Живая и мертвая вода

Время летело невероятно быстро, Майя постепенно привыкала к жизни в доме Хаями, иногда даже она думала про себя, что это и её дом. Приближалась также дата бала, а, следовательно, и дата помолвки. Но, в общем-то, ни Масуми, ни Майя об этом не вспоминали: первый потому что был бесконечно занят, все чаще выезжал на встречи в другие города, а вторая просто забылась. Она встречалась со своими старыми подругами из пансиона, и они не уставали удивляться богатству и величию этого дома. - Майя, ты такая счастливица! - Я тебе завидую-ю, всего тринадцать, а уже почти замужем! На такие восклицания девочка смущенно улыбалась и отводила глаза, но больше это не вызывало в ней отвращения. Баронесса начала скучать по вечерам, обычно проводимым в компании графа и, реже, его отца, ведь сейчас ей приходилось развлекать себя книгами да редким разговором с каким-нибудь неожиданным гостем. Пару раз она даже вспоминала о Сакуракоджи и думала, что, возможно, он бы мог сделать ей предложение, если бы Масуми не опередил его. Хаями-младший же не имел времени думать о таких вещах, но всегда, почти неосознанно, думал о безопасности своей семьи, в которую уже включал невесту. Он нанял двадцать человек охраны, чтобы они, под видом слуг, внимательно следили за всем, происходящим в доме. В каждой комнате лежал нож или пистолет, на всякий случай. Если бы кто-то посторонний узнал об этом, то назвал бы хозяина дома параноиком, но этот «кто-то» не знает того, о чем молчит Мертвый Граф. Хаями Эйске пускал своих ищеек по несколько раз обследовать каждый уголок, в надежде разыскать свою возлюбленную, но ничего не выходило. Мужчина дряхлел на глазах, казалось, он может в любой момент просто слечь и не встать больше. Питер, кроме деловых, «тайных» писем, писал и другие, в красивых, цветных конвертах со знаком семьи Хамиль, а не надоевшего уже посольства. И каждое слово в этих письмах было пронизано нежностью, волнением, гневом – каждая буква под его пером жила и дышала. Химекава Аюми, уже давно прибывшая назад в столицу, встретилась с разочарованным и раздраженным отцом, который поведал ей очень занимательную вещь, похоже, на страну её жениха началась экономическая атака. Их экономика подверглась ударам по всем фронтам. А основа войны – золото. Девушка даже позволяла себе ехидные ремарки, от чего на точеном личике появлялась жуткая ухмылка. А потом ей начали приходить письма. От Питера. С гербом в виде маленькой птички-пересмешника. И она звонко смеялась, замечая сердечки в конце письма. Вот, что происходило с героями последнее время. Сейчас же перенесемся обратно в настоящее. *** - Осталось всего три дня до помолвки, - воскликнула радостная Элизабет, заправляя кудряшки в прическе госпоже. - А у нас… то есть, я хотела спросить, будет ли бал таким же большим, как и… ммм… тот? - Да, думаю, да. Мы уже готовимся к празднеству. Скажу вам по секрету, - девушка наклонилась к ней, положив ладони на тонкие плечи, - Все слуги рады видеть вас в качестве своей госпожи. Майя улыбнулась и встала, оправив платье: - Ты не знаешь, где сейчас Граф? - Хм, в последний раз я видела господина в его кабинете – у него тогда был гость. Баронесса задумалась на секунду, а потом все же решила пойти проведать мужчину, потому что их редких встреч ей стало не хватать. Стук в дверь вышел глухой и едва слышный, но из комнаты сразу же донесся уставший голос: - Войдите. Майя осторожно прикрыла за собой дверь и прошла вглубь кабинета, присев на краешек кресла. - Граф, вы выглядите усталым. Я могу чем-нибудь помочь? Масуми уронил голову на руки, но спустя несколько секунд все-таки глянул на баронессу исподлобья. В голубых глазах смешалась дикая усталость и какая-то щемящая нежность. - Нет, к сожалению, это мужские дела. - Но… Все же… Мужчина откинулся на кресло и улыбнулся, как-то едва уловимо, но искренне. Но потом он как-то сник и отвел взгляд, переведя его на небо за окном. Майя сейчас видела перед собой не того лживого и ухмыляющегося графа, хозяина бала, а настоящего, уставшего и потрепанного Масуми, и что-то внутри у нее отчаянно сжималось, почти болезненно пульсировало. Его золотистые волосы не сверкали как раньше, казалось, они потускнели вместе со своим хозяином. Бледность кожи стала еще более заметной, и острые скулы проступали резче. - Прошу вас – отдохните. Мне кажется, что вы вовсе не спите. - Ничего, - тихо сказал Масуми и вновь повернулся к невесте, - Да, думаю, теперь мне стоит отдохнуть. Баронесса вздрогнула, настолько пугающе пустым был этот голос. Нет, не пустым – опустошенным. Это так её покоробило, что девочка вскочила с кресла и подошла к окну, стараясь унять дрожь. Этот человек… он умеет давить на людей. Пусть даже неосознанно. - Я вас испугал? – казалось, что граф немного оживился, он подошел к Майе сзади, еле касаясь заострённых локтей девочки. Ну а что она могла ответить? - Нет, что вы… конечно, нет. - Это ничего, - вздохнул Масуми, убрал руки и отошел к самой двери, - В конце концов, я многих пугаю. Майя не успела ничего сказать, дверь с глухим стуком захлопнулась, скрыв за собой широкую спину Хаями-младшего. *** - Что вы задумали, бледные насекомые?! Принц Филипп, прибывший буквально секунду назад, рвал и метал. Мужчина побагровел от ярости, и король Мицугу вздыхал почти с облегчением, потому что бешеный нрав вражеского монарха был всем отлично известен. Но вот его сын был более сдержан, если вообще можно говорить о сдержанности. - О чем именно вы говорите? - Ах, не стройте из себя здесь… тупиц! Аюми, стоявшая чуть позади отца, нахмурилась - ей очень не нравился этот человек. Нет, он был вполне недурен собой, но его… внутренний мир был абсолютно дик. - Вы подрываете нашу экономику! Неужели думаете, что теперь сможете избежать войны?! Мы сотрем вас в порошок! Холодные глаза короля хитро блеснули: - Может, война и будет, но вы, принц Филипп-Великан, в ней участия не примите. Мужчина на секунду замер, а потом одним резким движением выхватил меч. «Моя жизнь стоит сотни ваших воинов» - крик Филиппа взлетел прямо под своды дворца. «Твоя жизнь ничего не стоит», - холодно ответил Мицугу, и пуля вошла прямо в широкую грудь. Принц-дикарь умер, даже не вскрикнув. А на следующий день началась война.