Гера Марволо Реддл

Лоренс Х. Кент 15 июня 1985 года.       — Джин, — я зашел в дом моей сестры, предварительно позвонив в дверь, но когда мне никто не открыл, я взял на себя ответственность и сам зашёл внутрь, — ты дома? Почему дверь открыта? Джин?       Я прошёл по светлому коридору на кухню, откуда доносился запах сладкой ванили, которую Джин часто использовала в своей выпечке. Скорее всего, опять готовит бисквит с крем-брюле. Так раньше готовила наша мама, и сестра старалась добиться того же вкуса, как у неё, но ни я, ни её муж никогда не скажут о том, что слабо он схож с маминым произведением. Сестра ведь так старается.       — Дядя Лоренс? — я вздрогнул, когда за спиной раздался тоненький голосок моей племянницы. — Почему вы здесь?       — Боже мой, — простонал я, смотря на маленькую нарушительницу моего спокойствия, — не подкрадывайся так, сколько раз просил, — несносная малышка. — Ты одна?       — Да, — она безразлично смотрела на меня, убрав руки за спину, — мама вышла в магазин. Просила открыть дверь, если вы придёте.       — Я звонил, — не знаю, зачем я оправдываюсь перед ребёнком, которому просто безразлично, — ты, наверное, не слышала.       — Возможно, — ответила она и, развернувшись, поднялась на второй этаж.       — Лоренс? — входная дверь открылась, и на пороге показалась моя сестра, нагруженная пакетами с едой, разве что в зубах не держала. — Прости, дорогой, — я подорвался и взял пакеты из трясущихся рук сестры, — давно ждёшь?       — Только пришёл, — поставив покупки на стол, я пропустил Джин внутрь и дал себя крепко обнять, — я рано.       — Ничего страшного, — Джин похлопала меня по плечу и аккуратно глянула на лестницу, и тут же вернулась разбирать пакеты, бегая по кругу, словно хомячок Джеймс в своём колесе. Эх, старина, столько лет прошло, а все ещё грустно от твоей кончины. — Ужин почти готов, дождёмся моего мужа и начнем, ты ведь не торопишься?       — Нет, — отошёл в сторону, когда она назойливо толкала меня бедром. — В визовом центре закончил все дела, так что могу отдохнуть.       — Куда опять собрался?       — В Санкт-Петербург, — поездка запланирована на конец августа, — семинар по психиатрическим исследованиям по раздроблению личностей. Я буду приглашённым специалистом и буду вести основную часть своего семинара.       Я часто в разъездах. В чужих странах собираю материалы для исследований, которые излагаю в книгах на понятном, доступном языке, в погоне за мечтой, что люди начнут серьёзно и уважительно относиться к психиатрическим расстройствам личности.       — Мам, — Гермиона показалась на кухне, безучастно смотря на бурные действия своей матери, — можно пойти в парк?       — Сейчас? — Джин посмотрела на часы, что висели напротив неё. — А, да, — тихо выдохнув, скрывая грусть, она полуулыбнулась своей дочери, — иди.       — Что-то не так? — я так привык из своих клиентов вытягивать настоящие чувства, что порой переключиться и видеть только то, что тебе показывают очень сложно. — Ты просто так выглядишь, — подобрать подходящего слова не удалось, — странно.       — Она меня тревожит, — Джин проводила девчушку, что скрылась за дверью, взглядом и снова грустно улыбнулась. — У неё нет друзей.       — У меня тоже не было друзей, это ещё не повод беспокоиться о ней.       — Гермиона мало общается с миром, она погружена в книги, новости, — она кивнула на маленький телевизор на холодильнике. — Увлечена чем угодно, кроме общения.       — Ты должна радоваться, что у тебя серьёзный ребенок, — всё равно не вижу повода беспокоиться о ней. — Я тебе как профессионал говорю, не надо искать повода там, где его нет. С моей племянницей всё в порядке.       — Лоренс, — Джин смерила меня недовольным взглядом, — ты видел её в последний раз около трёх лет назад, что ты можешь говорить мне об её состоянии, если я вижу Гермиону каждый день.       — Хорошо, — если она хочет, чтобы её ребенка подвергли полному анализу, то она его получит, иначе нечего на неё наговаривать. — Мы вернёмся, когда появится её отец.       Джин не пыталась меня остановить, знала, что бесполезно, а потому попросила вернуться через полчаса, иначе ужин, который доготовится за это время, просто остынет.       Взяв из портфеля портмоне, сунул его в задний карман брюк и, выйдя из дома, не спеша отправился к парку, что находился на углу по улице. Удобное расположение, от дома близко и всегда можно в свободную минуту выйти прогуляться, хотя для меня, человека, у которого на заднем дворе практически лес, это кажется лишь каплей в море. Для меня, наверное, важно единение с природой, ведь так ты можешь почувствовать себя самим собой, с ней ты один на один, без притворств и прочей ненужной в жизни мишуры. Это одна из главных профилактик расстройств, к которой прибегаю с клиентами, что не в сильно запущенной форме. И, видимо, Гермиона согласится с моей точкой зрения, потому что, сидя у дерева, она выглядела умиротворённой, совсем другой, нежели обычно. Хотя да, видел я её редко.       Ну, а сейчас, знаете ли, хороший повод понаблюдать.       Сев на невысокий заборчик, что ограждал небольшой парк, я вытащил из кармана пиджака портсигар, зажал зубами одну сигарету, привезённую из Чикаго, и подкурил её зажигалкой, подаренной мне одним из моих читателей.       Сделав большую затяжку, я прислонился к стволу огромного дуба, что расположился прямо за мной, и не спеша снова сделал новый глоток табачного дыма, неотрывно наблюдая за Гермионой, которая смотрела в одну точку. Хотя больше наблюдала, чем просто смотрела.       Она следила за девочкой, что сидела на качелях и медленно раскачивалась из стороны в сторону, опустив голову глубоко вниз, едва болтая ногами по воздуху. И на неё поглядывали мальчики постарше, что столпились у круглой карусели, тихо посмеиваясь, привлекая внимание моей племянницы, что словно орёл впивалась в них взглядом. От этого те быстро замолкли и почти не смотрели на девчонку, болтающую ногами.       Так, Джин не собиралась отпускать её на площадку, но, посмотрев на часы, поменяла решение. Не скажу, что Гермиона продуктивно проводит время, сидя под деревом, и её прогулка могла подождать. Но она выглядывает девочку, которую выглядывает свора мальчишек едва старше самой Гермионы.       Впрочем, не буду торопиться с выводами, просто понаблюдаю за ней, пока докуриваю едва тлеющую сигарету в моих руках.       — Дети так жестоки, — передо мной за кустами стояла лавочка, на которую уселись две молодые мамочки, и я был вынужден затушить сигарету, чтобы не дымить на малюток, — не все, конечно, но не которые.       — Ты про Розу? — поинтересовалась темнокожая девушка, качая на руках малыша, что крутил в пальцах её тёмные волосы.       — Да, — светловолосая поправила на своём ребёнке шапочку, — бедняжка, наверное, перепугалась тогда. Хорошо, что кто-то из мамочек других детей пришли на площадку, страшно представить, что могло произойти.       — Линда тогда пришла за Джастином, — ответила темнокожая, — она мне обо всём рассказала. Теперь она старается выходить с ним чаще сама и приглядывает за девочкой, когда здесь.       — Хотя это должны делать её родители, а не чужие.       — Нам ведь не сложно, — сказала другая, — всё равно ведь сидим.       — Не сложно, но всё равно, если бы моего ребёнка задевали или дразнили, как эту девочку, то ни на шаг бы не отпускала её от себя. Ты бы разве не так поступила, а, Джесс?       — Отчасти, — нехотя ответила Джесс, — Сэм я учила стоять за себя, и, пару раз показав, что такое с ней пройдёт, от неё вскоре отстали. Сэмми тогда выбила зуб, когда играла с дедушкой в футбол и ходила с дыркой, над ней посмеялись, и она расстроилась. А тут, — она тяжко выдохнула, качая головой, — дети так жестоки.       Две мамочки как ястребы высматривали девочку, сошедшую с качели, что шла на выход из парка, всё также опустив голову вниз. Мальчишки, посмеявшись, тоже медленно двинулись за ней, я заметил, что Гермиона поднялась, но остановилась, когда мамочки передо мной встали.       — Ты ведь в супермаркет хотела, да? — спросила одна, смотря за девочкой.       — Пошли, — сказала Джесс, — проводим её, всё равно по пути.       Девчушка подошла ближе к ним и неуверенно подняла голову, и я увидел возможную причину издевательств над девочкой. Её маленькое лицо пересекал ужасный шрам, словно от когтей дикого зверя.       — Роза, — позвала её Джесс, — ты уже домой? Подожди нас, вместе пойдем.       — Хорошо, мисс Логан.       — Сэм скоро придёт с тренировки, — продолжила она, погладив девочку по голове, — не хочешь зайти на мороженое?       — Джастин тоже придет, поиграете вместе, — предложила вторая мамочка.       И, заговаривая девчушку, они вышли из парка, оставляя свору мальчишек здесь.       Купив у продавца мороженого два фисташковых, я пошёл к Гермионе, что уже сидела на лавочке, греясь на солнышке. Когда я сел рядом с ней, она никак не отреагировала, молча принимая угощение.       — Спасибо, — ответила она.       — Пожалуйста, — я откусил лакомство и медленно протянул его во рту. Давно не ел мороженое. — Ты уже собиралась уходить?       — Да, — она беззаботно болтала ногами, сидя на высокой для неё лавочке, ведя себя практически как обычный ребёнок, но стоило взглянуть в её глаза, которые были полны серой скукой, словно ей безразлично.       — Это была твоя подруга? — чутьё, наработанное с возрастом и опытом работы, подсказывало, что она не просто так наблюдала за мальчиками. — Та, что на качелях сидела.       — Нет, — быстро ответила она, облизывая мороженое.       — Хорошо, — я не ошибся, — ты знаешь, как её зовут?       — Роза, — так же быстро ответила она, не понимая, к чему дядя, которого она не видела около четырёх лет, задаёт подобные вопросы. — Дядя Лоренс, — Гермиона резко прекратила есть мороженое и, повернув ко мне голову, очень внимательно посмотрела на меня, и в её глазах было детское любопытство, смешанное со взрослой практичностью, — что такое, — она замолчала, будто бы решала, стоит ли задавать мне этот вопрос, — дружба.       — Разве тебе родители не объясняли, что это такое? — я не был ошарашен таким вопросом, наоборот, он был очевиден. Наверное, сказывается опыт, или, возможно, схожесть характеров, но за очень короткий срок я понял эту девчонку.       — Друзья — это те, с которыми можно играть, — ответила Гермиона.       Проблема Джин и её мужа в том, что они видят в Гермионе просто ребёнка, которому скажешь «заведи друзей», и та тут же радостно прыгнет в песочницу, но она не простая. У неё нет друзей, потому что она не понимает, что это. Гермионе буквально на пальцах нужно объяснить, что такое дружба, и кто такие эти ваши друзья.       — Да, хреновое объяснение, — пробормотал я, — я попытаюсь дать тебе более точное и полное объяснение феномену «дружба». Итак, если говорить научным языком, то это по большей части взаимоотношения между людьми, основанные на общих интересах и увлечениях, взаимном уважении, взаимопомощи и взаимопонимании. То есть, это не просто люди для игры, это связи, на которых держится не просто личность человека, но и его жизнь, потому что это люди, которым можно доверять. Для меня вот твои родители — друзья, потому что у нас общие интересы, мы уважаем друг друга и готовы не только понять друг друга, но и помочь. Твоя мать не раз помогала мне в жизни.       — До-ве-ри-е, — по слогам проговорила Гермиона, словно впервые пробуя это слово, — что это?       — Ну, — если бы знал исход, прихватил бы толковый словарь, — в психологии это, — так, она всё ещё ребёнок и надо как-то попонятней упростить, чтобы дошёл смысл, — уверенность в добросовестности, искренности, в правильности по отношению к кому-нибудь. То есть, человек, с которыми ты можешь поделиться мыслями, страхами, идеями, да много чем.       — Дружба — равно доверие, — заключила она, согласно закивав головой в такт. — Значит, если человеку доверили тайну, которую никому нельзя было рассказывать, а тот человек всё разболтал, то это не друг?       — Определённо, — уже проще, — друг не будет раскрывать тайну, которую ему доверили. Вот, допустим, мама так и не знает, что это Джин сломала её духи, которые папа подарил на Рождество, потому что я хороший друг.       — Только что мне рассказал.       — Ты её дочь, тебе можно, потому что ты тоже друг.       — То есть, если один друг рассказал другому тайну, которую нельзя раскрывать, значит, он всё-таки друг?       Гермиона всё ещё ребёнок, который разбирается во всём, я сам её запутал, и, видимо, самому придётся распутывать.       — Ты должна кое-что запомнить, — понять сейчас не сможет, — отношения между людьми — это не просто пояснение терминами и феноменами, это чувства, которые не подвластны точному описанию.       — То есть, если я заведу друзей, то не смогу точно понять, друзья они или нет?       — Что-то вроде, — Джин, в лучшем случае, лишит меня десерта, в худшем — убьёт, — это всё придёт с опытом и со временем. Но что за тайна, — она не просто так подняла этот вопрос, видимо, долго думала по этому поводу, — про которую ты говорила? Мне рассказать можно, я психотерапевт, доктору можно говорить всё.       — Это не моя тайна, — а той девочки, — а Розы. Они смеются над ней не из-за шрама, — Гермиона грустно посмотрела на группу мальчишек, — а из-за её слов. Не верят, что на неё напал волк, ходящий на двух задних лапах.       — А ты веришь?       — Это похоже на оборотня, мама не знает, что я нашла её книгу по мистике, — последнее слово было ей непонятно и незнакомо, она слабо поморщилась, — но их не существует, вроде как.       — Значит, веришь в то, что оборотни существуют?       — Есть много чего, что существует, но мы в это не верим, потому что не видели.       — Ну, оборотней не существует точно, — в этом вопросе можешь мне довериться.       — Возможно, но если их не существует, тогда нет и магии, — Гермиона доела мороженое и быстро выбросила палочку в урну. — А если её не существует, значит, я не могу делать так, — спрыгнув со скамейки, Гермиона подняла с земли засохший цветок и, положив его себе на ладонь, она медленно подошла ко мне, встав к людям спиной, чтобы никто не увидел.       — Это засохший цветок, — не знаю, что она пыталась сделать, пристально глядя на него, — что ты с ним можешь сделать? — может, какой-нибудь фокус мне пыталась показать, но я так и не понял.       — Ничего, — выдохнув, она положив цветок на мою протянутую ладонь, — я покатаюсь на качелях.       — Хорошо, только недолго, скоро придёт твой папа и время ужина.       Гермиона отошла к качелям и, аккуратно сев, начала медленно раскачиваться, не обращая на меня внимания, погрузившись в свои мысли. Я хотел было достать платок, чтобы вытереть мороженое, что растаяло и стало стекать по моей руке, и случайно сжал цветок в руке, который должен был рассыпаться, настолько он сухой был. Но ничего не произошло, и когда я раскрыл ладонь, чтобы взглянуть на него, то замер.       Не было засохшего цветка, у меня на ладони лежала пышущая свежестью красивая маргаритка.