став чужим. Мне нужно время, чтобы выйти из этого состояния, но его у меня не было. Это не всегда секунды, это могут быть часы и даже дни.       Я ничего не смогла ответить девочкам, и потому мы в полной тишине разошлись по разным углам большого замка заниматься своими делами. Я отправилась, как обычно, в библиотеку, а эта троица растворилась где-то в школе.       Позже, тем же днём, я, оставив на столе в библиотеке книги, пошла в другую секцию за справочным материалом, а когда вернулась, нашла на столе, обёрнутый в цветной целлофан, шоколадный кекс. Могла ли я быть уверена в том, что это принес Малфой? Не могла, но убедилась в этом, когда вернулась в нашу общую гостиную в общежитии и, встретившись с ним там, заметила на его мантии пятно от цветного целлофана.       — Непременно буду, — безразлично ответила я, обходя его стороной.       — Подожди, — сказал он, делая быстрый шаг назад, вставая рядом со мной. Вытащив из кармана сложённую жёлтую бумагу, он протянул её мне, отвернувшись в сторону.       — Что там? — спросила я, разглядывая эту бумагу.       — Узнаешь, когда возьмёшь, — заметив, что я не спешу её брать, Драко настойчиво всунул бумажку в мою сжатую руку и спешно, не оборачиваясь ко мне, пошёл вперёд. Расправив бумажку, я пробежалась глазами по, как оказалось, тайному списку с перечнем книг. Я хотела спросить, зачем это, но след Малфоя быстро простыл.       Убрав клочок пергамента во внутренний карман, я, вновь услышав настойчивый шёпот, побежала дальше по коридорам, в этот раз поаккуратнее на поворотах, чтобы в очередной раз не врезаться в кого-нибудь на ходу.       Гарри Поттер… Гарри Поттер…       Остановившись у лестницы, ведущей на третий, запретный этаж, я оглянулась по сторонам и спешно поднялась выше по ступенькам, снова замирая у стены, когда послышался скрип от тяжёлой двери. Головой понимаю, что поступаю опрометчиво, идя на поводу необъяснимого голоса в моей голове, но, с другой стороны, это не нормально, что я слышу его. Но стоит ли этот интерес моего исключения за нарушения правил? Я испугалась, что послышавшиеся шаги идут в мою сторону, и расслабленно выдохнула, когда они стали отдаляться. Глупо быть исключённой из школы при попытке угнаться за дурацким, преследующим меня, голосом!       Выйдя из укрытия, я не стала идти дальше, потому что шёпот исчез вместе с тем, кто вышел из-за тяжелой двери. И надо было бы остановиться и вернуться в библиотеку или пойти со Стар в комнату, но это была бы не я, закончи я это всё у закрытой двери. Я должна знать, почему слышу шепчущий, зовущий Гарри Поттера голос. Всё равно слышит ли его он.       Надо рискнуть!       Убедившись, что за моей спиной никого нет, я как можно тише подошла к двери, проходя мимо тёмных, пыльных статуй, поднимая под своими ногами облако тёмной пыли. Приглянувшись к следам на полу, я увидела, что они ведут к двери, на которой всё ещё болталась от прикосновения ручка в виде кольца. Кто бы только не вышел из третьего этажа, он непременно открывал ту дверь.       В очередной раз оглянувшись в тёмном помещении, я аккуратно подошла к двери, куда вели большие шаги и, взявшись за кольцо, медленно потянула на себя дверь, чтобы избежать возможных громких скрипов, но дверь мне не поддалась. Она была заперта, ну хорошо, тогда это отличный повод попрактиковаться в магии. Вытащив палочку из кармана, я мягко обхватила ручку и, плавно взмахнув, прочитала заклинание, открывающее замки.       — Алахамора!       Я услышала щелчок, и, медленно открыв дверь, замерла на пороге, уставившись на чудище, которое не ожидала увидеть за этой маленькой никчёмной дверью. Трёхголовый пёс, мирно спящий на полу, даже глазом не моргнул на звуки открывающейся двери, но он двинул ушами, когда я поражённая сделала шаг назад, неаккуратно скрипя мягкой подошвой туфель о каменный пол.       Медленно разлепив глаза, это трёхголовое чудище уставилось на меня во все три пары своих глаз, медленно поднимаясь на массивные лапы и подходя к двери, от которой я шаг за шагом уходила, стараясь двигаться осторожно. Когда этот трёхголовый пес сделал пару шагов вперёд ко мне навстречу, уходя со своего тёпленького места, я успела увидеть деревянный люк прежде, чем захлопнула дверью перед его носом, не желая больше испытывать судьбу.       Сорвавшись с места, я выбежала в коридор и, быстро сбежав по двигающимся лестницам, вышла в большой коридор, сталкиваясь с толпой учеников. Обогнув их, я уже более спокойно пошла дальше, продолжая всё так же сжимать палочку в руках. Когда директор говорил, что третий этаж закрыт для учеников и наказание, нарушившему это правило ученику, будет немедленное исключение, я и, наверное, как и другие ученики не могли представить, что там окажется цербер!       Что ещё таит Хогвартс за своими закрытыми дверьми?