Дети угасшей эпохи

«Милорд! Спешу сообщить, что «перебежчик» действительно оказался таковым. Я успешно обработал его и вытащил из священника определённую информацию. Похоже, «перебежчик» не заинтересован в компенсации деньгами, владениями или титулами, и готов сотрудничать из соображений сугубо морального характера, что одновременно упрощает и усложняет ситуацию. Проблема «священных миссий» глубочайшим образом беспокоит его, и положение вещей таково, что он не может больше о ней молчать, однако осторожен и ищет тех, кто сможет оказать ему должную протекцию, если Белый Путь решит заставить его замолчать. Он хочет убедиться, что люди, которым он вручает эти сведения, действительно намерены что-то с этим сделать и обладают достаточной властью и влиянием. Я смог заверить его в нашей искренней заинтересованности, но для дальнейшего обмена он требует знак доброй воли, к которому я перейду ниже. Священник сообщил мне, что экспедиции Белого Пути в Лордран якобы реально являются прикрытием, однако не для собирания древних ценностей и артефактов, как мы были склонны считать. Ни одна из этих экспедиций не увенчалась успехом за все эти столетия. Мы полагали, что, хотя часть из них неизбежно погибала, часть попросту возвращалась «с пустыми руками», обогащая церковь награбленными ценностями. Но если верить полученным сведениям, то из этих экспедиций не возвратился никто. Они являются частью одной большой машины по избавлению от неугодных – и не только от нежити. Любой диссидент, любой голос несогласия в рядах клира, угрожающий статус-кво, рискует оказаться среди искателей ритуала Возжигания. Экспедиции построены таким образом, что заведомо обречены на провал. Это может объяснить то, почему за всё это время мы не нашли ни одного живого участника этих походов. Отряды слишком малы, у них слишком мало ресурсов, и перед ними стоит невозможная задача, ради исполнения которой они идут в самое опасное место на земле. Часто в них оказываются те, кто вовсе не подозревает о существовании такого механизма и наивно полагает, что вершит благое дело – на самом же деле они просто жертвы, либо от них решили избавиться заранее из-за их опасных наклонностей. Некоторые недобросовестные клирики активно используют этот механизм, чтобы клеветать на своих соперников и отправлять их в «вечную ссылку». Священник склонен думать, что сам «ритуал Возжигания» – не более чем выдумка. Если верить его словам, даже многие кардиналы считают его выдумкой – за более чем триста лет экспедиций ритуал Возжигания превратился в красивую сказку, однако существует ли за этим высшая тайна, неизвестно. По словам «перебежчика», он долго занимался составлением списков тех, кто отправлялся в эти экспедиции, а также собирал доказательные сведения о способе работы этой машины. Что ещё более важно, он сообщил, что якобы укрывает реального участника одной из недавних экспедиций, который сумел вернуться из Лордрана без ведома церкви. Священник сказал, что готов будет предоставить нам более широкую информацию, если мы согласимся предоставить убежище ему и его протеже и сделаем что-нибудь с этими сведениями. Я отпустил его, посулив новую встречу. Уверен, что он действительно тот, за кого себя выдаёт. Либо он очень хороший провокатор, которого Белый Путь использует для шпионской игры с нами. Изложу свои соображения по делу. Во-первых, даже если священник не провокатор, это не исключает возможности, что Белый Путь знает о его делах и готовит ловушку, чтобы перехватить собственного диссидента и выявить наших людей, получив козырь в игре против нас. Во-вторых, мне представляется, что его сведения, шокирующие сами по себе, едва ли ценны для нашего дела: мы рассчитывали схватить Белых за грязные лапы, выявить схему обогащения под видом священных миссий. Напротив, в отсутствие таких схем любые сведения о чистках в своих рядах церковь сможет подать под видом удобной истории об изгнании нечестивых – мне видится, что этого компромата недостаточно, чтобы основательно пошатнуть их позиции. Я предложил бы оставить этот контакт и попытаться найти другой подход, чтобы не рисковать общим делом, какой бы заманчивой ни казалась возможность, однако окончательное решение за вами, милорд. Жду ваших дальнейших указаний.

А».

***

Ксендрик только теперь поймал себя на одной любопытной мысли. Даже здесь, в сердце проклятых земель, где повсюду царили смерть и разложение, за окном пели птицы. Природа не обращала ни малейшего внимания на беды и горести людей, на всю степень их распада и падения. И пока они с Дорианом сидели за столом в его кабинете, предаваясь беседе и потягивая ароматный чай, могло показаться, что ничего, в сущности, не изменилось. Что мир там, за окном – такой же, как и прежде, и нет ни проклятия, ни опустелых, ни войн за территорию, ни руин величественной древности, нет совершенно никаких следов катастрофы. Но тот мир остался слишком далеко. Здесь же, пожалуй, опасно было предаваться иллюзиям. Даже если они были весьма притягательны. – Даже не знаю, как спросить, – заговорил чародей после недолгого молчания. – Вы, конечно, можете не отвечать, если вопрос покажется вам бестактным… но как вышло, что вы здесь остались на двести лет? – Ну… Насколько вам, наверно, известно, я отправился сюда в поисках ответов. Некоторые из них я даже нашёл. Но проникнуть в тайну проклятия у меня не вышло. Когда я прибыл сюда, ситуация была почти такой же, как сейчас. Всё уже развалилось, и как только я прыгнул в эту яму, уже некому было вытащить меня обратно, – Дориан пожал плечами и улыбнулся. – Мне не повезло, и в этом хаосе я погиб. А потом пробудился с меткой на теле. В сущности, ничего особенного – здесь, в Лордране, вы вряд ли найдёте хоть одного человека, не затронутого проклятием. Так что я понимал, что назад мне уже не вернуться. А потом, со временем, мне довелось сойтись с некоторыми людьми, с которыми мы решили как-то помогать друг другу. Много лет уже с тех пор прошло, и эта община – не самая первая на моём счету. Раньше я вообще обретался в ином месте. Но кое-кто из тех, с кем я познакомился тогда, всё ещё здесь. И в этом мне повезло. Но их осталось крайне мало, к сожалению. Ну и… подводя итог, можно сказать, что в какой-то момент я уже и не хотел возвращаться. Какой в этом смысл? Если там, в родных краях, нас всё равно загоняют, как диких волков… – Всё так. Охота развернулась на широкую ногу – я и сам успел побыть дичью, – Ксендрик хмыкнул. – По крайней мере, вы избежали заключения. – Да. Вдобавок, здесь есть люди, которые мне дороги. И покуда я жив и хожу по этой земле, я буду им помогать. А там уж видно будет. – Довольно логичная история, – покивал Ксендрик. – Обратной дороги, боюсь, для нас нет. Пока. – Да. Только и остаётся, что пытаться что-то построить здесь. – Это верно. Я слышал, что ни одна из попыток исполнить пророчество пока не увенчалась успехом? – Вы имеете в виду попытки прозвонить в колокола? – Да. – Знаете, в какой-то момент даже я думал этим заняться. Но я не сыскал должной поддержки, а потому решил, что пока будет разумнее остаться на месте. Хотя однажды кое-кому удалось позвонить в оба колокола… – Неужто? И кто же был этот счастливчик? – Один из рыцарей Беренике, известный как Железный Таркус. Он был последним из своих собратьев и стал… своего рода знаменитостью здесь. Даже героем, я бы сказал. Мы с ним были знакомы. Он ходил по Лордрану, помогал людям, как мог, в том числе истреблением монстров. И всё пытался пробить дорогу к колоколам. Если бы меня попросили назвать, что в нём было самое примечательное, то я бы сказал: «Несгибаемая сила воли». – Рыцаря неспроста прозвали «Железным?» – повёл бровью Ксендрик. – Определённо. А вскоре после береникийцев сюда пришло войско Бальдера во главе с королём-рыцарем и тоже потерпело фиаско. Таркус к тому времени уже добрался до нижнего колокола, а потом собрал вокруг себя остатки бальдерцев и пробился к верхнему. А затем он бесследно исчез после штурма цитадели Шена, и никто его больше не видел. – Цитадель Шена? – Да, это крепость, когда-то предварявшая проход в Анор-Лондо. Ворота в город, правда, завалены намертво – и уже давно. А что с Таркусом случилось после цитадели – того мне не известно. Тот отряд, который был здесь перед вами – они тоже пытались идти «путём пророчества». Грозные ребята, как и вы. Но… история с ними вышла на редкость… неудачная. – Да, прискорбно. Но, я думаю, мы с вами найдём общий язык, Дориан. И спасибо, что сочли возможным проявить доверие. Не всякий на вашем месте решился бы. Печально, когда сложно доверять окружающим. Дориан кивнул. – А вы что же, Ксендрик, имеете надежду, что в пророчестве есть толика правды? – Ну… «надежду» или нет, но, согласитесь, чем ещё, в самом деле, заняться в таком положении? Это лучше бездействия. – Для вас – может быть. Я мог бы вам предложить остаться здесь, попытаться вместе сводить концы с концами. Но я имею подозрение, что это не для вас, – Энгельберт сдержанно улыбнулся. – Ну, – Ксендрик усмехнулся. – Если я выживу, то, может быть, и приму ваше щедрое предложение. Испытаний на нашу с товарищами голову выпало, конечно, уже немало. Впрочем, не мне вам это рассказывать. – Возможно. А откуда вы сами, Ксендрик? – Я сам из Карима. Состоял там при дворе герцога Арстора. Слышали, возможно? – О, разумеется. До меня доходили сведения, что там в последнее время очень разросся культ Велки, это так? – Весьма. Но лучше уж культ Велки, чем проклятие нежити. Они, по крайней мере, всем предлагают прощение. – Гм, пожалуй. Кое-кого из велковских исповедников мне доводилось видеть и здесь. Он не так давно ушёл в сторону моста. Не уверен, что с ним после этого стало. Его звали Освальд. – Любопытно. А какую нишу здесь занимают исповедники? Впрочем, думаю, Лордран полон греха, и уж для них ниша всегда найдётся… – Совершенно верно. А вы сразу после академии стали придворным магом? – Почти. В стенах школы Дракона я надолго не задержался. – Тогда соизвольте утолить моё любопытство. Всё тот же Освальд мне немало интересного рассказал про герцога Арстора. Говорят, он занимался созданием магических артефактов и даже преуспел на этой стезе, это правда? – Ну, можно и так сказать. Не без помощи вашего покорного слуги. – Даже так? Значит, вы помогали ему в его тёмных изысканиях? – Почему же «тёмных?» Изыскания могут быть весьма разного рода. Разумеется, за всех советников его светлости я не отвечаю, – Ксендрик многозначительно улыбнулся. – Для любых изысканий приходится идти куда-то во тьму, освещая новый путь, не так ли? – вернул улыбку Дориан. – А уж что в этой бездне можно найти… – Зависит от того, как искать, – пожал плечами каримец. – Из того, что известно мне, покуда герцог не покинул наш бренный мир, он сумел создать ряд довольно занятных одноразовых артефактов, будем так говорить. «Камни очищения», если не ошибаюсь. Якобы они могут очень сильно обращать действие проклятия. Но ходит слух, будто… что-то очень страшное было вовлечено в создание тех камней. Вы что-нибудь знаете об этом? Они внимательно смотрели друг другу в глаза. Ксендрик ничем не выдал лёгкого волнения, но почувствовал, как что-то шевельнулась внутри него. Словно какая-то нить восстановленной памяти, которую он никак не мог нащупать, открылась его мысленному взгляду. Он вдруг отчётливо вспомнил, что он действительно был причастен к созданию камней очищения – и действительно обсуждал с Арстором их применение против проклятия. Однако сейчас он едва ли мог припомнить даже внешний облик этих камней, не говоря уже об их свойствах. Опустошение мешало ему вспомнить подробности того, как они создавались и что происходило при этом. Но некое глубинное чувство подсказывало ему, что подобный артефакт не мог бы работать без какого-то вовлечения тёмных сил. В чём именно это выражалось, всё ещё было загадкой для мага. Но сама мысль о том, что в их создание было вовлечено нечто запредельное, слегка его ужаснула. – Боюсь, что пролить свет на какие-либо жуткие подробности я не смогу, – покачал головой Ксендрик, сделав вид, что задумался. – Даже если я знал о них когда-то, сейчас, к сожалению, я помню не всё. Моя память успела изрядно опустеть за это время, – он сам мрачно усмехнулся этой непроизвольной шутке. – Мм, – кивнул Дориан. – Могу вас понять. – Возможно, если удача – и боги – будет мне благоволить, я соберу воспоминания по кусочкам и однажды смогу вам что-нибудь об этом поведать. – Был бы крайне признателен. Думаю, если мы с вами… подружимся, скажем так, то не будет резона нам обоим утаивать знания друг от друга. Я, в свою очередь, могу помочь вам с заклинаниями, которые вы, например, забыли. Или с теми, которых ещё не знаете, – он улыбнулся одними губами. – Хотя я не сомневаюсь в ваших способностях. Как-никак, хоть мы оба старые волшебники, может, разница в двести лет чего-то да стоит? – Ха-ха-ха, безусловно! – Хотя о чём я говорю? Это, наверное, вам надо поучать старого ретрограда, который пользуется давно устаревшими алгоритмами? – усмехнулся Дориан. – Если выдастся время, можем и сравнить наши знания, – улыбнулся Ксендрик. – Да, конечно. А что ваши спутники? Полагаю, они из земель весьма разных, судя по их виду? Даже два рыцаря Асторы. – Да. Парочка рыцарей, выходец из Корасана – и господин самурай весьма издалека. Пёстрая компания. Мы все, как можете догадаться, познакомились в одном и том же месте. – Подозреваю, в Прибежище? – Именно. Оно, правда, совсем не так приятно, как можно подумать по названию. – Не удивлён. Это в духе клириков – придумывать что-нибудь подобное. Довольно удобный инструмент для них самих, чтобы скрывать собственную нежить. Как бы они ни противостояли проклятию, рано или поздно среди них тоже появляются умертвия. А это, согласитесь, весьма неудобно для церкви. – Ха, конечно. Запятнать свой образ этим они не хотят. Отсюда, мнится мне, и все эти «священные миссии». Впрочем, думаю, что большую часть обратившихся они сваливают в это самое «Прибежище». Иначе бы это слишком дорого им обходилось. Дориан со вздохом покивал. – Надеюсь, Ксендрик, у вас с товарищами получится справиться с демоном. – Определённо. Тогда-то и приступим к нашим штудиям? Сейчас, наверно, это единственная отрада, что у нас есть. – Пожалуй, так. Вам, наверное, следует отдохнуть – я вас заговорил. Думаю, Кайла уже позаботилась о комнатах для вас. Так что можете идти, должно быть, – чародей сдержанно улыбнулся. – Славно. Так и поступлю. – Если возникнут какие-то проблемы, обращайтесь ко мне. – Благодарю вас, – Ксендрик встал и слегка поклонился. – Было чрезвычайно приятно с вами познакомиться. Очень нежданная, но очень приятная встреча. – Взаимно.

***

На следующий день, подкрепившись, они отправились практически сразу. Не было смысла откладывать поход на демона. Кацумото ещё со вчерашнего дня, обзаведясь ингредиентами, приготовил несколько огненных бомб, которые раздал разным членам отряда. Вместе с Рамильдой они собрали все сведения, какие могли, про особняк с оранжереей и проходы в него. Решено было, несмотря на некоторую опасность, разделиться и зайти на демона с разных сторон особняка: демон, судя по рассказам наблюдателей, чаще всего бывал в одном из внутренних двориков. Рамильда, Рю и Ксендрик должны были зайти через боковую дверь, подняться на второй этаж и перегородить лестницу во внутренний двор, чтобы собаки не могли воспользоваться числом. Мендес и Самерсет между тем ждали бы снаружи, у главного прохода. По сигналу рожка, который имелся у самурая, они должны были ринуться внутрь и ударить сзади. Если бы демона там не оказались, отряд должен был соединиться и прочесать особняк. Кайла, Хуберт и ещё несколько бойцов проводили их до конца квартала, и пока Мендес спешно разыскивал их знакомого торговца, чтобы разжиться ещё парочкой бомб, остальные ждали его у «заставы». – Я всё в толк не возьму, ты откуда взялся с такими доспехами? – спросил Хуберт, обращаясь к Рю. – Издалека. – А, все вы издалека, – махнул здоровяк рукой. – Из вас клещами тяни – не вытянешь. – Таких мест ты не знаешь. – Да и знать не особо желаю. Вот вы все, чёрт дери, одинаковые. Ты ж там навроде рыцаря был? – Можно и так сказать. – Вот теперь и ты здесь застрял основательно. В общем, вы, гляжу, ребята вроде неплохие, не то что эти… Вы это, если этого демонюку завалите, оставайтесь лучше здесь – один чёрт весь Лордран по уши в дерьме, с этими приключениями каши не сваришь. Здесь друг за друга держаться надо, пытаться что-то делать. А ходить за этими пророчествами и в колокола звонить – это всё чепуха, как по мне. – А оставаться здесь и гнить в этой дыре, пока духа ни капли не останется? – отозвался Рю. – Нет уж, благодарю. – Хе, ну если для тебя это «гнить» – тогда история, конечно, другая. А только сгниёшь всё равно – ещё быстрее, чем я, – Хуберт дружелюбно ухмыльнулся. – Доприключаешься – вот увидишь, я ещё спляшу на твоей могиле. Хе-хе, не в обиду тебе. – Лучше уж погибнуть ради какой-то цели, чем просто цепляясь за жизнь, – спокойно ответил Кацумото. – О-о, ты гляди, ну точно рыцарь. Про идею, про честь ещё, небось, сейчас заговоришь. Хе, чудак. Видали мы таких, – он покосился на Самерсета. – Ну и какая же цель у тебя, раз ты за неё сдохнуть хочешь? – Избавиться от проклятия, – просто ответил Рю, пожав плечами и явно ответив не до конца. – Чем не цель? – Вот да. А знаешь ты, как от него избавиться? То-то же. У нас вот тоже, между прочим, «цель». Просто мы все люди простые, знаешь ли, приземлённые – вот мы и держимся чего-то простого. Дожить до завтра и своих друзей, родных дотянуть – по мне, так вполне себе хорошая цель. – Ну что ж, это я могу уважить. А почему вы здесь считаете, что пытаться прозвонить в колокола – это глупость? – Да потому что сказки это всё, – отмахнулся Хуберт. – Ну прозвонишь ты в этот колокол – и что произойдёт? Что, прилетят за тобой белые птицы и унесут в Анор-Лондо? К королю Гвину, да? А он тебя своей королевской милостью одарит и от проклятия избавит – так, что ли? – он фыркнул и усмехнулся, покачав головой. – Ищи дурака… – Значит, по-твоему, и проверять не стоит? – А на какого рожна? Гоняться неизвестно за чем? Некогда, знаешь ли – своих забот хватает. Боги решили сыграть злую шутку – ну так и пусть его, будем помаленьку разгребать дерьмо вокруг себя. По крайней мере, в этом смысл есть. Сразу, конечно, хорошо не станет – а всё ж лучше, чем вчера. Вот и вся недолга. – Ну что ж, это ваш выбор. – А ваш выбор – пойти и умереть? – улыбнулся здоровяк. – Посмотрим, кто сдохнет первым, – Рю скривил губы в усмешке. – Хе-хе, поглядим, – покивал Хуберт. – Ну добро. Удачи там. Тут Мендес вернулся с бомбами, и отряд двинулся. – Смотрите по сторонам, – прибавила Кайла. – Мясники могут осмелеть и подобраться близко. Она отдельно кивнула Рамильде на прощание, и рыцарша возвратила жест. Особняка они достигли быстро. Расположенный на углу перекрёстка, он теснился между соседними зданиями, а пара улиц – пожалуй, единственных широких улиц во всём городе – отделяла его от соседних строений, позволяя свету обильно проникать во двор. Из-за каменной стены, уложенной черепичной кровлей, виднелись кроны яблонь и слив. Лай собак был слышен уже отсюда. Единственным другим звуком на этом жутком, опустевшем перекрёстке было заунывное поскрипывание ставен. – Они нас почуют очень скоро, – процедил Рю, наблюдая за особняком с угла дома напротив. – Мендес, не стойте слишком близко, когда двинемся. Нужно всё сделать быстро. – Вон там проход, который нам нужен, – Рами указала на боковую стену здания. – План такой же? – Да. – Вы уверены, что нам всё-таки нужно разделяться? – спросил Ксендрик. – Уверены, – кивнула Сванн. – Здесь расстояние маленькое, мы сможем прийти друг другу на помощь. Если мы пойдём всей толпой и застрянем на лестнице, не сможем развернуться – нам же будет плохо. Всё равно соединимся. – Всё так, – подтвердил Рю. – Главное соединиться достаточно быстро. – Хорошо, – вздохнул Ксендрик. – Мы готовы, – заверил остальных Мендес. – Как только подуете в рожок, мы живенько всех собак порубаем. – Начали, – скомандовал Рю. Они побежали через улицу. Собаки за стенами оживились, потревоженные шумом снаружи. Добежав до двери и остановившись на мгновение, Рами обернулась на Мендеса с Самерсетом и махнула им рукой. Дождавшись кивка от Рю, она толкнула дверь и, прикрываясь щитом, вошла в здание. Внутри было темно и пусто – в две стороны от помещения расходились коридоры, а прямо впереди была лестница на второй этаж. Спешно поднимаясь по ступенькам, атакующие уже слышали, как всполошённые собаки во дворе залаяли пуще прежнего. Дверь на площадку, обозревавшую двор, была прямо перед ними, и Кацумото заранее приготовил рожок. – Проверяем малый двор, – сказал он напоследок. – Если никого нет – сразу к большому! Рамильда дёрнула дверь, и все трое выбежали наружу. Внизу, посреди узкого бокового дворика, стоял огромный, почти человеческий силуэт с чёрной, шершавой, покрытой наростами кожей, голова которого представляла собой выбеленный козий череп с большими рогами. Четыре глазницы чудовища полыхали красным. Длинный хвост волочился сзади, а единственной одеждой ему служила набедренная повязка до колен, удерживаемая грубым плетнём. В обеих руках он держал по огромному тесаку – выщербленные клинки из потемневшей стали были достаточно массивными, чтобы кого угодно убить на месте. Четверо собак бродили вокруг чудища, и ещё двоих оно держало на поводке. Рамильда с первого взгляда узнала демона-козерога: однажды ей приходилось столкнуться с таким лицом к лицу. Тогда исчадие Изалита убило двух её товарищей и покалечило ещё одного, прежде чем рыцари его зарубили. Двухметровое чудище заметило их и, грозно ревя, указало тесаком в их направлении. Прозвучал рожок Кацумото, и демон спустил собак. Не теряя времени, Рами перегородила проход на узкой лестнице, спускавшейся во двор – чумные гончие молнией ринулись к ней, готовые насмерть загрызть вторженцев. Рю швырнул чёрную бомбу к её подножию, и если пара собак успела пронестись вперёд по ступеням, то следующих накрыло взрывом. Объятые пламенем собаки, скуля, ринулись в разные стороны. Рами стиснула зубы, готовясь принять остальных. Пока Ксендрик готовил заклинание, демон выдернул торчавшее из земли копьё. Осознав, что сейчас произойдёт, рыцарша крикнула: – Берегись! Размахнувшись, козерог метнул копьё в незащищённого мага. В последний миг тот успел уклониться от смертоносного снаряда – рассекая воздух, копьё вошло на полнаконечника в зазор между камнями. Первая гончая сиганула на Рамильду, обнажая зубы, и рыцарша приняла её на щит. Вторая собака в ту же секунду ухватила её за голень, и только поножи спасли её от клыков. Гончая рванула на себя, и на мгновение Рами показалось, что она упадёт, но, подавшись назад, она сумела выдернуть ногу и пнула чумное отродье в морду. Она рубанула по ближайшей псине, но та сумела отскочить, и в это же мгновение Ксендрик швырнул во двор свою воронку. Закружившись, голубые стрелы накрыли оставшихся двух собак в тот самый момент, когда они готовились сигать через огонь, однако демон убежал от них прочь и во весь опор нёсся к их площадке. Стрела самурая, вонзившаяся ему в плечо, казалось, совсем его не заботила. Разбежавшись, он прыгнул, зацепился за площадку и попытался подтянуться. Однако Рю, выхватив катану, ударил демона в морду ногой, и тот свалился обратно. Выиграв тем самым несколько мгновений, он снова протрубил в рожок. Рами продолжала отбиваться от собак, шаг за шагом отступая к верху лестницы, и то и дело бросала взгляд на главный проход: их товарищей всё ещё не было. Они уже минуту сражались во дворе, рожок пропел дважды, но помощь приходить не спешила. – Рю, что-то не так! – крикнула рыцарша, отпихнув одну из собак. – Их всё ещё нет! – Держи проход! – отозвался самурай. В то же мгновение демон, снова разбежавшись, одним махом запрыгнул на площадку, оказавшись перед её товарищами. – Ксендрик, назад! – только и успела прокричать рыцарша. Прежде чем козлорогий успел атаковать, Рю оказался между ним и Ксендриком. Град ударов обрушился на самурая, его клинок замелькал, отражая тесаки, и на мгновение показалось, что он достал демона: парировав очередной удар, Рю провёл рипост, но лишь царапнул лезвием катаны по чёрной ноге. В ту же секунду второй тесак прилетел ему в бок, и самурай отшатнулся к стене от силы удара: доспешные пластины не выдержали и прогнулись. Копьё души полетело в демона, однако тот с кошачьей ловкостью увернулся и пошёл на Кацумото, занося тесаки для новой атаки. Выругавшись, Рами подгадала момент, когда одна из гончих попыталась напрыгнуть на неё, и загнала меч прямиком в пасть собаке. Пока она выдёргивала клинок, вторая опрокинула её, и рыцарша больно ударилась спиной о ступени, выпустив меч. Гончая тут же рванулась к её горлу, и Рамильда еле успела закрыться одоспешенной рукой. Сердце бешено забилось: вся схватка, казалось, шла под откос. Собака цапнула лапой по лицу рыцарше, и та машинально отдёрнулась: когти соскочили c края шлема и разодрали ей нижнюю щёку и часть шеи. Сванн крикнула от боли. Пока слюнявые клыки гончей клацали об металл, Рами врезала кромкой щита по псиной морде – собака, проскулив, свалилась с неё. Суча ногами, рыцарша поднялась, чувствуя, как горячая кровь заливается ей под доспех, и схватила меч. Слева заревел демон: второе копьё души прошило его, но этого явно было мало, чтобы свалить козерога. На миг оглянувшись, чтобы оценить обстановку, Рамильда увидела раненого Рю, упавшего на колено, и то, чего никак не ожидала увидеть. Из той же двери, через которую они ворвались во двор, к ним вышла девушка в запачканном белом одеянии, в которой безошибочно угадывалась фигура клирика. Воздев руки, окутанные золотистым сиянием, она твёрдо шла в гущу сражения, шепча слова молитвы. Не успев удивиться, Рамильда сконцентрировалась на последней псине: отступив на шаг, закрылась от очередного броска и тут же рубанула мечом изо всех сил, прикончив гончую. Казалось, не обращая внимания на демона, девушка в белом подбежала к Кацумото и направила ладони в его сторону. На земле у её ног появилось сотканное из колдовского света кольцо с золотыми буквами: внезапная незнакомка оказалась настоящим чудотворцем. У Рамильды отлегло от сердца: целительный свет окутал самурая. Сванн уже ощущала на себе эффект целительного чуда в прошлом, и вспомнила это сладкое чувство, приглушавшее боль, пока раны затягивались. Кацумото встал как раз вовремя: демон кинулся в их сторону и ударил мечами одновременно. Уйдя с траектории одного, самурай парировал второй и молниеносным контрударом рассёк демону грудь. В тот же миг, пока Рамильда бежала на помощь, Ксендрик скинул козерога с тесной площадки мощной ударной волной. – Вниз! – скомандовал Рю, указав на демона. – Ксендрик, стреляй отсюда! Рамильда отрывисто кивнула. Теперь, пользуясь секундной заминкой, она смогла окинуть девушку взглядом: коричневая окантовка по рукавам и подолу рясы, такого же цвета матерчатый пояс с золотистой тесёмкой, большое оплечье с капюшоном – незнакомка и вправду принадлежала к Белому Пути. Густые, растрёпанные каштановые волосы прикрывали шею, а карие глаза были широко раскрыты от всего ужаса происходившего. Лицо уже было тронуто опустошением. Подбежав к рыцарше, она обеспокоенно заговорила: – Вы ранены? Я помогу, леди рыцарь! – Спасибо, – только и смогла выдавить Рамильда. Она поморщилась от саднившей боли, и целительный свет принёс большое облегчение. Кровь перестала течь, рана затянулась. Благодарственно кивнув девушке, Сванн перехватила щит поудобнее и побежала вниз по ступеням. – Держись за нами! – бросила она через плечо. Демон встретил их яростной атакой. Рю отступил, парировав первые удары, но козерог махал тесаками, словно мельничные лопасти, и ни на секунду не сбавлял напор. Подавшись вперёд, Рами подняла щит, чтобы перехватить удар, и выставила меч «домиком», прикрываясь от второго. Тесаки со звоном обрушились на неё, почти продавив её блок, но клинок прочно сидел на поле щита и выдержал. Мгновение спустя Кацумото вонзил демону катану между рёбер. Тот захрипел, и Рамильда увидела, как он харкнул кровью. Пользуясь шансом, она попыталась добить его, однако, разъярившись пуще прежнего, козерог махнул тесаками, отбил её меч и отогнал от себя обоих бойцов. Разгоняясь для новой атаки, он снова замахнулся, и тут же ему в грудь угодило копьё души, рассыпаясь голубыми молниями. Издав последний короткий стон, демон рухнул замертво. Не желая испытывать судьбу, Рамильда подбежала к поверженному врагу и загнала клинок ему в сердце. Подняв голову на проход с улицы, она выждала несколько мгновений: тишина была ей ответом. Их товарищи так и не пришли. – Чёрт, – процедила рыцарша, – что за ерунда… Я пойду гляну, что с ними! – сообщила она, не оборачиваясь, и припустила к выходу. Миновав арку в стене, она бросила взгляд на тот угол, где оставалась вторая группа: Самерсета и Мендеса не было и следа. Улицы были всё так же пустынны. Что-то очень нехорошее успело произойти, но Рами отчаянно не могла понять, в чём было дело. – Мендес! – позвала она. – Самерсет! Никто не откликнулся. – Рамильда, сюда! – позвал её Рю. – Никуда не уходи! Слишком опасно! Рыцарша закусила губу. Было очевидно, что их товарищей нашла опасность, и в этом случае, если они были ещё живы, их спасение было делом минут – любое промедление не играло им на руку. Однако соваться в неизвестность было действительно опрометчиво – им нужно было разобраться с ситуацией. Шёпотом выругавшись, Сванн закинула щит за плечо и побежала к своим. Кажется, им предстояло спешное знакомство со своей спасительницей. – Добрый день, госпожа, – произнёс Ксендрик заинтересованным тоном, изучающе глядя на девушку в запачканной рясе. – Не поделитесь ли с нами, что привело вас в гущу битвы? – Приветствую вас, – тонким голосом ответила она. – Не знаю, как ответить… по-видимому, меня привёл к вам сам владыка Гвин. Я уже долго… долго скиталась по этим улицам и пыталась найти хоть одну живую душу. И чудо Связующей нити, к которому я обратилась, вывело меня к вам. Она прятала взгляд от остальных, лишь временами осмеливаясь смотреть им в лицо, тут же отводя глаза следом. – Как тебя зовут? – спросила Сванн. – Габи, леди рыцарь, – девушка слегка неуклюже поклонилась, и на её смущённом лице появилась тень улыбки. – Рамильда, – представилась она в свою очередь. – Спасибо, что помогла нам. Скажи, ты не видела снаружи наших товарищей? Один из них – в доспехе, примерно как мой. – Я… Нет, я уже очень давно никого не видела, – Габи покачала головой, и лицо её сделалось весьма обеспокоенным. – Я слышала только звуки в той стороне! Как будто там была драка или… Я думала, это были вы. – А в какой примерно стороне? – уточнил Ксендрик. Клирик указала в сторону арки. – Ясно, – сказал Рю. – Так, быстро собираем всё, что осталось от демона, и пошли смотреть. Они не могли пропасть без следа. – Пойдём с нами, – Рамильда похлопала Габи по плечу. – Прости – не время для разговоров. С нами тебе будет безопаснее. – Да-да, я с вами, – заверила девушка. – Если есть шанс их спасти, нельзя его упускать. Целых два сгустка человечности стали их трофеем, помимо душ. На месте, где они стояли минутами ранее, ничего не обнаружилось. Стоило, однако, свернуть в ближайший переулок, и отряд застал там картину минувшего боя: несколько трупов опустелых валялось тут и там со свежими рублеными ранами. На мостовой виднелись следы крови. Рамильда первой приметила кинжал, валявшийся рядом, и подобрала его: это был панцербрехер, принадлежавший её брату по ордену – похожий на её собственный. – Кинжал Самерсета, – сказала она. – Не возьму в толк, что случилось… – Ну, если они погибли, то нам нужно встречать их уже у костра, – резюмировал Ксендрик. – Сомневаюсь, – проговорила Рами, глядя на багряные пятна под ногами. – Ты посмотри, сколько следов от крови… Они куда-то ведут. Пошли посмотрим. Пропетляв немного по улочкам, следуя за отчётливо заметными пятнами, они очутились в тупике, где больше всего бросалась в глаза массивная дубовая дверь, за которой явно следили и ухаживали. Следы обрывались как раз около неё. Дверь оказалась заперта, и замочная скважина находилась в хорошем состоянии. Рамильда попробовала её толкнуть, чтобы ощутить вес, и покачала головой. – Ломать без толку. Если только топорами. – Отойди-ка, – сказал Кацумото. – Дай я попробую ту связку. – Точно! Ты молодец, что взял её. После некоторой возни с разными ключами Рю отпер дверь и осторожно приоткрыл её. Внутри царила кромешная темнота. Откуда-то издалека и, казалось, снизу, доносился еле слышный звук капели. – Похоже, тут подземелье, – сказал он. – Без факелов нам сюда соваться не след. – Боюсь, моя магия здесь бессильна, – развёл руками Ксендрик. – Придётся за факелами вернуться. – Нет, – Рами прикрыла дверь и скорым шагом направилась ко входу в соседний дом. – Пойдём поищем тряпок и деревяшек – в этих развалинах что-то точно осталось! Нацедим топлива из огненных бомб! – Если позволите, у меня есть флакончик масла с собой, – подала голос Габи. – Немного, но на какое-то время должно хватить. – Отлично! Ты просто чудо! Клирик, зардевшись, покачала головой и ничего не ответила. Им повезло. Когда они обыскивали дом, их новая попутчица, оглядевшись, отодвинула небольшой пыльный коврик, за которым обнаружилась расшатанная половица. Покачав её мыском стопы, она привлекла внимание остальных. Отряд, отодрав половицы, наткнулся на припрятанный схрон, в котором некто ещё давно оставил запасы на чёрный день, включая факела, чистую материю и некоторые инструменты. Вскоре, с двумя зажжёнными факелами, они вернулись к дубовой двери. Миновав её, они прошли через проём в дальней стене, за которым оказалась лестница вниз, тоже со следами крови. Габи шёпотом молилась Гвину за благополучие их поисков. В голове у Рамильды всё ещё роились бесчисленные вопросы: откуда взялась эта девушка? Как она оказалась в Нижнем городе и как выживала здесь всё это время? Знал ли о ней Петрус и была ли она частью предыдущей экспедиции Белого Пути? Почему вообще она решилась сунуться в их схватку с демоном и пойти за ними? Однако пока вопросы могли подождать: жизнь их товарищей висела на волоске. Внизу перед ними в свете факелов предстал вытянутый коридор. За арочным проходом на другом конце виднелся дрожащий отсвет светильников – и оттуда же доносилось некое шевеление и голоса. Чем ближе они подходили к арке, тем отчётливее слышали мерный стук, как будто нечто тяжёлое раз за разом било в деревянную поверхность. Мурашки прошли по коже Рамильды от осознания: это был стук большого мясницкого ножа. Первой подойдя к арке, она аккуратно выглянула за неё, не светя факелом: за ней оказалась тёмная галерея с фигурной колоннадой. Cправа, внизу от галереи, находилось большое, наполовину освещённое помещение – чуть дальше с галереи туда спускалась лестница. Гомон доносился именно оттуда. В нём нельзя было разобрать отдельных слов, это скорее напоминало нечленораздельное бормотание, среди которого то и дело слышались гортанные стоны, характерные для опустелых. Рами молча подала своим знак погасить факела. Стараясь шевелиться как можно плавнее, чтобы не шуметь доспехами, она на корточках подкралась к парапету, Ксендрик прошмыгнул следом. Внизу, в большом зале, стояли два вытянутых стола, за одним из которых расселось с десяток людей. В мерклом свете было заметно, что они все опустелые, но по какой-то странной причине они соблюдали подобие порядка. В этот момент на лестнице за столами, ведшей ещё глубже, появился здоровенный силуэт в заляпанном кровью фартуке и с чем-то вроде мешка на голове – судя по всему, с прорезями для глаз. В руках он нёс не менее внушительный поднос, гружёный мясом – грубо нарубленными шматами не слишком хорошо прожаренного мяса с костьми. Рамильду передёрнуло – догадка пришла сама собой, и рыцарша насилу подавила тошноту. Мертвяки оживились, протягивая лапы к подносу. Фигура зычно рявкнула на них, заставив притихнуть, и бухнула поднос посреди стола – опустелые вороньём налетели на него, пожирая отвратительное кушанье. – Мясники, – выдавила рыцарь шёпотом, спрятавшись за парапет. – Это же логово мясников… Она аккуратно высунулась ещё раз и заметила опустелого, который ходил из стороны в сторону, держа факел в руках – судя по всему, он был здесь чем-то вроде сторожа. В стороне, у лестницы с галереи, где света практически не было, сгрудились несколько бочек и ящиков. – Что у нас здесь? – спросил подкравшийся Рю, не приближаясь к парапету. – Мясники, – прошептала Рамильда. – Те самые. Большой тип с ножом – возможно, главный. Десять опустелых за столом. Ещё один с факелом – стерегитесь его. Там дальше, у лестницы – куча ящиков, хорошее место. – Надо навязывать бой. Они наверняка утащили их сюда, но вряд ли успели… убить, – тут он указал на Рамильду. – Вы двое – вниз, за ящиками, ждите моего выстрела. Ксендрик – воронку прямо в них. Рами – следи за лестницей. Габи – будь рядом и не высовывайся. Я стреляю с лестницы. Как прижмёт – собираемся вместе. Ясно? Ему ответили кивками. Самурай махнул ладонью в воздухе, дав знак начинать. Улучив момент, когда факельщик отвернулся и пошёл в другой край зала, Рамильда с Ксендриком прокрались к неосвещённому месту за бочками и притихли. Рыцарша на всякий случай прикрыла нос, чтобы невзначай не выдать себя. Всё шло хорошо до последнего момента. Кацумото, выходивший на позицию, случайно задел крайнюю колонну стрелами, торчавшими из колчана. Факельщик резко обернулся на скрежет, вытянул руку в том направлении и надсадно заверещал, поднимая тревогу. Опустелые повскакивали с мест, хватая оружие. Ксендрик спешно сплетал заклинание, Рю отправил стрелу в факельщика, но промахнулся. Когда воронка душ начала расширяться, мертвяки уже сорвались в сторону лестницы, но кружащиеся стрелы положили четырёх и ранили ещё парочку, а одна впилась в большого мясника – тот скорчился от боли и потянулся за эстусом. Самурай побежал вниз, к остальным, и метким выстрелом уложил одного из набегавших, после чего потянулся за мечом. Рами выскочила из-за бочек наперерез самому прыткому и заколола его, прежде чем он успел атаковать Рю. Ксендрик остановил напор остальных, отбросив их ударной волной на несколько метров. Создалась секундная заминка, в которую Рю, видимо, решал, остаться ли им в узком пространстве, где легче отбиваться, или воспользоваться шансом и атаковать мясника и факельщика, оставшихся впереди без прикрытия отброшенных. В конце концов, сорвавшись с места, самурай прокричал: – Вперёд! Рамильда рванула следом. Всё очень быстро пошло не так. Факельщик швырнул в Рю какой-то бутылью, самурай еле разминулся с ней, и по стене сзади него растеклось масло. Мясник шагнул вперёд, угрожающе занося огромный тесак на длинной ручке, и описал им широкую дугу, задержав напор атакующих. Факельщик отступил за его спину, а один из отброшенных уже поднялся и набежал на Рю с обломанным мечом. Удар соскользнул с пластинчатого наплечника, и самурай, отступив на шаг, прикончил опустелого взмахом катаны. Они оказались в неудачном положении. Рамильде пришлось отвлечься на очередного опустелого, двое других уже бежали на них, и она не могла помочь Рю в поединке с мясником – течение боя сместило их вправо. Не успела она разрубить шею своему противнику, как услышала сдавленный крик: мощным ударом сверху мясник повредил самураю ключицу. Габи не дремала: пока здоровяк замахивался для очередного удара, она воздела окутанные светом руки, проговаривая слова древнего чуда, и исцелила Кацумото в мгновение ока. Голубая стрела свалила одного из мертвяков, бежавших на Рамильду, ещё одна отправилась в мясника. Рыцарша отвела щитом удар второго опустелого и всадила меч ему в брюхо. Факельщик снова появился и швырнул вторую бутыль с маслом в Ксендрика, и та прилетела прямиком в чародея. Рами уже готовилась ринуться на помощь Рю, когда поняла, что худшее только начинается: по лестнице снизу поднялся второй мясник – нет, вторая – такая же здоровая и с кувалдой на плече. Перед ней на поводке остервенело рвались две собаки, а следом выбежали ещё четверо опустелых. Едва тело последнего мертвяка упало, как собаки и опустелые понеслись вперёд. Одна из гончих прыгнула и налетела прямиком на клинок Рамильды – сегодня с неё было достаточно псины. Копьё души озарило зал голубым светом и пронзило двух опустелых, краем задев и Кувалду, однако та даже не дёрнулась. Подбежав к отступавшей, связанной боем Рамильде, она с размаху ударила её кувалдой – Сванн не успела даже подставить щит. Мир завертелся перед глазами, и она отлетела назад, кувыркаясь по полу и чувствуя, как в теле разливается боль. Чувство было такое, будто ей сломали все рёбра, а грудная клетка горела огнём. Чудом найдя в себе силы приподняться, она поняла, что лежит у ног Габи – дальше отступать было некуда. Опираясь на щит и превозмогая боль, она поднялась и прорычала сквозь зубы. Тут же на неё налетела собака, и Рами просто рубанула наотмашь, ранив её в бок и еле успев закрыться. – …Светлым именем твоим да исцелятся эти раны! – воскликнула Габи, прикасаясь к её плечу. – Lux salutaris luceat! Боль начала исчезать, и Рами ощутила невероятный прилив сил. Стало лишь труднее дышать – никакие инкантации не могли выправить помятую кирасу. Откуда-то слева раздался голос Ксендрика: «Горю!» Повернув голову, Рамильда поняла, что двое оставшихся умертвий, воспользовавшись её положением, прорвались к чародею и подпалили факелом масло на его одежде – весь левый рукав и подол его рясы пылал. Ксендрик убегал вверх по лестнице, и если один опустелый увязался за ним, то второй бежал прямиком на Габи, замахиваясь топором. В последний миг Рамильда успела выбросить руку со щитом и прикрыть клирика от смертельного удара, а секундой позже её клинок вошёл умертвию между рёбер. – Боже… – выдавила Габи. – Спасибо… Ксендрика гнали наверх, и оставалось только надеяться, что чародей справится сам. Женщина-мясник, размахивая кувалдой, надвигалась на них с грозным, утробным «Убью!», но подобным Рамильду было не пронять: она смотрела в глаза куда более страшным противникам. В этот миг рыцарша заметила злополучного факельщика: забравшись на ближайший стол, он поджигал запал огненной бомбы. Ближайшим к нему оказался Кацумото, всё ещё связанный поединком с мясником, который был уже на последнем издыхании. Рами при всём желании не успела бы добежать до факельщика, тем более рискуя подставить Габи под удар. – Рю, бомба! – проголосила она, готовясь встречать Кувалду. – Сир рыцарь, бомба, скорее! – вторила ей клирик. – Габи, назад! Краем глаза она увидела невероятный манёвр Кацумото: стремительным взмахом самурай на ходу вскрыл шею мяснику и ринулся дальше, к столу. Прежде чем истекающий кровью здоровяк успел рухнуть, Рю подрубил ноги факельщику. Добивающего удара Рами уже не видела. Она подловила момент удара и отступила на шаг, но этого оказалось мало – кувалда врезалась ей в щит, и Рамильда простонала от страшной боли в руке, стиснув зубы. Следующий удар шёл сверху – рыцарша подалась в сторону и разминулась с ним. Она попыталась сделать выпад – остриё меча пришло под неудачным углом и не пробило толстый кожаный фартук Кувалды. По счастью, та отвлеклась на подоспевшего Рю, и Рамильда со стоном отступила – левая рука просто отказалась подчиняться. Габи уже подбежала к ней, стройным речитативом проговаривая волшебные слова. Именно в этот миг раненая собака решила огрызнуться напоследок. Прежде чем она успела схватить Габи за ногу, Рамильда накинулась на неё и придавила своим весом. Отпустив рукоять меча, она, удерживая несносную гончую, выхватила кинжал и прикончила её. Спасительное «Lux salutaris luceat» пришло как нельзя вовремя. Подняв голову, Рами оценила обстановку: Рю, сумевший отвлечь Кувалду, не лез на рожон и продолжал оттягивать её в сторону. По лестнице к ним сошёл Ксендрик с окровавленным мечом – чёрное одеяние, промокшее насквозь, уже не горело. Он ковылял, опираясь на посох: его ряса была в крови – своей и чужой. Фигуру чародея окутывало то самое синее свечение, которое они видели вчера вокруг чёрного рыцаря. – В порядке? – спросила Рамильда, поспешно поднимаясь. – Как видишь, моё фехтование ещё на что-то годится, – процедил Ксендрик. – Скорее ко мне, господин! – воскликнула Габи. – Я исцелю вас обоих. После очередного чуда – буквального и фигурального – рука окончательно пришла в норму. Остальное было делом времени: не прошло и полминуты, как Кувалда была повержена, а её тело рассеялось. Ещё в последние мгновения боя отряд понял, что внизу тоже кипит схватка. Всё стихло примерно в тот же момент, когда они добили Кувалду – только характерный звук стали, разрубающей плоть, и крик боли донеслись снизу. Послышались скорые шаги. Сгруппировавшись, они приготовились встречать новую опасность, однако этого не потребовалось: навстречу им выбежал Самерсет. Меч и доспехи рыцаря были в крови. Увидев своих, рыцарь принял расслабленную позу и откинул забрало. Следом за ним появилась ещё одна фигура. Это был человек в длиннополой коричневой куртке с оплечьем и капюшоном, перепоясанной красным узорчатым кушаком. Над раскрытой ладонью у него горел огонёк – такой же, как у Мендеса. Образ довершали мешковатые штаны и пара ожерелий с крупными бусинами из кварца и сердолика – Рамильда однажды видела такие на одном выходце с великих болот. Пиромант погасил пламя и снял капюшон: их взорам предстало смуглое лицо, аккуратная бородка, обрамлявшая рот, и длинные каштановые волосы. – Это ваши друзья, да? – обратился он к Самерсету, оглядывая отряд. – Всё так. – Внизу теперь всё спокойно, полагаю? – озвучил общий вопрос Ксендрик. – О да, – облегчённо улыбнулся пиромант. – Приветствую вас. Спасибо, что пришли на помощь. Ваш друг… он помог мне освободиться. Чёртовы мясники меня сцапали посреди ночи… – А где Мендес? – спросила Рамильда. – Его я, к сожалению, не смог спасти, – ответил Самерсет, опустив голову. – Он… попытался сбежать, когда нас подводили к комнате для пленных. Сумел вырваться, отобрать топоры, а меня скрутили и прижали к земле. Он смог от них оторваться и убежал куда-то в глубину подземелий. Сванн беззвучно выругалась. – Там дальше начинается канализация, полная крыс, – пояснил пиромант. – Судя по всему, он отступил куда-то туда. И искать его, честно говоря, представляется сейчас не самой… лучшей… идеей. Он говорил на выдохе, как будто его резко одолела усталость – пиромант почти валился с ног. Габи тут же подбежала к нему, прикасаясь к плечу, и заговорила: – Господин, господин, вам помочь? – Нет-нет, я не ранен, я просто… жутко устал. И выдохся за время боя. Они продержали меня в чане, связанным, целый день, они… собирались меня убить – вы же знаете, да, что это за?.. – Банда мясников, если не ошибаюсь, – предположил Ксендрик. – Всё так и есть. Габи меж тем достала из сумки пучок пахучей травы и предложила пироманту вобрать в себя запах. Лицо его будто бы посветлело. – О боги, целая связка черемиса, спасибо – это то, что нужно, – он поднёс пучок к носу и плавно вдохнул, явно почувствовав некоторое облегчение. – Благодарю вас, госпожа, как ваше имя? – Габи. – Очень приятно. Надеюсь, вас не настораживает присутствие еретика с Великих болот, и вообще… – он искренне усмехнулся. – Вовсе нет, что вы! – К слову о ереси: может, представитесь? – предложил Ксендрик. – О, да, прошу прощения. Меня зовут Лаврентий, и я пришёл сюда в надежде отыскать следы… древней пиромантии. Кто-нибудь из вас, совершенно случайно, не владеет этим искусством? – Наш друг владел, – ответил Рю. – Мендес, верно? Да-да-да-да… Был бы очень рад с ним поговорить, но… видимо, не судьба. – Возможно, ещё встретим его у костра, – сказала Рамильда. – Я уверена… Остальные представились в свою очередь. – Нам следует поскорее покинуть это место, – продолжил Лаврентий. – У них по соседству есть ещё одно убежище, и скоро они поймут, что произошло, и нагрянут сюда, чего доброго. – Тогда поспешим, – кивнул Рю. – Остальное расскажете по дороге. Рамильда задержалась на мгновение, бросив взгляд в сторону лестницы, ведущей вниз. Оставалось только надеяться, что, если с Мендесом случится худшее, он появится вновь у их безопасного костра. Она в сотый раз пожалела о том, что поддержала идею разделиться: тактически правильная, она не учитывала при этом другие опасности нижнего города, и отряд поплатился за это. По крайней мере, они спасли человека. Поправив шлем, она припустила за остальными. – Я был здесь проездом, – рассказывал Лаврентий на ходу, когда они уже шли по тихим улицам. – Гостил у чародея, который держит здесь одну общину – его зовут Дориан. – Вот как! А мы как раз от него, – сказал Ксендрик. – Великое счастье, в таком случае! Мы с ним… имели разговор, а потом я отправился дальше в дорогу – я хотел найти… проход в чумной город, который мне показали на карте. Но не преуспел. Они меня запихнули в этот тесный чулан, связав мне руки – я не мог даже воззвать к своему пламени. – А вы не расскажете, что они делали с пойманными? – Да всё очень просто. Всех пойманных они рано или поздно пускали на мясо. Некоторых из них… они заставляли привязаться к костру и держали так долго, что они сходили с ума. Все те несчастные, которых вы порубили – это были их рабы, рабы, понимаете? Они запугивали и истощали их до такой степени, что они не могли больше выжить без них – источником пищи оставались только эти мясники. Они со дня на день должны были, наверное, порубить и меня – я был для них слишком опасен со своей пиромантией. Но, к счастью, ваш друг меня спас – его посадили в чан рядом со мной. Но он опрокинул его и смог разбить, а потом одним из осколков перерезал верёвки и помог освободиться мне. Ну а дальше… мы услышали шум наверху и решили воспользоваться этим. – Удачно, что всё так вышло. – Скажите, вы не знаете, случаем, какого-нибудь безопасного места, где был бы костёр и откуда можно было бы, ну… отправиться в разные концы королевства? Ландшафт здесь горный, предательски обманчивый… я ищу нечто вроде перекрёстка. – Святилище Огня. Мы как раз пришли оттуда и даже кое-что там обустроили. – Святилище Огня… Это, если не ошибаюсь, те развалины на соседней скале? За акведуком? – Да-да, именно так. – Скажите, а вы… не могли бы меня туда сопроводить? Если вам будет с руки. – Мы, конечно, можем, если у вас нет серьёзных прений с церковью Белого Пути. Там, знаете ли, в последние дни сиживает один дородный клирик… – О нет, – усмехнулся пиромант. – Знаете ли, скорее у них могут быть претензии ко мне. Но, если я правильно понимаю, территория здесь нейтральная, и у них не будет времени размениваться на… какие-то там свары с грязным еретиком. Я им точно мешать не буду. – Ну что ж, чудесно, тогда решено. Мы рады будем вас приветствовать в нашем временном доме, – чародей вежливо улыбнулся. – Не волнуйтесь, – вставила Габи. – Я, если что, улажу любые ваши прения с моими братьями. Мне и самой хотелось бы с ними увидеться. – Спасибо вам, Габи, вы очень любезны. Знаете, если вы ещё найдёте своего друга, непременно приводите его ко мне. Я могу научить искусству пиромантии и его, и… – он откашлялся. – Если вдруг пожелаете, и вас самих… Впрочем, не то чтобы это было кому-нибудь здесь нужно – я понимаю, это искусство не самое лёгкое, да и многие имеют закономерные опасения. Огня надлежит бояться, друзья мои. Но если кто-то из вас захочет разделить со мной пламя, я готов это сделать совершенно безвозмездно, особенно будучи обязан вам жизнью. – Непременно это учтём. Ещё до этого они снова заскочили в оранжерею и прихватили с собой один из тесаков демона как доказательство. Закончив говорить, они достигли заветного кордона. Люди с фиолетовыми повязками помахали им, и через минуту они уже шагали среди знакомых домов и знакомых лиц. Дориан, Кайла и Хуберт вышли их встречать. На лице у предводительницы разбойников играла усмешка. – Ну что, успешно? – спросила она. – Да, – ответил Ксендрик. – Даже более того, спасли пару человек. – А где ваш смуглый? – Он пропал, – ответила Рамильда. – Его сцапали мясники и уволокли, а потом он сумел вырваться, прежде чем мы подоспели на выручку. Видимо… убежал от них куда-то в канализацию. Он не появлялся у костра? – Не-а. А давно было? – Меньше часа тому. – Ну, значит, ещё может появиться. Ясно всё. Так вы с мясниками подрались, что ли? – Мы их знатно потрепали, надо сказать, – отметил Ксендрик. – Я полагаю, демон-козерог уничтожен? – спросил Дориан, выйдя вперёд. – Да, как и его псы. Ваша оранжерея свободна. Рамильда шагнула вперёд и бросила тесак демона под ноги Кайле. – Это ведь оно? – уточнил чародей. – Да, его ковырялка, – кивнула та. – Ну вы, конечно, дали жару. – Превосходно, – констатировал Дориан. – Если у вас есть ещё раненые, мы можем им помочь, в остальном – проходите, располагайтесь. Вижу, и Лаврентий тоже с вами, – он приветственно кивнул пироманту. – И, Ксендрик, зайдите ко мне потом, пожалуйста. – Да, конечно, с удовольствием. Благодарю вас. Нам ещё нужно завершить кое-какие дела, а после отужинаем. – Кайла, собери отряд. Нам нужно немедленно установить контроль над особняком и примыкающими улицами. Восстановите там все кордоны. – Будет сделано, – кивнула девица. – Все слышали? Собираем отряд! Энцо, пойдёшь впереди со своими, расставь стрелков на местах! Шумно вздохнув, Рамильда сняла шлем и тряхнула волосами. Наконец-то у неё было время перевести дух и нормально поговорить с Габи. Повернувшись к клирику, она улыбнулась и произнесла: – Спасибо тебе огромное. Мы без тебя… как есть погибли бы там. – Не стоит благодарности. Это высшая благодать – помогать другим людям – таким же заблудшим путникам, как и я. – Я как раз хотела спросить. Как ты здесь очутилась? Ты случаем не из отряда отца Петруса? – Отца Петруса… нет, не из него. Я слышала, как вы про него говорили, но нет, с ним я не знакома. Однако причина моего появления здесь… наверное, та же, что у него. Скажите, отец Петрус случаем не находится в поисках компонентов для ритуала Возжигания? – Да, именно так. Он как раз нам об этом рассказывал. – Значит, вы о нём знаете. Я была частью такого же отряда. Я, видите ли… стала нежитью ещё там, дома. И меня отправили на эту… священную миссию во благо Белого Пути вместе с ещё несколькими людьми. Командовал нами отец Люциан – мы прибыли сюда около месяца назад. – Церковь столь часто снаряжает экспедиции? – изогнул бровь Ксендрик. – Да, довольно часто. Вполне возможно, что экспедицию отца Петруса снарядил другой диоцез с одобрения кардинала. Так вот, со времени нашего прибытия мы успели исследовать некоторые места в Лордране, включая первый уровень древних катакомб… однако потеряли там двоих из нас и решили отступить. Мне тоже довелось погибнуть пару раз, но пока владыка Гвин и всеотец Ллойд были ко мне милосердны, и я возрождалась у костра в трезвом рассудке. Мы затем направились в этот город, рассчитывая отыскать здесь некую библиотеку, чтобы… скажем так, найти подсказки, куда нам стоит смотреть. Однако мы ошиблись городом – нам дали неверные сведения. А потом… нам не повезло сунуться в Нижний город с неправильной… стороны. На нас напали, и всех моих товарищей перебили. Некоторых захватили эти ужасные мясники – в другом месте, не так далеко отсюда. Я сумела убежать и… пряталась по домам и подвалам несколько дней. Каким-то чудом спасалась. Совершенно не знала, что мне делать. Своих товарищей я найти не смогла, поэтому решила обратиться к светоносному владыке и сотворила чудо Связующей нити. Вы знаете, должно быть – она может указать правильный путь даже в самом отчаянном положении. И вот эта ниточка вывела меня к вам. Надеюсь… это объяснит моё присутствие. И мою грязную одежду, – она печально улыбнулась, пряча взгляд. – Сколько же всего тебе довелось вытерпеть, – покачала головой Рамильда и положила ей руку на плечо. – Ты не волнуйся. Мы тебя не бросим. Скажи, ты ведь… Ты больше не связана своей миссией? Я понимаю, это для тебя может быть важно. – Полагаю, что нет, – Габи снова растянула губы в лёгкой улыбке. – Владыка Гвин, думаю, знает куда более достойную кандидатуру, чем моя. А церковь на меня не рассчитывает и подавно, так что… Наша миссия провалилась, и, думаю, я всё равно вынуждена буду остаться здесь. В конце концов, они ведь не рассчитывают, что я вернусь, верно? Она впервые посмотрела Рами в глаза, и в её словах рыцарша уловила некоторый оттенок иронии. Она видела немало юных, наивных клириков за свою жизнь, искренне верящих в свои идеалы, и поначалу восприняла Габи такой же. Однако Рамильде показалось, что если веры юной девушке было не занимать, то её отношение к церкви было куда более прагматичным. Время должно было расставить всё на свои места. – Что ж, тогда оставайся с нами, – сказала она. – Мы здесь тоже, как видишь, застряли. Но мы держимся друг за дружку и в обиду тебя не дадим. А человек с чудесами нам очень даже пригодится – ты правда спасла нас сегодня. – Не стоит, – усмехнулась Габи. – Я всего лишь сделала то, что должно. Сожалею, что мы не успели вытащить вашего друга. Рамильда покивала. – Всё в порядке. Он спасётся, я верю. – Раз уж у нас пошли такие чудные разговоры, предлагаю всем проследовать в дом, – вмешался Ксендрик. – Там и в порядок себя приведём, и трофеи разделим. – Да, вы идите, я тут… подзадержусь немного, – ответила Рами, посерьёзнев. Происшествие на перекрёстке всё ещё не лезло у неё из головы. Она тронула Самерсета за наплечник и глянула ему в лицо. – Прости, брат, что так вышло. – Не стоит. Я тоже виноват, – ответил Лейтон и пошёл за остальными. Рамильда осталась в одиночестве. Проводив товарищей взглядом, она направилась к кордону и просто встала рядом с баррикадой, созерцая пустынную улицу за ней. Она не могла оторвать от неё взгляда, словно каждую секунду ждала появления знакомого силуэта. Она знала, что этого не произойдёт. Но не могла отделаться от мысли, что Мендес вот-вот выбежит из-за угла дальнего дома – израненный, но живой. Что она должна будет броситься к нему на помощь. Чувство вины столь отчаянно больно пронзало сердце, что она вся была на взводе и не могла не смотреть туда, особенно когда было совершенно непонятно, что же стало с гладиатором. Надежды на то, что он действительно появится у костра, было откровенно мало. Рамильда знала, что когда человек достигает полного опустошения, он остаётся на месте своей последней гибели. И знала также, что иной раз хватало одной-единственной смерти, чтобы эта последняя ниточка, связывающая разум с душой, оборвалась. Мендес не был похож на человека, готового к опустошению, но ничего нельзя было исключать. – Не стоит того, – услышала она голос рядом с собой. – Не изводи себя. Кайла встала подле неё и скрестила руки на груди. Они обменялись взглядами, и Рамильда снова уставилась на пустую улицу. – Он не вернётся, – продолжила разбойница. – Если ему повезло, он нашёл какой-нибудь костёр где-то там, если нет… Лучше просто отпусти. Я знаю, каково тебе. Рамильда медленно покивала. – Такая глупость… – сказала она и повернула голову к Кайле. – Мы разделились. Трое с бокового входа, а он с Самерсетом – с фронта, через арку, по нашему сигналу. Хотели взять демона в тиски. И как только мы ворвались в особняк, на них напали мясники. Сцапали их прямо у нас под носом, – рыцарша снова обратила взгляд вдаль. – И перед самым началом я высказалась за то, что это хороший план. Это на мне, понимаешь? Планы всегда идут прахом, это я давно усвоила, но всё равно… – она покачала головой. – Не могу себе простить. – Планы всегда идут коту под хвост, сама ведь сказала. И не вини себя. Ерунда это, слышишь? Ты не можешь отвечать за каждую случайность. Ты не могла знать. – Да, я понимаю. Не в первый раз. Просто от этого не особо легче, наверное, – Рами скривила рот в горькой усмешке. – Такая уж доля. Никогда не знаешь, кто вернётся, а кто нет. Но этого не изменить. Только зарубить на носу и двигать дальше. Это паршиво – терять людей. Поверь, я знаю. Рамильда кивнула, не найдясь поначалу, что ответить. – Знаешь, он не был мне другом – мы знались всего-то три дня. Но он всё равно был один из нас. – И ты за него тоже была в ответе, – понимающе кивнула Кайла. – Именно. Они обе помолчали немного, глядя в одном направлении. Кайла, тихо выругавшись, приятельски толкнула Рамильду в плечо и сказала: – Держись, подруга. Вы живы, и завтра будет новый день, – она сдержанно улыбнулась и шагнула в сторону. – Ты провела их через эту дрянь, а значит, что-то сделала правильно. Рами тихо хмыкнула, скривив губы, и снова покивала. – Вы нормальные ребята. Вижу, что зря я на вас набросилась – надо было с вами идти, да кто ж знал. Тут только «доверяй, но проверяй». – Никаких обид. Спасибо. Кайла цокнула языком и подмигнула рыцарше. – Вам спасибо. Вечером увидимся. – Да, до встречи. Бросив последний взгляд вдоль улицы, Рамильда пошла к своим. На душе стало капельку легче.

***

– У нас есть две эссенции человечности, – сказал Ксендрик, выставляя сосуды на всеобщее обозрение, когда до них дошла очередь. – Давайте посмотрим, кому хуже, выдвигайте предложения, как мы должны их поделить. Никто не спешил отвечать. Рамильда откашлялась и высказалась первой: – Мне думается, Ксендрик, вам с Габи не помешает. Хотя бы по одной. Рю, что считаешь? – Поддерживаю. – Не имею возражений, – подтвердил Самерсет. – Право, не стоит, – сразу мотнула головой Габи. – Я привыкла терпеть тяготы и испытания. – Габи, ты и так много чего вытерпела, – даже в нынешнем состоянии рыцарша не могла не улыбнуться. – Мы же не хотим, чтоб ты опустела здесь. – Тем более что ты вытащила нас из двух передряг, – прибавил Кацумото. – Я не сделала ничего существенного, – стояла на своём клирик. – Милая деточка, подумай, – с добродушной, вкрадчивой и покровительственной усмешкой начал Ксендрик. – Если ты вернёшь себе хотя бы часть человечности, ты сможешь больше нам помочь. Разве это не достойная цель? Ты сможешь гораздо больше вынести, выдержать и выполнить. Габи лишь акцентированно вздохнула. – Ну, думаю, это знак согласия, – констатировал маг, пододвигая к ней склянку с чёрной эссенцией. – Вроде бы это всё. – Я смогу вам отплатить разве что янтарной травой – у меня есть несколько пучков. Я неплохо разбираюсь в травах – научилась от настоятеля в монастыре, надеюсь, это окажется полезным. Если вы, господин Ксендрик, смыслите в алхимии, то с ними сможете приготовить себе карминовой воды, чтобы восстанавливать энергию. – О, поверьте, я прекрасно знаю назначение этого снадобья. Благодарю вас в любом случае. Рамильда кивнула и встала, размяв конечности: после доспехов, особенно повреждённых, было чертовски приятно ощущать эту лёгкость в теле. – Ксендрик, можно тебя на минуту? – Да, конечно. Позволь только, я… приду в себя, – он характерно потряс своей склянкой с человечностью. – Не хочу откладывать. Она дождалась за дверью, пока чародей закончит свою процедуру. Помня о собственных ощущениях, Рамильда понимала, насколько это могло быть важно. Когда Ксендрик предстал перед ней, она закрыла дверь и негромко заговорила: – Слушай. Там сегодня было чертовски опасно. Мы все чуть не сдохли, и если бы не Габи… Знаешь, течение боя часто непредсказуемое, и тот момент, когда я не смогла тебя прикрыть, был крайне опасен. В общем, вот что мне думается, – она сняла с пояса фляжку с эстусом и протянула её Ксендрику. – Она твоя. Знаешь, Габи будет рядом со мной – скорее всего, почти всегда, и меня она сможет вытащить, а вот ты… тебе нужна «рука помощи» на случай, если всё пойдёт паршиво. Я ещё протяну, а до тебя Габи может и не дотянуться. Она, казалось, впервые заметила на лице Ксендрика искреннее удивление, хотя оно и не было ярко выраженно. Собравшись с мыслями, каримец ответил: – Я понимаю, что ты имеешь в виду, но… знаешь, если бы не эта фляга, ты уже не раз могла бы умереть. – Я знаю, – тихо ответила Рами, отведя взгляд. – Может быть, тебе стоит оставить её себе? Эта штука мне неплохо помогла. Он продемонстрировал ей ладонь: теперь по соседству с винхаймским перстнем на ней красовался ещё один – синий выпуклый камень в форме слезы в серебряной оправе с гравировкой. – Да, я как раз хотела тебя спросить… то синее свечение, которое было на тебе – как на том рыцаре… – Это кольцо я снял с его перчатки, всё верно. – Что оно даёт? – А ты его не узнаёшь? Я думал, эту легенду в Асторе все слышали. – Постой… дай-ка посмотреть. Она пригляделась, сопоставила у себя в голове форму и цвет камня и вспомнила. Она действительно слышала легенду о двух кольцах-близнецах, созданных в разных краях одним и тем же мастером для двух неразлучных душ, которые волею судьбы не могли быть вместе. Два слёзных камня разного цвета, символизирующие любовь, разлуку, смерть и память. Если следовать намёку чародея, получалось, что одно из этих колец прямо сейчас сидело у него на пальце. – Кольцо Синей слезы? Одно из двух? – Да! – Я слышала легенду о них, но, по правде сказать, не думала, что они действительно существуют. – Они не просто существуют. Эта маленькая вещица сегодня спасла мне жизнь: когда носитель находится на волоске от смерти, оно даёт ему сил и притупляет боль. Так что я смог протянуть куда дольше, чем должен был. Иначе бы просто рухнул и умер. – Вот оно что… – Лучше оставь флягу себе. Просто потому что… Одним словом, я постараюсь не попадаться супостатам на глаза, насколько смогу. Рамильда кивнула, слегка смущённая. – Спасибо. – Не за что, – усмехнулся Ксендрик. – В конце концов, я никого не спросил, когда оставил себе кольцо. Просто рассудил, что, возможно, мне оно будет нужнее, чем другим. И, как видишь, не ошибся! – Пожалуй, и правильно. Мы… что-нибудь ещё придумаем с фляжкой. Слушай, надо ещё кое-что важное обсудить. Предлагаю Рю тоже позвать на разговор. Ксендрик согласно кивнул. Когда самурай вышел к ним, Рамильда продолжила: – Вот что. Что вы думаете насчёт Самерсета и того, как нам с ним поступить? Мы были на волоске вчера. И Кайла ещё оказалась разумной. Иной на её месте не стал бы церемониться с его замашками. – Хороший вопрос. Честно говоря, тот, кто может подставить тебя в такой ситуации – не самый лучший спутник. – Он всё равно член моего ордена, и я его не оставлю. Он хороший боец, даром что иногда не слушает приказы… – Иными словами, почти никогда? – приподнял брови самурай. – Я думаю, он всё равно хороший человек, просто… не знаю, как сказать. Что вы можете предложить? Рю, что думаешь? Кацумото, скрестив руки, вздохнул. – Я всё ещё не полностью понимаю ваши западные устои и кодексы чести, особенно учитывая то, что, как и у нас, такие кодексы многие интерпретируют по-своему. Дело явно нужно решить по чести, но вряд ли я смогу подсказать тебе что-то хорошее. – Нас ты, может, понимаешь не до конца, но ты бывалый командир и понимаешь, как надо иметь дело с подчинёнными. У нас могут быть разные понятия о чести, но люди, наверно, везде одинаковы, не так ли? Самурай задумался. – Мне кажется, на него бесполезно давить. Он слишком своенравен. Будь нас больше, у меня с ним был бы короткий разговор, но у нас особые обстоятельства. Нам нельзя рисковать отчуждением, даже в его случае – а если я поведу себя, как должно командиру, это точно его оттолкнёт. Только как-то достучаться, а это скорее сможешь сделать ты, а не я. Потому что я ему никто, и мой авторитет в этом вопросе он может отвергнуть, а ты, как и он – рыцарь Асторы, ты знаешь ваши идеалы и лучше их понимаешь – значит, ты сможешь лучше ему объяснить, как эти идеалы следует отстаивать в твоём понимании. Мне кажется, это более верный путь. – Что ж, в этом есть резон. Я попробую. – Я понимаю тебя, – сочувственно произнёс Ксендрик. – Так тяжело разочароваться в герое своего детства… Рамильду задели эти слова – и не только из-за покровительственного тона чародея. Тот явно преувеличивал её чувства по поводу Самерсета, но Рами не могла не признать, что в этом была малая толика правды. Она насилу сдержалась, чтобы не посмотреть на Ксендрика враждебно, хотя её лицо и могло выдать раздражение. – Ну, знаешь. Возможно, он уже не тот человек, каким был прежде. – Может быть, долгое бытие нежитью свело его с ума? Знаешь, разум порой – куда менее стойкая вещь, чем тело. Может быть, если он оправится от колоссальной потери человечности, то снова начнёт мыслить здраво. – Да. Может быть… – Я понимаю, что тебе хочется верить в лучшее. Надежда всегда есть. Она не могла избавиться от ощущения едва уловимой нотки фальши в его словах. – Да нет. Верить – это одно, но надо жить, и без дела тут не обойтись. Я что-нибудь придумаю.

***

Душистый травяной чай снова дымился в кружках. Приятное тепло, разливавшееся по жилам, успокаивало, как и общая атмосфера кабинета Дориана. Ксендрик отметил, что после последнего восстановления человечности к нему вернулась острота зрения, а назойливое чувство рассеянности, донимавшее его время от времени, как рукой сняло. Большим вопросом оставалось, какие уголки памяти оно откроет ему, но для получения ответа, видимо, нужно было порядком отдохнуть и поспать – как правило, это помогало. – Я сразу скажу вам кое-что насчёт наших… обстоятельств, скажем так, – произнёс Дориан, отхлебнув чаю. – Поскольку вы честно и добросовестно выполнили свою часть сделки, я полагаю, нам нет больше причин вам не доверять. К тому же, вы, в отличие от того отряда, не воспользовались нашим гостеприимством злонамеренно. Знаете, Ксендрик, я хочу вас отблагодарить определённым образом. Он открыл один из ящиков стола и поставил перед каримцем небольшой сосуд. За прозрачным стеклом плясал уже хорошо знакомый Ксендрику вытянутый чёрный огонёк. – Это для вас. В залог грядущего. Вы, должно быть, понимаете, что тем самым я отрываю немного от нас. Но я думаю, что я… с позволения сказать, делаю вложение… в правильное предприятие. – Я вам… крайне признателен. Это очень щедрый дар. – Вручите его тому из своего отряда, кому сочтёте нужным. – Разумеется. – Теперь что касается остального. Скажите, какие ваши дальнейшие планы? – Хороший вопрос. Мы, безусловно, продолжим наш путь к колоколам, прежде всего – к верхнему. Но некоторые… детали, которые мы узнали, заставляют задуматься, какой путь лучше избрать. – Что ж, как я и обещал, когда вы решитесь идти на мост, Кайла будет вас сопровождать. Она покажет вам безопасный ход наверх и дальше – мимо демона-тельца. С виверной, боюсь, вам придётся разобраться самим, но, уверен, вы сумеете прошмыгнуть мимо неё, когда она полетит охотиться. – Я бесконечно вам признателен. И, к слову о мосте, раз уж о нём зашла речь: виверна гнездует на той стороне моста? – Всё верно. В середине моста, над одной из опор, есть клеть с ходом туда, где можно отсидеться и переждать её буйство, если она вас вдруг заметит. И дальше проскользнуть по подбрюшью моста. Там часто бродит нежить – из числа всё тех же бальдерцев. Когда король Рэндалл проходил здесь, он пересёк мост вместе со всей когортой своих рыцарей. Так что в Приходе вы наверняка встретите не только простых солдат. Большего я не знаю. – Я-асно. Это, конечно, новости неутешительные, но лучше знать такие вещи, чем не знать. – Если вы договоритесь с Кайлой – сами понимаете, она девочка немного своенравная – быть может, она поможет вам как-то отвлечь виверну. – Посмотрим. Если позволите, я ещё немного поотвлекаю вас от ваших насущных дел – нечасто встретишь эксперта с таким опытом, как у вас. – О, разумеется, я весь внимание, – улыбнулся Дориан. – У меня тут завалялась кое-какая вещица. Может быть, вам она знакома? Он извлёк на свет кольцо из необычного металла, имевшего бронзово-красный цвет. На печатке бледно-жёлтыми чёрточками были вытравлены символы из палочек и клиньев в разной комбинации – древняя изалитская клинопись тончайшей работы, складывавшаяся в слова: «Пламя ведает путь». Любопытнейшая вещица, завалявшаяся у него ещё с той поры, когда он не носил метку. Он с трудом мог вспомнить, как именно к нему попало это кольцо, и припоминал разве что некоего коллекционера древностей. Ксендрик чувствовал в нём магию – странную, непонятную для него магию, непохожую на знакомые ему чары, которые накладывали на артефакты, и он знал, что высокие лбы в Винхайме дорого бы дали за такую находку, чтобы изучить её. И, как и у высоких лбов в Винхайме, предназначение этой магии всё ещё ускользало от чародея. Дориан взял кольцо и долго вертел его в руках, явно пытаясь прощупать окутывавшие его чары. – Единственное, что я успел понять, – пояснил Ксендрик, – это то, что это подлинное кольцо из Изалита. – Вы совершенно правы, Ксендрик. Но, к сожалению, я не смогу вам сказать ничего большего. Кроме того, что оно, разумеется, было сделано ещё в додемоническую эпоху и, скорее всего, носилось кем-то из тамошней правящей семьи. Возможно, даже самой Изалитой или её дочерьми, – при этих словах Ксендрик многозначительно хмыкнул. – Но что оно делает, я совершенно не могу вам сказать. – Что же, спасибо и на том. Надеюсь, я однажды докопаюсь до истины. – Знаете, что я могу вам посоветовать? Просто носите это кольцо. Это точно не опасно. Быть может, его эффект проявится в неожиданный момент. – Именно так и поступлю. Тогда, если у вас есть свободная минутка, может, приступим к штудиям? – С превеликим удовольствием! – улыбнулся Дориан. – Ах, как давно я этим не занимался…

***

Сванн всё-таки решилась вытащить Самерсета на разговор – как только закончила осмотр оружия и доспехов. Оказавшись в уединённой комнате, она закрыла дверь и, скрестив руки, воззрилась на брата по ордену исподлобья. – Я слушаю тебя, – сказал Самерсет. – Ты ведь понимал, что нам могли пустить кровь тогда? Там, когда мы наткнулись на Кайлу и её отряд? Что нас могли просто-напросто перестрелять, как цыплят? По одному взмаху руки. Рыцарь смолчал. – Так скажи, зачем? Зачем ты начал показывать там свою гордость? – Возможно, потому что она у меня есть? Я не могу иначе. – И ради этого ты подверг опасности всех остальных? Ради своей гордости? – Ну да, – невозмутимо ответил Лейтон. – Так и есть. Рамильда прикрыла глаза, как бы протяжно моргнув. На пару мгновений она даже растерялась. – Вот как, – вздохнула она. – А я-то думала, рыцарь ставит благополучие остальных выше своего собственного, но хорошо. Если так, я учту это в будущем. – Я думал, ты хотела со мной поговорить о другом, а не читать мне нравоучения. Сванн слегка наклонила голову. – Да нет, знаешь, именно об этом я и хотела поговорить. Потому что если так, то получается, что у нас есть проблема. Которую тем или иным образом надо решить, м? – Я ещё в тот вечер тебя услышал. Нет нужды повторять это дважды. Надеюсь, мы больше не будем поднимать эту тему. Рыцаря Асторы не поменяешь и не согнёшь. Ей хотелось хватить кулаком об стену, но она сдержалась. – И ты это другому асторскому рыцарю говоришь? – Да. Разве ты изменилась с тех пор? – Как-то странно получается. Вроде бы оба рыцари Асторы и должны бы держаться одинаковых вещей, а получается весьма по-разному. Скажи, а… Напомни мне, зачем ты сюда пришёл? Ты мне говорил очень высокие слова там, в Святилище. – Бороться с проклятием. Я всё ещё придерживаюсь этой цели. – Бороться с проклятием. И проклятие ты хочешь снять со всех людей, не так ли? – Да. – Так вот скажи мне. А вот они – те, кто сейчас вокруг нас – на них это не распространяется? Они – не род людской для тебя? Или только потому, что они уязвили твою собственную, личную гордость, они внезапно прекращают быть его частью? И ты готов их клеймить и убивать только поэтому? Чем они хуже других и чем заслуживают такого обращения? Ты думаешь, они от хорошей жизни… вот такими стали? – Нет. Но если бы я относился так ко всем, мне не было бы нужды с кем-либо сражаться и убивать. Мои понятия чести предельно ясные. Я не хочу спасти всех людей от всех бед. Только от проклятия. И за их пороки я не отвечаю. И я буду сражаться, если моим идеалам противоречат пороки людей. – А каких людей? Знаешь, получается так, что говоришь ты про людей очень абстрактно. Про людей в целом, обезличенных. Легко давать всякие клятвы и обещания, когда ты клянёшься перед образом, а не перед живыми душами. А люди – они существа сложные. И к тем, кто живёт здесь, это тоже в полной мере относится. Просто живут они… в навозной яме. Уж прости. Живут они в таком мире, где каждый день для них – борьба за выживание, и проклятие ударило по ним тяжелее всех. И уж неужто нам, рыцарям, которых учили добродетели, не дано их простить? И понять, что они привыкли судить людей по делам, а не по словам? Мы показали себя сейчас – и посмотри, насколько иначе они стали на нас смотреть. Мне не думается, что их стоит винить за то, что поначалу они не доверяли нам. Тем более что те, кто пришли перед нами, показали себя отнюдь не по-рыцарски. Разве так сложно их простить? – Рамильда вздохнула. – Ты можешь, конечно, меня не слушать, но мне кажется, что как асторский рыцарь, я тоже могу сказать другому асторскому рыцарю, что я думаю о наших добродетелях. – Разумеется. – И думаю я, что если ты хочешь помочь людям избавиться от проклятия, то нужно научиться понимать и принимать людей такими, какие они есть. Обычных и разных людей, а не каких-то придуманных, не всё человечество. А хотя бы тех, кто находится рядом с тобой, кто ждёт этого избавления, как никто на свете. Может быть, тогда… станет легче. Она замолчала ненадолго, собираясь с мыслями. – Знаешь, когда я была ещё там, в Асторе, нам тоже приходилось путешествовать в различные края, в различные земли, где люди относились к нам очень по-разному. И просто… я зарубила себе на носу, что если ты везде будешь лезть со своим уставом и везде гнуть свою линию, не беря в расчёт то, как люди здесь привыкли делать дела, и каковы их особенности… то ничего путного у тебя не выйдет. Наш командир, капитан де Планси, он всегда в первую очередь предпочитал слушать. И наблюдать. И подстраиваться, так или иначе. Чтобы и принципы свои сохранить, и ситуацию решить при этом по разуму. Потому что иногда просто нельзя идти напролом. Начни всюду толкать свою мораль и плевать на людей – тебя попросту не поймут. Или, чего доброго, поднимут на вилы. Да… такое тоже происходило с горячими головами, которые пришли до нас… когда на юге было неспокойно. И если людей хочется изменить, то это нужно делать не сразу, не с наскока. – Я не пытаюсь изменить людей. Ты меня неправильно понимаешь. – Я просто понимаю, что… Прости, если я неправа, но люди, которые существуют у тебя в голове, и люди реальные – это немного разные вещи. – Это не люди, которые «существуют у меня в голове». Это люди, с которыми я был знаком прежде. С которыми я жил бок о бок. А сейчас меня окружают другие люди. – И какие же окружали тебя тогда? – Честные, добрые, порядочные. – Мм, да, – недобро улыбнулась Рамильда. – И все, не иначе, разделявшие твои идеалы целиком и полностью? – Нет. Но они не попирали моё достоинство. Достоинство асторских рыцарей. – Ясно. Ну и что теперь? Значит, «людям», которые знать не знают о проклятии, ты готов всё простить, а тем, кто больше всех от него пострадал, кто вынес на себе все его тяготы, ты не готов простить грубость? – Нет. Они сами сделали выбор, так пусть пожинают бурю. Я не должен перед ними кланяться просто потому, что они загрубели от жизни. То, что они сделали – и делают – это неправильно, и этому нет оправдания. Всем их угрозам, их разбою и всем их злым делам. – Я не говорю, что они поступили правильно! Я говорю, что они заслуживают прощения! Они не подлецы, которыми ты их рисуешь! Ты просто видишь то, чего нет! – Я всего лишь следую своим принципам – и своей совести. Только и всего. – Скажи мне честно. Всякий раз, когда будет происходить что-то подобное, мне стоит от тебя ожидать такого же? – Скорее да, чем нет. Рамильда протяжно вздохнула и покивала. – Что ж, по меньшей мере, спасибо за честность, – она отстранилась от стены и направилась к выходу, но на полпути встала и повернулась к Самерсету. – Я не знаю, чему в ордене учили тебя. Но когда мой отец был в рыцарях, то одной из добродетелей считалась скромность. Рыцарь должен терпеть обиды, унижения и удары судьбы, не размениваться на мелочи. А то, что ты показываешь здесь – это гордыня, Самерсет. Она никуда нас не приведёт. Рыцарша в последний раз пронзила Самерсета взглядом и вышла из комнаты. Так противно на душе ей давно не было.