***
Если говорить коротко, то новостей у меня было две — по традиции, одна хорошая и одна плохая. Хорошая заключалась в том, что мне удалось надергать записей у разных ящеров (по-моему, они побоялись мне отказать). А вот плохая была не просто плохой, а очень и очень плохой. У меня не было шансов повторить не то что весь, а даже жалкую половину материала. На это банально не хватало времени. Филин срезал моих однокурсников направо и налево. Еще никто не продержался у него дольше пяти минут. Парни и девушки выходили из «аудитории», угрюмо повесив хвосты, после чего присоединялись к товарищам и с видимой неохотно рассказывали, на чем погорели. По крайней мере, я предполагал, что они об этом рассказывают. Ящеры говорили негромко, а я находился от них на значительном отдалении, поскольку стоило мне немного приблизиться, как они начинали жутко пучить глаза, зажимать носы и норовили убежать куда-то подальше. Добавлю, что меня слегка удивляло, почему парни и девушки не устраивают сцен и вообще ведут себя хоть и невесело, но относительно сдержано. Ведь, если я правильно понимал, служба в Гвардии отныне им была заказана… Как бы то ни было, не желая оказаться в числе провалившихся, я бормотал под нос и лихорадочно пытался разобраться в каракулях, которые накарябали мои одногруппники. Толпа в коридоре стремительно рассасывалась. С нарастающим ужасом я наблюдал, как убывает очередь у аудитории. Из-за волнения, у меня не получилось сосредоточиться и таким образом я попал в замкнутый круг. Чем сильнее я волновался, тем хуже запоминал, а чем хуже я запоминал, тем сильнее я волновался. Ситуации хуже невозможно было представить. Когда последний ящер вышел и, прижав уши, молча проследовал мимо, я находился в состоянии, близкому к легкой панике. Но делать было нечего. Собрав свою волю в кулак, призвав на помощь Семерку и Древние Силы, я отправился к филину. Стоит ли мне объяснять, что все пошло по самому худшему из возможных сценариев? Филин, тактично отодвинувшись на расстояние, на котором он мог переносить мое амбре, задавал именно те вопросы, на которые я не мог четко ответить. Я проявлял чудеса красноречия и хитроумия, стараясь вывести разговор на известные правила или делал предположения на основе общей логики законодательства, но результат даже с натяжкой не тянул выше, чем на посредственный. В конечном счете, я сидел напротив филина, весь взмокший и малиновый от напряжения, в то время как наш преподаватель молчал и жевал сухими губами. Это была катастрофа. Судя по всему, с Гвардией у меня не сложилось. — Знаете, — наконец сказал филин, — вы защищались значительно лучше других. Но… все равно как-то слабенько, слабенько, ух. Я ожидал от вас большего. Не принимаю. Я кивнул и, не говоря ни слова, поднялся. Внутри было пусто и гулко. Конечно, я мог бы поделиться с филином, почему не смог как следует подготовиться. Не каждый день ты борешься за свою жизнь и жизнь подруги, попавшей в беду! Но разве это могло что-нибудь изменить? Филин бы резонно заметил, что времени до испытания было достаточно и учить надо было заранее. А то, что я не сумел им правильно распорядиться, только доказывает, что офицера или рыцаря Стражи из меня не получится. Поэтому, не роняя чести, я учтиво, но твердо сказал: — Спасибо за занятия. Думаю, когда-нибудь они мне пригодятся. И собрался уже развернуться, но меня остановили слова филина. — Разумеется пригодятся, — спокойно подтвердил тот. — Хорошенько перечитайте их до следующей недели. Надеюсь, тогда вы ответите правильно, что полагается за прилюдное унижение димаго-мышей их ростом или за разведение в каналах зеленых кусак. Я встал как вкопанный. — Получается, будет пересдача? Вторая попытка? — спросил я разом осипшим голосом. Филин повел на меня желтым глазом. — Да будет вам известно, вал кандидат, — произнес он с некоторым оттенком гордости, — за последние пять лет еще ни один гвардеец не сдал мне испытание с первого раза…***
Итак, меня не выгоняли. Все сложилось как нельзя лучше. Уже на следующий день я отыскал конспекты и самым тщательным образом их заучил. Вскоре мой коготь вернулся из увольнительной. Раздавая им жалованье, Рейна на все лады нахваливала меня. При этом девушка не менее десяти раз повторила, что гвардейцы получили деньги раньше срока лишь благодаря мне и исключительно мне, и что она считает меня своим самым-пресамым лучшим другом. — Правильно, — рассудительно сказал глуповатый Гдаш Круглолобик. — Если Паша постоянно будет приносить нам жалованье, тогда он и для меня станет лучшим другом, — за что немедленно схлопотал от Рейны увесистый подзатыльник. — Это не из-за денег, балда! — вспыхнула девушка. — Это… ммм… — я многозначительно хмыкнул и она осеклась. — В общем, совсем не из-за денег! Длиннохвостая и Милашка принялись отчаянно перемигиваться. Затем они, синхронно вздохнув, окинули нас счастливым и понимающим взглядом. Не имею понятия, чего они там себе напридумывали, но это, в любом случае, было лучше чем правда.***
Постепенно все вернулось на круги своя. Я по-прежнему торчал на построении, по-прежнему ходил в караул, а ящеры из других когтей как и прежде меня сторонились. Однако, если раньше Рейна старалась как-то сгладить такие моменты, то теперь девушка вела себя совсем по другому. — Паскуды, — яростно шептала она, став свидетелем очередного случая, когда меня избегали. — Вакк вагга! Что за паскуды! Сейчас уже мне приходилось ее успокаивать. — Будет тебе, — говорил я. — Привыкнут еще. Но девушка только мотала головой и, хмурясь, кусала губы. — Пускай привыкают быстрее, иначе им очень не поздоровится! Клянусь хвостом — не поздоровится! Зная характер нашего когтя, я предполагал, что это вряд ли закончиться чем-то хорошим и всеми силами пытался предотвратить назревающий конфликт. Мне очень не хотелось, чтобы из-за меня переругались. В один момент мне даже стало казаться, что девушка прислушалась к моим словам и немного остыла. Однако, как оказалось, это было всего лишь затишьем перед бурей.***
Гроза разразилась во время утреннего умывания. Ополаскиваясь, я разлил воду и она покатилась по полу. Заметив это, один из гвардейцев, стоящих по соседству, отступил от нее, будто прикоснувшись к моей коже, та стала отравленной. Вспышка была оглушительной. Когда ящер подался назад, Рейна, ставшая свидетелем этого зрелища, смертельно побледнела. В следующий миг ее перепончатые уши широко растопырились и затряслись. — Ты чего рыло от Паши воротишь?! Чего рыло воротишь?! — она вскинула кулаки и яростно шагнула к гвардейцу. — Я тебя спрашиваю! Риссец тебе не нравится, да?! Да я бы его на десять таких, как ты, не променяла! Я успокаивающе коснулся ее предплечья, но девушку было уже невозможно утихомирить. Все подспудное негодование, копившееся в Рейне, в один миг прорвалось наружу. — Ты не только на Пашу, ты всему нашему когтю в лицо плюнул! Не ожидавший такой буйной реакции ящер невольно попятился и прижался хвостом к стенке. — Ни в кого из вашего когтя я не плевался, — несмело огрызнулся он. — И кандидату вашему тоже ничего не сделал! — А от воды ты зачем отошел? Брезгуешь?! Конфликт привлек внимание других воинов. Вокруг нас собиралось все больше и больше гвардейцев. — Если валу кандидату что-то не нравится, он сам это выскажет, — вмешался офицер, к когтю которого принадлежал ящер, прижатый Рейной. Он с плохо скрываемой неприязнью посмотрел на меня. — Он же из Рисса. Серая Гибель не стала бы с нами церемониться. Значит его все устраивает. — Все нормально, — быстро сказал я. — Рейна, пойдем. — Нет, не пойдем! — прорычала девушка, задыхаясь от ярости. — Мы с ними еще не закончили! — Будет драка, — авторитетно сказал кто-то сзади. — Как пить дать, — согласились с ним из толпы. Подтянулись остальные Ржавые Хвосты, вставая лицом к лицу с воинами из враждебного когтя, которые также поспешили на помощь своим. Меня оттеснили назад. Болтун надвинулся сбоку. Легко поведя мощным плечом, он сбил с ног одного из противников, который имел неудачу оказаться у него на пути. Шутник, спрятав очки, приговаривал с веселым и злым пессимизмом: — Ничего. Посидим под дисциплинарным арестом, но заставим его уважать. Не впервой. Посидим. — при это было отчетливо видно, что он нисколько не шутит. Я понятия не имел, как это можно было остановить. Похоже мои слова уже ни на что не влияли. Поэтому я принял единственно верное решение — протиснулся между Рейной и Болтуном и приготовился схлестнуться стенка на стенку. В тот момент я даже не думал, что поступаю немного нечестно: меня, как кандидата в Стражу, ударить бы скорее всего не решились. — Значит, Серая Гибель?! — Рейна оскалила острые зубы. — Вот ты и проговорился, паскуда! Паша — не Серая Гибель, а гвардеец из Ржавых Хвостов! Он, между прочим, хоть и из Рисса, но зато верный товарищ. Он с нами и в огонь, и в море, и на мечи пойдет! После того, как мы с ним выкарабкались, я в нем как в себе уверена! И, хотя, мы пообещали, что никому не станем об этом рассказывать, выложила все как на духу.***
В итоге драка не состоялась. Пока Рейна говорила, размахивая кулаками в опасной близости от носа другого офицера, накал страстей постепенно спадал. Опустив лапы, обе стороны слушали, как я, невзирая на близкий экзамен, побежал разыскивать девушку, хотя она специально просила ее долго не ждать. Как мы, задыхаясь, стояли в помоях по грудь и пытались вылезти из каменного стакана. Как я догадался использовать меч и как бешено долбил стену, играя наперегонки со временем, а потом отказался от лекаря, потому что мне, как настоящему воину, было абсолютно все нипочем. Теперь все взгляды были устремлены на Рейну и на меня. Нас тесно обступили гвардейцы из других отрядов. Толкаясь и приподнимаясь на цыпочки, они старались не пропустить ни единого слова. Милашка, прикрывая рот лапкой, тихонечко ахала, Болтун одобрительно и молчаливо кивал, а ящер, из-за которого начался весь сыр-бор, выглядел пришибленным и пристыженным. В конце-концов, конфликт закончился так же резко, как и начался. В умывальню прибежал офицер-лапа и что есть сил заорал, что объявление нарядов начнется с минуты на минуту, а мы тут неизвестно чего прохлаждаемся, и что если мы сейчас же не оденемся и не построимся, он нас всех оставит без завтрака. Напуганные этой угрозой, гвардейцы живо двинулись к выходу. Рейна стиснула тяжелый кулак и напоследок хрипло сказала: — Сегодня вам повезло. Но предупреждаю — еще раз увижу подобное, все ребра вам пересчитаю. Вы меня знаете. Ее знали. Пожалуй, ее слишком хорошо знали, потому что коготь, с которым мы чуть не сцепились, дружно смолчал и, как мне показалось, даже с облегчением выдохнул. А через несколько дней я начал замечать изменения. Если раньше многие ящеры подчеркнуто старались меня игнорировать, то теперь при встрече они здоровались со мной точно также, как с другими воинами не из своего когтя — дважды ударяя кулаком по плечу. Кроме того, они ощутимо сократили дистанцию и когда я оказывался рядом, не пытались разойтись в разные стороны. Некоторые даже со мной заговаривали — с небольшой опаской и напряжением, но вполне себе добродушно. — Вам бы есть побольше, вал кандидат, — простодушно советовал мне один из дежурных по кухне. — Скоро вас на тренировки отправят, а у кандидатов, как я слышал, тренировочки те ещё. Без привычки много съедать, вы на них быстро загнетесь. — Не сочтите за грубость, вал кандидат. Разрешите посмотреть меч? — с неумелой вежливостью спрашивал сосед по казарме. — Договор меня разрази… Я о таких раньше только в сказках слыхал. Им действительно можно камень рубить? А может попробуем здесь, пока лапа не видит? — Ли вендор, вал кандидат! Передайте, пожалуйста, от меня Длиннохвостой, чтобы она долг мне вернула. Она мне уже месяц полтора куэнью должна. А если откажется возвращать, то скажите, что я тогда в джигг с ней играть больше не буду. Когда же я появлялся вместе с Рейной, нас постоянно провожал шепоток и шушуканье девушек: — Погляди-ка на них… По-моему между ними точно что-то есть! — Да что ты. Они просто друзья. — Нет, нет, присмотрись повнимательнее. Мне кажется, у них все очень серьезно. Иначе зачем риссцу волноваться из-за какого-то когтя? — Как ты считаешь, они скоро поженятся? — Ах, вот если бы нашелся кто-то, кто ради меня не побрезговал бы спуститься в такую дыру! Парни из нашего когтя нам даже сладкого льда покупать не хотят. Дескать у вас же есть свое жалованье, вот на него и берите… Слыша такое в свой адрес, я невольно краснел, но старался не подавать виду. Это были обычные сплетни, которых и про других гвардейцев ходило немало. Главное, что ящеры постепенно стали меня принимать. Благодаря этому, мою и без того достаточно приятную службу прекратила омрачать последняя неприятная деталь. К сожалению, это продлилось до смешного недолго. Потому что дальше в город вернулся мой долгожданный наставник или, вернее, наставница. Вот тогда-то я и хлебнул настоящего горя. В самое заключение скажу, что экзамен я сдал, а Эйнар при встрече лишь театрально закатил глаза к потолку и покачал головой. Естественно, капитан Стражи уже обо всем знал. Впрочем, Эйнар великодушно не стал разбирать тему моих приключений в отстойниках. — С этого дня ты моешься у нас дома, — сдерживая смех, только и сказал бородач. — Это приказ, кандидат. Уж в наших бассейнах ты не утонешь...