***
Рейна била меня лапой между лопаток, пока я отхаркивал мерзкую жижу, попавшую в легкие. Незадолго до этого девушка схватила меня за грудки и рывком подняла на поверхность. Хотя тут было неглубоко, едва ли по грудь, но хорошенько ударившись головой, я вполне мог захлебнуться помоями. Как говорится, утонуть можно и в луже… — Еще? — спросила девушка. — Хватит, — прохрипел я. — Все, отдышался. — Говорила же, Паша, будь осторожнее! — укоризненно сказала Рейна. — Будешь тут осторожнее, когда ты столько не возвращалась, — проворчал я. — Я вообще-то на выручку тебе побежал. — Да я тебя не виню, — успокоила меня Рейна. — Сама точно также, как дура свалилась. Она улыбнулась, будто случившееся вызвало у нее не досаду и злость, а скорее нечто вроде веселого недоумения. Дескать как это мне, самой Рейне Фуэгро, угораздило провалиться в яму с отходами! Невзирая на то, что она была облеплена грязью и мусором, на лбу красовалась здоровенная шишка, а ее рыжие пряди свалялись и склеились, ящерица сохраняла хорошее расположение духа. Лично я похвастаться тем же не мог. И сказать честно, причин для этого было достаточно. Мы находились в каменном стакане глубиной приблизительно в три, три с половиной человеческих роста. Гладкие стены покрывал плотный слой белесой, осклизлой плесени. Сверху водопадом лилась вода с нечистотами, растекаясь по поверхности пузырями пены. На противоположном конце стакана зияло несколько круглых отверстий, забранных железными решетками. Очевидно они исполняли роль примитивных фильтров. Я не имел ни малейшего представления, как нам выбраться из этой дыры. А выбраться было необходимо, причем чем скорее, тем лучше. Если дышать в коридорах, пускай и с натяжкой, было все-таки можно, то здесь концентрация яда достигала такой умопомрачительной степени, что стакан можно было смело сравнить с душегубкой. — Долго ты здесь? — спросил я, опуская фонарь. — Недолго, — отозвалась Рейна. И принялась рассказывать: — Я дольше мешочек искала. Спустилась я, значит, сюда, хожу и возле каждого стока в воде лапами шарю. Так потихоньку оказалась у того места, где канава начинает спускаться. Гляжу — вот они, наши денежки! — в одной из дырок застряли. Достала я мешочек из стока, выбралась на подъем, а под ноги смотреть как-то забыла на радостях. А дальше вступила в какую-то скользкую дрянь, треснулась лбом и съехала прямо в яму отстойника. Вообщем, Паша, полный конец Договора! Фонарь разбился, гриб течением к решетке прибило. Он, видимо, сильно перепугался и теперь светится не хочет. Так и торчала здесь в темноте, пока ты не пришел. Эх, Паша! Как же я тебе рада! — Вылезти пробовала? — Смеешься, что ли? — фыркнула девушка. — Конечно же пробовала. Только тут стенки от плесени скользкие, будто их жиром намазали. Никак не могу зацепиться… Вакк вагга! Да что об этом говорить! Теперь мы вдвоем! Вдвоем с тобой мы не хуже чем барсы вскарабкаемся. Ну, подставляй плечи. С твоей помощью я в два счета вылезу, не будь я Рейной Фуэгро!***
Я изначально подозревал, что уверенность Рейны основана не на трезвой оценке, а скорее на оптимизме. Но вот чего я точно не предполагал, так это того, насколько далека она была от реальности. Все было плохо. Все было очень плохо. Я давно потерял счет нашим попыткам. Ноздри забило чудовищной вонью, из-за чего мне казалось, что во всем мире не осталось других запахов, кроме запаха гнили и протухших яиц. Громко сопя и царапая спину когтями, Рейна забиралась мне на плечи. Она собиралась, а потом, оттолкнувшись, подпрыгивала и упрямо карабкалась вверх. В какой-то степени у нее получалось. От спасения нас отделяла ничтожная мелочь, всего лишь около метра, но эта мелочь была поистине непреодолимой. Рейна срывалась со скользкой поверхности и с короткой руганью плюхалась в воду. Когда она всплывала и подходила, я молча погружался в помои по шею, позволяя ящерице снова залезть на себя, а затем, кривясь от пронзительной боли в пояснице, вставал в полный рост. Как оказалось, вес у девушки был довольно приличный, скорее всего из-за хвоста, который состоял из сплошных мышц. И если сперва я справлялся с ним достаточно просто, то вскоре распрямиться стало практически невыносимым мучением. Говорят, безумие — это повторять одно и то же, рассчитывая получить другой результат. Но какой у нас был выбор? Мы снова и снова пытались вылезти из этой проклятой дыры, пыхтя, сопя и ломая когти, цепляющиеся за крошечные щели между камней… Когда Рейна в очередной раз рухнула вниз, я развернулся и в полном изнеможении прислонился к стене. Мне не хотелось ни говорить, ни думать, ни шевелиться. Ничего не хотелось, кроме как опустить руки и умереть под звуки льющихся сверху отходов. — У меня почти получилось, — сказала девушка, размазывая по лицу нечистоты. — Видел? Я, кажется, сообразила, куда там ногу поставить. Я промолчал. Последний подход Рейны ничем не отличался от предыдущих. Прыжок, бросок по стене и неизменное падение на той же самой отметке. Девушка подошла, надсадно дыша и раздвигая грудью зловонную пену. — Садись, — сказала она. — Не могу, — бессильно произнес я. — Устал? — понимающе спросила Рейна. — Тогда давай отдохнем. Она тоже прислонилась к стене, плечом к плечу со мной, и глухо закашляла в кулак. Миазмы и холод должны были скоро нас доконать. Естественно, оставалась надежда, что нас кто-то найдет. Но кто и зачем? Рейна взяла увольнительную, а меня не хватятся до следующего утра, когда я не явлюсь на экзамен. Да и то хватятся не сразу, а через какое-то время. А пока будут выяснять, где меня в последний раз видели и куда я пошел, мы уже гарантировано задохнемся или замерзнем. Проклятая цепь совпадений! Если бы я не встретился с Рейной, она не получила бы жалованье и не уронила бы его в сток. Получается, тогда у нее не было бы причины забираться в отстойники. Гуляла бы сейчас по городу в свое удовольствие, а я бы спокойно читал лекции филина в особняке. А ведь я мог ее вытащить, подумал я с отстраненной, почти чужой горечью. Всего-то надо было не торопиться и тщательнее смотреть себе под ноги. До чего это глупо… До чего глупо… Гриб-факелник заморгал. Рейна постучала костяшками лап по колбе, которую мы кое-как зацепили за крошечный выступ у самой воды. — Готов? — вытирая нос кулаком, спросила она. Я безнадежно посмотрел на нее. — Какой в этом смысл? От изумления девушка отвесила челюсть. — Как какой? А что нам еще делать? — Ты что, до сих пор не поняла? Нам отсюда не вылезти. Сдохнем мы тут. Мне было уже безразлично, как Рейна отреагирует на мои слова — станет доказывать, злиться или ругаться. В любом случае, от этого ничего не менялось. Но вместо этого девушка только теснее прижалась ко мне и, помолчав, негромко заговорила: — Кто знает, может и сдохнем… Одна бы я точно окочурилась… Но я не одна. Я с тобой, Паша. Ты не такой сильный и ловкий, как большинство ящеров. Зато ты гораздо умнее. Да что там говорить! У нас в Гвардии таких, как ты, отродясь не служило. Она повернула ко мне лицо, на котором за грязью проступали рыжие пятна веснушек. Поразительно, но даже в такой ситуации, Рейна нашла силы на улыбку — хоть и щербатую, но зато очень искреннюю и добрую. — Знаешь, как мы любим тебя слушать? — доверительно продолжила девушка. — Ты и сам видел. Весь коготь молчит, разинув рты, и поражается — откуда ты про все знаешь? И почему из туч идет дождь, и почему рыбы не тонут, и почему птицы летают. А то, что звезды — это огромные горящие факелы, только очень далекие, у меня до сих пор в голове не укладывается. Я только тяжко вздохнул. — Как нам это поможет? — Не знаю, — твердо сказала Рейна. — Но я уверена, ты что-нибудь придумаешь. А пока не придумал — давай лезть. Лучше бороться, пускай и без толку, чем упасть духом и сдаться. Она отступила от стены. Я немного помедлил. А потом, сплюнув, молча оперся ладонями о влажные камни, готовясь присесть и позволить встать мне на плечи. Рейна была права. Хотя я по-прежнему не верил в наше спасение, действительно лучше бороться. Стиснуть зубы покрепче и продолжить бороться. Однако в воду я так и не опустился. Откуда-то издалека до нас донесся смутный, еле различимый шепот. — Там кто-то есть! — выкрикнул я, чувствуя как мое лицо искажается в каком-то поистине безумном выражении. Рейна тоже услышала и, не медля ни секунды, заорала, сложив лапы рупором: — На помощь! На помощь! На помощь! — На помощь! — отчаянно подхватил я. На миг мы замолкли, прислушиваясь. Шепот определенно приблизился. Вот только он больше напоминал уже знакомый мне шелест, чем какую-то членораздельную речь. Сверху вдруг повеяло морозным воздухом. В свете фонаря я увидел, как под самым потолком стремительно закружилось нечто неуловимое, напоминающее крохотное серое облачко. — На помощь! — неуверенно крикнул я. В тот же миг облачко ринулось вниз. Совсем рядом взметнулась вода. Мои ножны затрепыхались, как пойманная рыба, ощутимо колотя меня по бедру. Я схватил их обеими руками и они тут же застыли, как и полагается нормальному неодушевленному предмету. — Древние Силы, — зачарованно произнесла Рейна. — Эх, если бы они привели кого-нибудь на подмогу… Жалко, что им на нас наплевать. Я поднял взгляд, широко распахнув глаза. Более очевидной подсказки невозможно было представить. Я все понял. — Выходит, что не совсем наплевать. Вот же я идиот. Послушай, Рейна, у меня же есть меч! — И что? — недоуменно спросила девушка. — А то, что им можно выдолбить зацепки! У меня же не простой клинок, а клинок из зуба вечноголодного. Вдруг он и камень возьмет? Я вытащил меч. Рейна с лихорадочным дрожью в лапах взяла его у меня и, сделав короткий замах, врезала им по камню, как долотом. В лицо нам брызнула мелкая крошка.***
Мы поменялись. На этот раз уже я стоял на плечах девушки. Рейна крепко держала меня за щиколотки и, подняв лицо, хрипло указывала, где надо сделать зацепки. Из-за невыносимой боли в спине, это было единственным работоспособным вариантом. — Готово! — Держись, я сдвигаюсь! А теперь на два локтя выше и правее! Я остервенело долбил мечом в щели между блоками. Массивный клинок уверенно скалывал камень. Осколки разлетались во все стороны, впиваясь в глаза, мелкая крошка липла к сырому лицу. Несмотря на то, что пот катил с меня градом, а в глазах поминутно темнело от ядовитого воздуха, я не останавливался ни на секунду. Рейна сипло дышала внизу. Когда меня начинало вести и шатать, она сжимала лапы и помогала мне не шлепнуться в в воду. — «Стиснуть зубы и не сдаваться. — повторял я как мантру где-то на задворках сознания. — Стиснуть зубы и не сдаваться.» Мне было страшно потерять сознание. Это означало конец не только для меня, но и для моей подруги. Наверное, именно поэтому я оставался на ногах, отыскав в себе уже не второе, а скорее третье или четвертое дыхание. — Должно хватить, — наконец сказала Рейна снизу. — Слезай. Я, со звенящей, больной головой, неловко всунул меч в ножны и спрыгнул в помои. — Давай, Паша. Последний разок, — коротко и решительно сказала девушка, разминая лапы прямо в воде. — Меня только на разок и хватит, — сказал я, предпринимая жалкую попытку улыбнуться. — Ты уж не подведи. Рейна оценивающе осмотрела глубокие сколы, идущие неровной лесенкой вверх, сняла фонарь и прицепила его к поясу. — Не подведу. Я выберусь первой и побегу за слугами. Мы тебя на веревке вытянем. Ты только потерпи. — Куда уж я денусь, — слабо проворчал я. Сил на большее у меня уже не оставалось. Кряхтя, я подсадил ящерицу, опустив шею и уставившись в воду. Если честно, я боялся на это смотреть. Некоторое время Рейна примерялась для рывка. Ее острые когти, сжавшись, вонзились мне в кожу. Девушка не то ухнула, не то крикнула, накручивая себя, меня толкнуло вниз, отдаваясь болью в позвоночнике, и на макушку просыпалось несколько крохотных камешков. — Вакк вагга! — с испугом и яростью выругалась Рейна. — «Сейчас свалится», — подумал я с отрешенным, почти оцепенелым спокойствием. Но удара об воду все не было и не было. А через секунду зловонные своды огласил торжествующий крик: — Я вылезла! Я вылезла, Паша! Рейна кричала что-то еще. Про то, что она скоро вернется с веревкой, что мне надо всего лишь чуть-чуть потерпеть и что все будет хорошо. Слова девушки превращались в раздражающе резкие, лишенные всякого значения звуки. Вонь уже практически не ощущалась, холодная вода успокаивала, а боль в голове и спине отступила. Пускай она так и не пропала до конца, но теперь совершенно меня не беспокоила, став абсолютно чужой и неважной. Я прислонился к стене и опустил горящие веки. Ведь не случится ничего страшного, если я просто закрою глаза?..