Lost Son

Эта вылазка в бар – старая традиция. Свободный вечер выходного, пиво и неформальное общение, призванное снизить градус напряжения в группе и сплотить её. Обычно помогает. - Это она? – Хейли сверлит спину флиртующей с барменом Прентисс, заставляя Хотча скрипеть зубами. – Она красива. Аарон знает, что правильного ответа на этот даже не вопрос не существует. Он просто делает еще глоток пива, надеясь, что этот вечер скоро закончится. Ему кажется, что он умер. Умер в тот момент, когда бесстрастный голос секретаря посла Прентисс сообщил ему, что Эмили умерла. Мужчина интересуется, будет ли он присутствовать на похоронах, но Аарон слышит только сухое, обезличенное, пустое в своей необъятности: «Эмили скончалась из-за осложнений во время родов. Мне жаль». Хотч сомневается, что ему на самом деле было жаль. - Что с ребенком? – ему нужно знать, что с его сыном, даже если… В ответ он слышит тишину, словно каменное спокойствие секретаря Элизабет Прентисс покачнулось, словно он знает ответ, но не уверен, правильный ли он. - Что с моим сыном?! – Аарону плевать, что о нем думают подчиненные, он рычит, не сдерживая собственного гнева. Ему просто нужно знать. - Мальчик здоров и скоро будет передан под опеку. Документы будут готовы к полуночи. Хотч разбивает телефон о стену. - Ты уверен, что она не потребует встречи с Джеком? – в голосе Хейли неприязнь, откровенная злоба, от которой Хотч вздрагивает. Хотя, может все дело в воспоминаниях. - Не здесь, Хейли, - он вздыхает и ставит пиво на стол, - пойдем, потанцуем. Прентисс провожает их понимающей ухмылкой, в которой он отказывается видеть боль. В его жизни было слишком много боли, связанной с Эмили. Следующий год Хотч существует в полнейшем вакууме, в котором есть место только его сыну и его работе. Он не замечает ничего – ни той одержимости, с которой он вцепляется в каждое попадающееся ему на пути дело, ни того, что все сильнее замыкается в себе. В его сердце остается место только Джеку – и женщине, на могилу к которой он ездит каждые две недели. Его спасает Гидеон. Старый друг и наставник, который заставляет его переехать в Вашингтон и присоединиться к Отделу Поведенческого Анализа. Странно, что именно здесь – среди жутких дел и монстров, которых они зовут субъектами, он находит спокойствие и что-то, что помогает ему идти дальше. Вашингтон наполняет его уверенностью в том, что он справится с нелегкой ролью отца. Вашингтон знакомит его с Хэйли. Это кажется ему провидением: в городе, где он когда-то встретил Эмили, он встречает женщину, способную стать матерью для их сына. Хейли Брук - голубоглазая блондинка, она не срывается в командировки по звонку среди ночи, не может поддержать разговор на тему очередного дела, и ей в принципе не интересна его работа. Она с трудом сдерживает отвращение, если на глаза ей попадаются снимки с очередного места преступления. Она полная противоположность Прентисс. Хотч считает, что это хорошо, что так и должно быть, ведь все это компенсируется её очевидной любовью к Джеку. Поэтому ко второму дню рождения его сына они играют свадьбу, покупают общий дом и становятся семьей в полном смысле этого слова. Сожаление о том, что все это происходит не с той женщиной, Хотчу удается загнать в самый дальний угол сердца. - Поговори с ней, - Хейли смотрит на него пристально, словно стремится рассмотреть то, что Аарон прячет не только от нее, но и от себя, - она не может… Хейли не договаривает, но он и так знает, что она имеет в виду, и сейчас ему как никогда сильно хочется оказаться дома с женой и сыном, но очередное дело не терпит отлагательств. - Все будет хорошо, - он захлопывает дверцу такси, провожает отъезжающую машину взглядом и даже не вздрагивает, когда голос Эмили раздает прямо у него за спиной. - Она мне понравилась, - он уверен, что она говорит от чистого сердца. – Поздравляю. - Если ты попробуешь… Хотч поворачивается к ней лицом, сжимает кулаки, неистово желая ударить её – за то, что ей удалось застать его врасплох. И за то, что она слишком хорошо его знает, чтобы вложить в одно свое поздравление все, в чем он никогда не признавался самому себе. - Нет, - она перебивает его, смотрит прямо в глаза, ловя взгляд и не выпуская из плена. Желание ударить её быстро превращается в желание поцеловать – стереть остатки губной помады, коснуться языком сладкой влаги и выпить ее дыхание до дна. – Я знаю, что здесь, - она кладет руку ему на грудь, прикасается невесомо, заставляя сглотнуть в предвкушении другого контакта их тел, - мне места нет. Хотч предпочитает сделать вид, что верит этой лжи.