***
— Гермиона, обед готов! — разложив на тарелках пасту с овощным соусом, поставил их на стол и вернулся обратно к холодильнику, чтобы налить свеженького лимонада. Джин говорила, что не часто разрешает пить его Гермионе, а потому я хочу дать ребёнку немного свободы выбора. Ну, или просто назло сестре, что сама лишала меня такой радости в детстве! — Гермиона? — Я здесь, — тихо раздался её тонкий голосок за моей спиной. Вздрогнув от неожиданного появления малышки за моей спиной, я медленно обернулся к ней и замер, увидев, что она была вся в земле. — Гудзон копал на заднем дворе яму, я подумала, там что-то интересное и решила ему помочь. Немного. — Матери ни слова, — поставив стаканы на стол, я взял её за руку и повёл на второй этаж. — Иди в душ, я другую одежду подготовлю. Гермиона, в следующий раз, когда решишь заняться подобными раскопками, предупреди заранее, пожалуйста, — я дам одежду, что не жалко. Это ребёнок, и зная, как дети любят шкодить, то утром я быстро купил обычные шорты, простенькие чёрные кеды и пару невзрачных футболок, которые будет не жалко выбросить, если они испортятся после игр Гермионы и Гудзона. Хотя Джин убеждала меня, что Гермиона никогда подобного бы не сделала, на что я ей говорил: «Не было подходящего повода». Гермиона словно поняв мой замысел о свободе выбора, начала действовать самостоятельно. Ну, или ею правда овладело любопытство. — Горячая справа, холодная слева. — Знаю, — коротко ответила она и закрылась в ванной. Зайдя в её комнату, которая вообще была гостевой в этом часто пустующем доме, я достал из шкафа серую кофту с длинным рукавом и тёмные брюки, потому что планировал после обеда прогуляться с ней по городу, после закончив прогулку своим любимым местом в лесу неподалеку от моего дома. Положив одежду на кровать, я вернулся к двери ванной и прислушался к звукам исходящим за ней. Джин сказала, что Гермиона уже около полугода сама ходит в ванную и ни под каким предлогом не пускает её внутрь. Ну, как бы логично, девочка растёт. Она же не будет всё время принимать ванну под маминой опекой. — Одежда на кровати. Закончишь, побыстрее спускайся пожалуйста. У нас много дел. После прогулки по городу у меня запланирована подготовка к конференции, а вечером должен прийти Клиф. Во-первых, познакомлю его с дочерью Джин, во-вторых, он тоже поможет мне с моим докладом, историями про своих учеников. Точнее, их родителей, что тем или иным образом непосредственно влияют на жизнь своих же детей. И да, как бы грубо не звучало, это одна из причин, почему я забрал Гермиону. Мне интересно, поменяется ли её жизнь или отношение к миру, без подстрекательства матери с гиперпротекцией. Ребёнок может чувствовать мир так, как это видят его родители, и как они ему это показывают. Гермионе показывают мир как обычно ребёнку со среднестатистическими данными: игры, друзья и всё в этом духе. Она чувствует полный резонанс, из-за этого у Гермионы отсутствует баланс и гармония, потому что это идет вразрез её взглядам и чувствам. Ей говорят, что это всё, допустим, синего цвета, а она видит это красным и не может понять, где тут синий, и потому блуждает между двух понятий. Моя цель не указывать, а подсказывать, если у неё появятся вопросы. Спустившись на первый этаж, я вышел на улицу через заднюю дверь и позвал к себе Гудзона, чтобы протереть его лапы. Хотя бы лапы. — Гудзон, ну вот зачем ты полез в клумбу? — которая уже засыхала, потому что я очень плохо за ней ухаживаю. Точнее, вообще не ухаживаю, и она местами выглядит, как умерший, засохший цветок. Совсем как тот, который показывала мне Гермиона. Живая маргаритка, что до сих пор со мной. Я просто не смог её оставить в парке. Наверное, хотел проанализировать, но что, чёрт возьми, здесь можно анализировать? Как я видел увядший цветок, а потом она стала живой. Она ожила. Как? Не знаю. Возможно, Гермиона выучила фокус, который хотела продемонстрировать, и её эмоциональная сдержанность выдала всё как магию? Какая магия? Ты, взрослый человек с несколькими высшими образованиями, учёными степенями рассуждаешь о какой-то магии? — Бред. Всё, Гудзон, можешь заходить в дом, но не вздумай даже близко подходить к мебели, — открыв дверь, я пропустил собаку и на мгновение замер у двери, оглядываясь к умирающему кусту. — Бред. Оставив тряпку на деревянной периле, я зашёл через заднюю дверь в гостиную и вошёл на кухню, где за столом уже сидела Гермиона с влажными, наспех собранными в хвост волосами. На улице, в принципе, тепло, не думаю, что она простудится из-за такого пустяка. — Почему ты не ухаживаешь за садом? — спросила Гермиона после того, как начала молча есть пасту. — Это потому, что ты ленивый? — Это потому, что меня часто нет дома, — и потому, что я ленивый. Джин, ты что вообще ребёнку рассказываешь? — За домом следит мой старый друг, которого ты увидишь вечером, и он не всегда может полить мой газон с садом. Если хочешь, можешь заняться садом пока здесь. — Не думаю, что мне понравится. — В парке мне показалось, что, вроде, у тебя получается. — Если это у меня получилось, — у неё упала морковка на платье, которую она быстро подняла и отдала её Гудзону, что отродясь овощи не ел, — это не значит, что мне нравится. Можно Гудзону со мной спать? — Можно, — я отложил вилку в сторону и внимательно посмотрел на псину, что, сидя напротив Гермионы, смотрел на неё преданными, полными любви глазами. Он аж прыгал, когда она опять доставала ему редкую в пасте морковь. — Уже два года с ним живу и не знал, что он ест овощи. Тебе он нравится? — Он пушистый, — ну да, это тоже его качество. — И добрый.***
— Они ничего с ней не сделают? — я попросил Клифа взять с собой ровесников Гермионы, но не ожидал, что малыши примерно её возраста будут гораздо крупнее неё самой. — Я даже сейчас и за Гудзона переживаю. — Мы будем недалеко, старина, — похлопав меня по плечу, Клиф сел на диван и взял в руки книгу, которую Гермиона оставила на столе. Пока я работал, она наспех изучала мою библиотеку. — Теории Фрейда? Решил повторить основы? — Гермиона читала, — выключив телевизор, я сел в кресло и мельком глянул в окно на играющих детей, что окружили Гермиону и Гудзона. — Только сейчас увидел, что она взяла, когда я разрешил выбрать любую книгу. Если она одну из глав перескажет Джин, то мои дни сочтены. Надо убрать провокационные книги подальше. — Я немного в смятении, если честно. Джин боялась, что её дочь странная, но она не такая. Гермиона необыкновенная. — Ты сделал этот вывод проведя с ней всего один день? Я не такой умный, как ты, и учёных степеней у меня гораздо меньше, но не кажется, что ты спешишь? — Конечно кажется, я сейчас, наверное, говорю больше, как её дядя, нежели как дипломированный специалист, — откинувшись на сиденья, я скрестил руки на груди. — У неё очень ловкие руки: знаешь, какой она мне фокус показала? Сидим мы значит в парке, обсуждаем мистику, и тут она берёт увядшую маргаритку и сжимает в руках. Потом отдает её мне в руки — и там уже живой цветок. Как она могла освоить такое в раннем возрасте? — Фокус говоришь, — протянул Клиф оборачиваясь. — Ты завтра тоже хочешь заняться докладом для конференции? — Надо наведаться в местную библиотеку. Присмотришь за Гермионой пару часов? — За ребёнком, читающего Фрейда? Да вообще без проблем.