Живая и мертвая вода

Вы знаете, невольные созерцатели данной истории, насколько тягостной бывает тишина? Как она может давить на уши и подгибать под себя, словно небо, пытающееся побороть Атланта. И в мраке этой тишины представьте полыхающие свечи, которые словно боятся затухать и отчаянно рвутся вверх, к потолку, вытягивая язычки своего оранжевого пламени. И впутываются в полотно молчания тонкие нити звуков: звон вилок о тарелки, еле слышимое завывание ветра за витражными окнами, тихий скулеж собаки из угла. Именно в описанной выше обстановке и пребывали оба Хаями и юная Китаджима Майя. Когда баронессу сопроводили в столовую, там еще никого не было, тем не менее, девочка не решилась присесть и безмолвно, как тень, ожидала хозяев дома. Точнее, пыталась стоять и ждать, но уже через полминуты Майя бродила по комнате, разглядывая вазы с цветами и декоративными фруктовыми деревцами, а также редкие картины (если брать в расчет весь дом, то картин было великое множество среди которого нашлись бы и портреты, и пейзажи, и натюрморты с баталиями – но хозяева, наверняка, посчитали столовую не лучшим местом для искусства). Здесь же она наткнулась на портрет Хаями Эйске. «Какой холодный взгляд! Какое жестокое лицо! Теперь понятно, в кого пошел его сын…», - размышляла девочка, разглядывая работу какого-то не очень известного художника Куронумы Рюзо, - «Но у его отца волосы темные, а у графа Масуми светлые…». Не успела последняя буковка испариться из её мыслей, как дверь с торжественным скрипом раскрылась, и в комнату вошли отец с сыном, а за ними небольшой отряд прислуги с ужином на подносах. Масуми быстро подошел к ней, как-то неумело улыбнулся и мягко поцеловал её руку: - Я бы хотел с вами увидеться после ужина, - Хаями Эйске в это время недоверчиво косился на них, - лучше за пределами дома, например, в саду. - С удовольствием, - вежливо ответила Майя, тем более, что она уже второй день почти не была на улице, - Мне и сейчас стоит сесть рядом с вами? - Это необязательно, - вздохнул граф и направился к столу, -Но я не думал, что даже перспектива сидеть со мной вам претит. Майя хотела одновременно и надменно фыркнуть, и опровергнуть его слова, она так, в конце концов, и не решила, что сделать, поэтому не сделала ничего. А так как Хаями-старший по праву сидел во главе стола, а Масуми по правую руку от него, баронессе пришлось выбрать место рядом с женихом, ведь, несмотря на союзное восприятие ситуации, девочку старик пугал. Граф удивленно посмотрел на невесту и еле заметно, но искренне улыбнулся. Майя это явление без зазрения совести пропустила. И вот мы снова подошли к моменту тишины. Никто из присутствующих не желал её нарушать, каждый по своим личным причинам. Но вот уже был подан чай, и молчать дальше было просто невозможно: - И так, юная леди, расскажите же нам о себе. - Что именно вы хотите услышать, сэр? – тихо, но уверенно спросила Майя. - Таланты, навыки, хобби… увлечения, в конце концов. - О, я очень люблю играть! – с неожиданно энтузиазмом воскликнула баронесса, чуть не опрокинув при этом чашку с чаем. Эйске поморщился и прошептал себе под нос: «Сущее дитё». Майя опять же ничего не заметила, зато эти слова достигли ушей Масуми, и тогда он поспешил сказать: - Я думаю, отец, что баронесса имела в виду игру на сцене, - и в полголоса добавил, - хотя это не намного лучше. Девочка яростно закивала на его слова и лучезарно улыбнулась ему, моментально забыв про все её гнетущее. Мужчина просто не смог не улыбнуться в ответ. - У меня и моих подруг из пансиона есть знакомая актриса – Тсукикаге… - … Чигуса, - продолжил за нее Эйске и, тяжело поднявшись, подошел к снохе, - Где она сейчас? Она до сих пор играет? Нет, я бы знал… Майя удивленно смотрела на вмиг помолодевшего старика, у которого в глазах заплясали чертята. Баронесса скосила глаза на Масуми, а тот уже поднимался, чтобы успокоить отца: - Вам пора. Посол ждет вас, не забывайте. - Я все помню, Масуми, но не думаю, что он скучает рядом с принцессой, - правда, несмотря на свои слова, Хаями-старший, прихрамывая на больную ногу, побрел к выходу из комнаты. Когда дверь закрылась, граф медленно, словно кошка, приблизился к Майе, которая до сих пор пыталась понять, что же изменилось в старике: - Юная баронесса, в этом доме, в присутствии моего отца вы не должны даже заговаривать о Тсукикаге Чигусе. С этой минуты эта тема запретна. Майя посмотрела на вытянувшегося перед ней мужчину снизу вверх, потому что все еще сидела за столом, и в темных глазах появлялся постепенно страх. Девочка начала мотать головой в знак того, что всё поняла. - Что ж, отлично. А теперь – пройдемся, - Масуми подал баронессе руку, - Вы уже видели наш сад? Или, быть может, вам хочется куда-нибудь в город? - Я бы хотела в театр, - робко пробормотала девочка, хоть и напуганная, но смущенная таким вниманием со стороны мужчины. - Сегодня не получится, - задумчиво ответил граф, - преставление уже началось, сегодня ставят какую-то новую комедию. Но завтра я мог бы сводить вас на Шекспира. «Сон в летнюю ночь», вы согласны? Вместо ответа девочка встала, сжала его локоть и заливисто рассмеялась. «Как колокольчик…» - подумал Масуми и отвернулся, чтобы скрыть смущение от собственных мыслей, - «Как влюбленный дурак!». Майя что-то мурлыкала себе под нос, у неё моментально поднялось настроение, а свежий воздух довершил начатое. Девочка отбежала от мужчины и прокружилась среди цветов и бабочек. Она смеялась, танцевала и что-то говорила Масуми, но он был погружен в свои мысли, хотя её веселье было очень заразительно. Масуми заметил, что за эти два неполных дня улыбка посетила его больше раз, чем за последние годы. «Ладно, раньше начну…», - он так и не закончил мысль и подался от стены в стороны резвящейся баронессы. - Майя… - девочка взглянула на него, все еще улыбаясь, но улыбка постепенно гасла, - Я бы хотел кое-что вам дать… Это кольцо принадлежало моей матери… Граф подошел к девочке, преклонил колено прямо на пыльную землю и надел украшение на тонкий палец, поцеловав тыльную сторону ладони. Пока она продолжала молчать, он не вставал; Майя разглядывала кольцо: тонкий золотой ободок с россыпью зеленых камней, которые переливались на солнце. - Я…я…ой, - после этих слов Майя, покраснев до кончиков ушей, как-то нервно сдернула с пальца кольцо, вернув его владельцу, и убежала, не заметив, как потускнел взгляд голубых глаз и опустились в бессилии широкие плечи. *** В гостиной, несмотря на поздний час, горели свечи. По комнате разносились негромкие иностранные ругательства, да стук каблуков о пол. В эту атмосферу вклинился звук открывающейся двери и легкий аромат духов. - Питер, вам нужно отдохнуть. Завтра мы уезжаем сразу после завтрака. - Аюми, вам не стоило волноваться обо мне. Просто дурные новости… - посол застыл на месте, разглядывая принцессу в легком шелковом халате поверх ночной рубахи, видимо, она уже была готова ко сну. - Возможно, мне придется задержаться в этом городе, - золотистые бровки чуть дернулись, и француз моментально это заметил, - Ох, нет, вам не нужно оставаться со мной, я и так заставил вас приехать сюда. Казалось, мужчина смущён, если не сконфужен. Его губы дрожали, лицо побледнело, а кудри растрепались. Во взгляде, чуть мутном от усталости, ясно читалась ярость от бессилия и растерянность. Питер, в конце концов, вздохнул и присел в кресло: - Вас следует вернуться в постель, моя принцесса, - не думаю, что у вас есть желание… - Я останусь. Вы же, как ребенок, Питер, или как влюбленный дурак, - Аюми улыбнулась и, легко поклонившись, направилась к двери, но неожиданно её обхватили за талию мужские руки, совсем рядом блеснули усталые глаза: - Я поймал вас, певчая пташка, и чтобы получить свободу вам придется выполнить одно мое желание. Аюми внутренне напряглась, но она знала, что максимум он может попросить поцелуй, который ей будет только приятно ему подарить. - Давайте перейдем на «ты», хотя бы в приватной обстановке. Девушка согласно кивнула, но не смогла не заметить своего разочарования. - Спокойной ночи, Питер. - Спокойной, Аюми.